Их соединило что-то вроде туго натянутой струны. Он сказал: «Ладно», в трубке раздался щелчок, и их разделили тридцать миль.
Энтони тоже положил трубку и почувствовал, что рука онемела от того, как сильно он ее сжимал.
Глава 17
Джулия стояла возле указателя, велосипед был прислонен к изгороди за ее спиной. Когда Энтони подъехал, она подошла к машине.
– Давай уедем отсюда. Сверни на дорогу в деревню. Я взяла велосипед Элли, от тебя не отстану.
Автомобиль заполнял дорогу почти целиком. Но это не имело значения, ведь дорогой почти не пользовались. Джулия влезла в машину, забилась в угол и без всяких предисловий сказала:
– Полагают, что это убийство.
– Почему?
– По всему, – ответила она. – Лучше будет, если я расскажу тебе по порядку.
– Да.
Джулия снова сделала прерывистый вдох. Ее волосы слегка повлажнели от утренней сырости, лицо было бледным, застывшим, голос – тихим и твердым.
– Эти два дня – после твоего отъезда – были ужасными. Видимо, произошла какая-то ужасная ссора. Думаю, ты знаешь, в чем дело. Джимми ничего не говорит. Почти весь первый день его не было дома. Лоис оставалась в своей комнате до обеда, потом спустилась. Джимми не было. За ужином они не разговаривали, поев, он вышел и заперся в кабинете.
– А что там с кофе?
– Джимми пришел за ним в гостиную, выпил залпом, будто лекарство, и ушел. На другой день – вчера – то же самое. Лоис завтракала в своей комнате. Джимми ушел и вернулся уже под вечер. Выглядел он ужасно. Всем – всем — в доме было ясно, что произошла какая-то страшная ссора. Ужин прошел отвратительно. Элли и я вымыли посуду – у Минни был такой скверный вид, что мы отправили ее к себе. Я понесла поднос с кофе в гостиную. Мэнни положила по щепотке ванили в каждую чашку – у меня на глазах. Сахар и коньяк лежали на подносе. Я внесла его в гостиную и поставила на стол. Там никого не оказалось. Я вышла на террасу посмотреть, там ли Лоис, но ее не было, тогда я пошла к кабинету и крикнула Джимми через окно, что кофе в гостиной. Обратно я не спешила. Все было очень скверно. – Джулия сделала паузу и сжалась, чтобы не дрожать от холода. На ней было теплое бобриковое пальто, но ее ничто не могло согреть. Холод шел изнутри.
– Продолжай, – сказал Энтони.
– Да, конечно. Вскоре я подошла к окну гостиной и заглянула внутрь. Все были там. Джимми сидел в своем кресле, чашка кофе стояла на столе перед ним. Он взял ее и, как всегда, выпил залпом. Лоис шла к своему обычному месту возле окна, держа чашку в руке. Минни стояла у камина. Элли – у окна. Я не хотела входить. Сказала Элли: «Дорогая, ложись спать пораньше. Я пойду, прогуляюсь». Через сад я вышла в поля. Вечер был замечательный, и мне не хотелось возвращаться. Не знаю, изменилось бы что-нибудь, если бы я вернулась. – Она снова вздрогнула.
– Продолжай, Джулия.
Джулия не сводила взгляда с его лица.
– Вернулась я в десять часов. Дверь из гостиной на террасу оказалась открыта. Я вошла в нее. Там никого не было, кроме Лоис, и я подумала, что она спит. Мне не хотелось будить ее, поэтому я решила выйти и повернулась к боковой двери. А потом я засомневалась, спит ли она. Лоис сползла в кресле и выглядела как-то неладно. Я подошла и обратилась к ней, но она не проснулась. Тогда я коснулась ее, и она сползла на пол. Я вышла и позвала Джимми. Лоис была еще жива, но мы не могли разбудить ее. Я пыталась связаться по телефону с доктором Грейнджем, но его вызвали к больному ребенку. Потом я попыталась вызвать кого-нибудь из Крэмптона. В больнице шел концерт, и мне пришлось поговорить с тремя сотрудниками, пока трубку не взял доктор Хетуэй. Он велел дать Лоис крепкого кофе и заставить ее ходить. Кофе мы в нее влили, но ходить она никак не могла. Умерла она после того, как Хетуэй приехал.
Дрожь, которую сдерживала Джулия, сотрясла ее от головы до ног.
Энтони положил руку ей на колено.
– Не надо, дорогая моя…
Джулия взяла его за руку. Ее ладонь была холодной как лед. Она продолжила:
– Он велел позвонить в полицию и ничего не трогать. Звонить пришлось мне – Джимми сидел, обхватив голову руками. И тут эта мерзкая Глэдис Марш закатила истерику – чтобы таким образом привлечь к себе внимание. Мы с Мэнни попытались унять ее, и тут из гостиной вышел доктор Хетуэй. Он добросовестный человек и хорошо знает свое дело, но очень уж подозрительный. Глэдис вывела его из себя. Она вопила: «Вы хотите заткнуть мне рот, но вам не удастся! Убийство – вот что это такое – убийство! И вам не скрыть этого!» Так вот, Хетуэй тут же взялся за нее. Велел ей взять себя в руки и, если что-то знает, рассказать.
Энтони почувствовал, как дрожит ее рука. Теперь Джулия на него не смотрела. Она убрала ладонь. Он резко спросил:
– Что она рассказала?
– Ничего хуже этого и представить нельзя. Энтони, в ту ночь она подслушивала под твоей дверью! Я говорила тебе, что она любит подслушивать. Глэдис сказала, что Лоис была в твоей комнате и Джимми застал ее там. И что произошла ужасная ссора.
Лицо Энтони стало холодным, как северо-восточный ветер.
– Это не так. Лоис вошла через чулан Марсии. Само собой, я ее не ждал. Джимми, видимо, следил за ней. Ссоры никакой не было. Он велел ей возвращаться в свою комнату – и ничего больше ей не говорил. Со мной ссоры не было. Джимми сказал, что это не моя вина, а я сказал, что уеду и больше не буду появляться в доме.
Джулия сжала свои холодные руки.
– Глэдис говорит, что Лоис называла тебя Иосифом, а ты ее женой Потифара, и что Джимми повторял: «Я слышал, что она сказала».
– В основном верно. Это и все?
– Нет. Глэдис выложила все – что Лоис говорила, будто кто-то пытается ее отравить, что у нее были приступы рвоты, и закончила вот чем: «Они это сделали – кто-то из них! Отравили ее – вот что было на уме у них всех! И они теперь пытаются заткнуть мне рот! Но если в Англии существует какой-то закон, у них ничего не выйдет!» И все в таком духе.
– Дальше что?
– Приехал инспектор – новый здесь человек. Поговорил с доктором, потом с Глэдис наедине, взял у нас показания. Мы не спали почти всю ночь. Понимаешь, это либо самоубийство, либо убийство, и ни он, ни Хетуэй в самоубийство не верят – из-за Глэдис, из-за прежних приступов и из-за того, что яд оказался в кофе после ужина. Его, конечно, пока не подвергали анализу, но они как будто уверены, что яд находился в кофе. Хетуэй говорит, что если бы Лоис хотела покончить с собой, то сделала бы это, когда легла в постель. Говорит, что самоубийства посредством снотворного всегда совершаются так.
– Почему они так уверены, что Лоис отравилась кофе?
Джулия обратила на него усталый, горестный взгляд.
– Ничем больше не могла. Мы ели на ужин рыбу – жареную треску. Ее подавала Лоис, и ели мы все. Значит, яда в рыбе не было. И сладкий омлет – его тоже подала Лоис. И его тоже все ели. Нет – яд определенно находился в кофе.
– Джулия, у тебя были подозрения относительно Мэнни – ты думала, что это она шутит такие шутки. Ты сказала, что поговоришь с ней на эту тему. Поговорила?
– Да.
– Что она сказала?
Джулия не ответила. Она сидела, опустив взгляд на сжатые руки с побелевшими костяшками.
– Что она сказала?
Отмалчиваться не имело смысла – скрыть это не удастся. Джулия еле слышно ответила:
– Я была права – это она шутила.
– Господи боже! Мэнни!
– Но в том, что случилось вчера вечером, она не замешана. Энтони, она этого не делала – не могла!
– Откуда ты знаешь? Расскажи-ка о вашем разговоре.
Джулия снова обратила на него взгляд.
– Расскажу. Я застала ее одну и напрямик сказала: «Мэнни, ты устраивала эту шутки – отпираться бессмысленно. И это должно прекратиться». Она густо покраснела и ответила: «Не знаю, о чем вы, мисс Джулия». Тогда я сказала: «Знаешь-знаешь, Мэнни. Ты добавляла ипекакуану или что-то еще в кофе миссис Леттер, чтобы ее рвало, и это должно прекратиться. Ты ведь не хочешь оказаться в тюрьме?»
– И что она ответила?
На губах Джулии появилось подобие улыбки.
– «Уходите из моей кухни, мисс Джулия, – наговариваете на меня такое!» Но я видела, что напугала ее, поэтому обняла ее за талию и произнесла: «Мэнни, ты злобная старуха, и это должно прекратиться».
– Как она повела себя дальше?
– Встряхнула головой и вызывающе заговорила: «Что такое небольшая рвота по сравнению с тем, что она сделала другим? Скажите мне, мисс Джулия! Бедную миссис Марш выгнали из своего дома ради этой щеголихи Глэдис! И бедного мистера Ходсона из-за нее чуть не выгнали из своего! Вас и мисс Элли выживают из своего дома, и мисс Минни выгоняют, хотя деваться ей некуда! При взгляде на нее сердце разрывается!» Продолжая обнимать ее, я сказала: «Мэнни, признайся во всем, облегчи душу». Тут она расплакалась и призналась: «Лоис заслуживала наказания, и я добавляла только ложечку ипекакуаны, она даже ребенку не повредит».
После напряженной паузы Энтони проговорил:
После напряженной паузы Энтони проговорил:
– Да, похоже, ложечкой рвотного корня она не ограничилась.
– Нет, нет! – воскликнула Джулия. – Прошлым вечером Мэнни никак не могла бы это сделать!
– Убедить в этом полицейских тебе будет трудно.
Она схватила его за руку:
– Нет-нет – ни в коем случае не говори им! Энтони, ни в коем случае! Мэнни не делала этого – не могла сделать!
– Почему не могла? Она приготовила кофе.
– Да. Приготовила – для Джимми и для Лоис. Она знала – как и все в доме, – что Джимми пил этот отвратительный кофе и почему пил. Думаешь, она положила бы туда что-то, способное повредить ему?
– Кто-то положил.
– Значит, этот кто-то знал, какую чашку возьмет Лоис.
– Кофе был разлит по чашкам?
– Да. Там были две чашки, но Мэнни никак не могла знать, какую возьмет Джимми. Она обожает его – и скорее даст изрубить себя, чем сделает что-то, способное повредить ему.
Джулия почувствовала, что Энтони согласился с этим. И тут же у обоих возник вопрос: «Если не Мэнни, то кто же?»
Никто из них не был готов искать на это ответ. Энтони положил руку на руль.
– Поедем, наверно, а?
– Нет, – возразила она, – постой! Я хочу кое-что предложить. Я подумала, будет лучше, проще, если ты согласишься сказать, что помолвлен со мной – на то время, пока все это не закончится. Потом можно будет разорвать помолвку.
Энтони пристально посмотрел на нее. Смелость – да, в этом ей не откажешь. Произнес:
– Как-то неожиданно, а? Ты случайно не оберегаешь мою репутацию?
Джулия взглянула на него с трогательной простотой.
– Не знаю. Если не хочешь – нет. Я просто подумала, что так будет лучше для Джимми и всех остальных. Подумала: если мы сообщим, что помолвлены, никто не сможет сказать, что ты приезжал из-за Лоис, а потом мы просто разорвали помолвку – когда все будет позади.
Энтони был глубоко растроган, однако на его лице это не отразилось. Оно оставалось мрачным, сосредоточенным. Когда он заговорил, голос его звучал негромко, обыденно:
– Ладно, дорогая моя, раз ты этого хочешь. Пожалуй, ты права – для Джимми так будет лучше. А теперь едем.
Глава 18
Мисс Сильвер подняла телефонную трубку. В ней слышалось какое-то громкое жужжание. Раздался высокий девичий голос: «Тогда я сказала ему, что больше не буду с ним разговаривать…» – и внезапно оборвался. Мисс Сильвер с легким любопытством подумала, не касается ли это любовных дел привлекательной молодой женщины, недавно поселившейся в квартире этажом ниже, прямо под ней. Она видела ее в лифте, но ни разу не слышала ее голоса, иначе не пришлось бы гадать.
Жужжание продолжалось. Сквозь него очень слабо произнесли ее имя. Мисс Сильвер сразу же четко повторила его. Внезапно жужжание прекратилось. Послышался горестный мужской голос:
– Мне нужно поговорить с мисс Сильвер.
– Это я.
Голос стал еще более горестным:
– Она умерла. Вы сказали, это шутка. Но она умерла.
Лицо мисс Сильвер приняло серьезное выражение.
– Это мистер Леттер?
– Она умерла, – повторили на другом конце провода. Это походило на звучание заигранной граммофонной пластинки.
– Господи! – произнесла мисс Сильвер. – Право, мне очень жаль, мистер Леттер. Могу я что-нибудь сделать?
– Вы сказали… вы могли бы… приехать…
Мисс Сильвер кашлянула.
– Вы этого хотите?
– Вы сказали… что приедете…
Голос Джимми Леттера прервался. Судя по далекому щелчку, он положил трубку – возможно, чтобы обхватить руками голову и замереть в ожидании.
У мисс Сильвер никогда не уходило много времени на принятие решения и на сборы в поездку. Она поедет в платье для второй половины дня и в черном суконном пальто, служившем ей так долго, что его приталенный силуэт несколько раз выходил из моды и вновь возвращался. Поскольку следов износа на его ткани не было, мисс Сильвер даже не задумывалась о том, чтобы выбросить пальто. В потертый, но еще крепкий чемодан она уложила шелковое платье, чтобы надевать его по вечерам – собственно говоря, оно было лучшим из приобретенных прошлым летом, – и старый жакет из черного бархата для защиты от возможных сквозняков. К сожалению, в загородных домах бывают сквозняки. На случай возможной перемены погоды она положила в чемодан маленький меховой палантин, слегка поблекший от возраста, но удивительно хорошо сохранившийся.
Хотя и неприлично совать нос в белье женщины, у мисс Сильвер оно было практичным, теплым и носким – черные нитяные чулки, пеньюар из малиновой фланели, отороченный кружевами ее собственного плетения. Еще в чемодане были домашние туфли, расшитые бисером шлепанцы и тщательно завернутая в белый шелковый платок старая, зачитанная Библия. На сборы этих вещей много времени не требовалось, не нужно было и давать какие-то указания бесценной Эмме Медоуз. Ведя дом мисс Сильвер в течение двадцати лет, она научилась принимать все как есть, с невозмутимым спокойствием.
Мисс Сильвер приехала на вокзал заблаговременно. Успела дать телеграмму с извещением о своем приезде. Успела занять угловое сиденье и уложить чемодан на полку над головой. Потом сняла перчатки, достала вязанье из старой вместительной сумочки и продолжила вязать второй чулок для Дерека.
Ее поездка оказалась приятной. Очаровательная дама средних лет, недавно вернувшаяся из Франции, многое рассказала о социальных условиях в этой стране, а приятный джентльмен в углу напротив интересно и познавательно описал остров Кипр. Право, день выдался очень поучительным.
Выходить мисс Сильвер требовалось на станции Уэстон, местечке немногим побольше деревни Рейл, примерно в трех милях от нее. Когда она сошла с поезда, ее встретил высокий смуглый молодой человек, который представился как Энтони Леттер.
– Джимми мой двоюродный брат. Он так расстроен, что приехать и встретить вас сам не мог.
Взяв ее чемодан и поведя мисс Сильвер через кассовый зал к ожидающей машине, Энтони решил, что бедный старый Джимми, наверно, совсем помешался. Чем еще можно было объяснить привлечение этой безвкусно одетой старой девы в свои трагические дела? Она походила на портрет викторианской гувернантки и говорила тоже так – если можно представить себе портрет, наделенный даром речи. Решив, что ее приезд, видимо, станет последней соломинкой, Энтони уложил чемодан в машину, усадил даму и тронулся с места.
К его удивлению, мисс Сильвер захотела сесть на переднее сиденье. Он с раздражением ощущал ее рядом, чопорную, прямую, в какой-то невозможной шляпке, со старым черным зонтом, висящим на ее запястье, и со сложенными на раздувшейся сумочке руками в потертых лайковых перчатках.
Когда они проехали около полумили, мисс Сильвер обратилась к нему с легким, сухим покашливанием:
– Мистер Леттер, не могли бы вы остановиться на минутку? Ваш двоюродный брат был так взволнован, что не сообщил мне никаких сведений. Я знаю только, что миссис Леттер умерла и что он просил о моем приезде. Я была бы рада услышать хотя бы краткое изложение событий.
Они находились на узкой дороге с живыми изгородями по обеим сторонам. День был замечательным, хотя и не теплым. Сентябрьское солнце грело слабее летнего. С полей по обе стороны тянуло сыростью – наверно, сырой холод ночью сменится заморозком. Ягоды боярышника и шиповника в изгородях уже почти созрели. Неохотно остановив машину, Энтони разозлился на эту пародию своего разговора с Джулией. Только сегодня утром они беседовали на узкой дороге. Джулия сидела там, где теперь мисс Сильвер. На ее волосах блестели капельки измороси. Она печально посмотрела на него и спросила, не будет ли Энтони против, если они объявят себя помолвленными – на то время, пока все не закончится.
Эта пародия вызывала у него неприязнь. Не глядя на мисс Сильвер, он отозвался:
– Я расскажу вам, что знаю. Только из вторых рук – меня здесь не было.
– Будьте так добры.
Она внимательно слушала, как Энтони повторяет то, что рассказала ему Джулия. Он не выходил за пределы окружавших смерть Лоис фактов – ужин; две чашки кофе; кто находился в гостиной; отсутствие Джулии после того, как она внесла поднос; состояние Лоис, в котором Джулия обнаружила ее в десять часов. Когда он умолк, мисс Сильвер сказала:
– Спасибо. – Потом поинтересовалась: – Полицию, конечно же, известили?
– Да.
Мисс Сильвер покашляла.
– Могу я спросить, мистер Энтони, известно полицейским о предыдущих приступах рвоты у миссис Леттер? И о том, как она утверждала, что ее кто-то пытается отравить?
– Известно.
– Им сообщил об этом мистер Леттер?
– Нет, не он.
Зачем ей это знать? Насторожившись, Энтони повернулся, посмотрел на нее и встретил такой проницательный взгляд, что был потрясен.
– Тогда кто дал им эти сведения, мистер Энтони?
– Женщина по имени Глэдис Марш – миссис Марш. Это жена одного жителя деревни, арендатора моего двоюродного брата, но она живет в доме и представляет собой что-то вроде служанки миссис Леттер.