- Спасибо еще раз! - глухо проговорила я и положила трубку.
Я была ошеломлена полученными сведениями. Выходило, что Грег прожил всего чуть больше двух месяцев после превращения. Однако имелась странная записка, прикрепленная к делу, о его исчезновении с места расстрела. Во всем этом было что-то пугающе непонятное. После долгих раздумий я все-таки набрала номер Ренаты, хотя такая информация могла сослужить мне плохую службу. Раз Грег умер в июне 23-го, значит, он не вернулся в наше время, и вампиры могли спокойно привести свой приговор в исполнение. Я понимала, что меня ничто не спасет, если они решат это сделать.
- Алло,— раздался мелодичный голосок Ренаты.
- Привет,— сказала я и замолчала, пытаясь справиться с комком в горле.
- Слушаю.
Собравшись с духом, я поведала ей все рассказанное мне Колей. Не утаила ничего, в том числе официальную дату смерти Грега. Она молча выслушала. Я ждала, что она скажет, едва живая волнение и страх.
- Он не мог вот так просто умереть, - наконец произнесла Рената.
Ее голос был глухим.
- И зря я отдала тебе триптих! - продолжила она.— Я бы еще раз попыталась войти внутрь.
- Но ты же сама сказала, что картина нарисована еще до того, как Грег повесился, и что это все равно ничего не даст, - торопливо ответила я.— Пожалуйста, попробуй изобразить его в тот момент, когда он стал человеком и оказался в том заброшенном доме! Прошу тебя! Умоляю! Вдруг получится? Только попытайся!
- Пыталась,— ответила она.— И даже нарисовала ту комнату, в которой он должен был оказаться. Но я не вижу Грега. Понимаешь? Внутренним взором не вижу, вот в чем проблема. Он же сейчас человек, видимо, поэтому я вообще его не чувствую.
Я не выдержала и всхлипнула.
- Как вы мне обе надоели!— раздался звонкий голосок, и девочка в воздушном розовом платье плавно опустилась откуда-то сверху и зависла в воздухе передо мной.
- Лила!— обрадовалась я и вытерла слезы.
- Созвонимся,— торопливо проговорила Рената, и в телефоне раздались короткие гулки.
- На что бы мне усесться? - задумчиво произнесла Лила, покачиваясь в воздухе.— Пожалуй, на пион. Он в тон моему платью!
И тут же под ней появился темно-розовый раскрытый пион. Лила устроилась в середине цветка, аккуратно расправила пышный подол на коленях и начала беззаботно болтать босыми ножками. Ее голубые глаза смотрели на меня безо всякого выражения.
- Лила!— умоляющим тоном заговорила я и сложила ладони лодочкой.— Прошу, умоляю! Сделай хоть что-нибудь! Я умираю от неизвестности!
- Но ведь ты уже успела кое-что выяснить, - заметила она и улыбнулась, обнажив крохотные белые
клыки.
- Не верю в это! Что с Грегом?
- Не нужно так нервничать, - пожурила она - Энергия отчаяния, исходящая от тебя, буквально заполняет пространство и колышет его, словно сильные потоки воздуха. Это неприятно. Мне она не нравится. То, что излучали вы с Грегом, когда находились вместе, было намного приятнее.
- Хорошо, я постараюсь успокоиться,— быстро согласилась я.— Говори, я вся внимание!
- Ты знаешь, я не могу взаимодействовать с Грегом, ведь он больше не вампир,— начала она.— Но случилось так, что почти сразу после превращения возле него появился вампир. И я вынуждена была вмешаться. Странно, что Грег оказался способен меня увидеть. Хотя он же не вполне обычный и какие-то способности у него сохранились...
- Да-да!— взволнованно произнесла я.— у меня есть роман Рубиана Гарца, там он подробно пишет обо всем, что с ним происходило после превращения. И что у него тоже сохранились неординарные способности. Он видел странные сны, вещие.
- Ох уж этот мне Гарц и его сны! - вздохнула Лила.— Все из-за него!
- Что ты хочешь этим сказать?— нетерпеливо спросила я.
Она достала откуда-то из недр пиона туго свернутый рулончик тетрадных листов и протянула мне. Я взяла и с недоумением на нее посмотрела.
- Тут все, что тебе нужно, - сказала она. - Учти, прежде чем вновь орать «Лила! Лила!», хорошенько подумай и все взвесь.
- Но...— начала я.
Пион распушился, Лила засмеялась и начала рвать и разбрасывать его лепестки, словно это были крупные розовые перья. Я завороженно смотрела на пурпурное облако, пока оно не исчезло вместе с ней. Потом развернула листки и впилась взглядом в неровные строчки, написанные явно пером и чернилами. Увидев обращение «Любимая моя Лада», не сдержала слез. Я не верила своим глазам. Однако то, что это написал Грег, сомнений не вызывало. Лила принесла мне от него весточку. Я вытерла глаза и постаралась взять себя в руки. Вот это письмо.
«Любимая моя Лада, сам не верю, что могу передать тебе письмо, но Лила твердо обещала сделать это. Как же я скучаю по тебе! Любовь моя! Это невыносимо! Сердце ноет при одной мысли о тебе. И в то же время так странно думать, что ты еще даже не родилась. Иногда мне страшно за свою психику. Но начну все по порядку.
Все произошло именно так, как я и думал. Но какие мучительные ощущения! Мне казалось, что все внутри меня раздирается на острые ледяные осколки, ранит мое оживающее тело. Я настолько погрузился в эти внутренние ощущения, что полностью выпал из действительности. И вот лед растаял, принеся мне и боль и облегчение одновременно. Жар разлился от макушки до кончиков пальцев, уничтожая последние остатки холода. Я почувствовал, как поменялся воздух, втянул давно забытые запахи, услышал шум улицы, сильно отличающийся от привычного. И открыл глаза.
Я стоял в той самой комнате полуразрушенного дома. Все тот же кривой грязный дощатый стол, продавленный старый стул, в моих руках веревка… Я дрожал, меня буквально трясло, аж зубы стучали. И хотя я был готов к тому, что произойдет, но все еще не верил, настолько это казалось невероятным. К тому же меня не покидало четкое ощущение, что я могу выйти отсюда и сразу окажусь в знакомой Москве нашего с тобой времени, и ничто не помешает мне немедленно отправиться к тебе в Замоскворечье. Я даже сделал шаг к проему двери... В этот момент появилась Зина. Я так сильно вздрогнул, что веревка, которая все еще оставалась в моих руках, выпала. Зина! Я отлично помнил, как впился тогда клыками в ее тонкую нежную шею, как пил теплую кровь, как она дергалась в моих руках, а потом затихла. Странно, но сейчас у меня на миг возникло такое же желание, словно я все еще вампир. Я даже тихо зарычал. 3ина замерла, с испугом глядя на меня. Потом ее взгляд опустился на веревку у моих ног.
- Вижу, я вовремя! - сорвавшимся голоском произнесла она. - Гриша! Где твоя сознательность?! Ты что это удумал? Удавиться решил?! Не отрицай! Я все вижу! Как ты ужасно выглядишь! Хорошо, что я вернулась! После нашей ссоры мне было как-то не по себе.
- Муж тебя не потеряет? - спокойно поинтересовался я, понемногу приходя в себя и уже с недоумением вспоминая этот странный приступ жажды крови.
Видимо, многолетняя вампирская сущность оставила какие-то следы в памяти, и избавиться от них в один миг было невозможно. Мне даже показалось, что я ощутил легкое покалывание в резцах, которое обычно предшествовало появлению клыков.
- На что ты намекаешь?— тут же заволновалась Зина.— Я уже говорила, что ревность— буржуазный пережиток. Мы оба свободные люди! А вот тебе не мешало бы избавиться и от этой ненормальной любви и от мыслей о самоубийстве! А стишки можно и на другие темы писать. Сколько мы уже про это говорили!
Зина приблизилась и зачем-то отвела от моего лица упавшие пряди. Ее теплые пальцы задели мой лоб. Я вздрогнул и отстранился. Ее лицо приняло обиженное выражение.
- Чего ты шарахаешься… словно жеребец?— неловко пошутила она и отчего-то покраснела.
Я смотрел на нее и в душе изумлялся, что в свое время страдал из-за такой, в сущности, недалекой и неинтересной, хоть и хорошенькой девушки так.
«В свое?» - поймал я себя на этой странной мысли. - А ведь это было здесь и сейчас. И это время— мое!»
- Вот что, Зина, - сухо проговорил я. -Я все осознал, как ты того и хотела. И уже полностью разлюбил тебя. Можешь в этом не сомневаться!
- Да?! - округлила она глаза.— Как же так? Мы расстались всего с полчаса назад, ты закатил мне настоящую сцену. И вдруг разлюбил?
Я смотрел прямо ей в глаза, не понимая. Она же сама хотела, чтобы я избавился от чувства.
- Дело в том...— начал я и тут представил, как вонзаю в ее сердце нож.
Я увидел эту картинку в ее расширившихся зрачках словно на экране проектора и передавал на «экран» ее зрачков трансляцию с места событий. Зина вскрикнула. Ее глаза наполнились слезами, видение тут же пропало.
- Что это сейчас было?— с испугом спросила она и отодвинулась.
- А что ты увидела?
- Ужас какой-то! Будто ты зарезал меня ножом! От ревности, да, Гриша?
Я сначала растерялся, но быстро понял, что не утратил все свои способности. Это было что-то типа гипноза. Зина по-прежнему глядела на меня с непроходящим испугом, ее лицо сильно побледнело. Она пятилась к двери.
- Зиночка,— ласково проговорил я, понимая, что мне нужно немедленно объясните ей произошедшее, иначе последствия могли быть самые печальные. Ведь шел 23-й год, и доносы на всех и вся были делом обычным. - Я все объясню, - торопливо продолжил я, - ты ушла, я очень сильно расстроился, даже на самом деле подумывал о самоубийстве. И вдруг на меня нашло какое-то затмение. Я словно наяву увидел, что... убиваю тебя, чтоб избавиться от этой боли неразделенной любви. И это тут же меня отрезвило! Уверяю, я понял, в какую пропасть чуть не ступил. Вот так я все осознал, и моя любовь умерла. А сейчас каким-то странным способом все это передалось тебе. Я сам в растерянности!
Лицо Зины разгладилось и вновь порозовело. Я видел, что страх уступает место любопытству. А ведь любопытство, я знал по своему немалому опыту, в женской природе занимает одно из главенствующих мест.
- В альманахе «Былое» я читала статью товарища Белецкого,— авторитетным тоном заявила вдруг Зина,— о Распутине. Так вот там указывается, что тот брат уроки у одного известного магнетизера. Хотел овладеть методом гипноза. Очень интересная статья!
- Да, занимательный факт!— согласился я.
- Гриша, погоди! Ты только что устроил мне самый настоящий сеанс гипноза!— с восторгом заявила Зина.— Это даже учеными изучается! Вот у тебя какие открываются способности! А это намного ценнее, чем писание стишков!
Я напрягся, понимая, куда она клонит. Ходили слухи, что ГПУ выискивает людей с такими способностями, чтобы привлечь к работе.
- Не нужно делать скоропалительных выводов! - быстро сказал я. - Может, это случайно вышло. Кто знает, вдруг это ты обладаешь гипнотическими способностями, а вовсе не я? Или даже умеешь читать мысли? Вот и увидела, что у меня в мозгу!
- Думаешь? - засомневалась она.
Я видел, что подобная мысль ей в чем-то даже льстит. На ее лице сразу все отразилось. Зина выпря-мила спину и приподняла подбородок.
- Если бы это было так!— прошептала она.— Какую пользу могла бы я принести нашей молодой республике!
« Нет, все это невыносимо!— подумал я, глядя на нее.— Впредь мне нужно быть осторожней. Да и вообще надо выяснить, какие из моих сверхспособностей сохранились».
Мы вышли из дома. Зина ласково попрощалась со мной, заявила, что сейчас она за меня спокойна и что я точно больше глупостей не наделаю. Я попросил ее никому не говорить о произошедшем, объяснив тем, что точно неизвестно, обладаю ли я гипнотическими способностями или нет, и что не следует вводить уважаемых товарищей в заблуждение. Она со всем согласилась и пообещала, что будет молчать.
- Главное, что твое видение избавило тебя от любви! - напоследок заметила Зина.
- Будь уверена, что навсегда! - тут же подтвердил я.
Она удовлетворенно улыбнулась, крепко пожала мне руку и пошла в переулок.
Я машинально посмотрел ей вслед и тут только оценил наряд моей бывшей возлюбленной. Все это вызывало жалость - нелепая в широкую складку темно-синяя юбка до колен, и кургузый пиджачок, сшитый криво-косо, и толстые коричневые чулки, обтягивающие ее полные ноги, растоптанные боты на толстом каблуке, и даже синий беретик, который так меня умилял. После нарядов девушек XXI века разнообразных, ярких, стильных, часто вызывающих, с обилием аксессуаров, скромный бедный костюм Зины выглядел особенно затрапезно. Тут я взглянул на свои вытертые на коленях штаны, брюками их назвать не могу, на обтрепанное пальто, похожее на старую солдатскую шинель, на болтающийся самовязаный, весь в затяжках шарф и ощутил такую тоску по утерянной красоте, что даже ссутулился и повесил голову. Я так привык к хорошим дорогим вещам ведущих дизайнеров мира, к роскошным украшениям, удобной кожаной обуви, что просто не представлял, как смогу существовать без всего этого. Да, Ладушка, пишу тебе честно, что думал в тот миг именно об этом, хотя тебе и покажется странным. Когда привыкаешь к комфорту во всем, то враз лишиться его бывает невыносимо.
Я вздохнул и огляделся по сторонам. Лада, Москву совершенно не узнать! Ты была со мной в прошлом, и мы попадали именно в это время, так что ты должна помнить, как все выглядит. И все равно! Когда я вышел на площадь и увидел громаду храма Христа Спасителя, то сердце защемило, будто бы я прямо сейчас увидел его разрушение, которое произойдет только в 31-м. Тяжело иметь подобные воспоминания о будущем. Как парадоксально звучит! Зато точно. В эти первые часы после возвращения в прошлое моя память будто взбесилась. Всплывали названия, о которых я уже забыл. К примеру, я вдруг вспомнил, что это место называется Чертолье. И что местность получила название по ручью Черторый, который вытекал из Козьего болота и впадал в Москву-реку. Этот ручей промыл огромный овраг. В народе говорили, что «сам черт рыл такие овраги», отсюда и произошло название. Мне показалось символическим, что именно в этом месте был построен храм, у которого оказалась такая сложная судьба. Сведения, возникшие из глубин памяти, тут же сменились видением входа в метро «Кропоткинская». И я даже начал оглядываться по сторонам, прикидывая, где будет построено метро. Я начал разглядывать автомобили. Они, несомненно, являлись предметом роскоши и доказательством статуса владельца, и их внешний вид занял мое внимание. Ты же знаешь, как я люблю машины! Вид всех этих допотопных и кое-как ползущих легковушек, похожих на пузатые нелепые детские игрушки, вызвал у меня невольную улыбку. На улицах они почти не встречались. Чаще можно увидеть грузовики и… телеги, запряженные лошадьми. Я вспомнил наш джип «Навигатор» и представил его на улицах среди этих динозавров. А ведь прошло всего ничего по меркам вечности. Однако какая неизмеримая разница между этими примитивными машинами и навороченными моделями XXI века!
Но мне нужно постараться выбросить из головы все эти воспоминания и как можно скорее адапти-роваться к окружающей действительности. Я верю, что ты что-нибудь придумаешь и мы снова соединимся. Но кто знает, когда это произойдет... (и произойдет ли вообще, прости, но я не исключаю и такую возможность), поэтому я должен гармонично влиться в этот мир и не вызывать ни у кого никаких подозрений.
Главное, я скоро увижу маму! Эта мысль мгновенно подняла мне настроение. Я никогда не говорил тебе о моей семье. Я всегда был привязан к матери. Она понимала меня, как никто другой. Ее душевная организация очень схожа с моей — такая же чувствительная, тонкая и восприимчивая. Жили мы в одном из переулков на Маросейке. Идти было довольно далеко, но ноги словно сами несли меня. Я вдруг вспомнил, сколько ходил пешком по Москве, и это не было мне в тягость. Но все равно я не мог не подумать об удобстве иметь личный транспорт или просто воспользоваться метро. Однако нужно было поскорее забыть об этом.
От храма Христа Спасителя я спустился к набережной по довольно широкой лестнице. Не удержался и с любопытством оглядел массивное здание храма. Конечно, территория возле него выглядит по-другому, нет подземного музея, да и брусчатка совсем другая, но само здание будто бы и не изменилось. Так мне показалось на первый взгляд. Слава богу, что его все-таки восстановили! Но как странно, что я снова могу произнести эти слова: «слава богу!» Почти век я не говорил этой божественной формулы, приносящей душе покой.
Ладушка, возможно, ты удивлена, что я столько пишу о первых часах после моего превращения и ни слова о тебе. Но уверяю, любовь к тебе не угасала ни на секунду, мое сердце по-прежнему заполнено ею. И моя... вновь обретенная душа любит тебя еще жарче, еще сильнее. Никогда, слышишь, любимая, никогда я не предам тебя, что бы ни случилось! Никогда не забуду!»
Когда я прочитала эти строки, то едва удержалась от слез. Конечно, я была уверена в Греге. Но что делать с этим вечным червем сомнения, который подтачивает веру в любимых и которого так трудно задавить в себе! Он все равно нет-нет да и давал о себе знать каким-то мерзким шевелением внутри. Я отлично помнила, что Грег повесился из-за страстной и несчастной любви к этой самой Зине. Конечно, прочитав о ней в его письме, я больше ни в чем не сомневалась. Хотя еще час назад думала, что, возможно, увидев Зину, Грег вновь воспылает к ней страстью. Нет, Зина мне больше не соперница! И никогда ею уже не станет! На этот счет я могла быть совершенно спокойна.
«Что же было дальше?» - в нетерпении подумала я и начала читать продолжение.
«Я отправился по набережной в сторону центра. Солнце уже село. Ты не представляешь, как непривычно темно на улицах! Нет огней рекламы, фонари стоят очень далеко друг от друга, здания низкие, и окна в них в основном темные, машин почти нет. Апрельский воздух сырой, зато кажется по-деревенски свежим, нет этого противного, но такого привычного смога. Вначале я шел довольно медленно, чувствуя себя разбитым. Но постепенно мое тело наполнялось внутренней силой, словно в него вливались новые потоки энергии. Я ощущал, что моя кровь горяча, она быстрее бежит в жилах. Щеки горели, и это было странное ощущение. Ведь в бытность мою вампиром моя кожа была постоянно холодна, иногда мне даже казалось, что я ношу лудяную маску. И вот этот прилив крови к лицу от быстрой ходьбы, приятный жар щек, воздух, наполняющий мои легкие, гулкое биение сердца и сбивающееся дыхание. Я окончательно пришел в себя, мое тело полностью освободилось от остатков холода, я ощущал себя сильным, жизнерадостным, юным, энергия так и распирала изнутри. И это была эйфория.