10.
Вечернее небо заволакивали тучи. В мутном мареве свет фонарей казался потусторонним. Новак толкнул дверь бара и прошел к стойке. Бармен, оттопырив нижнюю губу, протирал полотенцем пузатые бокалы.
— Двойной джин, — сказал Новак, поудобнее устроился на высоком табурете и, облокотившись на стойку, повернулся к залу.
В дальнем углу за низкими столиками сидели немногочисленные посетители. Зато возле двери дарило буйное веселье. Там несколько парней в черных кожанках оккупировали игральные автоматы: разбивали флоты галактических империй и наносили превентивные ядерные удары. Парни хохотали, звонко хлопая друг друга по кожаным спинам. Возле стойки, кроме Новака, была только длинноволосая блондинка в черном с искрой платье. Блондинка смотрела на него сквозь полуопущенные ресницы, тянула коктейль и чересчур элегантно курила длинную сигарету.
— Двойной джин! — бармен в лучших традициях, даже плеснуло через край, хлопнул перед Новаком бокал. Новак кивнул и закурил. Ну, сказал он себе, начнем забывать. Хватит этих передряг. И все же смешно подумать, что виной всему случившемуся стал автобус, набитый шлюхами… И сержант с пивом и дурацкими шутками. Так выпьем за сержанта! Он отхлебнул глоток джина. И за девиц!.. Но, что ни говори, много в этой истории непонятного. Документы, попутчица, вилла — это ладно, мало ли на свете документов, вилл и симпатичных девушек, которых разыскивает полиция! Но смерчи… Впрочем, забыть, забыть, забыть… Это не наше дело, начальству виднее… Все-таки дьявольски умный тот сержант!
Новаку стало скучно. Он несколько раз поглядывал на блондинку: заговорить или не стоит, но пока прикидывал, к ней подошел кожаный парень. Ни с того, ни с сего Новак обиделся. Сопляк, подумал он, все они сопляки и нытики, только притворяются. А как он, лежать в теплой воронке под пулями могут? А мчаться по ухабам, боясь зажигать фары, чтобы не накрыли с вертолета? Куда им, в штаны наложат! По этому случаю надо повторить! За то, что я смог. Жаль, Джоан нет, она бы оценила…
Сзади сказали «привет», и Новак обернулся. К нему подходил парень в свободной разноцветной рубашке, выпущенной поверх брюк. Новак обрадовался.
— Привет! — сказал он. — Садись, Сирота! Пить будешь?
11.
— Доволен? — буркнул Сирота. Он повозился, устраиваясь удобнее на высоком табурете и, сгорбившись так, что стали видны худые лопатки, уткнулся в стакан.
— Ты о чем? — весело спросил Новак.
Сирота, не отрываясь, тянул джин. Наконец, он шумно передохнул и сказал:
— О статье.
— Доволен, — пожал плечами Новак. — Делаю деньги.
— На чужих костях…
— Тоже способ.
Сирота долго чесал нос.
— Меня ищет полиция, — неожиданно сообщил он. — Могут хлопнуть.
— Долго ищут…
Сирота оставил в покое нос и отрывисто посмотрел на Новака. Усмехнулся. Нехорошая такая улыбочка вышла.
— Тебя тоже шлепнут, — тихо, с уверенностью сказал он. Не пугал, просто констатировал факт.
Новаку стало неприятно, но он рассмеялся.
— Все вы свиньи, — так же тихо продолжал Сирота.
— Только не надо меня агитировать в цивилизаторы, — Новак отхлебнул джина и поболтал бокалом. — «Как стоишь? Как уши держишь?» Это не для меня.
— Не агитирую, — безразлично сказал Сирота. — Просто говорю, что все свиньи. Одни больше, другие меньше, но все… — он кивнул на зал. — Кругом стойбище… — и надолго завис над бокалом.
Юнцы продолжали веселиться. Блондинка вернулась растрепанная и злая. Прикурив от протянутой барменом зажигалки, она громко бросила: «Кретины!» — и вызывающе посмотрела на Новака.
— Барбару ты увез? — спросил Сирота, спустя некоторое время.
«Так ее Барбарой зовут», — подумал Новак и кивнул.
Он даже не удивился, что Сирота знаком с той девушкой. За это время он привык к любым неожиданностям. Просто у него появилось странное предчувствие, что эта встреча не принесет ничего хорошего. Он привык видеть Сироту взъерошенно-истеричным вождем цивилизаторов, а сейчас перед ним сидел пришибленный нескладный парень. Это было непонятно и страшно.
— Куда?
Новак даже не сразу понял, что Сирота вновь спрашивает его о девушке.
— Меня уже об этом спрашивали… В полиции.
— Идиот! — Сирота тоскливо оглядел зал. — Шизуха косит наши ряды! — с надрывом сказал он. — Не нравится мне здесь. У тебя дома есть выпить?
— Есть, — кивнул Новак.
— Тогда поехали к тебе… Страшно!
12.
Новак распахнул окно. Сразу же потянуло свежестью и по подоконнику забарабанили крупные капли: шел сильный дождь. Огни реклам дробились, расплывались под секущими струями. Новак вернулся к столу и плеснул из бутылки в бокалы.
— Шизуха косит наши ряды! — провозгласил Сирота. Уже изрядно пьяный, он развалился в кресле и, прищурившись, смотрел на Новака сквозь дым сигареты.
— Почему тебя должны убить? — спросил Новак.
— Расскажу, — пообещал Сирота. — Тебя тоже… — он закатил глаза.
— И грядут цивилизаторы убивать репортера! Так?
— Цивилизаторы? — Сирота долго непонимающе смотрел на него, потом зло сузил глаза. — Цивилизаторов давили танками полевой полиции! Потом их предал ты! Иуда…
— Осторожнее, приятель! — разозлился Новак. — А то вылетишь в окно, и полиция рук не приложит!
Сирота захохотал, внезапно смолк и схватил себя за нос.
— Бросайте трупы в окно! — гнусаво сказал он и стал яростно чесаться. — Я мертвец, — он прикурил сигарету и тут же затушил ее в чашке с остатками кофе. — Такой же, как ты, — ощерился. — Не веришь? Зря. Я просто расскажу, как мы попали в тот городок, кто такая Барбара и зачем программист Кристофер Андерсон по прозвищу Сирота, — он пьяно поклонился, — ходил на виллу. Помнишь виллу? Я ведь знаю… Я все знаю… это меня и беспокоит… — он пососал из бокала. — Сволочи, они же танками!.. А Сирота жив! Тот стервец сгорел, Барбара… дура, зачем она папку взяла?.. А тут Иуда!.. И в полицию! Ха-ха!
— Говори толком! — взорвался Новак. Несмотря на выпитое, он понимал, что все это неспроста.
— Слава цивилизаторам! — заорал Сирота и тихо добавил: — Шизуха косит наши ряды… — он долго смотрел в окно маленькими покрасневшими глазами, потом повернулся к Новаку. — Если бы я мог, кричал бы об этом на каждом углу. Они тогда бы всю страну выхолостили, что им какой-то Сирота…
— Кто — они? — спросил Новак.
— Кто? — беспомощно, но со злой усмешкой переспросил Сирота. — Все вы… цивилизованное стойбище! Но тебе расскажу: должен же Иуда получить свою плату!
13.
Сирота рассказывал долго. А перед тем, как ложиться спать, просил закрыть окно. Новак обругал его и, не раздеваясь, завалился на тахту. Сирота же все мотался по комнатам, гасил и включал свет, двигал столом, ронял бутылки, хлопал фрамугой окна и что-то бубнил. Потом надолго закрылся в ванной. То ли во сне, то ли сквозь сон, Новаку показалось, что в комнате вдруг появилось много народа и все устроили веселую возню при фиолетовых вспышках, а когда он указал им на дверь — дружно высыпали в окно. После этого уже никто не ронял бутылок…
Проснулся Новак совершенно разбитым. Он помнил, что вчера узнал что-то нехорошее, теперь надо вспомнить, что. Все было связано с цивилизаторами и Сиротой… Кстати, где этот тип?
Сирота исчез. Новак проверил по электронному замку: дверь не открывали. Не в окно же он, в конце концов, выпрыгнул! Хотя все может быть, вот только как умудрился закрыть его после?..
Солнце отражалось от стекол соседних зданий, золотился отмытый дождем шпиль мэрии. В вышине серебристой черточкой плыл дирижабль.
Потирая лицо ладонью, Новак подошел к столу, налил из початой бутылки джина и, сморщившись, оглядел комнату. Свинарник, подумал он, как у цивилизаторов. Когда же мы грязи-то натаскать успели, под дождь, что ли, выходили, или к нам кто заходил? Точно, я им еще на дверь указывал, а они надоедливо мигали в глаза, и Сирота верещал дурным голосом…
Да ведь это же полиция, дошло до Новака. Сирота говорил, что его ищут, вот и нашли! А что он еще говорил? Неприятное такое… Про Иуду, меня то есть, про ту блондинку с виллы, магистра, консервирование… Чепуха какая-то. Сидел в том вон кресле бледный, злой, напуганный, яростно тер свой нос и вещал…
14.
Дождь монотонно стучал по подоконнику. По комнате прыгали неоновые блики.
— С чего начнем? — спросил Сирота.
— Тебе виднее, — сказал Новак. — Впрочем, давай классически, с детства.
— Детство — оплошная шиза! — Сирота полез за бутылкой, опрокинул бокал, поймал его. — Ты думаешь, я действительно сирота? — он нацедил джина и откинулся в кресле. — Сирота — это потом. До этого были голубая лагуна и белая двухмачтовая яхта. А на берегу — вилла и «ройс» с добродушным верзилой шофером. На нем ездил худенький мальчик Кристофер… Сирота. Как видишь, все банально, словно читаешь розовый роман, — он криво усмехнулся. — Только хэппи-энда не будет. Тот мальчик попал к цивилизаторам и его скоро убьют… А для яхты хватило одной ракеты: скорлупка. Вот на виллу пришлось заходить несколько раз, на века строилась… Короче, в университете я узнал, что они, мои родители, изрядно надоели друг другу. Меня это не особенно взволновало. Но матери была нужна безбедная старость, а отцу — наследник. И когда я узнал, что она продала меня ему за кругленькую сумму, я ушел от обоих. Отец подал в суд, — Сирота помолчал, кривя губы. — Суд состоялся: он в это время был на яхте, я на вертолете… Зачем все это тебе рассказываю? — исподлобья посмотрел он на Новака. — Просто хочу, чтобы ты напоследок понял, в каком дерьме живешь, и против чего мы боремся… или боролись. Не мы, так другие, какая разница, шизуха косит наши ряды!.. Только кулаком вам в морду не сунешь, нужно что-нибудь посущественнее. Золотой — это вожак наш — обещал подумать. Ну, он слов на ветер не бросал, кремень был, лет пятнадцать ходил в «беретах», шлепал вас пачками… — Сирота помолчал. — Дня через два какие-то типы пригнали нам вертолеты, но, как сказал Золотой, их нужно было отработать, то есть охранять ту виллу, возле которой ты Барбару подобрал. А нам все равно… к тому же перечить Золотому — себе дороже. Но не повезло ему: когда городок тот брали, стукнул его из ружья свихнувшийся фермер…
Новак отошел к окну и закурил.
— Я тебе говорил, что учился на программиста? — помолчав, продолжал Сирота. — Дай-ка мне сигарету. Заодно плесни в стаканы… Теперь слушай внимательно, это и есть твой смертный приговор! Мы исследовали свойства пространства, пытались консервировать материю. И добились своего! — Сирота торжествующе смотрел на Новака.
Тот спокойно курил и ждал продолжения. Разочарованный Сирота иронически заметил:
— Совсем забыл: тупые пошли сегодня репортеры. Особенно уголовные… Впрочем, как-нибудь… Та вилла была лабораторией. Попал я в нее благодаря Барбаре, у них там что-то с программистом случилось, а тут я подвернулся. Да и знали они, что по окончании работ нас уничтожат. Так что, секретность полная. А с Барбарой познакомился, когда провожал ее до шлагбаума — она часто выезжала по заданию магистра, который всем этим заправлял. Высокий такой, седой и брезгливый… — Сирота задумался, что-то вспомнив. — Ну ладно… Работаю я, составляю какие-то дикие программы, а самому интересно, разобраться хочется. Разобрался на свою голову. Теперь тебе расскажу. Слушай внимательно: это и есть плата Иуде.
— Тебе не надоело меня пугать? — зло спросил Новак.
Сирота ухмыльнулся.
— Нет, — сказал он. — Даже интересно. Ты как человек с завязанными глазами. Ему говорят, что впереди пропасть, а он не верит и смеется… Ладно, напряги воображение и представь любую фигуру, тот же шар. Тень от него или, по другому, отображение на плоскости, будет круг, так? Представил или нарисовать?
— Не надо, — сказал Новак, — представил.
— А теперь представь, что подставили еще одну плоскость, перпендикулярно к этой… Что будет теперь отображением? Отрезок. Теперь еще одну плоскость, опять перпендикулярно… Уже точка. Точка входа в икс-пространство или точка консервации! Такова облегченная теория, специально для уголовных хроникеров, — Сирота взял чашку, заглянул в нее и поставил обратно на стол.
— То есть…
— То есть, вместо шара может быть что угодно: куб, машина, вот эта бутылка, ты… или Луна. Нажал кнопку — и все в икс-пространстве. Удобно, глаза не мозолит и в любое время вернуть можно… Только я подумал, что для нас эта машинка нужнее и поднял ребят. Все бы вы у нас в чемоданчиках сидели! — Сирота смотрел сквозь Новака. — Уголовный хроникер номер такой-то, смотреть на таком-то стеллаже… А тут полиция на танках. Я быстро сообразил: папку с документацией Барбаре сунул, а сам в вертолет и с земли по этой вилле полной кассетой, все ракеты всадил…
15.
Воспоминания Новака прервал звонок видеофона. На экране появился мужчина средних лет в сером халате. Позади него виднелись стеклянные шкафы.
— Господин Новак? — спросил он.
Новак кивнул.
— Извините за беспокойство. Доктор Эдмонд Брайн. У меня к вам несколько вопросов относительно известного вам Кристофера Андерсона. Должен сообщить, что в данный момент он находится у нас, в психиатрической клинике. У него ярко выраженная паранойя. Вы понимаете?
Новак кивнул, хотя ничего не понимал.
— Как долго вы его знаете?
— Что-то около недели, — ответил Новак. — Но зачем вам это?
— Конечно, это мало, — продолжал Эдмонд Брайн, не обратив внимания на вопрос Новака, — но, может, вы успели заметить какие-либо странности в его поступках, разговорах? Мы просим ничего не скрывать, ваша откровенность поможет в лечении.
— Он всегда был странным, — пожал плечами Новак. — Во всяком случае, мне так кажется.
— А ваш последний разговор? — настаивал Доктор. Голос у него был теплым, доброжелательным, взгляд сочувствующим и, вообще, он производил приятное впечатление. Спокойствие и уверенность давали понять: человек знает, что говорит. — Кстати, мы извиняемся за вынужденное ночное вторжение, но мы не могли поступить иначе. У господина Андерсона был критический момент, он стал социально опасен.
Новак, наконец, понял, что прошлой ночью он разговаривал с обыкновенным сумасшедшим! У него словно гора с плеч свалилась. Надо же! Конечно, события последних дней заставят поверить во что угодно, но все же… В порыве благодарности Новак рассказал доктору Брайну и о страхах Сироты, и о его предупреждениях, и обо всем, что произошло накануне.
Доктор покивал.
— Да-да, это известно. Симптомы болезни налицо: сложность содержания бреда… — он выжидательно посмотрел на Новака. Тот кивнул в свою очередь, с удовольствием соглашаясь с доктором. — Внешнее правдоподобие, — опять кивок. — Считал, вероятно, себя представителем особой миссии, — Новак вспомнил, что слышал у цивилизаторов, и подтвердил, — готовил социальные преобразования, сделал переворот в науке, — перечислял доктор, грустно улыбаясь. — А кто не разделял его убеждений — тот враг… Надеюсь, вы не принимали близко к сердцу его идеи?
В последнем вопросе Новак невольно почувствовал подвох.
— Я пока не псих! — воскликнул он.
— Прекрасно! — широко улыбнулся доктор. — Очень жаль парня. Он еще в юности получил тяжелую психическую травму. Его родители… впрочем, вы знаете.
— Он рассказывал.
— Потом эти цивилизаторы. Вот еще гнойник на теле общества. Добавлю, что рад воспользоваться случаем и поблагодарить вас за статью. Читал. Хорошая статья, злая… А господина Андерсона мы постараемся вылечить и благодарим вас за оказанную помощь. Не надо возражений, вы нам очень помогли. Всего доброго! — доктор отключился.
Новак плюхнулся в кресло и долго рассматривал натюрморт из пустых бутылок и грязных чашек. Потом засмеялся. Через силу, но ничего не мог с собой поделать. Он смеялся и думал, как должно быть дико выглядит эта сцена: перед неубранным столом сидит уголовный хроникер Новак, заметьте, почти трезвый, и истерически хохочет.
В это время вновь зазвонил видеофон. Усилием воли Новак успокоился и щелкнул клавишей.
— Господин Новак? — звонил незнакомый парень в светлом костюме. Звонил из автомата, за его спиной Новак видел улицу, машины, прохожих. «Определенно, я стал объектом пристального внимания», — раздраженно подумал он.
— Кто вы?
— Говард Симак, — ответил парень.
— Мне это ничего не говорит!
— Только один вопрос! — торопливо сказал Симак. — Та вещь, что осталась тогда в машине, у вас?
Вопрос застал Новака врасплох. Признаться, он совсем забыл о чемоданчике. И тут же увидел его. Пластиковый кейс валялся под столиком, где стоял компьютер.
— Это очень важно! — продолжал парень, видимо по-своему истолковав молчание Новака. — Верните его нам. Разумеется, мы готовы заплатить…
Новак усмехнулся.
— Что это такое? — спросил он о чемоданчике.
— Простите?.. — не понял парень. — Ах, это… Боюсь, мне будет трудно объяснить. Нам лучше встретиться. Координаты уже в вашем почтовом ящике.
— А если я не хочу с вами встречаться?
— Понимаю, — сказал парень. — Я бы на вашем месте тоже был осторожным, после всего, что произошло.
— Что произошло? — насторожился Новак.
— Вы понимаете, о чем я говорю, — уклонился от ответа Снмак. — Просто должен вас предупредить…
Новак отключил видеофон. Хватит с него Сироты.
16.
Новак передумал. Не в его привычке было прятаться, да и не верилось, что с ним может что-то случиться. Обходилось же до сих пор. Но пистолет все-таки прихватил на случай, если Говард Симак окажется из банды цивилизаторов, хотя внешне не похож. Впрочем, Сирота в баре тоже казался умеренно-хулиганистым… Все они параноики, думал Новак, автоматически перестраивая электроль в крайний правый ряд и притормаживая у светофора, всех их пора в клинику. Основатели порядка!
Темнело. Вдоль улицы вспыхнул пунктир фонарей. Из станции подземки слева выплескивалась густая толпа и быстро рассасывалась по тротуарам. Новак представил, если над всем этим вдруг нависнет тень летучей мыши, и ему стало холодно. Вон ту женщину с коляской, наверное, сразу задавят. А тот респектабельный джентльмен с дорогим портфелем, что он будет делать?.. Все же страшная это вещь — паника. Так, видимо, и в том городке было: трещат выстрелы, сыпятся стекла, дым, воронки и по улице бежит, оглядываясь вверх, тот фермер, а его, не торопясь, утюжат вертолетами, мстят за вожака. Новак представил коляску с простроченным пулеметной очередью ребенком, влюбленных на заскорузлой от крови постели и опять того же фермера, но теперь уже уткнувшегося в пыльную пшеницу…
А ведь я его застрелю, этого типа, спокойно подумал Новак, просто застрелю, если он заикнется о новом мире, который нужно строить таким образом. Согласен, наш мир несовершенен, есть в нем много, от чего нужно избавиться, но не таким образом. Сеять всеобщее благоденствие спаренными пулеметами — это действительно занятие сумасшедших!