– У него не в бородавках, – вспомнила Эля.
– Тогда все! Можешь смело выходить за него замуж, дети будут красивые, – со спокойной душой откинулась на спинку диванчика Динка и стала вытягивать из подруги новые подробности.
Девушки сидели не один час – оказывается, они так долго уже не болтали, что сейчас просто не могли наговориться. Между делом, они решили, что Эле сейчас домой возвращаться нет никакого смысла, это раз, второе – они берутся уговорить тетю Лену, то есть Элькину мамочку, чтобы та сильно не волновалась, но дочь из больницы не забирала, а третье… Девчонки как-то мимолетом поселили в душе Эли уже погибшую надежду на то, что она этому Игорю все-таки жуть до чего приглянулась. Нет, ну а зачем он тогда устраивает ей ежедневный банановый ритуал? Только из-за глубокой, потаенной любви.
Окрыленная и обнадеженная Эля вернулась к себе в палату и даже не заметила, как хмуро ее встретила Наденька, – Женька так и не появился, а разговор с Элькиными подругами она не подслушала. Для соседки по палате вечер прошел впустую.
Утром следующего дня Эля проснулась с ожиданием чего-то светлого и солнечного. Даже самой себе она боялась признаться, что лучистое настроение появилось оттого, что в обед, как обычно, придет «муж» и будет совать ей в руки бананы с букетиком, который глупая Элька еще ни разу так до палаты и не донесла. Кстати, надо будет постараться к обеду освободиться, а то что еще за моду взяла эта медсестра – чуть задержишься, а она уже и всех родственников гонит!
И все же до обеда Игорь не появился.
– Пойдем в столовую, – уже в который раз тормошила ее Наденька. – Ну сколько ждать-то можно! Сейчас все без нас съедят!
– Ступай одна, – плавно улеглась на кровать Эля. – Мне чего-то не хочется…
– Куда ступай-то! Чего я там одна делать буду?! – накинулась на нее соседка. – Я, значит, опять ступай, а сама к Женьке на второй этаж! Нет уж! Теперь я от тебя ни за что не отцеплюсь!
Спорить с влюбленной Джульеттой было занятием бесполезным. Поэтому Эля кряхтя поднялась с постели и направилась к выходу, не забыв при этом на пару минут задержаться у зеркала.
В столовой сегодня давали тушеную капусту и булочки. К капусте Эля не притронулась, а вот булочки съела даже две, такие они были мягкие и ароматные.
Наденька уплетала уже вторую тарелку капусты и, будто сова, вертела головой во все стороны.
– Нет, ты посмотри, – отчаянно бормотала она. – Жую, жую эту траву, а Женька до сих пор так и не появился! Мне что – за третьей тарелкой отправляться, что ли? Я столько не съем…
– Ну чего мучиться, давай просто так посидим, – сжалилась над соседкой Эля. – Компот ложечкой поковыряем.
Они посидели еще минут двадцать.
– Вы тут ночевать, что ль, уселися? – не выдержала пожилая санитарка с ведром и тряпкой. – Жду их, жду, а оне сидят и сидят, прямо тебе ресторан тут развели! Давайте убирайте тут свои костыли да шуруйте к себе в палату!
Пришлось подниматься и освобождать помещение.
– И куда он подевался? – уныло ковыляла к палате Наденька. – Может, на кого-нибудь другого запал, а? Как думаешь?
– Да брось, – успокаивала ее как могла Эля. – Чего уж сразу о плохом… Может, его выписали или в другую больницу перевели…
– Ну уж! – вскинулась Наденька и быстрее застучала костылями.
Эля вошла в палату и остолбенела – на ее кровати восседал… Игорь, а рядом с ним, там же, на кровати, сидел Женька Донатов.
– Вот они… нарисовались… – кивнул Женька и фыркнул.
– О-о-ой… – радостно запела Наденька, приосанилась и даже хотела откинуть костыли, но в самый последний момент поостереглась. – Какие у нас го-о-о-ости! А давайте в карты играть, а?!
Игорь фыркнул и пояснил:
– Да я вообще-то не играть сюда пришел…
Эля тоже не смогла сдержать радости и невольно улыбнулась. Ее гость был хорош, не чета этому «космонавту» Женьке в его гипсовом «скафандре». Сегодня Игорь был без обычного черного пальто, на его плечи был накинут белый больничный халат, а под ним виднелась темно-синяя дорогая водолазка. Эля впервые осмелилась рассмотреть его внимательно. Красивые волосы, серые проницательные глаза под четко очерченными бровями, прямой нос… губы… Черт! Отчего же она не разглядела его тогда, в автобусе? Какой симпатичный мужик, оказывается!
– Здравствуйте, – мило склонила голову Эля и похвалила себя за то, что перед столовой навела красоту. – А вас уже стали ко мне в палату пропускать? – спросила она у Игоря.
– Я вам даже больше скажу – меня пригласили!
Пока Эля в недоумении таращила глаза, Женька уже объяснял:
– Это я! Прикиньте – это я его притащил! Он, правда, стеснялся, упирался, а я все равно – тащу да тащу!
– Ну что же, приступим сразу к делу? – как-то нехорошо оскалился гость, вглядываясь Эле в глаза.
Девушка насторожилась. Такой взгляд, тон… Как-то не так сегодня себя вел Элин названый супруг.
– А чего это вы все на моей кровати разложились? – на всякий случай решила она показать зубы.
– Ну не на пол же нам садиться, правда же! – возмутился Женька. – Мы уж хотели стулья принести, а потом я подумал…
– А какое дело? – восторженно умостилась между мужчинами Наденька, и Эле ничего не оставалось делать, как усесться на кровать соседки, откуда слушать гостей было неудобно. – О чем поговорим?
Игорь поднялся, вышел из палаты и тут же вернулся уже со стулом. С грохотом поставил стул возле Эли, уселся на него верхом и вперился в Эльку каким-то уставшим, погасшим взглядом.
– Давайте, излагайте… – качнул он головой.
Эля не понимала – чего она, собственно, должна излагать, поэтому смотрела на гостя как баран на новые ворота. Неизвестно, сколько бы она так пялилась, если бы на помощь не пришел Женька.
– Ну давай, расскажи, как на тебя напал пьяный тракторист, избил тебя и изнасиловал! Говори в подробностях, не стесняйся, здесь все свои, – он приготовился слушать исповедь.
– Ой, а давайте лучше я вам расскажу, как я ногу сломала! – всплеснула руками Наденька. – Ну что мы все Элю слушаем да Элю! В общем, у меня случилась такая неприятность! Иду я…
– Да погоди ты! – шикнул на нее Женька. – Эля, рассказывай!
– Да чего рассказывать-то?! – не выдержала Эля. – С чего, интересно, я эту ересь буду тут за тобой повторять?!
– А с того, что я специально к тебе адвоката позвал, чтобы того тракториста посадить! – вышел из себя Женька. – Я позвал, а ты рта раскрыть не хочешь! Говори быстро!
Наденька беспокойно заелозила на кровати:
– Нет, погодите, а где адвокат-то? Ничего не понимаю! Кто адвокат-то?
– Я адвокат, – с милейшей улыбкой повернулся к ней Игорь. – Игорь Сергеевич Сотый, собственной персоной.
И с тем же милым оскалом повернулся к Эле.
– Хм, сотый… Да уж… не первый… Ладно хоть в сотню попал, адвокат… – ляпнула она и отвела глаза.
– Я, барышня, весь внимание! – напыщенно проговорил Игорь Сергеевич, устроил руки на животе кренделем и обратился в слух.
Однако Элька снова впала в ступор – чего ему говорить-то? Она и не собиралась никаких адвокатов вызывать!
– Жень, ты чего до меня докопался, а? – сурово уставилась она на Донатова. – Тебя что – просили вызывать юриспруденцию? Чего ты вообще ко мне прилип?!
Она хотела было выскочить из палаты, но с больными ребрами прыть не совмещалась. Донатов тут же ухватил ее за халат, усадил обратно и заговорил тоном доброго дедушки:
– Она у нас стесняется, тут же, понимаете, такое дело… Девушка попала в аварию, тракторист был пьяный, ну вообще батон! И врезался в автобус. Так мало того, он ее же искалечил, а потом еще и монтировкой по башке, монтировкой!
– Да что вы говорите! – в театральном ужасе всплеснул руками адвокат. – Ай-яй-яй, каков паршивец!
– Вот совершенно паршивый оказался! – поддакнула Наденька, промокнула глаза подолом своего халата и выдала самое потаенное. – А потом и вообще… Прямо наплевал на все приличия и надругался над несчастной девочкой! Несчастная девочка – это я про Элю.
– Так-так-так, – Игорь сочувственно уставился на Элю. – А вот с этого места поподробнее.
Весь его вид был преисполнен глубокой, вселенской скорби. Эля уже поняла, что этот Сотый в открытую издевается над ними, только остальные этого еще никак не могут понять. Зато она откинулась на спинку Наденькиной кровати и лукаво переспросила:
– Вам, простите, что рассказать в подробностях – как в нас врезались, как меня били, или, пардон, изгалялись? Я в смысле: чем интересуетесь – триллером, боевиком или порнушкой?
– Мне бы правду хотелось услышать, – прилежно отвечал Сотый. – А еще любопытствую – чего вы хотите? Засадить того крестьянина в тюрьму или в долговую яму?
– Нам бы хотелось денег, – честно признался Женька. – Мы вот так подсчитали – Элечке нужно не меньше ста тысяч. Потом еще мне немножко, за, так сказать, беспокойство…
– И мне тоже, – вклинилась Наденька. – Я тоже пострадала. Знаете, как узнала, что с Элей сотворилось, спать перестала, давление подскочило, ногу так ломить начало, вот не поверите – лежу и реву, реву и лежу!..
Сотый поднялся так, что стул его отлетел к батарее.
– Вы мне представлялись эдакой… ранимой… незащищенной… – с какой-то грустью проговорил он, глядя в глаза Эле. – Я же себе места найти не мог… А вы, в сущности, обычная хапуга. Подыщите себе другого адвоката.
И он резко вышел из палаты.
– Вот гад, а? – хлопнул себя по коленям Женька. – Видать, мало я ему предложил…
– А сколько ты ему предлагал? – не утерпела Наденька.
– Да я ему обещал пожизненно масло менять. На машине. Бесплатно, – вздохнул расстроенно Донатов.
Эля готова была растерзать этого Женьку, но глядя, как тот из-за нее опечалился, попыталась успокоить:
– Да не переживай ты… Он и не адвокат никакой… Адвокаты на автобусах не ездят… Где ты его подцепил-то?!
– Так как где! – снова распалился Женька. – Ко мне братан пришел, принес обед, мама сготовила. Ну я его и давай пытать: нет ли у тебя адвокатишки хоть какого завалящего. Приведи, мол. А он мне и говорит – чего, мол, вести, когда он сам, этот адвокатишко, здесь уже и находится. Ну и подзывает этого Сотова. Этот Сотый у Мишкиного друга дело вел и выиграл. Но и… Короче, мы и договорились. Сразу к вам поднялись, пока вас дождались, он и того… Только понять не могу, чего он внизу, в холле сидел.
– А того и сидел, – покачала здоровой ножкой Наденька. – Потому что это нашей Элечки муж. Ей медсестра сказала.
– Муж?! Ох и ни фига себе! – присел Женька и кивнул Эле. – А у тебя чего, еще и муж имеется?
– Да пошли вы все знаете куда?!! – разревелась Эля. – Вместе со всеми мужьями, насильниками и трактористами! Топайте отсюда! Оба!
Женька вскочил, засуетился и проявил благородство:
– Нет, ну я-то пойду, а вот Надежда-то как? Сейчас же тихий час намечается…
– Женечка, не упрямься! – толкала уже его в спину Наденька. – Эля сказала «оба», значит, оба. Пойдем, Женечка, я тебе расскажу, как я сломала ногу!
Эля осталась одна, перебралась на свою кровать и осторожно улеглась в подушки. Не хотелось говорить, слушать и даже видеть – на душе было так противно… Она понимала, что больше к ней этот Сотый не придет. Никогда. А ведь он… Как же это он сказал – он представлял ее – Элю – незащищенной, ранимой… не страшной и покалеченной, а ранимой, незащищенной… После таких слов хочется немедленно бежать в библиотеку и сидеть там с томиком Тургенева. И надеяться, что Игорь придет и защитит. А теперь что? Она в его глазах «обычная хапуга»! И ведь даже слушать ничего не стал…
Весь остаток дня Эля пролежала на кровати, закутавшись в одеяло по самый подбородок. Даже Наденька ее не тревожила. Похоже, эта дамочка всерьез поверила своей же глупой болтовне и теперь переживала – как же ее соседка справится в такой сложной жизненной ситуации. Элька могла бы устроить ей такой разбор полетов, но кому устраивать-то, если Наденька даже не понимала, что натворил ее бедовый язык. Да и не из-за соседки она расстроилась, а из-за того, что… Да какая разница!
Она даже не вышла к Динке, которая явилась строго по больничному расписанию. Но подруга поднялась сама.
– Э-эй! Дичкова! Чего лежишь? – окликнула она Элю, ворвавшись в палату весенним ветром. – Болеешь, что ли?
– Нет, – буркнула Эля. – К олимпиаде готовлюсь. В Сочи.
– Смотри, я тебе тут столько всего натащила! – с восхищением токовала Динка, не обращая особенного внимания на состояние подруги. – Смотри, здесь книги, все сплошь про любовь. А это вот журналы. Посмотри хоть, что порядочные люди сейчас носят. Выпишешься, поедем в магазин.
– А нас еще не скоро выпишут, – привычно влезла Наденька.
– А вам и не стоит торопиться, – поддела ее Динка. Ну не переносила подружка, когда кто-то посторонний вклинивается в ее личную жизнь! – У вас еще вся жизнь впереди… Эль! Смотри, я тебе косметику приличную притащила, будешь теперь… Так, дамочка! Кому уши распустили? – повернулась она к Наденьке. – Мне кажется, там, в холле, к вам кто-то пришел, но стесняется зайти. Между прочим, мужчина.
– Да это не ко мне-е… – улыбнулась Надежда, но тут же поднялась и заторопилась на выход. – А там что – так прямо и спросили Бобкову Надежду Петровну?
– Ну я что, врать вам буду? – вытаращила честные глаза Динка.
– Может… может, Аркадий? – бормотнула Наденька себе под нос и быстро исчезла из палаты.
– Зачем ты ее… – повернулась к подруге Эля. – Ей же тяжело на костылях…
– А надо ногу разрабатывать! И чего она! Ну слова не дает сказать, так и лезет!.. Ты посмотри! Это тебе кулинарная книга, новая! Тут столько рецептов про рыбу! Выпишешься, позовем наших оглоедов и твоего красавца, и вот тогда ты нас угостишь своей фирменной фаршированной…
Эля поднялась и быстро направилась к двери.
– Прости, Дина, мне надо в процедурный, чего-то у меня там…
И она постыдно бежала в душ. Там, закрывшись на шпингалет, она сидела до тех пор, пока не увидела, как из здания больницы вышла Динка и направилась к своей машине.
Вечером она уткнулась носом в кулинарную книгу и даже не пошла на ужин, а нудных просьб Наденьки предпочла просто не слышать.
А уже на следующий день, с самого утра Эля позвонила матери и попросила забрать ее домой. Мама обещала прибыть немедленно, однако, пока она ехала, к Эле позвонила мамаша ее маленькой клиентки Ирочки Плетневой. Девочке было пять лет, сначала она не выговаривала букву «Л», потом букву Эля ей поставила, но мама девочки – Елизавета Плетнева – никак не хотела расставаться с логопедом и выискивала в речи ребенка все новые изъяны. То ей казалось, что ударение не на том слоге, а то и вовсе, что дочь сознательно не хочет говорить. Теперь же она позвонила на сотовый телефон, прямо в больницу, и Эля решила, что у бедной Ирочки срочно обнаружилось какое-то новое искривление речи. Однако Елизавета Аркадьевна принялась в трубку бурно рыдать:
– Элечка Владимировна! Бедняжка наша! Я в курсе, что вы лежите в больнице, у меня там свекровь санитаркой работает. Но я не знала! Я не могла представить! Что какой-то нелюдь не только сбил вас сельскохозяйственной техникой, но и… но и… Ах, боже мой! Еще и муж вас бросил! Ну какой подлец, какой подлец! Как вы переживете такой позор?!!
– Вы мне предлагаете застрелиться? – равнодушно поинтересовалась Эля и отключила телефон.
До нее стали медленно доходить масштабы катастрофы.
– Ой, Элечка! – заволновалась вдруг Надя. – Там, по-моему, твоя мама приехала! Вон она, рукой машет в наше окно!.. Заходите!!! Она сейчас!!! Эля, оставь мне свой адрес! Нам непременно надо видеться ежедневно! Скажи – ты будешь ко мне приезжать?
– После того как ты меня сделала в этой больнице такой жертвой, боюсь, мне будет сложно сюда приезжать, – скупо проговорила Эля, но увидев распахнутые, испуганные глаза Наденьки, быстро чиркнула на листке ручкой. – Вот, это мой сотовый, звони.
И она, не оглядываясь, вышла из палаты.
Мама привезла Элю не к себе, а в ее квартиру – вероятно, девчонки действительно провели предварительную беседу.
– Доченька, прямо и не знаю, как ты тут одна останешься? Может, мне переночевать у тебя? – беспокоилась мать.
– Мам, я так устала от людей, – нежась в чистой постели, после приятной ванны, честно призналась Эля. – Поезжай домой, ну что со мной сделается-то? Я ж никуда ходить не собираюсь, сегодня еще девчонки прибегут, наверное, а завтра ты придешь. Ну чего ты?
И все же мама не оставила Элю, пока к ней и в самом деле не пришли подруги.
– Эля! – еще в прихожей, расшнуровывая супермодные сапоги, прокричала Аленка. – Мне чего сегодня сказали-то! Оказывается, тебя не просто сбили, а еще и били какой-то железякой, а потом и надругались? Чего – правда, что ли? Так это, может, и вовсе никакая не автомобильная ава… Ой, здрассьте, теть Лена.
«Теть Лена» стояла возле стены, и жизненных красок на ее лице не наблюдалось.
– Теть Лена, вам чего – плохо? – вытаращилась Динка.
А Аленка даже не спрашивала, она уже шарила в кухне по ящичкам, разыскивая валидол.
– Эля… девочка… Я что-то такое предполагала… – еле лепетала мать посиневшими губами. – Расскажи мне… нет, я понимаю, тебе сейчас очень трудно, не рассказывай… Ведь наверняка ты заявила в милицию. Нет, ты, конечно, постеснялась. Но у тебя есть я, твоя мать! Поэтому я сама… Я сама… Я сама найду этого гада… – неизвестно, откуда вдруг у Элиной мамы обнаружились силы, но она вдруг закричала во всю мочь. – Я сама у него все узнаю! Я из него душу вытряхну!!!
– Мама! Ну это все вранье, ты что – не понимаешь?! – кричала уже и Элька со своего дивана. – Одна какая-то дурочка ляпнула, потому что ей ничего умного в голову не пришло, а все подхватили! Да еще с какой радостью! А я теперь не знаю, как отмыться! Чего узнавать?! Вы мне скажите – чего узнавать, когда на месте аварии был десяток свидетелей!! В той же больнице еще такие же, как я, лежали – кому руку переломало, кому ногу, у кого вообще сотрясение мозга! Идите – спрашивайте! Не-е-ет! Все как уцепились за эту монтировку!! И потом… потом, как вы себе это представляете – тут развороченный автобус, да? А тракторист, в зюзю пьяный, вместо того чтобы бежать от гаишников, отчего-то выбирает именно меня, – и ну надо мной глумиться! И давай надо мной изгаляться!! А все рядом стоят и в ладоши хлопают, так, что ли?!! Дурдом!