Петров открыл портативный анализатор. Приборы показывали резкие изменения поля Мро и появление нового излучения.
- Ясно... - пробурчал Григорий. - Поэтому и гравитолеты не работают...
- Что ясно?! - раздраженно ответил Виталий. - Ясно, что ничего не ясно!
Скала под ногами вздрогнула, глухой подземный удар потряс горы. По склону покатились камни, загудели обвалы. А из кратера Афродиты, озаряя дым красными сполохами огня, потоком хлынула магма. Ярко-оранжевая, местами желтая, она текла необычно быстро, двумя рукавами охватывая возвышенность, где стояла ракета. Несколько минут - и ракета оказалась на острове. На острове посреди пылающего озера.
Озеро становится все шире и шире. Вот уже по всей долине перекатываются огненные волны. Кипит, бурлит магма, все выше и выше поднимается к расчищенной в лесу площадке, на которой поблескивает серебристая башня корабля.
- Ну вот, я же говорил... Нужно было дождаться возвращения наших, вздохнул Григорий. - Сейсмическая обстановка еще тогда становилась...
Виталий по привычке хотел было отчитать Варибруса, но Николай остановил его:
- Григорий прав. Давайте-ка лучше подумаем, что предпринять. Если извержение не прекратится, ракета погибнет.
- Который час? - спросила Татьяна и посмотрела на часы. - Стоят.
Никто не ответил, все трое сидели понурившись. Придвинув к большой кубической глыбе кристалл поменьше, Виталий устроился словно в кресле. Николай прилег рядом, оперся на локти, сжал голову руками; поодаль на большом фиолетово-голубом камне (он один почему-то не почернел) расположился Григорий. Достал из нагрудного кармана увядший, почерневший цветок - тот, который хотел дать Татьяне, - рассматривал, нюхал...
- Который час? - повторила Татьяна.
Григорий поднес часы к глазам, но Виталий опередил:
- Тринадцать по земному.
- Еще восемь, и возвратятся наши. Восемь... - Татьяна размышляла вслух, рисуя палочкой на вулканическом пепле. - Извержение пока что прекратилось. Если эта талл-фановская Афродита подремлет еще восемь часов, все будет хорошо. А если извержение начнется раньше?..
Над кратером вяло клубился грязный дым. Такой же густой, такого же неопределенного цвета дым стелился и над озером магмы. Временами он совсем закрывал огненную гладь, и только островок с острой, тускло блестевшей башней космического корабля виднелся в зыбком мареве. Вокруг ракеты догорал лес.
Петров снова открыл карманный анализатор, По всем признакам поле Мро начинало стабилизироваться.
Поле Мро...
Как еще мало известно об этой всеобъемлющей, всемогущей силе. Пятьдесят лет назад гости из далекой инопланетной системы Заго подарили землянам аппарат, который действовал, используя некоторые особенности поля Мро. Мало, очень мало успели рассказать люди планеты Заго за то время, пока их Туреб - огромный багряный сфероидальной формы корабль - вращался вокруг одного из искусственных спутников Земли.
Николай пристально всматривался в колеблющиеся знаки на экране анализатора. Глаза прищурены, широкие брови сошлись на переносице. Широкий раздвоенный подбородок кажется еще более упрямым.
Виталий задумчиво грызет былинку, смотрит куда-то поверх кратера. Красивое лицо с идеально правильными чертами кажется отрешенным от всего на свете. Так всегда, когда он напряженно думает.
Татьяна отбросила палочку и тоже понурилась. Над скалой, над недалеким лесом, стеной рассекающим плато, лениво стелился грязный дым. Стояла тишина, как на Земле перед грозой: вот-вот засверкает, загрохочет, даже в груди содрогнется. Вот-вот...
И тут все вздрогнули, но не от грома - от крика:
- Помогите!..
Все резко повернулись к Григорию да так и замерли: Варибрус исчез! Не было и цветной глыбы, на которой он только что сидел. Огромная, продолговатая, немного похожая на земной валун, каменная глыба исчезла вместе с Варибрусом.
- Хлопцы!.. Николай!.. - снова послышался голос Григория. Все подняли головы: вверху, метрах в четырех над ними, поперек фиолетово-голубой глыбы, которая, как бревно в воде, покачиваясь, плавала в воздухе, лежал на животе Григорий Варибрус. Собственно, он не лежал, нет, - перевесившись через нее, барахтался, балансировал, стараясь, чтобы глыба не перевернулась.
- Хлопцы... помогите!
- Прыгай! - крикнул Виталий.
- Высоко... - Григорий не мог даже взглянуть на Татьяну, ему было стыдно, стыдно своего неестественного, смешного положения, стыдно, что не прыгает, боится высоты.
Татьяна вскочила, сбросила красный антирадиационный плащ - и к Николаю:
- Растягивай! Быстрее! Убьется же!
Петров молчал. Всегда быстрый, находчивый, он в эту минуту был не похож на себя - стоит с раскрытым анализатором в руках, то на экран взглянет, то вверх, на Варибруса.
- Ты что? - Виталий, схватив плащ, толкнул Николая. - Бери, натягивай, а то и вправду убьется. Фу ты, черт, что это?!
Как ошпаренный, Виталий отскочил в сторону. От того места, где он только что стоял, по серому вулканическому пеплу бежали трещины, на глазах ветвясь и расширяясь. Грунт шевелился, словно кто-то живой вырывался, лез из глубины. Наконец из большой, самой широкой трещины показался краешек камня знакомого уже фиолетово-голубого цвета. Еще минута - и взлетит в воздух, как тот валун, на котором "плавал" Варибрус.
Петров снова взглянул на экран и спрятал прибор. В глазах его что-то блеснуло - куда девались спокойствие, медлительность. Схватив обеими руками тяжеленную черную глыбу, придавил ею цветной камень. Грунт перестал шевелиться.
Недалеко, над самой кручей, стремительно взлетел вверх один фиолетово-голубой обломок, Из долины, из соседних скал с шуршанием и свистом в воздух поднимались камни. Николай поправил тяжесть на голубом камне, осмотрелся кругом и, убедившись, что этот камень уже не "убежит", крикнул Григорию:
- Кидай фал!
Варибрус сначала ничего не понял, но, сообразив, осторожно достал из кармана пластмассовый барабанчик со спасательным тросом, бросил вниз. Такие тросики были у каждого члена экспедиции. Один конец крепился к поясу, второй - к барабанчику.
Николай старательно и быстро наматывал фал, продолжал о чем-то напряженно думать.
- Осторожнее! Осторожнее! Он же вот-вот свалится, - беспокоилась Грай. - О чем ты можешь сейчас размышлять?! Постепенно! Тихонько! Да не тяни так сильно!
- О чем я думаю? - спокойно переспросил Николай и посмотрел на часы. До возвращения - семь! Поле стабилизируется, но... риск большой. Очень большой... Я думаю, - удовлетворенно подмигнул Татьяне, - думаю, мы спасем-таки корабль!
Притянув вниз Григория и его летающий камень, Петров объяснил суть этого удивительного явления. Фиолетово-голубые глыбы - это обломки метеоритов. Состоят они из минерала, открытого сыном известного в свое время космонавта Ивана Бидила. "Иванитом" - в память отца - назвал молодой ученый новое вещество. Исследования минерала выявили в нем удивительное свойство: его масса могла становиться отрицательной при некоторых изменениях напряжения Мро-поля.
Наконец все готово. На опушке, недалеко от склона, лежит на грунте самый обыкновенный деревянный плот. Конечно, он мало похож на те легендарные, из песен, которые когда-то, в седой старине, сплавляли по Черемошу предки Григория Варибруса. И все-таки это был настоящий плот.
Чешуйчатые, граненые от природы молоденькие стволы местных деревцев, сломленные или вырванные с корнем из сыпучего, до удивления непрочного грунта, крепко связаны спасательными фалами. Над плотом колышутся связанные вместе несколько огромных фиолетово-голубых глыб. Фалы же соединяют этот "аэростат" с плотом.
На плоту, здесь же, возле фиолетовых глыб, сложен балласт обыкновенные черные камни, которые своим весом перекрывали подъемную силу иванита.
Поодаль, на краю плота, или, как сказал Виталий, на корме, беспорядочной грудой лежали обломки иванита и черных камней. Но это только казалось, что они лежали в беспорядке. К каждому фиолетово-голубому куску привязан был черный, причем такого веса, чтобы немного превышал подъемную силу иванита.
Вот и все нехитрое сооружение, которое, по плану Петрова, должно было перенести четырех космонавтов на остров через озеро магмы.
- Рискованно... Очень рискованно... - хмурилась Татьяна, осматривая плот. - А ну как иванит начнет восстанавливать вес раньше, чем мы доберемся до острова?
- Вот уж поистине, с кем поведешься, от того и наберешься. Эх, Таня, Таня!.. - Виталий состроил гримасу. - Заразил вас своей чрезмерной храбростью Варибрус!
- Смех смехом, а Грай права, - Петров снова посмотрел на экран анализатора. - Все может случиться. Но будем надеяться на лучшее... Да и что делать, другого выхода у нас нет. Ну, в добрый час!
Николай осторожно снял с груды балласта большущий черный камень, и в тот же миг плот оторвался от грунта, повис на уровне пояса.
- Садись! - толкнул локтем Варибруса. - Садись, садись! Ты у нас сегодня герой дня: первый, так сказать, открыл навигацию.
- Садись! - толкнул локтем Варибруса. - Садись, садись! Ты у нас сегодня герой дня: первый, так сказать, открыл навигацию.
- Садись, Грицик! - попросила Татьяна и ободряюще улыбнулась.
- Чего артачишься? - Петров подхватил Григория под мышки, как подростка - долговязого, худощавого, усадил на середину плота и сбросил еще пару камней балласта. - Ведь этот воздушный паром благодаря тебе создан. Ты первый взлетел, ты первый и на остров ступишь.
Плот покачивался над землей.
- Стойте! Стойте! Одну минутку! - Григорий соскочил с плота, присел на корточки, начал что-то искать.
- Опять переключатель потерял? - спросила Грай. - Может, помочь? Мы тогда быстро вдвоем нашли...
- Спасибо, не надо. Вы все делаете за плату, на звезды меняете. А я звезд с неба не хватаю.
- Ты, Грицик, злопамятный... - Татьяна тоже присела рядом с ним. - Так что же ты все-таки ищешь?
- Цветок. Зенона-Талл. Вот, нашел.
Григорий снова, теперь уже сам, устроился на плоту:
- Поплыли!
Подталкивая свой воздушный паром сзади, друзья повели его к самому обрыву.
- Стоп! - скомандовал Петров и положил на груду балласта еще один большой черный камень. Плот сразу осел на грунт.
И в тот же миг скала вздрогнула, глубинный, глухой гул прошел по ней. Над кратером дым почернел и, внезапно качнувшись, запылал красными отблесками магмы.
- Началось... - Петров посмотрел на экран прибора, нахмурился. - Плохи дела. Успеем ли?.. По местам!
Григорию Николай приказал стать на корме. Рядом поставил Виталия. Татьяну усадил возле центральной иванитовой глыбы, а сам принялся сбрасывать балласт.
Громоздкое несуразное сооружение, подгоняемое попутным ветром, медленно поплыло над пропастью. Внизу чернел девственный лес, громоздились скалы, зияли бездной провалы. С сотню метров оставалось до озера магмы, а там - с километр до острова.
- Начали! - скомандовал Петров.
Григорий взял из груды два связанных камня.
- Кидай! - крикнул Николай, и камни полетели в противоположном движению направлении.
- Принцип реактивного двигателя. Здорово придумано! - в восторге воскликнула Татьяна. - Ну и молодец же вы, Петров!
Повеяло горячим дымом. Плот приближался к огненному озеру.
- Еще!
Летели уже над самым озером. Серый, ядовитый дым застилал остров. Двигались почти вслепую. Где-то справа, казалось, совсем недалеко, багровея сквозь рыжую мглу, ревела, грохотала Афродита.
"Какая красота! - Григорию хотелось петь. - Здорово! Что ни говори, для подвига необходима обстановка. Вот сейчас бы..."
Внезапно кто-то словно толкнул плот вниз. Серным смрадом дохнула уже близкая магма.
- Кидай балла-а-ст!! - не своим голосом взревел Николай. - Кидай!
Григорий и Татьяна торопливо бросали и бросали тяжелые черные камни. Плот поднимался, но медленно, очень медленно, словно нехотя. Дым стал как будто реже, прозрачнее.
- Хватит! - крикнул Николай. - Иванит тяжелеет. Изменения в поле Мро.
В тот же миг плот снова пошел вниз. Извержение усиливалось.
- Кидай!! Кидай!! - хрипел Николай сквозь пронзительный свист и грохот.
- Кидай балласт!.
- Еще! Еще! Еще! - едва долетала его команда.
Плот поднимался, дым рассеивался.
- Остров! - закричала Татьяна. - Вижу остров! Корабль, корабль вижу! И словно задохнулась вдруг: - Балласт... кончился...
Петров обнял Григория и сразу встрепенулся, бросился к фалам, ведущим к иванитовым глыбам:
- Отвязывайте плот, на них дотянем!
Григорий тоже метнулся к иваниту. Плот медленно, едва заметно приближался к островку, который все уменьшался и уменьшался, погружаясь в тяжелые огненные волны.
В дыму мелькнула фигура Виталия. Его било, как в лихорадке.
- Помогай! - крикнул Григорий, но Виталий только вздрогнул. - Пустое, промямлил, - бессмысленные усилия, - закрыл лицо руками.
И снова, в третий раз уже, словно ударило что-то в плот, потянуло книзу.
Ломая ногти, пуская в ход зубы, Григорий и Николай развязывали и развязывали узлы. Сейчас бы резаки. А остров близко, совсем близко! Еще бы сбросить что-нибудь и дотянули бы. И вдруг Григорий спохватился: где Татьяна?
- Татья-а-на!..
- Татьяна! Помогай! - крикнул и Николай.
- Поздно! - послышался голос. Сквозь дым к краю плота мотнулась маленькая тень.
- Стой! - Григорий ринулся за Татьяной. - Стой! Стой!
У самого края, над дымной огненной пропастью схватил за плечо, успел-таки, остановил:
- Стой, говорят!
Но глянув вниз, где ленивые огненные волны были совсем близко, понял: "Татьяна права. Не успеем..."
Вспомнил: "Один поцелуй - одна звезда..."
- Прости, - сказал, - я не смогу подарить тебе звезду... - протянул Татьяне почерневший цветок. - Я - счастливый...
Отшатнулся, ступил на край и растаял в багровом дыму...
Плот перестал падать. Медленно, словно из последних сил, приближался он к черному, обожженному берегу. И, не дотянув какого-то метра, тяжело опустился на остывающую у края магму.
Сквозь горячий кровавый дым трое выпрыгнули на раскаленную скалу. И тут же Татьяна пошатнулась, упала.
Дым, дым... Черный, тяжелый. Клубится, наплывает, давит на грудь. И он все меняется и меняется, этот страшный грязно-багровый дым. То медленный, вялый. А качнется, вспыхнет кровавым пламенем и уже движется быстро, тревожно - мигают, танцуют красные языки в черном взвихренном круговороте. Дым... Дым...
И сквозь него плывет, надвигается на Татьяну огненное лицо Григория.
Бред прекратился только на третьи сутки. Постепенно, как чужие, открыла глаза: свет... белый, спокойный...
"Как странно, - подумала она. - Свет - белый..."
За большим иллюминатором над мирным фиолетовым лесом ярко светили два солнца - зеленоватое и голубое. Возле койки Николай в белом халате...
Осторожно, огромными обожженными пальцами Петров берет со стола изящную подставку из белой пластмассы, опускает на тумбочку возле Татьяниной койки. А на подставке - цветок. Светящийся, лучистый...
Нащупывая путь своими белыми толстенькими корешками, переполз на край, будто поближе к Татьяне, наклонился и сияет, переливается нежным трепещущим цветом. Ярко-фиолетовым, зеленоватым, а потом голубым, как родное земное небо на рассвете...
И сразу Татьяна вспоминает: это она, та самая веточка, увядшая тогда, почерневшая, которая подарена Грициком в последнюю минуту...
Цветок вобрал в себя его свет и... Вот, как в легенде...
- Зенона-Талл... - шепчет Татьяна. - Ожил...
- Зенона-Талл... - задумчиво кивает Николай. - Зенона-Талл, дитя звезды...