И Катя не упустила свой шанс: едва дождавшись перемены, она подошла к Дане:
– Послушай, Даня! У меня есть все книги этой писательницы! Хочешь, принесу завтра любую?
– Все эти книги полная фигня, – ответил он, – для девчонок! – И отвернулся.
Так рухнули Катины надежды. Он по-прежнему бегал мимо нее, читал на уроках и все равно ухитрялся получать свои пятерки. Несколько дней Катя думала, как подступиться к Дане. Была какая-то тайна: ведь он все-таки читал эту книгу для девочек! Рисковал вызвать недовольство учителей, но все равно читал увлеченно, не отрываясь. Пока Катя все это взвешивала, родители Дани перевели его в другую школу. «У меня такое горе, я его не вижу»! – написала Катя в своем письме.
Писательница ответила ей письмом, посочувствовала. А самой было приятно, что мальчишка Даня читал ее книгу, да еще рисковал своей репутацией примерного пятерочника. Он обругал книжку за то, что на обложке написано: «Любимые книги для девочек». А он-то крутой парень. Но читал же все-таки!
Кстати, сама писательница совсем не рада, что на обложке написаны эти слова. И пишет она свои повести вовсе не только для девочек. Они для всех подростков. Но издателям нравится эта надпись. Может быть, это их ошибка? И кое-кого они от книжек отпугивают? Даню, например.
Письма помогают писательнице в работе. Иногда из писем возникают новые персонажи для книг. Часто они в чем-то похожи на ее знакомых ребят. Даня – на Леху: тоже независимый и резкий. Может быть, ему нравится Катя? Может, поэтому он так суров? Ему в таком случае особенно важно не признаться в своем интересе к этой книге «для девочек»?
А Лена чем-то напоминает Лиду Князеву – энергично ищет своего героя, хотя самой себе кажется нежной и ранимой.
Настя – умница, и книжки читает, размышляет. Но стыдится маминой работы. И вообще не ладит с мамой. «Мама меня не понимает». Да подумай, девочка, это говоришь не ты, а твой возраст. Трудный, переходный, подростковый. И в шестом «Б» такие проблемы есть: с мамами ссорятся, мамами возмущаются. Это пройдет. Не из одного лишь возраста состоит человек. Есть и голова на плечах, и привязанность к маме, и благодарность. Маму любят все на свете, и забывать об этом даже на время никак нельзя.
Писательница размышляла над письмами, и ей стало грустно – вспомнила, как в далекой юности и сама ссорилась с мамой. Теперь, с большим опозданием, просит прощения.
В дверь позвонили, это пришел пес Степа. Он всегда приходит в гости, когда ей грустно. Потому что Степа – друг.
– Писем опять наслали? И всем будешь писать ответы? А сырники для хорошей собаки приготовить, наверное, не успела?
– Успела, Степа, угощайся, хороший пес.
Она положила в Степину красную мисочку сырники, и Степа с удовольствием их съел. Потом проворчал:
– Я пошел домой, не люблю, когда ты, писательница, работаешь. Занятой человек – пустое место, я так считаю.
Она засмеялась:
– Есть в твоих словах правда, Степа. Но я же не только собак люблю. Свою работу тоже люблю, прости, пожалуйста. И читателей люблю.
Он ушел, ворчал по дороге. Крутой пес Степа, так он сам считает.
9. Другая
Профессор увидел ее на бульваре. Он почувствовал, что ему просто необходимо – поговорить с этой девочкой. Она быстро шла по дорожке Веселых воробьев. А он догонял широким шагом. Всего один вопрос у Профессора к этой девочке, но очень важный вопрос.
Наконец Профессор поравнялся с ней.
Это была совсем незнакомая девочка. Красивая, высокая и стройная. А на боку висела самая настоящая сабля. Не игрушка, это сразу видно, особенно проницательному Профессору Кислых щей.
– Аглая! Почему ты всегда с саблей?
Он знал, что она не ответит на его вопрос. Профессор многое знал, не зря же он Профессор. Но про саблю не знал – почему сабля на боку у девочки Аглаи? Она ослепительно улыбнулась и вместо того, чтобы ответить на его вопрос, задала свой:
– Почему ты за мной гнался?
– Так просто, – смущенный Профессор не успел придумать ничего оригинального, развернулся и пошел прочь.
По дорожке несся Леха. Он тоже бежал за Аглаей. А зачем? Принял ее за другую. Догнал и спросил:
– Почему у тебя сабля?
– В оружейном магазине купили, – и ему улыбнулась.
Когда человек не хочет отвечать на вопрос, он всегда найдет, что сказать вместо ответа. Леха постоял немного в нерешительности и ушел. Не хотелось говорить, что обознался.
А той, кого он искал весь день, нигде не было. Есть такие люди, которых никогда нет.
Старуха Суворовна сказала ему:
– Опять измену задумал, совести нет! Все расскажу Агате!
– Ябеда! – крикнул Леха, промчавшись мимо.
– А ведь мальчик прав, – засмеялась сестра Кутузовна, – ты, Суворовна, и в детстве была ябедой. Тебя за это лупили!
– Не была! – крикнула Суворовна, но в глаза сестре не смотрела.
– Как же не была? А кто моей маме нашептал про черничное варенье? Ты!
– Твоя мама все равно бы узнала, у тебя и губы, и щеки, и даже лоб были от варенья лиловые! Она бы и так все поняла!
– Пусть бы сама и понимала. Но ты наябедничала, и она отдала тебе облизывать банку из-под черничного варенья. А меня отлупила и не пустила в кино! Это справедливо?
Суворовна молчала, она делала вид, что внимательно всматривается в дальний конец аллеи Главных тусовок, она даже ладонь козырьком приложила ко лбу, будто подчеркивала: «Не до тебя, Кутузовна, веду важные наблюдения». Она не только притворялась такой наблюдательной. Она и правда была внимательной к чужим делам, иначе не посплетничаешь.
– Смотри, Кутузовна, Агата появилась на той самой аллее Главных тусовок. А Леха ее не замечает, гоняется за чужой девчонкой, имя не запомню никак. Все мужчины в любом возрасте – изменщики и обманщики. – Суворовна поджала губы и прищурилась. – Я здесь, на бульваре, много сижу, дышу свежим воздухом по совету врачей. И я все вижу, и про всех все знаю.
– Это правда, – Кутузовна кивнула, – про всех ты знаешь, а рассказывать нехорошо. Пусть сами в своих проблемах разбираются, я так считаю. Болтать про чужие дела нехорошо.
– А мне хорошо! Я простая! Бывшая деревенская! Это ты, Кутузовна, культурная-физкультурная! Я интеллигентных терпеть не могу! – Она сорвала с головы сестры вязаную шапку, с размаху кинула на землю и нарочно наступила на нее. Потом плюнула на дорожку, правда, мимо шапки.
– Перестань скандалить, Суворовна. Мы с тобой в соседних домах выросли, мы сестры. – Кутузовна подобрала с земли шапку, отряхнула и надела. – Из-за своей вредности ты, Суворовна, готова простудить человека. А ведь мы сестры.
– Двоюродные, заметь. И во всем расходимся. Ты к людям невнимательная, ничего ни про кого не знаешь. Скажи, например, любит Леха Агату?
– Помирает о ней, – мечтательно прикрыла глаза Кутузовна. – Агата – свет в его окошке, мечта его души и путеводная звезда в пустыне жизни. – Кутузовна любит красивые выражения из сериалов, из женских романов и старинных романсов, – но Леха легкомысленный изменщик. И сегодня он помирает об этой, с трудным именем.
– Юна ее звать, я выучила, – Суворовна достала из сумки большой морской бинокль и навела его на Юну.
Юна шла по аллее Главных тусовок, а рядом с ней шел Леха, он нес ее рюкзачок, розовый, маленький, такой девчачий и легкий. Он нес его не для помощи слабой девочке, а в знак внимания и большого светлого чувства. Как раньше носил Агатину гитару.
Агата это увидела без всякого бинокля. Что она сделает? Уйдет? Поколотит изменщика Леху? Врежет красавице Юне? На бульваре было немало народу – хозяева собак, мамы с колясками, была Оля с кроликом Крошкой, Надя-Сфинкс с Барбосовым и Лидка Князева сама по себе. Все видели эту сцену, многие пытались угадать, что будет дальше.
– Главное, помирились недавно!
– А он опять изменяет!
– Такой наш Леха непостоянный. Ему и Профессор Кислых щей говорил: «Две макушки – ветер в голове и счастливое будущее».
– Когда это он говорил? – Оля сама часто врет, поэтому она недоверчивая, – что-то я не помню таких предсказаний.
– Ты, Олечка, не помнишь. А я все помню. – Лидка развернула шоколадку и стала есть. Она ни с кем не поделилась. Надя-Сфинкс мстительно улыбнулась:
– Лидка Князева плохо запоминает параграфы учебников, еле-еле заучивает стихи, даже короткие. Но предсказания и гадания она запоминает с одного раза и на всю жизнь.
– Профессор не ошибается! – Лидка доела шоколадку и выбросила обертку, там были нарисованы рыжая белочка и золотистые орешки. – Он мне всю правду предсказал, даже с подробностями.
– Лидка, откуда ты знаешь, что не ошибается? – Оля ласково гладила своего кролика Крошку, он бегал вокруг хозяйки на ярко-розовом поводке. – Мне Профессор обещал бизнес, а где мой бизнес?
– Зато мне он предсказал большую любовь! – выкрикнула Лидка Князева, и сама как будто зазвенела от счастья. – И пожалуйста – главный друг моей жизни встретился мне случайно, как судьба! Я придумала ему прозвище – Салат.
– Зато мне он предсказал большую любовь! – выкрикнула Лидка Князева, и сама как будто зазвенела от счастья. – И пожалуйста – главный друг моей жизни встретился мне случайно, как судьба! Я придумала ему прозвище – Салат.
– А где твой Салат? – Надя-Сфинкс пристально посмотрела на Лидку. – Опять спугнула свою любовь, Князева?
– Ты что? Он просто в Париже, ничего особенного.
– Врешь? – снова не поверила Оля. – И что он делает в Париже?
– Ничего особенного, участвует в конкурсе холодных закусок. Он из всего кафе «Тройка» самый лучший закусочник, а приз в Париже на конкурсе – золотой салатный лист. Вроде Оскара на кинофестивалях.
От зависти у Нади-Сфинкса побежали по спине мурашки, она оглядела Лидку, особых недостатков не нашла ни в лице, ни в фигуре, ни тем более – в одежде.
– Каждый может делать салаты, особенно оливье: огурец, зеленый горошек, яйцо, морковь, мясо, картошка и, конечно, майонез. Делов-то!
– От зависти портится цвет лица, – ехидно улыбнулась Лидка. – Этот салат знают все, а конкурс – для творчества, для изобретенных новых блюд.
Но Лидку Князеву уже не замечали, все смотрели вдаль, туда, где были Агата, Юна и Леха.
– Изменщик нарвался! – Надя-Сфинкс с удовольствием хрустела вафлей. – Мой Барбосик никогда не изменяет мне, даже не смотрит на других девчонок.
– Это тоже плохо, – Оля взяла на руки кролика Крошку, потому что к ним приближался пес Степа. Степа и Крошка пока не были друзьями, Крошка побаивался пса. – Как же Барбосов сравнит тебя с другими? Как узнает, что ты, Надя-Сфинкс, лучше всех?
Но и эти проблемы временно были забыты, как и рецепты салатов, потому что там, в конце аллеи, Юна вдруг раскрыла зонтик. Он был синий в звездах, она быстро-быстро вертела его в руке, звезды сливались в золотые круги.
– Охмуряет Леху, – Лидка сказала это со знанием дела. И всем стало смешно.
– Князева спец в этих делах, – опять съязвила Надя-Сфинкс, – она долго билась за своего мальчика, тренировка помогла. Да, Князева?
– Да, я боролась за свою любовь, – Лидка нисколько не стесняется того, что бывает навязчивой. Она буквально ведет войну за каждого мальчишку. И потенциальные бойфренды спасаются от нее бегством. Один даже вызвал на помощь свою активную маму.
– Боролась, как танк! – Сфинксу всегда были не по вкусу Лидкины атаки.
– А зато теперь у меня Салат. Не хило? – Лидка гордо глянула на Сфинкса. Раньше Надины примочки сильно задевали Лидку, а теперь задевали, но не сильно.
– Улетела! – вдруг завопил Барбосов. – На зонтике!
– Ой, правда! Вон она поднялась над березой!
– Юна улетела!
– Агата убежала!
– А Леха остался!
Все так и было. Леха торчал в конце аллеи Главных тусовок один, как дурачок. Он проворчал: «Как дурак».
А какой у него был выход? Догнать Юну? Он не умел летать. Побежать за Агатой? А гордость? Ее никуда не денешь, гордость.
Тут к Лехе подбежал хороший друг. Настоящий друг не оставил Леху в одиночестве. Пусть Леха обманщик и коварный изменщик. Но дружба – это дружба, и друг не стал задавать лишние вопросы или жалеть. Друг спросил:
– Хочешь, расскажу анекдот? – предложил небрежно, не показывая своего сочувствия.
Леха все понял, благодарно улыбнулся и кивнул небрежно:
– Расскажи.
Ну, конечно, это был пес Степа.
– Слушай, Леха. Идет человек по проспекту и поминутно щелкает пальцами. Встретил знакомого. «Почему ты щелкаешь?» – спросил знакомый. «Пугаю крокодилов». – «Но здесь же не водятся крокодилы!» – «Потому и не водятся, что меня боятся».
Леха преувеличенно громко и долго смеялся, чтобы доставить удовольствие псу. Пес Степа тоже хохотал за компанию. На смех тут же сбежались ценители анекдотов – Оля, Лида и Надя с Барбосовым.
– Степа, повтори анекдот! – попросила Оля, остальные тоже стали просить. И Степа проворчал:
– Анекдоты не любят повторов, становятся несмешными. – Но все-таки повторил, Степа хорошо относится к шестому «Б». Все рассмеялись. Тут Лидка Князева задала очередной бестактный вопрос:
– Леха, опять вы с Агатой поругались? Как часто вы ссоритесь, кошмар. Вот мы с моим Салатом никогда не ругаемся, за все время ни разу.
– А Салат с тобой уже неделю? Или две? – съязвила Оля и подмигнула одноклассникам.
Кролик Крошка хрюкнул под Олиной курточкой, он тоже смеялся.
Мимо пробегал Артем с крысой Гертрудой в сумке. Он заметил свою Олю и подошел к ней.
– Поругались, не поругались – не твое собачье дело, – вдруг сказал Лидке Степа.
Всем показалось это остроумным. Шестому «Б» иногда все кажется смешным – палец покажи, и все хохочут. Такое было настроение. Смех разносился по всему бульвару, но Леха все-таки услышал, как голос откуда-то с верхушки старой березы произнес:
– Изменять некрасиво, ни к чему хорошему это не приведет.
Леха задрал голову и посмотрел наверх.
Там, среди голых веток березы, сидел Профессор Кислых щей Юлий Цезаревич, он чистил апельсин и бросал вниз корки. Одна попала Лехе по голове, – было не больно, но обидно. Леха еле сдержался, молча стряхнул оранжевую корку на снег.
– Профессор! Как ты туда попал? – задала глупый вопрос Лидка.
– Сам не знаю, – очень умный Профессор дал не очень умный ответ.
– Что ждет меня в будущем? – вдруг спросил Артем.
– Будешь директором зоопарка, – не задумываясь, ответил с высоты Юлий Цезаревич. Артем засиял, он давно мечтал именно о зоопарке.
– Вот классно! Дома не будет зоопарка, все перестанут ворчать. Зоопарк будет в зоопарке.
Оля рассердилась:
– Я первая придумала открыть свой частный зверинец! Давно! Когда еще Артема не знала! И нечего мою идею отбирать! – набросилась она на Артема.
Все посмотрели на него, он с виноватым видом проделывал сапогом ямку в сугробе на краю дорожки. Никто не заметил, что Профессор Кислых щей уже стоит на земле среди них.
– Профессор, а как ты очутился внизу? – Лидка задала еще один глупый вопрос, на который невозможно ответить. Что сказать? «Слез»? «Сняли»? «Упал»?
– Сам не знаю, – снова пожал плечами Юлий Цезаревич.
Леха сердито глянул на него, взял горсть снега, быстро слепил снежок и запустил в Профессора.
– За что влепил? – рассердился Профессор Кислых щей.
– Сам не знаю, – нахально улыбнулся Леха и ушел. Кажется, он все-таки выбрал, за кем ему идти и с кем мириться.
А в это время Агата сидела за компьютером и записывала умные мысли в свой ЖЖ.
Вот какие это были мысли.
...Диковатые слова развеселили ее. Опять этот интернетовский слет…
Потом Агата стала читать чужие ЖЖ:
... ... ... ... ...«Лидка, – догадалась Агата. – От Салата у Лидки полностью снесло башню», – так подумала Агата, вспомнила Леху и весело сказала: «Леха, объявись – звони, приходи, может быть, прощу. А может быть, нет». Она сказала это в пустой квартире, даже кота не было дома, он гостил у Лехи. Но иногда необходимо произнести слова для самой себя, чтобы отвести душу. Не важно, что ответа не будет.
Агата села в угол дивана и стала слушать песню, старую, но до сих пор любимую.
Агата подпевала этой песенке. И тут зазвонил телефон. Лехин номер высветился на дисплее. Это был он!
– Надо поговорить, – сурово начал он, – выходи на бульвар, а то будет хуже.
– Кому? – поинтересовалась она.
В голосе Леха уловил насмешку.
– Мне, – печально признался он.
Это было такое важное признание, после которого надо было мчаться на Лунный бульвар, пока туда не прибежала загадочная Юна. Лететь на крыльях любви, как торжественно выражается Надя-Сфинкс, насмотревшись сериалов из Мексики и Парагвая. Именно на крыльях. И как можно скорее.
– Не пойду, некогда, – Агата отключилась и стала собираться. Куда? Ну конечно, на Лунный бульвар.