Но время идет. Моя работа продвигается. Жить осталось всего несколько дней. Иногда я впадаю в глубокое смятение, и вера в мое – наше – спасение оставляет меня.
День 25-й
Джессика прислала мне записочку! Я испытал настоящее счастье, когда нашел под тарелкой клочок бумаги.
Сэмюэль, я не знаю, что делать. У меня нет возможности связаться с внешним миром. Он все время здесь, наблюдает за мной, и… я боюсь. Он запирает меня, когда уходит. Дом – настоящая крепость. Я не могу ни выйти, ни позвонить. Но я не теряю надежды найти способ освободить тебя. Не зли его.
Уничтожь записку. Он редко уходит и всегда проверяет, чтó я для тебя готовлю, а иногда даже проверяет поднос. Будь осторожен. Я напишу, если что-нибудь придумаю.
Я несколько раз перечитал эти строчки, стараясь не слишком радоваться и не надеяться, что когда-нибудь выберусь за стены про́клятого дома. Как больно знать, что она беззащитна и беспомощна.
Времени осталось совсем мало. Но я не должен отчаиваться. Я знаю, она сделает все, чтобы вытащить меня. А если не получится спасти меня, постарается предупредить Дану и Мэйан об опасности, когда меня не станет.
* * *День 27-й
Все кончено. Надеяться больше не на что. Я раздавлен разговором с мучителем, который состоялся вечером. Он не выходил на связь несколько дней, и я забеспокоился, хоть и не думал, что он бросил меня умирать.
– Никак не можешь закончить текст?
– Угадал. Мне нужно еще немного времени.
– Исключено. Я назначил срок – будь любезен успеть.
– Но я устал! Выдохся! Ты же понимаешь, что бывают моменты, когда слова просто не желают повиноваться.
– Конечно, могу… если речь идет о настоящем сочинительстве. Перфекционисту порой недостает вдохновения, его часто одолевают сомнения. Но это не твой случай. Так что заканчивай – и побыстрее.
– Всего несколько дней, – молил я.
– Цепляешься за соломинку?
– При чем тут?..
Он нехорошо улыбнулся:
– Ты ведь надеешься, что Джессика тебе поможет.
У меня чуть сердце не разорвалось.
– Не… понимаю.
– Считаешь себя хитрецом, Сэмюэль? Думаешь меня провести?
– Да о чем ты? – пролепетал я.
– О записках, которыми вы обмениваетесь.
Я почувствовал, что лечу в пропасть и вижу дно.
Он снова ухмыльнулся, довольный произведенным эффектом.
– Где она? – спросил я.
– Вы скоро увидитесь.
Экран погас, и я чуть не захлебнулся отчаянием.
День 28-й
Я думал, что ничего более гнусного со мной уже не случится. Я ошибался.
Среди ночи раздался металлический лязг, появился луч света, я увидел на пороге чьи-то силуэты и понял, что сейчас произойдет.
– Вот твоя возлюбленная, Сэмюэль, – крикнул Джим и сбросил безжизненное тело Джессики в пустоту.
Она катилась по лестнице, как сломанная кукла, глухо стукаясь затылком о ступени.
Я кинулся к ней, дверь захлопнулась, и мы остались в темноте.
Я отнес Джессику на кровать. Благодарение Богу, она еще дышала. Я ощупал ее лицо и голову, под волосами была кровь. Джессика была без сознания. Я сидел с ней всю ночь, а когда рассвело, увидел, что он над ней учинил.
Лицо опухло, бровь рассечена, на теле много синяков и ссадин. Дышала она тяжело и неровно.
Я плакал, звал ее, просил прощения.
Она открыла глаза ближе к полудню, и я постарался напоить ее.
– Мне так жаль, Джессика, – бормотал я, целуя ей руки, – так жаль…
Она печально улыбнулась, хотела ответить, не смогла и снова лишилась чувств.
На подносе с едой, который Джим спустил вниз в обычное время, лежала записка.
Если хочешь, позаботься об этой шлюхе, она меня больше не интересует. Дописывай текст. У тебя осталось два дня. Не успеешь, твои женщины позавидуют Джессике. Радуйся, тебя ждет конец, достойный твоих романов. Вы умрете вместе…
* * *Я не знаю, выживет ли Джессика. Не знаю, что делать. Попробовал покормить ее, но она не сумела проглотить ни кусочка.
Она здесь, рядом со мной. Я все время шепчу ей на ухо, целую в щеки в глупой надежде, что нежность хоть чуть-чуть искупит то зло, которое ей причинили по моей вине.
День 29-й
Я закончил. Писал быстро, чтобы приблизить наш с Джессикой конец.
Я похож на приговоренного к смерти, ждущего в камере, когда за ним придут. Я анализирую свою жизнь, совершённые ошибки и мысленно прошу прощения. Мне страшно. Этот чудовищный страх не похож на то, что я испытывал раньше или описывал в романах. Я боюсь исчезнуть, уйти, не узнав, что меня ждет, боюсь страдания. Как он поступит – убьет сразу или будет мучить, чтобы насладиться зрелищем? То, что я знаю об этом человеке, не дает оснований рассчитывать на снисходительность.
Как бы мне хотелось утешиться верой, напитаться силой божественного милосердия.
Рядом со мной умирает Джессика. У нее жар, она иногда приходит в себя и что-то шепчет распухшими губами, но я не могу разобрать ни слова. Я напоил бедняжку, снова попробовал покормить, и она проглотила несколько ложек. Не знаю, может, лучше отпустить ее, не длить этот кошмар?
День 30-й
Джим не появился. Не спустил мне еду. Ожидание невыносимо. Я все время прислушиваюсь, сваливаюсь в сон, просыпаюсь, как от тычка, уверенный, что он уже рядом.
Джессика совсем плоха.
День 33-й
Его нет уже три дня. Я все понял. Он выбрал для нас одну из самых страшных смертей, если вообще уместно говорить о степени варварства и подлости самой смерти. Джим бросил нас и ждет, когда мы умрем от голода.
Ублюдок упивается нашими мучениями: враги агонизируют, он победил.
Голод терзает тело, страх – души.
У Джессики сильный жар, но она все еще ненадолго просыпается, во всяком случае, глаза открывает, смотрит на меня, пытается что-то сказать. Я успокаиваю ее, даю воды, и она снова проваливается в похожий на кому сон. Ее трясет, тело все влажное от пота, состояние ухудшается с каждым часом. Я бессилен.
День 38-й
Джессика больше не приходит в себя, но температура у нее, кажется упала. Или это я горю и не могу понять, в каком она состоянии, но не перестаю разговаривать с ней, глажу по волосам. Все бессмысленно, ей нужен врач.
* * *…
Не знаю, сколько дней мы сидим в этой камере. Я то и дело задремываю, и время тянется бесконечно. Иногда удается дотащиться до крана, набрать воды, попить и смочить сухие, гноящиеся губы Джессики. Она едва дышит и наверняка уйдет первой.
* * *…
Кажется, сегодня утром Джессика умерла.
Я не могу уловить ее дыхания, не слышу стука сердца.
Я плачу. Оплакиваю ее. Себя. Участь Мэйан и Даны.
Потом надежда возвращается. Может, наш убийца сказал правду и не тронет их? Он ведь получил, что хотел.
Силы закончились, писать больше не могу. Прощайте, мои дорогие. Я люблю вас и только это сокровище уношу с собой. Помните меня любящим мужем и заботливым отцом. Хорошим человеком.
Простите меня за причиненное зло.
Я был безумен.
Часть 3 Расследование
Глава 48
День 8-й
Робинсон сел за стол напротив Мэйан и Даны. Они заявили об исчезновении Сэмюэля Сандерсона шесть дней назад, а у полиции все еще не было ни одной мало-мальски толковой версии. Дана, в элегантном костюме, с идеальной прической и безупречным макияжем, была больше озабочена состоянием дочери, чем судьбой бывшего мужа. Она давно научилась отстраняться от неприятностей, связанных с его образом жизни, и защищать от них Мэйан. Девушка выглядела очень встревоженной, одета была небрежно и от волнения, сама того не замечая, грызла ногти. Она не сводила глаз с инспектора.
– На месте мы не обнаружили ничего подозрительного. Все его вещи остались в доме на берегу озера, значит, он отлучился на время. Аквалангисты обследовали дно, но тоже ничего не нашли.
– Я ведь говорила, отец не мог покончить с собой! – воскликнула Мэйан. – Он бы никогда так со мной не поступил.
– Знаю. Но мы должны были все проверить. Состояние, в котором он находился в последнее время…
– Ему стало лучше! – перебила Робинсона Мэйан. – Уехав в Кэндлвуд-Лейк, он успокоился.
– Но ты ведь знаешь… что его мать… твоя бабушка… – пробормотала Дана.
Она тоже не верила, что Сэмюэль свел счеты с жизнью, но опасалась, что его убили, и пыталась подготовить дочь.
– И что с того? Кто сказал, что склонность к самоубийству передается по наследству? Папу приводила в ужас сама мысль об этом! Говорю вам, он прекрасно себя чувствовал и ждал меня в гости!
Дана отвела взгляд – она так переживала за дочь, что даже смотреть на нее не могла.
– Нужно искать рыбака, с которым отец познакомился на озере. Тот пригласил его на ужин. Перед тем как уйти из дома, папа прислал эсэмэску и больше со мной не связывался…
– Нужно искать рыбака, с которым отец познакомился на озере. Тот пригласил его на ужин. Перед тем как уйти из дома, папа прислал эсэмэску и больше со мной не связывался…
– Вы правы. Человек, который преследовал господина Сандерсона, вполне мог расставить ему ловушку. Нам до сих пор не удалось выяснить личность неизвестного, но мы не оставляем попыток. Я буду держать вас в курсе. Звоните, если что-то вдруг покажется подозрительным.
Полицейский явно не питал надежды найти Сэмюэля Сандерсона живым. Профиль, составленный психологами, заставлял думать, что «аноним» убил писателя и избавился от тела. Так же он наверняка поступил и с юной Карлой.
День 24-й
Исчезновение Сэмюэля Сандерсона оставалось темой номер один во всех средствах массовой информации. Журналисты ничего не знали ни о преследовании романиста, ни о том, что полиция разыскивает неизвестного рыбака, и большинство склонялось к версии самоубийства. Она выглядела вполне логичной с точки зрения событий, предшествовавших исчезновению, и позволяла держать в напряжении читателей и телезрителей, охочих до странных историй и дешевых страстей.
Мэйан выключала телевизор, когда ее позвал Лукас.
– Пришел инспектор.
– Есть новости? – с надеждой в голосе спросила она.
– Нет, у него появились вопросы.
Мэйан медленно побрела в гостиную. Предыдущие разговоры с Робинсоном оказались бесполезными, и девушке казалось, что копы встречаются с родственниками с одной-единственной целью – доказать, что они хорошо делают свою работу.
– Здравствуйте, Мэйан.
Ей нравился этот «нетипичный» коп – красивый, уверенный в себе, в отличном костюме. Портила дело только излишняя серьезность, с которой он держался.
– По-прежнему ничего? – В голосе Мэйан прозвучало раздражение.
– Сожалею… Мы тщательно обыскали хижину, которую снимал загадочный рыбак, и нашли два образца ДНК – Сэмюэля Сандерсона и неизвестного. Ни на какой след это нас не вывело. Дом арендован онлайн, из интернет-кафе, на вымышленное имя и оплачен анонимно через платежный терминал. Мы почти уверены, что вашего отца похитил именно этот человек.
– Следы крови?
– Никаких.
– Тогда зачем вы пришли? – не сдержалась Мэйан.
– Успокойся, прошу тебя, – вмешалась Дана. – Инспектор делает все возможное, чтобы найти твоего отца.
– Или его тело…
Дана взглядом попросила Робинсона извинить девушку.
– Я думаю, мы должны изменить подход к делу. Мэйан, вы сказали, что адрес в Кэндлвуд-Лейке он сообщил только вам.
– Да. По его словам…
– Очень хорошо. Он сделал это по телефону?
– Нет, прислал эсэмэску.
– Понятно. Вы его записали? Сообщили кому-нибудь еще?
– Нет.
– Мы проверили – вируса в вашем телефоне нет.
– Что из того?
– Нам следует рассмотреть вероятность, что неизвестный – человек из вашего ближайшего окружения. Некто, имевший возможность находиться рядом и проверять вашу почту.
На лицах Даны и Мэйан появилось изумленное выражение.
– Человек из нашего окружения? – воскликнула Дана. – Но… никто из этих людей не желает зла Сэмюэлю!
– Я бы попросил вас отбросить на время любую предвзятость, – сказал инспектор. – Сложность в том и заключается, что необходимо вычислить человека, находящегося вне всяких подозрений. Итак, Мэйан, соберитесь с мыслями и перечислите всех, кто мог иметь доступ к вашему телефону.
– Да куча людей! Мой мобильник вечно где-то валяется. Ну, подруги могли… Я не слишком осторожна, так что в кафе или клубе любой мог незаметно заглянуть… Почем мне знать!
– Я считал, что вы не покидали дом после истории в Хэмптонсе? – удивился Кайл Робинсон.
Мэйан пожала плечами.
– Ты выходила? – всполошилась Дана.
– Да… два или три раза.
– Но как? Когда?
– Когда говорила, что иду к Перниле.
– Ты хоть понимаешь, как рисковала? – закричала Дана. – Этот человек…
– Перестань, мама! Жертва не я, а папа.
Робинсон поднял руку, призывая к молчанию. Он видел, что Мэйан вот-вот сорвется: мысль о том, что ее неосторожность могла привести к исчезновению отца, стала последней каплей.
– Не думаю, что этот человек рискнул бы вытащить у вас телефон в людном месте, так что будем считать, что искать нужно того, кому вы доверяете.
Мэйан сжала виски ладонями и устало покачала головой.
– Наши профайлеры составили психологический портрет. Скорее всего, он ровесник господина Сандерсона. В противном случае отец наверняка сказал бы вам: «Знаешь, я тут познакомился с одним парнем…» Или – «с забавным стариканом». Похититель – крепкий мужчина, он отнес тело Денниса Саймона из спальни в ванную. Он умен и действует очень ловко. Это милый, даже утонченный человек. Подобные личности часто скрывают преступные инстинкты за изысканной внешностью. Не исключено, что он слегка высокомерен. Но главное – он имеет доступ к вашим вещам, возможно, даже в вашу комнату.
– Нет, простите, ничего не приходит в голову, – огорченно ответила Мэйан.
Дана была поглощена собственными мыслями и высказалась не сразу.
– Вот что я предлагаю: если это человек из нашего окружения, его фамилия должна быть в телефонной книжке – и у меня, и у Мэйан. Мы сличим их и…
– Прекрасная мысль! – воскликнул Робинсон. – Весьма вероятно, что он вхож в дом, но его имя и не приходит вам в голову, потому что это не близкий друг семьи.
Дана и Мэйан взялись за дело.
– Называйте имена и фамилии тех, кто вызовет у вас хоть малейшее сомнение.
Они проверяли контакты, сомневались, спорили, и вдруг Дана замерла.
– О нет… Господи, нет, ну почему я раньше не сообразила? – прошептала она.
Мэйан и инспектор ждали объяснений, но она молчала, перебирая воспоминания.
– О ком вы подумали, мадам? – нетерпеливо спросил Робинсон.
Дана проговорила, обращаясь к дочери:
– Твой преподаватель литературы.
Мэйан хотела было возразить, но не стала. Да, он точно соответствовал описанию: всегда садился рядом, когда она писала, и вполне мог взять телефон; совпадало и время – его наняли незадолго до того, как началась история с преследованием. Кроме того, он – один из тех немногих, кто бывал в доме после возвращения из Хэмптонса. Но… он такой милый и добрый… Мэйан посмотрела в глаза матери и ошарашенно покачала головой.
– Да, Джим… Джим Эдвардс, – сказала Дана.
Почему это не пришло в голову, когда Сэмюэль спросил, кто из близких ей людей мог подобраться к компьютеру? Все просто – Джим был посторонним. Он дважды в неделю приходил заниматься с Мэйан и мог слышать все разговоры. Джим Эдвардс умел держаться незаметно, как старый слуга в английском поместье. У него был доступ к телефону ученицы, а в перерыве между занятиями он свободно передвигался по дому. В последнее время Эдвардс казался Мэйан странным – все время улыбался, слишком много говорил и явно был чем-то обеспокоен.
Робинсон делал пометки в блокноте.
– Когда он был у вас в последний раз?
– Мы встречались по средам и пятницам, – ответила Мэйан, – значит, через три дня после исчезновения папы. Мы отменили занятия.
– Сходится! – торжествующе воскликнул Робинсон.
Да, все сходилось. Почерк, типичный для социопата: внедриться к близким, изучить их жизнь, собрать информацию, необходимую для травли романиста.
– Но… за что он так ненавидит моего отца? – удивилась Мэйан. – Они даже не были знакомы.
– Если Эдвардс – наш человек, мы это скоро выясним. У вас есть его адрес?
– Нет, только номер телефона. Но я знаю, где он преподает.
– Очень хорошо. Ни с кем об этом не говорите, нельзя спугнуть преступника.
Инспектор вышел, чтобы позвонить в участок.
День 26-й
– Что у нас нового? – спросил Робинсон, обращаясь к коллегам.
– Ничего, – ответил за всех Родригез, правая рука инспектора в деле о похищении. – В университете он на этой неделе не появлялся – позвонил, сказался больным. Мы опросили соседей: судя по всему, он и дома не показывался. Его телефон отключен.
– Я возьму ордер на обыск. У Эдвардса есть другое жилье?
– На его имя – нет. Деньги со счета в банке никто не снимал. Он как будто в воздухе растворился.
– Любовница? Друзья?
– Ничего. Он был женат на Джессике Эванс, но, по словам коллег, они развелись.
– Что стало с этой женщиной?
– Мы ее ищем. Она давно не работает, и никто ничего о ней не слышал.
Инспектор не выдал своего разочарования, только провел рукой по волосам, пригладив и без того безупречную прическу.
– Возьми ее на себя, Родригез, – велел он своему заместителю. – Она не могла просто взять и исчезнуть. Или… он убил и ее.
Все разошлись по рабочим местам.
Оставшись один, Кайл Робинсон попытался подвести промежуточные итоги. Он чувствовал, что какая-то деталь от него ускользает. Подсознание пытается дать подсказку, а он не понимает! Ему было хорошо знакомо это чувство: истина совсем близко, чтобы ухватить ее за хвост, нужно сконцентрироваться. Джессика Эванс… Он несколько раз повторил это имя, и его наконец осенило.