– Врете! Как же вы меня разочаровали!
Эдвардс вытер вспотевший лоб и судорожным движением сжал в пальцах стаканчик.
– Вы либо патологический лжец, либо полный дурак. И в любом случае не оправдали моих надежд.
Эдвардс судорожно вздохнул, стараясь подавить эмоции, вызванные словами бывшей ученицы.
– Я знаю вас, Джим, и потому уверена, что… мой отец жив.
Он мгновенно замкнулся.
– Был жив, когда вас арестовали, и, возможно, жив до сих пор. Вы тянете время, надеясь, что он умрет и его никогда не найдут.
– Ошибаетесь.
– Вы наверняка собирались убить своего обидчика, но не сделали этого. Возможно, вспомнили о моральный устоях и…
– Я его убил, – механическим голосом произнес Джим.
– Это неправда. Умоляю, что бы вы ни чувствовали к нему, скажите, где он спрятан. Отбросьте боль и ненависть и вспомните об уважении ко мне. Прошу вас.
Он снова вытер лоб тыльной стороной ладони, но совладать с выражением лица не сумел и повторил не слишком уверенно:
– Я его убил.
– Прошу вас… – плаксивым тоном повторила Мэйан.
– Говорю же, я убил его.
– Ладно, так тому и быть.
Девушка пошла к двери, взялась за ручку и вдруг обернулась.
– Вы бесчувственный урод, и вся ваша образованность и изысканные манеры ничего не стоят.
* * *Мэйан и Робинсон присоединились к Брэдли Делило.
– Браво! Вы были великолепны! – сказал он, увидев девушку.
Ученый выглядел очень возбужденным, ему явно не терпелось поделиться сделанными выводами.
– Итак? – спросил инспектор.
– Принимая во внимание увиденное и с учетом моего опыта, хочу сразу уточнить, что мои выводы будут верны процентов на семьдесят пять. Идите сюда, я покажу вам записи и…
– В этом нет необходимости, – перебил его Робинсон. – Объясните только, когда он лгал, а когда, по-вашему, говорил правду.
Делило расстроился, что ему не дают поговорить о науке, но спорить не стал.
– Он не врал, говоря, что привязан к вам, Мэйан. Его по-настоящему тронули ваши слова о том, что он был для вас образцом настоящего мужчины.
– Все это очень интересно, но… что насчет убийства? – с нетерпением в голосе спросила она.
– Ну, по моему мнению… этот человек не убивал Сэмюэля Сандерсона.
Мэйан подалась вперед.
– Вы уверены?
– Да. Он сдерживал эмоции, когда говорил об этом. Джим Эдвардс уверен, что его жертва все еще жива.
Она порывисто обняла Делило и разрыдалась, а он смущенно посмотрел на инспектора и улыбнулся. Полицейский надеялся, что не ошибся, прибегнув к помощи «яйцеголового»: меньше всего на свете ему хотелось разочаровать эту потрясающую девушку.
* * *Мэйан и Робинсон распростились с Делило и пошли в кабинет инспектора.
– Что вы намерены делать? – спросила она.
– Не знаю… Допрашивать Эдвардса бессмысленно, он не заговорит. Ублюдок ждет, когда ваш отец умрет от голода.
– Сколько времени человек может продержаться без еды?
– Существует так называемое «правило трех»: три минуты без кислорода, три дня без воды, тридцать дней без еды. Вообще-то все зависит от человека. Тело приспосабливается, некоторые люди держались гораздо дольше.
– Папа пропал больше двадцати дней назад, и мы не знаем, когда его перестали кормить…
– Раз Джим Эдвардс считает, что ваш отец еще жив, значит, у него есть доступ к воде.
– Вы правы, но времени почти не осталось… Необходимо срочно, сейчас же, найти решение, понимаете? – со слезами в голосе произнесла Мэйан.
Робинсон долго тер лицо ладонями, потом поднял глаза и криво усмехнулся.
– Есть один способ, но…
– Но что? Говорите же, Кайл, умоляю!
Мэйан крепко сжала его пальцы. Они встретились взглядом, он вздохнул и продолжил:
– Способ не совсем законный, и я рискую потерять работу: меня могут уволить за превышение служебных полномочий.
– А мой отец рискует потерять жизнь!
«Она права», – подумал полицейский и сделал выбор в пользу жизни Сэмюэля Сандерсона. Если он сейчас струсит, то навсегда перестанет уважать себя.
– Ладно. Скажите, я могу доверять Нэйтану Санчезу?
– Полностью. Он человек чести.
– Тогда звоните ему и назначайте свидание на восемь вечера – у него в кабинете. Надеюсь, вы понимаете, что ни одна живая душа не должна узнать о нашей встрече и решениях, которые мы примем. Даже ваша мать.
– Можете на меня положиться! – пылко воскликнула Мэйан, не зная, как его благодарить.
Глава 52
Нэйтан дымил как паровоз, беспардонно обкуривая Мэйан и инспектора. Робинсон спокойно изложил свою идею, но девушка, внимательная и восприимчивая от природы, почувствовала его напряжение по тому, как он то и дело приглаживал волосы.
– Изобретательный план, – задумчиво заключил Нэйтан, дослушав до конца. – Да, черт побери, план потрясающий! Отличный вышел бы сюжет для романа!
– У нас может получиться, – кивнул полицейский. – Вы уверены, что сумеете обеспечить необходимое, ничем не выдав наших намерений?
– Получите все завтра. У меня достаточно добрых знакомых, которые помогут, не задавая вопросов.
– Спасибо, Кайл… – Мэйан наградила сыщика восхищенным взглядом. – Я понимаю, чего вам стоит нарушить закон, и знаю, как вы рискуете.
Он ответил застенчивой улыбкой, которая ему очень шла.
– Ладно, мне пора браться за дело, если хочу успешно сыграть свою роль. – Нэйтан встал. – Кстати, Кайл, если потеряете работу, я найму вас сценаристом!
День 53-й
Робинсон принес кофе, поставил стаканчик перед Джимом Эдвардсом и начал допрос. Подозреваемый придерживался прежней линии поведения – безразличным тоном повторял те же ответы. Мэйан с тревогой наблюдала за происходящим, стоя у полупрозрачного зеркала. Когда Джим взял чашку, она подалась вперед и почти не дышала, пока он не допил. Кайл сохранял невозмутимый вид и не смотрел на подследственного, потом, как и было условлено по плану, сменил тему.
– Вы вчера общались с мисс Сандерсон, и ее слова вас потрясли. Уверен, вы не перестаете об этом думать. Как можно не проникнуться горем дочери? Она все время повторяет, что очень высоко вас ценит, а вы разбиваете ей сердце.
На мгновение сыщику показалось, что Эдвардс «поплыл», – он помассировал веки, попытался откашляться. Робинсон притворился, что ничего не замечает.
– Вы ломаете девушке жизнь, Джим. И дело не только в похищении – что чудовищно само по себе, – но и в том глубоком разочаровании, которое испытала Мэйан. Она считала вас образцом для подражания – состоявшимся, уравновешенным, доброжелательным, а вы оказались преступником.
На лбу Эдвардса выступил пот, он ненавидел себя за то, что снова выдал свои чувства.
– Накануне она вышла отсюда в слезах, – продолжал инспектор, – и была безутешна.
Джим почувствовал, как на него накатила волна жара, ему стало трудно дышать, закололо сердце. Он инстинктивным движением прижал ладонь к груди, и Робинсон участливо спросил:
– Что-то не так? Вы очень бледны и сильно вспотели. Разволновались из-за разговора о Мэйан?
– Нет… это сердце, – испуганно пролепетал бывший учитель, а ныне арестант.
Он не хотел умирать. Только не сейчас. Только не так. Ему нужно быть уверенным, что Сандерсон сдох, и успеть сообщить журналистам, где спрятана рукопись.
– Что с вами, Эдвардс? – крикнул инспектор.
Мэйан выбежала в коридор и позвала на помощь.
– Скорее! Человеку плохо!
Они вернулись в допросную.
– Что происходит? – спросил один из сотрудников.
– У него приступ.
– Но он ведь не умрет? – всполошилась Мэйан. – Пусть сначала признается!
– Подследственный потерял сознание, я вызываю «Скорую», – сказал Робинсон, поднимаясь со стула.
* * *Приехавший врач диагностировал сердечный приступ, Эдвардса положили на носилки и вынесли в пустой коридор.
– Родригез, я еду с ним в больницу, – сообщил подчиненному Робинсон.
– Я с вами, шеф.
– Нет необходимости. Он в таком состоянии, что вряд ли сбежит. Буду держать тебя в курсе.
Мэйан стояла, застыв на месте, они с полицейским старались не смотреть друг на друга.
– Какая больница?
– Маунт-Синай.
* * *На месте их ждал доктор Фаррел. Он поблагодарил врача «Скорой помощи» и обратился к Робинсону:
– Палата готова.
– Изолированная?
– Да, как договаривались. Она в пустующем крыле больницы.
– Ваш коллега…
– Не беспокойтесь, он мой близкий друг.
Они прошли цокольным этажом, поднялись на грузовом лифте, миновали поставленную на ремонт зону и добрались до палаты. Выглядела она старомодно, но была оборудована всеми необходимыми приборами.
Появившаяся медсестра начала раздевать пациента. Кайл бросил вопросительный взгляд на Фаррела.
– Моя жена, – коротко прокомментировал тот.
Робинсон вышел в коридор, где его ждал Нэйтан. Толстяк протянул инспектору пакет, он заглянул внутрь и довольно кивнул.
– Отлично. Пойду переоденусь.
К ним присоединился доктор Фаррел.
– Спасибо, дружище, – поблагодарил его Нэйтан.
– Не стоит, дело благородное.
– Когда он придет в себя? – спросил инспектор.
– Не знаю. Доза препарата, которую мы ему дали, оказалась достаточной, чтобы он поверил в сердечный приступ и потерял сознание. Лекарство действует на всех по-разному.
Врач взглянул на часы.
– Я бы сказал, от четырех до восемнадцати часов.
– Он нам нужен через четыре часа, – буркнул Кайл, – иначе успеет явиться адвокат и испортит все дело.
– Я сделаю ему укол и приведу в чувство.
– Он будет полностью адекватен? – спросил Нэйтан.
– Безусловно. Разве что слегка дезориентирован, так что вы сумеете на него надавить.
– А вдруг он… не проснется?
Фаррел пожал плечами:
– Все может быть. Коктейль, который мы намешали в кофе, – опасная смесь, но я проверил карту мерзавца, он совершенно здоров.
Нэйтан мысленно воззвал к Господу, попросив прощения за нерадивость. Он ввязался в опасное дело, но, если оно выгорит, это станет самой захватывающей главой его жизни.
Глава 53
Джим Эдвардс очнулся, открыл глаза и понял, что чувствует себя просто ужасно: в горле пересохло, голова была мутная. Он не сразу вспомнил, что произошло, взглянул на монитор, контролирующий сердечный ритм, услышал шуршание бумаги и повернул голову. Инспектор Робинсон читал газету, сидя на стуле рядом с его кроватью. Он заметил, что подследственный пришел в себя, вышел из палаты и через несколько минут вернулся с врачом.
Фаррел начал осматривать пациента.
– Как вы себя чувствуете?
– Голова болит.
– Это нормально.
– Что со мной случилось? – заплетающимся языком спросил Эдвардс.
– Сердечный приступ с тяжелыми осложнениями.
– Осложнения?
– Вы впали в кому, – объяснил доктор, глядя на показания монитора.
– Давно я здесь?
– Двадцать дней, – самым что ни на есть естественным тоном ответил Фаррел.
Новость ошеломила Джима Эдвардса. Ему казалось, что все случилось несколько часов назад. Наверное, все, кто выходит из комы, чувствуют себя дезориентированными. Двадцать дней… у него получилось! Как говорится, не было бы счастья… Ничего хорошего в болезни сердца нет, но эти три недели его хоть полицейские не доставали. Он все равно ничего бы им не сказал, но, лежа в коме, сберег силы и нервы, а теперь сможет насладиться реваншем. Возьмет текст Сэмюэля Сандерсона и перепишет его на свой лад. Издателям нужны головокружительные истории? Он поднесет им такую на блюдечке.
– Где мы?
– В кардиологическом отделении больницы Маунт-Синай. Я доктор Ламберт.
Эдвардс посмотрел на бейдж – все верно.
Робинсон не ошибся, попросив Фаррела назваться другим именем: Эдвардс отслеживал всю переписку Сэмюэля Сандерсона и мог вспомнить, что тот консультировался у врача по фамилии Фаррел.
– Мне нужно его допросить, – сказал сыщик.
– О чем вы, инспектор?! Он только что вышел из комы!
– Мне нужно совсем немного времени.
– Пять минут, не больше.
Вошедшая медсестра проверила катетер и капельницу и попросила полицейского выйти.
Робинсон подчинился.
Она быстро привела пациента в порядок, слушая указания доктора.
Эдвардс заметил забытую полицейским газету.
– Можете дать ее мне? – попросил он, указав пальцем на экземпляр «Нью-Йорк таймс».
– Зачем? Вы сейчас не в состоянии читать.
– Я хочу кое-что проверить.
Доктор неохотно выполнил просьбу, и Эдвардс взглянул на дату. Да, насчет двадцати дней они его не обманули. Новости на первой странице ни о чем ему не говорили. Он с трудом сдержал улыбку.
– Ну вот, кажется, все в порядке.
– Последствий не будет?
– Не думаю.
Врач с медсестрой вышли, и Робинсон вернулся. Он сел рядом с кроватью и посмотрел на арестованного. Вид у него был невеселый.
– Довольны?
– О, да…
Эдвардс впервые открыто улыбнулся сыщику.
– Ну что же, судьба иногда фартит негодяям. Вот почему я порой сомневаюсь в существовании Бога.
– И правильно делаете.
Кайл Робинсон вытянул ноги и скрестил руки на груди.
– Почему вы так поступили? – устало спросил он, словно ответ не имел значения.
– У меня нет сил объяснять. Не сегодня.
Инспектор встал.
– Ладно. Поговорим позже… если сегодня вечером у вас снова не случится приступ. Тогда мы ничего не узнаем.
– Сил на подробный рассказ у меня нет, но я дам вам то, чего вы жаждете. Сандерсон в подвале дома, который я снял в Мамаронеке, в сорока минутах езды от Нью-Йорка.
– Говорите адрес.
– Угол Фенимор-роуд и Проспектив-авеню.
Лицо Робинсона просияло, он выхватил из кармана телефон.
– Родригез? Немедленно высылай наряд в Мамаронек, адрес я тебе сброшу, а к нам пусть едет «Скорая», нужно забрать Эдвардса. Как можно скорее. Да, с ним все в порядке.
Он вырвал иглу из вены преступника и, нимало не церемонясь, пристегнул его руку к кровати.
– Я не понимаю… – осипшим от ужаса голосом прошептал Эдвардс.
– Нэйтан! Мэйан! – закричал полицейский, не обращая на него внимания.
Дверь распахнулась, и в палате появились толстяк-агент, дочь Сэмюэля Сандерсона и Фаррел.
– Получилось! У нас получилось! – ликующим тоном сообщил инспектор.
Мэйан бросилась к нему в объятия.
– Что… что такое… что происходит? – воскликнул Эдвардс.
– Тебя поимели, кретин, – ответил Нэйтан.
Кайл Робинсон записал адрес в блокноте, вырвал листок и отдал Мэйан.
– Поторопитесь. Я останусь здесь, дождусь «Скорую» и замету следы.
– Вы меня…
– Да, мы тебя одурачили. Ты был в отключке всего несколько часов.
Джим Эдвардс наконец понял, что его план провалился, и затрясся, как припадочный.
– Вы не имели права! Вы накачали меня наркотиками, а это незаконно! – вопил он, брызжа слюной.
– У него громкий голос для парня, двадцать дней провалявшегося в коме, – прокомментировал Нэйтан.
– Что именно незаконно? – делано удивился Робинсон. – Использовать хитрость, чтобы развязать тебе язык и спасти человека? Мы всего лишь выполняли свой долг. Помогли тебе, и ты заговорил, почувствовав, что устал.
– Чистая правда, я свидетель, – подтвердил врач.
Мэйан и Нэйтан выскочили за дверь и помчались по коридору, слыша за спиной яростную ругань преступника.
Глава 54
Сэмюэль крепко обнимал Джессику и шептал ей на ухо едва слышным, слабым голосом:
– Останься со мной, прошу тебя. Не уходи, я тебя люблю. Я люблю тебя.
Он все повторял и повторял одни и те же слова и не понимал, зачем пытается вселить в нее надежду. Не лучше ли дать ей уйти? Сэмюэль знал, что их никто не спасет, и не улавливал дыхания Джессики, но беззвучный голос приказывал ему держаться.
Он услышал какие-то звуки и решил, что они идут изнутри его тела. Наверное, отказал какой-то внутренний орган. Все время долгого заточения он караулил каждый признак ухудшения своего физического состояния, прислушивался, чувствуя, как слабеет его плоть. От человека осталось только сознание, посылавшее ему короткие утешительные образы, почерпнутые в воспоминаниях.
Звуки стали громче, и он понял, что шум идет снаружи. Кто-то пытался открыть дверь. Джим вернулся, пришел добить их. Это к лучшему. Они наконец-то перестанут страдать.
Он еще теснее прижался к Джессике, чтобы воспользоваться последними секундами единения с любимой женщиной, мысленно простился с дочерью и бывшей женой.
* * *Дверь распахнулась, и на пороге появились полицейские.
– Он здесь! – закричал один из них. – С ним женщина!
Мэйан оттолкнула их и увидела два неподвижных тела. Неужели он?..
– Папа! – крикнула она, сбегая по ступенькам.
Сэмюэль узнал голос дочери. Поднял голову. Увидел, как она летит к нему. За ее спиной маячили фигуры мужчин.
– Он жив!
– Мэйан?
Сандерсон не верил своим глазам. Он, должно быть, бредит. А может, умер, и это шуточки души, покинувшей бренное тело.
Девушка дотронулась до исхудавшего, смертельно бледного лица отца, увидела, как чудовищно изуродована лежавшая рядом женщина, и разрыдалась. Счастье, что он жив, но какие же муки ему пришлось вынести!
Сэмюэль понял, что это не сон и не бред. Мэйан действительно здесь, с ним.
– Моя дочь… моя дочь… – шептал он.
Врачи склонились над неподвижным телом Джессики.
– Она… умерла? – испуганно спросила Мэйан.
Врач ответил не сразу.
– Есть пульс! – воскликнул он. – Везем ее, быстро!
– Она жива? – Сэмюэль не мог поверить в чудо.