Расул с Мариной вышли из перехода на привокзальную площадь. Поймав такси, бросили в багажник свою единственную сумку. Марина села на заднее сиденье, откинула голову на спинку и снова задремала. Проснувшись от хлопка двери, она посмотрела в окно – машина стояла у высокого дома.
– Мы здесь будем жить? – спросила она, выйдя из такси и протирая кулаками глаз.
– Ага. Элитный дом, еще при Сталине построили.
– А это далеко от центра?
– Это и есть самый центр, глупышка. – Расул сунул таксисту деньги, достал из багажника сумку и направился к подъезду.
В парадном сидела бабушка-консьержка и смотрела телевизор.
– Добрый день, вы куда? – спросила она у вошедшей парочки.
– Я из двенадцатой. Не помните меня?
Старушки надела очки и присмотрелась.
– А, припоминаю. Что-то вас долго не было дома.
– Да все в командировках. Работы – через край, – Расул сделал измученное лицо и тяжело вздохнул.
– Вы берегите себя. Нельзя же так трудиться, – посоветовала сердобольная бабуля.
– Спасибо. Постараюсь. Хорошего вам дня.
Марина с Расулом поднялись в лифте на третий этаж и зашли в квартиру. Сказать, что она была большая – это не сказать ничего. Просторные комнаты с лепниной на потолке и шикарной мебелью, камин в зале, джакузи в ванной. Марина восхищенно бегала из комнаты в комнату и не могла нарадоваться. Словно ей было восемь лет и она попала в сказочный замок принца.
– Ой, как мне тут нравится!
– Ну, по сравнению с виллой – это так, мелочи, – тоном вальяжного человека заметил Расул и бросил сумку на диван.
– А мне твоя вилла вообще не понравилась. Огромная, как сарай, ковры везде – и эти охранники на каждом шагу. Никакого уюта.
– Что ж, рад, что тебе тут приглянулось. Устраивайся.
Марина подошла к камину и села на лежавшую перед ним шкуру медведя.
– А можешь сейчас зажечь? Или он не настоящий? – спросила девушка.
– Не настоящий, но зажечь могу. Никогда не видела электрического камина?
– Не-а, – покачала Марина головой. – Разве что в кино. Ну, и в Интернете.
Расул подошел к стене и нажал на панели кнопку. Перед Мариной вспыхнул огонь, и языки пламени заиграли на ее лице.
Тем временем Бекбулатов расстегнул сумку, достал оттуда пачку денег. Отсчитал несколько купюр и протянул Марине.
– Вот тебе, на первое время. Только далеко от дома не отходи. Без документов в Москве ходить опасно. Менты – еще те звери. Я постараюсь как можно быстрее организовать тебе паспорт.
Марина схватила мужчину за запястье, поднялась и страстно поцеловала. Расул поднял над головой молодой женщины распечатанную пачку с купюрами и рассыпал их на Марину.
* * *Комар, Клим и Светлана прибыли в Москву на день позже Расула и Марины. Еще в поезде они до конца не знали, каким образом можно найти двух людей в многомиллионном городе. Это даже сложнее, чем искать иголку в стоге сена.
Сидя в купе, они всю ночь прикидывали варианты поисков Марины и Расула.
– А что, если ты попробуешь пробить Бекбулатова через своих уголовников? – предложил Клим.
– В другой ситуации, может, и проканало бы. Но сейчас Расул не будет высовывать нос на люди. Его, если ты забыл, как раз уголовники и ищут. Неважно, что дагестанские – у них руки длинные. В Москве своих людей у дагестанцев – пруд пруди.
– А ты что предлагаешь?
– Черт его знает, – Комар озадаченно почесал подбородок и замолк.
В купе воцарилась тишина. На столе позвякивали пустые граненые стаканы в подстаканниках.
– А что, если распечатать их фото и поспрашивать таксистов? Наверняка они будут брать такси от вокзала, – предложила Света.
– А где ты их фото возьмешь? – скептически спросил Комар.
– У Марины есть в «Одноклассниках» страничка. Там фоток хватает, – ответила Светлана.
– А Бекбулатов? – продолжил «допрос» Комар».
– А почему бы не взять фото Сулеймана? – предложил Клим. – Они же близнецы. Похожи как две капли воды. Ну, разве что у Расула фигура спортивнее. После убийства в Интернете его фоток появилось навалом.
Времени на раздумья не было, поэтому пришлось пока что остановиться на идее, предложенной Светланой.
– Значит, так. Через час прибываем на перрон. Ты сразу бежишь в интернет-кафе, – обратился Комар к Климу. – Распечатываешь фотки. Только смотри, нормальные выбери, чтобы персонажи на себя похожи были.
– Хорошо, хорошо.
Как только проводница открыла двери и опустила подножку, Клим помчался к зданию вокзала. Через двадцать минут с пачкой фотографий, распечатанных на листах А4, он подбежал к Комару со Светой, ожидающим его у выхода в город.
– Ты бы еще целую коробку распечатал, – ехидно пошутил Комар.
– Да я что-то не мог выбрать фотографии – решил по нескольку разных сделать.
– Ну, приступим.
Троица разошлась в стороны и принялась опрашивать таксистов. Глянув на фотографии, все разводили руками. Расула и Марины никто не подвозил и даже не видел. Мужчин частенько посылали подальше. Светлане предлагали прокатиться с ветерком в ближайшую лесопосадку. Короче, никакого толку от их задумки не было.
– Дурацкая была идея, – убитым голосом сказал Клим, подойдя к Комару. – Так мы можем до старости ходить с этими листочками.
– Идем, что ли, перекусим.
– Ага, на сытый желудок и мозг активнее работает. Может, что-нибудь получше в голову придет.
– Пойду Светку позову.
Клим плелся вдоль ряда машин. Впереди, метрах в ста, Света разговаривала с пузатым таксистом, тыча пальцем в листок с фото. Внезапно взгляд Байкова упал на рекламный сити-лайт. На нем красовалась афиша, приглашающая на единственный в Москве концерт пианиста с мировым именем. Клим остановился, и его словно током ударило. Вот он, счастливый случай. Маринка ни за что этот концерт не пропустит. Еще в Ямском она ему все уши прожужжала этим старым евреем. Она любила повторять, что лучшие пианисты в мире – все евреи. А этот Ашкенази среди них – как Леонардо да Винчи среди остальных художников.
– Пойдем скорее, я знаю, что делать, – подбежав, Клим схватил Свету за руку и потащил к стоявшему поодаль Комару.
– Да не тяни ты так, – возмутилась девушка. – Давай, выкладывай.
– Что выкладывать? – не понял Комар, услышав конец разговора.
– Да вот, Клим говорит, что у него есть план.
– Смотрите. Видите афишу? – он показал пальцем на сити-лайт, где красовался пожилой ухоженный мужчина в бабочке. Одной рукой он прижимал к себе букет темно-красных роз, а другая покоилась на крышке рояля.
– Видим, и что? – непонимающе спросил Комар.
– А то, что это всемирно известный пианист, Майкл Ашкенази. Для Марины он – царь и бог.
– Ой, для меня тоже. Он же эмигрировал отсюда в 70-е, и с тех пор записи с его исполнениями на вес золота. Я помню, пластинки Ашкенази покупала с рук за бешеные деньги, когда училась в консерватории. И вот – он приехал, – благоговейно выдохнула Светлана.
– То есть ты хочешь сказать… – начал догадываться Комар.
– Да. Она по-любому пойдет на этот концерт. Уверен на все тысячу процентов.
– Я бы и сама, будь у меня деньги, не пропустила этот концерт. Поверьте, пианист просто неописуем.
– Ну, допустим, деньги у нас есть, – сухо резюмировал Комар. – Что дальше?
– А дальше мы их выследим. И я этого урода собственными руками задушу. – Байков сжал кулаки и почувствовал, как заныли стиснутые до боли челюсти.
– Логично. Тогда едем в филармонию. Шеф, свободен? – спросил Комар у стоявшего неподалеку таксиста и, не дожидаясь ответа, уселся в машину.
– Чего ждете?
Клим со Светланой переглянулись, бросили в урну распечатки с фото и плюхнулись на заднее сиденье.
20.
Марина с утра не находила себе места. Накануне, когда они с Расулом садились на вокзале в такси, она заметила афишу своего давнего кумира – пианиста Майкла Ашкенази. С горящими глазами повернулась к Бекбулатову, сжала его локоть и сказала одно слово:
– Хочу!
– А он лезгинку хоть играть умеет? – попробовал пошутить Расул, но сурово сдвинутые брови Марины не оставляли места для отступления. Мужчина набрал номер, указанный в углу афиши, и забронировал два места в партере на концерт завтра. Марина благодарно улыбнулась и теснее прижалась к своему новому возлюбленному.
Ночью проснулась неизвестно отчего – на нее вдруг накатила такая тоска, что до утра уже не смогла сомкнуть глаз. В полудреме молодой женщине ненадолго показалось, что она лежит на старой кованой кровати в своем доме в Ямском. Рядом – мирно сопит Клим, и вот-вот должны запеть соседские петухи, и это было бы здорово. А утром увидела рядом на подушке горбоносый профиль Расула и почувствовала досаду. На его ласки отвечала вяло и с неохотой, от завтрака отказалась. Кавказец недоуменно спросил:
– Марина, я тебя не понимаю. Что-то случилось?
– Да, что-то на сердце тревожно. И на концерт пойти не в чем – а я столько лет об этом мечтала…
– Марина, я тебя не понимаю. Что-то случилось?
– Да, что-то на сердце тревожно. И на концерт пойти не в чем – а я столько лет об этом мечтала…
Расул понимающе улыбнулся. Он любил сорить деньгами – особенно, если были благодарные зрители его благотворительных порывов.
– Моя маленькая пери, не надо грустить, Расул все устроит, собирайся.
Спустя несколько минут они уже мчались в такси к самому большому торговому центру в этом районе. Пока Расул распускал перья, описывая, как он оденет-обует свою пери, Марина краем глаза заметила ухмылку таксиста и с досадой отвернулась к окну. Глядела на пролетающий мимо пейзаж и думала – что же все-таки с ней не так? Ее мужа пытались сжечь меньше месяца назад, и где он сейчас – неизвестно. Единственную подругу, которая ее поддерживала эти долгие пять одиноких лет, – тоже. А она, верная жена, катит с человеком, покушавшимся на жизнь любимого мужа в дорогой бутик. Делит с ним крышу и постель. И ей это нравится. Теперь вот сбылась многолетняя мечта – она вживую услышит Майкла Ашкенази. Так НЕ БЫВАЕТ. Нельзя – все и сразу, без подготовки. Что-то должно случиться… Что-то должно случиться – билось в ее голове. И как она не пыталась отогнать эту навязчивую мысль – легче не становилось. Поездка по магазинам добавила раздражения – Бекбулатов выбрал для нее темно-синее с блестками платье длиной до пола. Глубокое декольте, открытая спина – наряд дорогой шлюхи. «А кто я на самом деле?» – с горечью подумала Марина и улыбнулась Расулу:
– Оно прелестно, спасибо.
Комар, Клим и Светлана сидели в недорогом ресторане неподалеку от консерватории. Перед этим Комар сделал широкий жест – выкупил с рук для Светы одно место в ложе бельэтажа на концерт Ашкенази.
– Валик, спасибо большое! – счастливо произнесла девушка, прижимая билет к груди, будто первый букет на первом в жизни свидании.
– Но… Это ж моя зарплата за месяц!
– Красиво жить не запретишь, – радостно ухмыльнулся Комар.
– Ребята, а как же вы? Мне самой – такое счастье. Как-то неудобно… – Видно было, что девушка испытывает неловкость, однако драгоценный билет уже никому ни за что не отдаст. Комар перегнулся к ней через неширокий стол и доверительно сказал:
– Понимаешь, подруга – нельзя нам в театр. Никак нельзя.
– Почему? – округлила глаза Светлана.
– Храпим громко! – в голос заржал Комар и Клим не смог удержаться от улыбки.
– Так что мы будем вести наблюдение по внешнему периметру – всеми доступными средствами: с пивом и тараней в кустиках неподалеку.
– Вот болваны, – беззлобно сказала Света и тоже улыбнулась.
Большой зал Московской консерватории был полон нарядной и улыбающейся публики. Светлана чувствовала себя немного чужой на этом празднике жизни – она не любила ходить на концерты одна. А единственный человек, способный понять и разделить с ней радость исполнения мечты – Марина, была сейчас с врагом, который чуть ее не убил. Как она может?! Неужели она не понимает ничего? Или ее загипнотизировали? Или накачали наркотой? Света перебирала в уме все возможные варианты оправдания подруги, но приемлемого так и не нашла. Она постаралась как можно незаметнее прошмыгнуть на свое место в ложе и поднесла к глазам театральный бинокль. От яркого света слепило глаза, большинство дам в партере были увешаны блестящими побрякушками, голые плечи сверкали золотым загаром. Девушка вспомнила, как после выхода из ресторанчика Комар, слегка стесняясь, протянул ей несколько купюр и сказал:
– Света, ты не тушуйся. Я знаю, вам, бабам, на такие мероприятия прическа нужна, то, это… На, бери – и будь красивой!
Теперь девушка с благодарностью подумала про бывшего уголовника – по крайней мере, со стороны она не выглядит провинциальной вороной с гнездом на голове. А вот и они! Марина под руку с Расулом зашла перед самым началом концерта, когда большинство мест было занято, и зрители должны были вставать, чтобы пропустить припозднившуюся пару. Свет в зале постепенно мерк, а сцена засияла всеми огнями софитов.
Света даже привстала на цыпочках, чтобы убедиться – да, это ее подруга, живая и невредимая, в роскошном вечернем туалете идет под руку с Бекбулатовым. Улыбается ему. Девушка обессиленно упала в кресло. Как?! Как она может?! Света возмущенно открыла рот и чуть не закричала, но в этот момент раздались бурные аплодисменты – это на сцену вышел легендарный Майкл Ашкенази. Пианист с мировым именем родился в Киеве, в семье известного на весь мир профессора медицины Самуила Ашкенази и его жены – концертирующей пианистки Марии Горовой. Майкл, а тогда попросту Миша, был младшим и единственным сыном. Музыкальные способности проявил рано, и благодаря стараниям матери он стал одним из самых молодых выпускников Киевской консерватории. Потом – был триумф на конкурсе имени Шопена в Варшаве, годом позже – победа на конкурсе имени Чайковского здесь, в Москве. Гениального исполнителя стали наперебой приглашать на гастроли за рубеж, и после первого же турне молодой пианист заявил, что не поддерживает тоталитарные ценности СССР и возвращаться не собирается. Света вспомнила, как они с Мариной обсуждали этот поступок своего кумира.
– Вот ты бы, Мариша, уехала?
– Не знаю. Все зависит от того, ждет ли меня здесь любимый человек…
Сейчас девушка с горечью думала – да, любимый человек ждет вот тут, под домом. А ты с кавказцем милуешься. А потом одернула себя – ведь она, наверное, думает, что Клим мертв. И как ответ на ее мысли со сцены зазвучала вторая соната Шопена си бемоль минор – ее тревожная и трагическая музыка поглотила Свету целиком, она вся трепетала и словно сливалась и растворялась в бурных потоках пассажей гениального пианиста. Весь концерт она сидела, не смея выдохнуть. И когда отзвучали последние аккорды, и зал взорвался овациями, Света почувствовала, что еле стоит на ногах от перенесенного напряжения. А почти восьмидесятилетний старик с неправдоподобно ровной спиной стоял и снисходительно и тепло улыбался, слегка склоняя голову в ответ на аплодисменты. У его ног росла копна цветов от растроганных поклонников. Марина стояла в партере и хлопала занемевшими ладонями, и из ее широко открытых глаз катились слезы. На секунду отвела от сцены взгляд – и ей вдруг показалось, что она видит Светку – любимую, родную – почти рядом, метрах в десяти, в ложе. Она торопливо протерла глаза и посмотрела снова, но там уже никого не было. И предательские слезы еще гуще покатились по ее щекам. Расул по-хозяйски взял молодую женщину под руку и стал пробираться к выходу.
* * *– Ну че, Светуль, шо пен, шо бах? – попробовал сострить Комар, когда они выловили девушку на выходе из консерватории и отвели поближе к цветущим кустам жасмина. Отсюда вход просматривался как на ладони. Самих же наблюдателей – поди заметь в стремительно густеющих сумерках. Но девушка только махнула рукой. Чувствовала, что еще слово – и разревется, как маленькая. Валик понял ее состояние и отстал.
– Видела их? – угрюмо спросил Клим.
Света в знак согласия кивнула.
– Обоих? – она снова кивнула.
– Как она?
– Ничего, красивая. – Света подняла глаза на Байкова и ужаснулась выражению его лица. Она попробовала взять его за руку, утешить – но тот отдернул локоть, как от огня. На лице мужчины желваки ходили ходуном, сквозь стиснутые зубы просочилось «ссука».
– О, наши голубки, кажись, выходят. Готовность номер один, – разрядил обстановку Комар. Метрах в пяти от них, на обочине, уже ждал заранее заказанный автомобиль.
– Шеф, вон за тем зелененьким «Вольво» газани. Только чтобы они нас не заметили. А я тебе зелененькую денюжку дам. На зеленый чай, – снова попытался сострить Комар.
Но таксист, видимо, любил «чаевые» и шутки, а потому понимающе улыбнулся. А спустя полчаса они уже заезжали в один из дворов тихой сталинки и думали, как теперь вычислить квартиру, где обустроились «голубки». Несмотря на довольно поздний час, большинство окон в доме были ярко освещены.
– Ну и как теперь вычислить их дислокацию? – Комар по старой зоновской привычке присел на корточки возле детской песочницы и закурил. Света, все еще под впечатлением от концерта, взгромоздилась на качели и меланхолично отталкивалась одной ногой. Качели скрипели. Клим ходил перед ними взад и вперед, как тигр, запертый в клетке.
– Слышь, Клим, не маячь, как полицейская мигалка, от тебя мысли путаются, – не выдержал Комар и выпустил струю пахучего дыма.
– Вот за чем я скучал на зоне – так это за приличным табаком… – начал он очередную байку.
Внезапно Света застыла, притормозив качели ногой – ее глаза неотрывно смотрели на ряд освещенных окон на втором этаже. За одним из них замелькали тени, тяжелые шторы разошлись – и друзья увидели Марину. Она распахнула обе створки и почти по пояс высунулась в окно, жадно втягивая ноздрями ночной воздух. На ней было все то же синее платье с люрексом, в котором она была похожа и на сказочную принцессу, и на шлюху одновременно. Комар поспешно раздавил в песочнице недокуренную сигарету. Клим затаился в тени сиреневого куста. Света так и стояла, упершись ягодицами в детские качели. Если бы Марина опустила взгляд, она бы заметила три странные тени у дома. Но она не смотрела вниз. Больше всего ей хотелось дышать этим прохладным чистым воздухом и смотреть на звезды. Музыка разбередила старые раны и сильно взволновала девушку – вернувшись домой, она опять почувствовала слабость и головокружение.