В разведке — современные Североамериканские соединенные штаты отличались крайне низким результатом при громадных затратах. Если контрразведка еще со времен Гувера работала если и не отлично, то хорошо — то в разведке был полный крах. В конце семидесятых — германские офицеры притащили в отделение «Оберкоммандо дер марине»[11] североамериканца, который в брестском баре слишком много болтал и выспрашивал о марках бетона, который шел на укрытия для подлодок Кригсмарине. У него обнаружили поддельные документы и записи примитивным шифром, который расшифровали буквально на коленке. По документам, этот североамериканец был отставшим от судна моряком, проблема же была в том, что он был… негром! Не чистым, конечно, скорее мулатом — но негром. Это каким же непроходимым идиотом надо быть, чтобы послать негра вести разведку базы Кригсмарине! Германские контрразведчики просто не знали, что делать. Закончилось все тем, что незадачливого разведчика просто вышибли из страны, посоветовав напоследок заняться своей работой в другом месте, например в Африке. Или поменять профессию, пока не расстреляли.
Тем не менее — и у североамериканцев были свои плюсы. Американцы совместно с англичанами — держали систему глобального мониторинга и перехвата Эшелон — причем лидерами в этом проекте были североамериканцы, базовые станции анализа находились у них, потому что они были очень сильны в компьютерной и иной сложной технике. Североамериканские соединенные штаты — это страна эмигрантов, и поэтому североамериканской разведке проще, чем любой другой удавалось найти человека, знающего любой регион мира и готового работать в нем. В Северной Америке — было очень сильно еврейское лобби, и именно через него шла часть разведработы. Опасались только России — в России за шпионаж полагалась смертная казнь, и желающих шпионить было очень немного. Североамериканцы имели сильные и хорошо подготовленные части специального назначения, оснащенные и готовые действовать в любой точке мира — но по тактике применения и разведывательно-агентурному обеспечению их операций они отставали на голову от той же России или Великобритании. Сказывалось то, что война в Латинской Америке была страшной, но в то же время примитивной, намного примитивнее, чем сети заговорщиков и террористов в Британской Индии и на Восточных территориях, которые нельзя было разрушить исключительно грубой силой. Североамериканцы просто засекали что-то и ночью прилетали на вертолетах — в то время как русские никогда не посылали свой спецназ без долгой слежки и агентурной разработки объекта. В последнее время однако — русские стали работать грубее и жестче, это было связано с восстанием в Персии и очередным витком дестабилизации на Востоке — а вот североамериканцев патовая ситуация в Мексике и Бразилии наоборот научила работать тоньше и изощреннее, просчитать последствия. Несмотря на явную примитивность почерка североамериканской разведки — сил, чтобы контролировать Новый свет у них вполне хватало.
Итальянцы отличались довольно грязными методами, коррумпированностью и связями с преступностью самых разных мастей, в этом они перещеголяли даже традиционно небрезгливых англичан. Кавардак с властью приводил к кавардаку с разведкой. Руководство смеялось раз за разом, и это в разведке было плохим тоном — в нормальных странах руководство разведки не меняется в зависимости от того, кто находится у власти. Многие в полиции и в разведке были связаны с мафией. Если в Триполитании просто творились темные дела с распределением средств от добычи нефти — то в Итальянском Сомали все было намного хуже. Порт Могадишо еще в шестидесятые превратился в главную криминальную столицу восточного побережья Африки, а после того, как в моду вошло массовое употребление наркотиков — все стало еще хуже. Весь героин в Африку заводился через Могадишо, и гражданская война мало что изменила, скорее, ухудшила — ведь многие из комбатантов были наркоманами. В самой Италии, особенно на промышленном севере — были сильны коммунисты, в шестидесятых — восьмидесятых годах двадцатого века страна балансировала на грани переворота. В парламент раз за разом избирали коммунистов — но сделать они ничего не могли, потому что с одной стороны стоял король, а с другой — мафия и крайне правые, готовые к государственному перевороту и резне. Мафии поручали убивать коммунистов, что те делали с большой охотой — но в таком случае разведке и полиции приходилось закрывать дела на то, что творит мафия. В том числе на убийство судей, прокуроров, других борцов с мафией. Потому что в ответ на аресты — многие мафиози могли достать свои заветные папочки — и тогда волна народного гнева, скорее всего, закончилась бы революцией.
На последнем месте шла разведка Австро-Венгрии. Эти тоже не брезговали грязью — но грязью в совершенно другом плане. Вена изобиловала разными мерзостями: жиголо, содомским грехом, проституцией, в том числе и в высшем свете. Именно на этом специализировалась дружественная Великобритании австро-венгерская разведка. Раскопать какую-то мерзость, подложить в нужную постель мужчину, женщину, мальчика или девочку, снабдить наркотиками — на все это австро-венгры были готовы и с большой охотой. Основной их специализацией были биографические рычаги[12] и шантаж.
Второй особенностью австро-венгерской разведки было сотрудничество с откровенными террористами и садистами. Самой сильной частью Триалистической монархии была Великая Хорватия, а там — не счесть было потомков славной памяти адвоката Павелича, который не брезговал ничем, в том числе геноцидом. В Хорватии, в местечке Загорье находился крупнейший в Европе центр нелегального производства оружия, технологии там были таковы, что местным мастерам удалось поставить некоторые образцы на промышленный поток. Большой популярностью пользовались МР-40 и СТЭНы — кустарные пистолеты-пулеметы без номеров то и дело находили в руках коммунистических террористов, застреленных полицией грабителей банков, итальянских мафиози и похитителей людей. В этих местах — была лучшая в Европе пистолетная школа — еще в начале двадцатого века все мужчины в этих местах не выходили из дома без двух револьверов за поясом, а искусством стрельбы из них могли поразить даже видавшего виды североамериканского ганфайтера. Здесь же — был крупный центр криминальной активности: МВД Хорватии мирилось с существованием на территории страны многочисленных преступных кланов — но только до того момента, пока они не совершали преступление на территории Австро-Венгрии. Местный криминал об этом знал — и с удовольствием гастролировал по всей Европе, совершая в основном тяжкие и особо тяжкие преступления. Были деревни, где профессией большинства мужчин была профессия наемного убийцы — гастролера. В Далмации — в рыбацких портах почти в открытую разгружали наркотики и контрабанду. Большинство мужчин здесь были законченными отморозками, и жизнь их часто заканчивалась у какой-нибудь дороги с дымящимися пистолетами в обеих руках. Всех этих отморозков использовалась австро-венгерская разведка, но часто — по поручению британцев, которым не хотелось пачкаться, но дело сделать было нужно…
Все эти мысли промелькнули в голове начальника четвертого управления РСХА, генерал-лейтенанта сил полиции Манфреда Ирлмайера, когда его служебный «Хорьх» свернул с Альтманнштрабе[13] на Тиргартенштрабе и почти столкнулся с лихо заворачивающим за угол Шевроле Каприс Брогем с берлинскими номерами. Угловатый, по размерам не уступающий «Хорьху» седан с затемненными стеклами лихо прокатился мимо, дав длинный приветственный гудок.
— Идиот! — злобно выругался Курт, бывший стрелок отряда пфадфайндеров, тяжело раненый в Африке и сейчас являющийся водителем и телохранителем начальника четвертого управления РСХА. Курт уже попритерся в Берлине и поэтому решил извиниться — прошу прощения, герр генерал-лейтенант…
— Ничего, Курт — задумчиво сказал Ирлмайер — они и в самом деле идиоты.
Он знал их машины каждую, даже помнил их номера — просто так, на всякий случай. Начальник станции ЦРУ по имени Джек Андерсон ездил на Меркурии Гранд Маркиз, черного цвета и бронированном, еще в распоряжении резидентуры было несколько таких вот танк-седанов Шевроле, подешевле, но не меньше размером. Помимо того, что в таких вот танк-седанах было очень неудобно протискиваться в берлинских пробках и парковаться на берлинских улицах — эти машины делали всякую такую деятельность североамериканцев бессмысленной. Нет, они, конечно, брали машины в прокате…при этом каждый владелец проката, сдав машину североамериканцам — шел к телефону и набирал номер гестапо. Но даже сейчас… если бы не эта машина и не идиот за нее рулем — он вряд ли узнал бы, что генерал-полковник войск полиции и генеральный директор РСХА доктор Элих принимает североамериканцев — причем не у себя в кабинете, а там, где он принимает самых доверенных людей. Интересно узнать, зачем…
За то время, пока генерал-лейтенант войск полиции доктор Ирлмайер находился в Берлине на должности начальника четвертого управления гестапо — он тоже… попритерся. Немаркий костюм из смесовой ткани, который просто отстирать и привести в порядок после прогулки по вездесущей африканской красной пыли — сменился на темно-серый костюм из ателье Любича, одного из лучших портных Берлина. Короткая «армейская» прическа сменилась на элегантную стрижку от КАМЕЕ — правда в его волосах теперь было много больше седины, чем раньше. Больше он не носил с собой пистолет — положенный ему по должности почти всегда лежал в сейфе в его кабинете. Он купил себе небольшой домик в предместье Шпандау, полностью разобрался со своим не совсем удачным браком… точнее совсем неудачным. Он посещал модные берлинские салоны и даже завел себе женщину. Ее звали Катарина, ей было двадцать девять лет, она была привлекательной, имела фамилию с приставкой «фон» и она не смогла найти себе подходящую пару — из-за очень дурной репутации ее отца. Но доктору Ирлмайеру на репутацию было наплевать — ведь и у него репутация была не блестящей.
Охраны у него теперь было немного — только Курт, совмещавший должности и водителя и телохранителя. Работы же — стало намного больше — домой он часто возвращался за полночь. Катарине это нравилось — но она терпела, а он вознаграждал ее тряпками, украшениями, нечастым мужским вниманием и воскресными выездами на озеро Бодензее, где они были вроде как семейной парой. Такой эрзац семьи — как для него, так и для нее…
Курт припарковал машину у входа в парк. Он знал, что пройти по этой дорожке — и там будет озеро…
Курт открыл дверь, зорко осматриваясь по сторонам — и доктор Ирлмайер вышел из машины. Бояться тут было нечего… наверное. Со всех сторон были агенты его, четвертой рефературы четвертого управления гестапо. Личная охрана генерал-полковника Элиха состояла из двенадцати агентов гестапо только в дежурной смене, им придавалось пять машин, не считая машины самого доктора Элиха. Доктор Элих был сыщиком старой закалки, в свое время боролся с анархистами, с коммунистами, с ложей П2, работал и в разведке — и с тех пор сильно опасался покушений. По мнению начальника гестапо — Элиху уже пора было на покой. Но это — было только его личное мнение…
Генерал-полковник сил полиции, доктор Элих сидел на берегу обрыбленного озера в Тиргартен-парк и держал в руках старую, еще деревянную удочку. В качестве сидения — он использовал ящик рыболова, который продавали здесь русские — удобная вещь, особенно для самих же русских, они со льда зимой рыбачат. Поверх не слишком аккуратного костюма Элиха — был наброшен тяжелый, длинный и теплый рыбацкий плащ и сам он, в этом плаще и на русском ящике для рыбы — казался старым и облезлым вороном, присевшим на ветку отдохнуть.
Подходя к своему начальнику, Ирлмайер напомнил себе — нельзя его недооценивать. Этот старый ворон — сожрет тебя с потрохами и не поперхнется. Элих — был против отставки Кригмайера и назначения Ирлмайера — а генерал-полковник был не из тех, кто что-то прощает или забывает.
— Герр генеральный директор… — негромко сказал Ирлмайер
— Добрый день, герр Ирлмайер — негромко сказал генерал-полковник Элих — боюсь, какое-то время вам придется постоять, у меня нет стула для гостей здесь, хе-хе…
Смех Элиха тоже напоминал карканье старого ворона
— После Африки, мои ноги привычны и не к такому, герр генеральный директор
— Африка… — неопределенным тоном произнес Элих — как там у нас дела?
— Африкой занимаются мои лучшие сотрудники, герр генеральный директор. Мы контролируем как легальные, так и нелегальные каналы.
— Это хорошо…
Элих отложил удочку на землю. Встал, потянулся, чтобы размять старые кости.
— Фон Дальвиц доложил, что у него тоже почти все готово. Остались мелочи… мелочи, которые, однако могут погубить все. Мы должны сделать все наилучшим образом…
Доктор политологии Феликс фон Дальвиц ныне был начальником шестого управления РСХА — внешняя разведка. С Ирлмайером у него были плохие отношения, и глупо было ожидать иного. Разведка и контрразведка — живут как кошка с собакой.
— Андерсон только что приходил…
Ирлмайер промолчал
— Он ищет повод сменить флаг.
Ирлмайер удивился — он бы поверил, если бы кто-то из рядовых сотрудников, но резидент…
— Вот как?
— Что вы думаете об этом? — вопросом на вопрос ответил генеральный директор РСХА
— Что это какая-то провокация. От Андерсона сложно ожидать такого…
Генеральный директор смотрел куда-то в небо
— Предают всегда свои, вам следовало бы это помнить, герр Ирлмайер. Я передам его вам на отработку, но не сейчас. У нас период флирта.
Ирлмайер понимающе кивнул. По неписанным правилам — если разведчик противника, тем более такого высокого ранга изъявляет желание сменить сторону — его отрабатывает тот офицер, к которому он обратился. Что движет перебежчиком — о том вам не скажет даже доктор Зигмунд Фрейд. И если потенциальный перебежчик обратился к кому-то конкретно — его отрабатывает именно этот офицер. За исключением случаев, когда такому контактеру явно недостает квалификации. Это одновременно и своеобразная форма уважения к перебежчику и мера к тому, чтобы потенциальный перебежчик не испугался и не разорвал контакт. Мало ли почему он доверяет человеку, если доверяет — то пусть так и будет.
— Герр генерал-полковник — сказал Ирлмайер, словно ныряя в прорубь — я прошу у вас санкции лично отправиться в Италию!
Генеральный директор РСХА пожал плечами
— Для чего? Отправьте кого-то другого… того же Зайдлера. Он отлично справится. Ваша задача, Ирлмайер, как начальника четвертого отдела — координировать работу других, а не делать все самому. Это работа начальника, Ирлмайер.
— Герр генерал-полковник — не отступал Ирлмайер — нужно лично контролировать процесс. Первый этап прошел просто прекрасно, но мы должны завершить игру по нашему плану. Я считал, что у нас есть хотя бы еще год, но его нет. Совсем нет времени. Я должен лично проверить все части плана и определить, насколько мы готовы. Прямо сейчас.
— Что-то произошло?
Вместо ответа — генерал-лейтенант Ирлмайер достал из кармана небольшую фотокарточку, протянул ее Элиху. Тому — пришлось чуть нагнуться, чтобы взять.
— Вам известен этот человек?
Элих вгляделся в снимок.
— Известен. Вице-адмирал, князь Воронцов. Установленный русский разведчик. Сейчас предположительно не у дел.
Осторожный Элих сказал «предположительно». Русские не были главными противниками, поэтому он — мог и не знать, где находится каждый из их агентов, даже высокого ранга. Интересно, откуда взялось это фото у Ирлмайера.
На фото — человек, опознанный как князь Воронцов, садился в машину, марки Майбах у какого-то здания. Ирлмайер попытался установить, что это за здание, возможно, он его когда то видел — но нет, ничего в голову не приходило.
— Этот человек сфотографирован в Риме, сутки назад. Он находился в этом городе, зашел в посольство, после чего след оборвался. Предположительно — он все еще в Риме.
Элих пожал плечами
— Это как-то нас интересует?
— Интересует и еще как. Если русская разведка вмешается — она может сорвать всю игру. А вы знаете, кто в ней заинтересован.
Последние слова были наглостью — фактически, подчиненный угрожал своему начальнику гневом Кайзера.
Элих немного, презрительно, как могут только аристократы — помолчал
— Вам известна моя фамилия по материнскому роду?
Все понятно. Аристократы проклятые. Фамилия была — фон Кюрланд. Баронесса Анастасия фон Кюрланд, первая красавица Берлина начала семидесятых. В аристократическом салоне — можно узнать все, что угодно.
— Известна, герр генерал-полковник.
— Можете идти. Предпримите все необходимые действия, если считаете нужным выехать — выезжайте. На ваше усмотрение, Ирлмайер. Но ответственность за работу я с вас не снимаю.
Это внешне невинное и почти невозможное в нормальном германском учреждении распоряжение, помимо своего прямого смысла — содержало и косвенный, понятный только посвященным. Оно означало, что если герр Ирлмайер предпримет какие-то действия, произойдет скандал с Россией и кого-то придется принести в жертву — Элих не будет его ни поддерживать, ни защищать.
Удивительного в этом было мало. Элих — не забыл до сих пор, как Ирлмайер сделал карьерный скачок и переместился из Африки в Берлин. И никогда не забудет, пока работает — на этом уровне ничего не прощают и не забывают.
— Я вас понял, герр генерал-полковник — сказал Ирлмайер — предприму нужные действия. В конце концов — пока ничего страшного не произошло.
— Предпримите — согласился генерал-полковник Элих — но на вашем месте я бы лично проверил готовность частей быстрого реагирования. Ситуация может начать развиваться так, что они нам потребуются намного раньше, чем мы полагали…