— Второе стекло опусти, — попросил он сидящего рядом соседа. — И голову от тубы убери. Там горячие газы отходить будут, бороду и лысину спалят.
Сосед моментально послушался. Задний конец длинной тубы высунулся с противоположной стороны. Машина была явно тесновата для такого гранатомета, тем не менее, Махди прицелился и выстрелил. Джумали хорошо видел, как граната попала бронетранспортеру под основание башни, отрывая ее вместе со спаренными пулеметами [3]. И тут же последовал взрыв внутри машины, сдетонировал боезапас. После такого взрыва никто внутри бронетранспортера не выживет, будь хоть человек в три бронежилета одновременно упрятан. С бронетранспортером было покончено навсегда, и для всех. В том числе и для Чингиса.
А Махди уже вставлял в гранатомет следующую гранату. Полицейские не успели выскочить из «уазика», как последовал второй выстрел, разнесший полицейский внедорожник на куски. Во втором «уазике» среагировать успели, но неправильно. Машина резко сорвалась с места, стараясь атаковать занятый мост, может быть, в надежде тарана. Махди же снова перезарядил оружие [4] и следующим выстрелом уничтожил приближающийся «уазик» вместе с экипажем. И только после этого выстрела Джумали, так и не заглушивший двигатель, снова развернулся и резко рванул в сторону здания полиции. Вторая машина не отставала.
На крыльцо районного отделения выскочили несколько человек, и Джумали приказал:
— Махди, осколочной!..
Махди свое дело знал, и осколочная граната уже была заряжена в тубу. Как только Джумали притормозил, тут же последовал выстрел. Ментов снесло с крыльца осколками, и расколотило стеклянные двери. Дальше можно уже и по кабинетам прогуляться, пострелять в свое удовольствие, выпустить из подвала местных пьяниц. Правда, оставлять в живых свидетелей Чингис запрещает, поэтому пьяниц и дебоширов, чтобы больше не дебоширили, предстояло там же и расстрелять…
Чингис не намеревался дальше использовать пожарную машину, она уже выполнила свою функцию, и надобность в ней отпала, потому смело ехал через горящие еще развалины деревянной стены, не опасаясь оплавить резину. Он вообще приехал сюда уничтожать, а вовсе не беречь что-то, и уничтожение пожарной машины было бы только одним из мелких звеньев в общей цепи уничтожения.
Бойцы Чингиса уже были готовы к действиям, а пожарные со второй машины так ничего до конца и не поняли. Они, конечно, все поймут.
Вторая машина остановилась, и пожарные, выскочив из нее, бежали к бандитам, не зная, что их ждет. Повинуясь короткому приказу своего амира, те тоже повыскакивали на улицу. Пожарные остолбенели при виде людей с оружием, приехавших на их машине. Но раздумывать долго времени не было ни у кого.
— Ну же!.. — повелительно крикнул Чингис, выпрыгивая из машины и не понимая, что сдерживает его бойцов.
Сразу прозвучали автоматные очереди, а он снова сделал знак своим людям, и они устремились вперед, туда, где за следующим рядом складских помещений стояла еще одна пожарная машина. Теперь они побежали выполнять команду без задержки. И первая задержка была вызвана высокой температурой в том месте, где остановилась их машина. Чингис понял это и постарался отойти подальше. И вовремя, потому что загорелись колеса, стали лопаться стекла в дверцах, а потом и толстое лобовое стекло рассыпалось на мелкие осколки, проваливаясь в кабину. И тут же из кабины пошел дым. Вот-вот должен был взорваться бензобак. Чингис пошел туда, где только что были уничтожены пожарные с последней пожарной машины. Тушить пожар было уже некому. Вместе с пожарными расстреляли двух солдат и прапорщика с повязкой помощника дежурного. Амир подошел к прапорщику и всмотрелся в лицо:
— Где-то я этого парня видел, кажется… Но тем хуже для него… — Он вытащил револьвер и выстрелил убитому в лоб, потом провернул барабан своего револьвера, отжал защелку и нажатием на стержень экстрактора выбросил стреляные гильзы. Затем стал вставлять в барабан новые патроны, которые доставал из кармана по одному, и жестом показал: — Вышки…
Двое бойцов, которые знали свои обязанности, быстро присмотрелись, выбирая путь между горящих строений, и бегом направились в ту сторону. Если часовые еще остались на вышках, их обязательно снимут оттуда. Впрочем, едва ли они терпят такую жару и дым, слишком близко находятся вышки от горящих ангаров.
Бойцы вернулись с разницей в тридцать секунд.
— Чисто. Сгорела вышка, — доложил один.
— А моя еще горит. Часовой убежал, — добавил второй.
— Все. Ищем охрану… Ислаутдин… — обратился Чингис к помощнику, понимая, что охрана тоже должна была заниматься тушением пожара. И уж, по крайней мере, не сидеть в казарме перед телевизором. Значит, придется бойцам побегать и поискать солдат. Они наверняка без оружия. С оружием на пожар не бегают.
Ислаутдин и еще четыре бойца не пошли со всеми, а остались с амиром. А сам амир, не повторяя призыва, уверенно двинулся между горящими строениями. Знал, куда шел.
До нужного ангара пожар пока не добрался и мог бы, чего доброго, вообще не добраться. Этого Чингис допустить не мог. Он быстро нашел ангар с нужным номером и дал знак сопровождающим. Бутылки с «коктейлем Молотова» полетели в стены и в забранные решетками окна. Они разбивались о металл решеток, и пожар начинался сразу.
Все правильно. Пора отправляться в дальнейший путь. А когда начнут рваться 82-миллиметровые мины в этом складе, тогда уж жителям поселка не позавидуешь. А потом загорится и соседний ангар, где хранятся артиллерийские снаряды. Вот тогда во всей округе начнется ад…
— Все в порядке, — сказал Чингис. — Пока другие ищут солдат, мы навестим казарму. Оружие наверняка там. Казарму сожжем, а потом и в поселок двинем. Где, кстати, заблудился Джумали? Ему пора уже быть здесь.
Он вытащил «трубку» как раз в тот момент, когда она зазвонила.
— Вот и Джумали. Ты где? В поселке? Тогда сюда не заглядывай, там начинай. Где местная власть живет, ты знаешь. Вот и действуй. Огнеметы не забудь…
Глава третья
— Словно ураган какой-то прошел… — со вздохом сказал подполковник полиции, вытирая ладонью бледное лицо, покрытое многочисленными шрамами. — Даже если судить по одним разрушениям.
— Разница только в том, что ураган приносит дождь и ветер, иногда град, иногда снег, но обычно не приносит пули. А здесь, сам посмотри… — ответил коренастый подполковник спецназа внутренних войск и снял с головы «краповый» берет, показывая уважение к убитым пожарникам, рядом с которыми они стояли. — Похоже, вместо града с неба пули падали. За сколько секунд у нас полностью выпускается магазин «калаша»?
— Где-то три с половиной секунды. Может, чуть больше.
— Здесь кругом такие очереди, длиной в магазин. Тридцать патронов, по тридцать пуль в каждую грудь. Сумасшедшие какие-то стреляют, не иначе…
— Скорее «фирменный знак», — заметил третий подполковник, представляющий спецназ ГРУ. Он только недавно прилетел со своим отрядом на вертолете и еще не успел даже осмотреть все. — Это модно стало у некоторых бандитов. Больше им выделиться нечем, вот и стараются придумать для своей банды «фирменный знак». Дешевые люди и дешевый фокус. А ураган еще не пришел. Мне только десять минут назад командир вертолета сообщил, что сюда они нас забросили, а когда забрать смогут — неизвестно, потому что настоящий ураган надвигается.
— Какой ураган? — удивился подполковник полиции. — Ничего не слышал. Правда, я уже двенадцать часов новостей не слушал, все время здесь нахожусь, но хоть кто-то мог бы про ураган сказать. Местным хотя бы штормовое предупреждение дали?
— Здесь людям не до ураганов и не до новостей. А ураган вышел из Ирана в Каспийское море, там суда поворошил, около сорока человек погибло, и теперь двинулся сюда, захватит часть Дагестана и часть Ставропольского края. Какое имя носит, я не расслышал из-за шума двигателя. Да разве в имени дело…
— Ураганы принято называть женскими именами, — со знанием дела произнес «краповый» подполковник, поежился от холодного пронзительного ветра и надел берет на коротко стриженную голову.
— Не всегда и не везде, — возразил подполковник спецназа военной разведки. — Помню, пару лет назад из отпуска возвращался, ждал на вокзале поезда и случайно чужую газету почитал. Кто-то на сиденье оставил. Это американцы еще во время Второй мировой войны придумали, чтобы не путаться, называть ураганы женскими именами. Потом какая-то международная организация ввела мужские имена, и американцы с этим согласились. В Тихом океане местные народы называют ураганы именами животных. А японцы из-за своего уважения к женщине вообще никогда не признавали женских имен ураганов.
— А иранцы? — поинтересовался полицейский подполковник.
— Понятия не имею. Но в Иране этот ураган, говорят, сильно напакостил на побережье Каспия. У нас, смею предположить, напакостит не меньше.
— Я человек неморской, — признался «краповый» подполковник, — и не очень понимаю, чем ураган отличается от шторма. Вот тайфун — знаю, это когда высокая волна на побережье катится и суда на много километров на сушу выбрасывает. А ураганы…
— Я не помню, какая там скорость в милях, как она обычно измеряется, а в километрах, если мне память не изменяет, шторм переходит в ураган при скорости ветра сто семнадцать километров в час. Это согласно шкале Бофорта. Но здесь, мне кажется, точно ураган прошел, как вы только что заметили. — Подполковник спецназа ГРУ отошел в сторону, постоял около убитого прапорщика из комендантской роты и низко наклонился. — Ураган, который принес множество пуль. И не все из них одинаковые. Прошу полюбопытствовать… — Он поднял с земли длинную гильзу и внимательно рассмотрел ее, вплоть до маркировки. Потом собрал и остальные, подбросил на ладони и передал подполковнику полиции: — Пусть ваши эксперты поинтересуются. Насколько я могу понять, это гильзы от французского полицейского револьвера «Манурин», калибр «375 магнум», а «на наши деньги» это будет, кажется, 9,55 миллиметра. Мощное оружие. Жестокое. Использует патрон, который изначально производился для африканских сафари. Таким патроном, только из винтовки, отстреливали слонов, носорогов, гиппопотамов и львов. Посмотрите по картотеке, где такое оружие «засветилось». Может, это хоть что-то даст…
— Обязательно, — согласился полицейский подполковник. — Сейчас следственная бригада прилетит. С минуты на минуту ждем, они уже давно вылетели. Я им передам.
— А хоть какие-то следы остались? Куда они ушли? В какую сторону хотя бы? Неужели никто так и не видел? Такого не бывает.
— Они сожгли все дома на выезде из поселка, — объяснил «краповый» подполковник. — Много людей погибло. Несколько семей целиком. Применяли огнеметы. Мы нашли тубы от разовых огнеметов «Шмель». И люди бежали, кто куда, от пуль бежали и от огня. Под обстрелом. Наблюдать было некому. Бандиты все на легковых машинах с дагестанскими номерами. Но относительно номеров точно никто сказать не может, это только предположение местных. Из поселка выехали в сторону трассы. Резонно было бы предположить, что они вернулись к себе в республику мимо поста ДПС, который тоже сожгли, но на той стороне, в Дагестане, такой же пост стоит. Там говорят, что обратили бы внимание на большое количество машин. И вообще, говорят, в это утро движения почти не было, а после передачи тревоги останавливали на проверку все машины подряд.
— И что? — спросил подполковник спецназа ГРУ. — Можно предположить, что они поехали в глубь России?
— Предположить можно все, что угодно, — развел руками полицейский подполковник. — Но они исчезли из поля нашего зрения. Мы поздно хватились и потеряли их. Как, вы говорите, револьвер называется?
— «Манурин». Такой патрон, конечно, и в охотничьих винтовках используется. Но я сомневаюсь, что кто-то будет таскать с собой такую винтовку вместо автомата. Скорее это револьвер. Боюсь обмануть, но, кажется, такой же патрон используют некоторые револьверы «Смит и Вессон» в США. Вернее, использовали в первой половине двадцатого века.
— Я позвоню знакомому офицеру в ФСБ Дагестана. Может, что подскажет?
— Попробуйте. Это оружие на любителя громких звуков, не всем по душе. А я пока попытаюсь с местным народом пообщаться…
Однако сразу пообщаться с местным народом подполковнику спецназа ГРУ Виталию Владиславовичу Устюжанину не удалось. У полицейского подполковника зазвонила «трубка» в кармане «разгрузки», и он громко сказал:
— Служебная «трубка». Могут быть новости…
Должно быть, подполковник носил с собой две «трубки», чтобы разделять служебные и личные звонки. В ожидании новостей и подполковник спецназа ГРУ остановился, и «краповый» подполковник повернулся к полицейскому. Тот разговаривал недолго. Потом вяло сообщил:
— Мало интересного. Следственная бригада не смогла до нас добраться. Пилоты посадили вертолет. Дальше лететь опасно, приближается ураган, и они по полетному времени в «чистое небо» не укладываются. Сели где-то на половине дороги и пережидают. Но к нам сюда направилась еще и колонна автомашин МЧС с первой помощью пострадавшим. Тем, которые уже есть, и тем, которые будут после урагана, как предполагается. И в Москве готовится самолет с помощью. Но из-за нашего урагана неизвестно, когда вылетит. Если вылетит, то сядет, скорее всего, где-нибудь в Ростове или в Краснодаре и будет там погоды ждать.
— Да, Северный Кавказ — это даже не Средний Урал, — заметил подполковник Устюжанин. — Там погода устойчивее.
— А что, на Урале ураганов не бывает? — спросил «краповый» подполковник.
— Не доводилось слышать. Ни местных, ни иранских… Ну, я пойду с народом поговорю. Если сотовая связь работает, наверное, и Интернет у кого-то работает. Хотя бы насчет урагана уточню. А вы бы послали людей местное население предупредить об урагане. — Последняя фраза была обращена к полицейскому подполковнику. — Вы сейчас здесь — единственная, как я понимаю, местная власть, остальных всех, как мне сказали, перебили. Вам и флаг в руки…
— Да, пожалуй, так, хотя я и из соседнего района, а не из этого поселка, — согласился полицейский подполковник.
— Если будут новости, позвоните мне. Запомните номер…
— Говорите. У меня память хорошая.
Полицейский подполковник повторил номер, осмотрелся, увидел группу ментов, стоящую у останков соседнего склада и с сильной жестикуляцией что-то обсуждающую, и поспешил к ним, чтобы отдать распоряжение…
Виталий Владиславович Устюжанин вообще прилетел в командировку на Северный Кавказ только шесть часов назад. А четыре часа назад его отряд, только-только устроившийся в казарме после долгого перелета грузовым авиабортом, подняли по тревоге, а самого Устюжанина вызвали в штаб для получения задания. Причем все данные по заданию сводились к информации о нападении большой банды на поселок и уничтожении военных складов. Ничего о количественном составе банды, и тем более личностном, известно не было.
— Там уже и внутривойсковики подоспели, и полиция. Разберетесь, — напутствовали Устюжанина. — Привыкайте к такому положению вещей. Здесь у нас это в норме. Работаем «с колес», а потом уже разбираемся.
В данном случае работать предстояло не «с колес», а с борта вертолета, но и вертолет-то выделили всего один, поэтому Устюжанин взял с собой только один взвод, а остальные четыре взвода его отряда ждали в казарме, когда их затребуют на аэродром. Подполковник пытался обговорить аспекты доставки остального отряда с пилотом вертолета, на что тот сообщил, что доставить больше никого не сможет и даже забрать самого подполковника Устюжанина и его отряд, при необходимости, с места будет невозможно, так как ураган надвигается. Вообще-то, на Северном Кавказе ураганы — явление достаточно редкое, тем не менее время от времени посещающее регион. Но бороться с этим стихийным бедствием здесь не умели, и никто толком не знал, как к нему готовиться. Даже вертолетчик гадал, что им прикажут. На его вкус, лучше было бы услышать приказ о срочном перелете машин в спокойное место.
— А что услышим, будем посмотреть… — закончил он свое сообщение.
Короче говоря, подполковник Устюжанин был сразу брошен в сложные обстоятельства. Впрочем, это была уже третья его полугодовая командировка на Северный Кавказ, и обстановку он более-менее знал. Это помогало ему ориентироваться в общей обстановке, но не в конкретной. Правда, непривычным было ожидание урагана. За свои сорок семь лет жизни Виталий Владиславович видел ураганы только в кадрах хроники, которую иногда показывали по телевидению, и прекрасно понимал, что никакая подготовка спецназовца не в состоянии помочь человеку бороться с такой мощной стихией. Разве что присутствие духа может помочь и умение быстро выбирать правильные решения. Уже одно это, несомненно, много дает.
До поселка идти пешком недолго, не больше получаса нормального пешего хода, а для офицера спецназа эти полчаса сокращались вдвое. С собой подполковник взял трех солдат. Не для охраны, а просто на всякий случай. Виталий Владиславович намеревался навести справки, ведь чем больше людей задают вопросы, тем, как правило, бывает больше полученных данных, и по дороге объяснил солдатам, о чем именно они должны спрашивать у местных жителей. Самого Устюжанина интересовал компьютер с доступом в Интернет.
Первый квартал поселка, в который они вошли, казался вымершим. Людей видно не было, зато было много развалин и ям от взрывов. Полицейский подполковник уже сообщил Устюжанину о сгоревших объектах, в том числе и двух складах с боеприпасами. Один из них — с 82-миллиметровыми минами для минометов «Поднос», второй — с подлежащими утилизации артиллерийскими снарядами. Но мины для минометов всегда хранятся в отдельных ящиках от навинчивающегося головного взрывателя, следовательно, если мина по какому-то недоразумению и решит совершить несанкционированный полет, то есть просто взорвется так называемый основной заряд, предназначенный для собственного полета мины к цели, и полетит над местом, где хранилась, на землю упадет только металлическая болванка, разрывной заряд тротила без взрывателя даже не воспламенится. Сами головные взрыватели, содержащиеся в отдельном ящике, естественно, взорвутся, но без непосредственного касания разрывного заряда взрыва не произойдет. А вторая часть разрывного заряда, состоящая из аматола, вообще при температуре свыше ста шестидесяти градусов просто разлагается и выделяет закись азота с примесью других оксидов. Сама закись азота [5] быть боевым отравляющим веществом не может, хотя воздействие на людей имеет. Но это воздействие скорее обратного порядка тому, которого хотели бы добиться бандиты. Но вот разрывы артиллерийских снарядов, в зависимости от калибра и состояния, в котором хранились и готовились к утилизации, могли бы причинить и, судя по внешнему виду, причинили местным жителям большие неприятности. Улицы поселковой окраины походили на линию фронта времен Второй мировой войны, только окопов видно не было, а вот ямы от разрывов снарядов виднелись в нескольких местах. У многих домов были выбиты окна и проломлены крыши. Похоже, жители этих домов бежали куда-то в сторону, ища укрытия и спасения, и спросить, что произошло, просто не у кого.