Денис неожиданно расхохотался и, положив руки за голову, громко запел. Пока его несли по лестнице в дальнюю спальню на втором этаже, он все кричал:
– Бо-о-бики-бобики, бобики-подружки, бобики-бобики – ушки на макушке!
Глава 2
Гости после обеда как-то быстро разъехались, остаться ночевать никто не захотел, кроме Жанны и Эмиля. Оксана хотела пойти за Маргошей, которую увела к себе в соседний коттедж приятельница, но потом передумала. Пусть отдох-нет от взрослых проблем. Там еще две девочки, ее подружки, и ни одного пьяного папы… И Лёлик проследит, если надо – и накормит, и утешит. Оксана видела, как переживала Маргоша, но не в ее привычках было разводить сантименты. Она была уверена – если бы она сама, когда была еще совсем девчонкой, два года не ухаживала за больной бабкой, которая, до того как слечь, била ее вместо разговоров, то у нее бы ничего не вышло. Надо с детства учиться сжимать кулаки, стискивать зубы и уметь постоять за себя.
Хуже всего приходится самым любимым и ненаглядным деткам. Они всю жизнь рассчитывают на эту любовь, которой было в избытке в детстве, ищут ее, ждут и, не найдя, разочарованно обвиняют всех – в том числе отдававших им самих себя мамочек. А Оксана теперь с благодарностью вспоминает, как сидела в холодном чулане на промерзшей колченогой лавке, грызла сырую картошку, соскребая грязную кожуру обломанными ногтями, читала в темноте замусоленные учебники с изрисованными страницами и ждала, пока уснет бабка. Чтобы лишний раз та не сунула ей в лицо свой жесткий, темный кулак. А как та ругалась, когда уже слегла и не могла даже сесть на ведро… Как отталкивала, сбивала миски с кашей и картошкой, которые терпеливо приносила ей Оксана… Нарочно сбивала, со злости. Не хотела она лежать и умирать не хотела. Хотела встать и бить Оксанку, провожать последних подружек на погост, выпивать по маленькой в праздники и таскаться за пятнадцать километров в церковь, на службу.
Долгие годы Бог для Оксаны был бабкиным другом, ею же самой и выдуманным. Все той простит, все поймет, бабку не накажет, а Оксанку почему-то накажет… Ключ вдруг забил в соседнем лесу – бабкин друг постарался, чтобы им, горемычным, из грязного старого колодца, куда что только не роняли сослепу-то еле живые старухи, воду больше не пить. Дом соседский, пустой, уж десять лет как заброшенный, отчего-то загорелся, да сам и потух, – так и это все он, бабкин Бог, придумал. Чтоб Оксанку попугать…
И лишь когда через много лет Оксана сама ухватилась за веру, потому что надо было хоть за что-то ухватиться, хоть за этот сомнительный, сладкоречивый, непонятный мир, она стала понимать бабку. И зачем было искать другие объяснения и ключу, и пожару, и, кстати, внезапной бабкиной немощи.
Объяснение было простым, оказалось совсем близко. Только надо было его увидеть, поверить, что ты в мире этом не одна, что ты кому-то нужна. И не просто кому-то, а всемогущему, бессмертному, всесильному… Он позаботится о тебе. Только забота его своеобразная – через испытания, через лишения. Но и приятные сюрпризы бывают. В виде неожиданных удач, чудесных совпадений…
Вот не поступила она на филфак, но встретила Дато, Маргошу родила, магазин свой первый открыла… А так разными дорожками бы пошли… Это же не случайно, это ее подвели, испытав и проверив, да и показав, что без Божьего промысла она – ничто. Как она знала историю и литературу, когда поступала на филфак, как упорно ходила пешком в школу за несколько километров, хотя можно было бросить после восьмого класса, – многие так делали. Как читала и читала, и все запоминала, сколько вызубрила цитат!.. Но три года подряд получала тройки на первых же экзаменах. Значит, это был не ее путь, и там, наверху, это знали. Причем кто точно из богов следил за Оксанкиными успехами – не важно. Главное, кто-то вел ее за ручку. Поверить, что все это хаос и случайность? Нет, никогда. И крест ее в виде Дениса, дорогой, тяжелый, – тоже испытание и дар свыше.
Оксана давно уже не понимала, как можно жить и не верить. Ждать смерти, к примеру. Вот она знает, что ее душе уготовано другое, и ей легче жить от этого. Легче прощать – она чувствует за собой это право, прощение обид и измен не унижает ее, а, наоборот, укрепляет в своей силе и в вере. Легче любить, чувствуя не случайность и не греховность своей любви к Денису, а одобрение сверху. Вот ведь как странно все завершилось с той девушкой – никак, просто прервалось, и все. Без вмешательства высших сил здесь дело не обошлось, это уж точно. Да и на Дениса посмотреть – разве не ведет его кто-то, неразумного, по его собственной, запутанной и сложной дорожке? Кто-то ведет, а кто-то мешает этому пути, как сегодня…
Проводив без особого сожаления последнюю машину с гостями, Оксана поменяла наконец тесное подвенечное платье на ярко-голубой свитер до колен и толстые пушистые брючки, скрадывавшие неровности ног и делавшие ее похожей на сытого уютного медвежонка. На свитере, задуманном, как будто это – платье Белоснежки, по низу были вывязаны маленькие симпатичные гномы.
Проспавшийся Денис сидел в гостиной и меланхолично наматывал на палец чей-то длинный рыжий волос.
Оксана задернула шторы и зажгла электрический подсвечник на камине. Достала из бара бутылку вина, два бокала, принесла из кухни сок и миску с крупно наколотым льдом.
– Подожди, не маячь, никак не могу… Опять сбился…
– Что, милый? – Оксана со вздохом взглянула на мужа.
– Не могу посчитать, сколько их у тебя…
– Кого?
– Да клиентов этих! Повернись задницей… Да, точно… Три и еще один, похоже, в срамном месте у тебя спрятался… Вон только голова торчит. Ты сама, что ли, это связала?
– Ага. В перерыве между подписанием контрактов. Нет, Денечка, свитер я купила в бутике. Между прочим, это авторская работа. Единственный экземпляр.
– И почем? – Денис без улыбки смотрел на Оксану.
– Свитер? – Оксана пожала плечами. – Три тысячи, кажется.
Оксана налила себе немного вина, Денису пододвинула большой стакан с соком и устроилась с ногами в большом кресле.
– Ох, тяжелая это работа замуж выходить… – улыбнулась она. – Подлить тебе капельку вина в ананасовый сок? Будет вкусный коктейль… А то с водочкой ты сегодня перестарался…
– Три тысячи чего? – вдруг устало спросил Денис.
Оксана внимательно посмотрела на мужа и, четко артикулируя, ответила:
– Ев-ро. А что? Я же объяснила – это авторская работа. Сидел художник, руками все вывязывал…
– Я понял. Как бабушки, которые у метро шапочки продают. И носки. У них купишь?
– Деня… – Оксана улыбнулась. – Что ты завелся? Я шапочки вязаные не ношу. Носки могу купить, если тебе так хочется. В следующий раз, когда на метро поеду.
– Ага, в другой жизни, да? – усмехнулся Денис. – Слушай, может, помогать кому-нибудь лучше будем, чем хрень такую покупать? Ну там, сиротам… инвалидам… учителям биологии… – Он провел ладонями по лицу и закончил едва слышно: – Детишкам… голодным…
– Помогай, – миролюбиво ответила Оксана. – Займись хоть чем-нибудь всерьез. – Она чуть отпила из бокала, поморщилась и поставила его на место. – Не будем сейчас об этом. Лучше скажи мне, родной мой, ты чувствуешь что-нибудь… особое?
– Чувствую, – прищурился Денис.
– Что?
– Пустоту. И вот здесь подсасывает. – Денис потер грудь, где что-то все пекло и пекло с тех пор, как он проснулся. Он потянулся за льдом и приложил большой кусок себе на сердце.
Оксана подошла к мужу и поцеловала его в лоб, провела пальцем по бровям.
– Щеночек мой… Будешь моим песиком? Маленьким, смелым таким, ершистым, самостоятельным… Деня, я думаю, это не пустота, это – легкость.
– Нет. Это пустота. – Он отвел ее руки и сказал с нажимом: – А ты – мой ежик. Умный и рассудительный. И главный. Ты ежик, я – бобик. Договорились? У нас с тобой совместного потомства поэтому нет. Разные мы. Не получается. Нет.
Оксана села на место и, чуть помолчав, спокойно заговорила:
– Мы с тобой сбросили тяжесть греха. Столько лет наша связь была греховна, перед тем, кто создал нас и ведет по жизни. И теперь в легкой пустоте ты ясно ощущаешь ту невидимую нить, которая сегодня Господом установлена между нами. Ты, искушаемый, как обычно, диаволом, сопротивляешься. Нить натягивается. И тебе больно. Вот и все. И глупости не ты говоришь. Тебе только самому плохо от них. Глупости все эти за тебя говорят. Чтобы меня испытать. А я – выдержу все испытания.
– Ты сейчас с кем разговариваешь? – Денис усмехнулся. – Точно не со мной. Дичь какая-то. Как в сумасшедшем доме. Ты на каком языке говоришь? Я – на собачьем. Гав-гав… – Денис звонко пролаял.
Оксана только улыбнулась и вздохнула.
– И ладно, если тебе так легче. Полай.
Денис посмотрел на нее. И завыл.
– Повой, – кивнула Оксана. – Только совсем с ума не сойди, хорошо?
Денис перестал выть, встал, достал из бара большую бутылку виски и низкий бокал, налил себе половину. Несмотря на протестующий жест жены, проглотил залпом обжигающее виски, глубоко вздохнул и бросил бокал в стенку.
Денис посмотрел на нее. И завыл.
– Повой, – кивнула Оксана. – Только совсем с ума не сойди, хорошо?
Денис перестал выть, встал, достал из бара большую бутылку виски и низкий бокал, налил себе половину. Несмотря на протестующий жест жены, проглотил залпом обжигающее виски, глубоко вздохнул и бросил бокал в стенку.
– Го-рько! – проорал он в тишине дома. – Го-о-о-о-рько-о-о-о-о!
Оксана мучительно помотала головой:
– Ну что ж ты меня так, Деня…
– А ты меня? Диавол, нить… На черта мне эта болтовня сумасшедшая? Ты что, совсем чокнулась? Откуда это у тебя в таком количестве поперло?
На звук разбившегося стекла из своей комнаты наверху высунулась Жанна, глянула на супругов и стала спускаться. Оксана тихо ответила мужу:
– От одиночества, наверно, Деня…
– Слышала, кричали «горько». Думаю, может, будет продолжение банкета? – весело встряла Жанна, внимательно глядя на лица друзей.
– Будет, будет, давай подваливай, – махнул рукой Денис. – Наливай!
– Ой, Деня, ты сегодня злой какой… Прямо не знаю, на какой кобыле к тебе подъехать.
Денис, вздохнув, ответил:
– А ты – ползком, ползком и мимо…
Жанна засмеялась, подошла к нему, обняла. Денис казался маленьким рядом с ней. Она встряхнула его, подняла и достаточно легко перебросила на диван. Ошарашенный Денис хотел что-то сказать, но так и замер в неудобной позе с открытым ртом.
– Ты меня так больше не обижай, как сегодня, – зевнула Жанна. – А то я двоих своих мужей похоронила, и тебя, как почти родного, тоже уговорю…
Оксана, которая взялась подметать узеньким каминным веником осколки, вскинула голову:
– Эй-эй, что там у вас за шутки? Жанка, и правда, что у нас так… грустно… Наливай себе что-нибудь! Полегче… И мне плесни. А Денису – минералки. Обойдемся без опохмелок, перерастающих в следующую пьянку… Люди все интеллигентные…
Со стороны улицы, как обычно вальяжно и неторопливо, появился улыбающийся Эмиль:
– Не помешаю?
Оксана, быстро взглянув на него, отвернулась, но тут же взяла себя в руки:
– Поможешь. Как раз вовремя. Некому сказать тост.
Эмиль, казалось, ни мало не замечая ее сдержанного тона, продолжал так же спокойно и легко:
– Наконец придумал, что вам подарить к свадьбе, – показал он всем грязный бесформенный кусок чего-то серого. – Тут вот надо почистить…
– Все чокнулись сегодня… – заметил Денис.
Эмиль, не обращая внимания на это замечание, объяснил:
– Это только в ваших лесах растет. Гриб такой, называется чанга.
Жанна захохотала:
– «Чанга»! – И громко запела, пританцовывая, не вставая с дивана и широко размахивая руками, как негритята в мультике. – «Чунга-чанга, весело живет!» Это «чага» называется! Зачем ты его приволок, чудо?
Эмиль невозмутимо улыбнулся:
– Из него можно все, что угодно, сделать. Напиток там, сувенир на память… – Он положил гриб на камин, сел к низкому столу, удобно расположившись на диване.
– Я тебя и так не забуду, солнце мое… – негромко ответила Оксана и убрала гриб с камина. – Здесь он стухнет. Спасибо! – Она оглянулась, ища, куда ей положить гриб. – Дареному коню…
– … под хвост не лезут! – закончил за нее Денис. – Друга моего единственного не трожь, женщина!
Жанна развернулась всем телом к полулежащему на диване Эмилю и чуть отодвинула его ноги:
– Слушай, а что твоя Матата не пришла?
– Мою жену зовут Манана, – с улыбкой объяснил Эмиль. – Она сама не ходит, ты разве не знаешь?
Жанна посмотрела на Оксану, та пожала плечами. Жанна в некоторой оторопи пробормотала:
– Извини, Эмиль…
Тот помолчал, выбирая из деревянной миски большие бразильские орехи. Отправил один в рот и продолжил, вроде не замечая произведенного эффекта:
– Я беру ее с собой или не беру. Я от нее должен отдыхать. Ты представь: я ее вижу перед собой днем и, – вздохнул он, – ночью уже двадцать два года. Поэтому она чаще сидит дома, у нее хватает дел.
Жанна удовлетворенно хлопнула в ладоши:
– Ну я ж и говорю – Матата, дрессированная обезьяна бонобо! – Она скинула его ноги на пол. – Слушай, ну нехорошо с ногами-то… Не в шатре сидим и не в кибитке… Сядь нормально. Да… Обезьянка бонобо… Тупиковое звено между гоминидом и антропоидом. Освоила двенадцать символов – «есть», «пить», «совокупляться», «слушаться». К хозяину не агрессивна и крайне сексуальна. Готова плодоносить дважды в год. Парадокс эволюции.
Оксана глазами попросила подругу остановиться. Налив всем понемногу вина в бокалы, она примиряющее сказала:
– Давайте, друзья мои, выпьем за наши прочные семьи… – Она обняла Жанну. – За наше счастье, за всепрощение…
Едва заметно ёрничая, Эмиль закончил ее фразу:
– За души невинно убиенных…
– Ты о чем? – негромко спросил его Денис.
– Я ведь тоже помогал тебе, Оксанка, – широко улыбнулся Эмиль. – А ты меня не любишь. Ой, не любишь… Ревнуешь, наверно…
– В чем ты мне помогал?
– Семью твою спасать, когда дымом запахло… Искренне и бескорыстно, только из любви к ближнему – к Дене, к вашей семье… Не надеясь на благодарность…
Оксана с Жанной переглянулись.
– Подожди. – Оксана быстро отпила из своего бокала и отставила его. – Ты хочешь сказать… Ничего не понимаю, каким ты-то боком…
– Тем самым, – ответил Эмиль, крайне довольный ее смятением.
– Э-э, нет, друзья, так не пойдет! – Денис откинулся на диване и обвел глазами всех. – Давайте с самого начала. Я вообще не в курсе! О чем речь?
Оксана, собравшись с духом, проговорила:
– Денис… Я хочу, вернее, я должна, наверно, признаться… Сейчас, в такой день, и при наших лучших друзьях… При моей подруге, при твоем Эмиле… Я хочу, чтобы ты меня простил… Дело в том, что я… Надо было раньше тебе сказать… Я… следила за тобой и за твоей… – Она потупилась.
– … девкой, – подсказал Эмиль.
– Ну… да. – Оксана подняла глаза на мужа. – И я знаю, на что ты пошел, чтобы сохранить семью, ради нас с Маргошей.
Денис, прищурившись, спросил:
– На что?
Оксана хотела подойти к нему, но, увидев его жесткий взгляд, остановилась.
– Я знаю, что на тебе грех. Поняла недавно. Но Бог тебя простит. Потому что…
Денис, до которого постепенно дошел смысл ее слов, медленно и яростно заговорил:
– Какой из твоих богов… простит мне то, чего я не делал? Я – не делал! Я не хотел! Я…
– Успокойся, ты что? – Оксана кинулась к мужу, но он резко махнул на нее рукой:
– Да я спокоен! Спокоен как никогда! А ты, значит, все знала, и обвенчалась с таким злодеем? – Он резко повернулся к Эмилю. – Ну а ты – я что-то не понял, – ты мне, оказывается, помогал?
– Ну да… – ответил Эмиль чуть менее уверенно. – Давайте мы еще бутылочку откроем. Я видел, там вчера вино французское коллекционное подарили. Или лучше вискаря, а, Деня? Что нам с тобой это вино? – Эмиль легко встал и подошел к бару, выбирая бутылку.
Жанна с интересом глянула на него.
– Помогал… Вот этого мы не знали… Как же ты помочь-то мог?
– А ты, значит, Жануля, в курсе всего? – спросил Денис, стараясь при этом не встречаться с Оксаниной подругой взглядом.
– Денис, это не главное, – ответила за подругу Оксана. – Жанна мне как сестра. Ближе даже.
Денис отмахнулся:
– Ладно! – Он повернулся к другу. – Так ты-то… Ты что, видел Лору?
– Лору? – Эмиль постарался скрыть свое недоумение. – Ммм… Я просто кое-что посоветовал твоей знакомой, и она после этого, как я понимаю, копыта и отбросила. А разве не так?
– Твою мать… Выбирай выражения, Эма!.. Так это действительно ты ей звонил, она же мне пыталась сказать…
– Ага… – широко улыбнулся Эмиль.
– Подожди-ка… Как же это может быть? Я вроде после этого говорил с Лорой… и с ней самой… Эма, ну что ты на себя теперь наговариваешь, витязь в тигриной шкуре, тоже мне…
– Да собственно, мне чужие лавры не нужны, я действительно не знаю, как там у вас все было…
Оксана переводила взгляд с одного на другого и наконец не выдержала:
– А что это еще за Лора? Ту женщину, с которой ты встречался, вроде звали Алина…
– Алена ее звали, – негромко ответил Денис, отвернувшись. – А Лора – убийца. Наемный киллер.
– А я – Шварценеггер, переодетый невинной девушкой… – засмеялась Жанна.
– Подожди-ка, Жанка… Деня… – Оксана очень внимательно смотрела на Дениса. – Ты что сейчас сказал? Ты ведь сейчас пошутил, правда?
– Зачем же пошутил? Я ее нанял, чтобы она попугала Алену и чтобы Алена… Ну в общем… Не смогла доносить ребенка… моего… Ч-черт…
– Деня… – потрясенная Оксана, застыв, смотрела на него. – И это все ради нас…
– А ты что имела в виду, когда про грех мой говорила? Не это, что ли?
– Нет… – растерялась Оксана. – Я думала, ты просто перестал ходить к ней, от ребенка отказался.
– Нет, не просто! Не просто отказался! Захотел, чтобы не родила! Четко сформулировал желание, понятно? Чтобы испугала до…
– А она ее не попугала, а убила, так? – живо вмешалась Жанна.