Отправились Тяй с карасихой прямо к дому угря. Подплыли — слышат: кто-то их из норы у берега громко зовет.
— А! Это ты, негодник Тяй! Где ты гулял целый год? Я все глаза проглядел, тебя ожидая. А ну иди-ка сюда, снимай мой красивый наряд!
Узнал Тяй голос угря, похолодел. Совестно ему стало и страшно. Как быть, не знает. Пригляделся он, видит: совсем изменился угорь, похудел, сам на себя не похож. Тут в голову Тяю пришла одна хитрость, повернулся он к угрю и крикнул:
— Ах ты жалкий лгунишка! Совести у тебя, разбойника, нет. Разве в твоем нищем доме когда-нибудь водились такие красивые наряды?
Этого бедняга угорь никак не ожидал. От обиды затрясся он, чуть было не бросился на обидчика. Да вылезать средь бела дня постеснялся.
А Тяй видит, что угорь приумолк, совсем обнаглел:
— Эй ты, жалкий угришка! Что ж замолчал? Стыдно стало? На сей раз мы тебя прощаем. Но в другой раз пощады не жди! Пойдем, милая, — сказал Тяй карасихе. — На таких наглецов из вонючих норок нечего и смотреть.
Рассердился бедный угорь, еще глубже в норку забился. Всю ночь глаз не сомкнул, а наутро был он у дома большой черепахи. Рассказал угорь черепахе все от начала до конца. Пожалела она беднягу и решила наказать наглеца, нарушившего законы дружбы.
Приказала большая черепаха привести ей негодника Тяя да собрать всех жителей речных справедливый суд вершить.
Поведала большая черепаха всем историю угря и Тяя, а потом громко крикнула:
— Я повелеваю тебе, Тяй: немедленно верни красивый наряд угрю!
Надел угорь свой наряд, да вот беда: вконец исхудал, вытянулся, стал он скользким, собственное платье висит на нем, словно чужое.
Тут все рыбы усомнились, правда ли, что это наряд угря. Заметила это карасиха и говорит:
— Посмотрите-ка, соседи, на лгуна угря! Кто поверит, что это его наряд? Послушай, угорь, может, ты одолжил кому-нибудь другому одежонку, да запамятовал?
Перебил карасиху дядюшка карп:
— Пусть рыба Тяй примерит этот наряд, посмотрим, как он в нем выглядит.
Примерил Тяй наряд — все по нему. Выходит, хоть и честен угорь, а доказать ничего не может. Жаль черепахе угря, да улик против рыбы Тяй никаких нет. Пришлось отпустить обманщика.
Так Тяй жену приобрел и тяжбу выиграл. Стал он угря речной змеей обзывать, жалкой тварью из темной норы величать.
Вернулся угорь в пещеру, не ест, не спит, все думу думает, как бы обидчику отомстить.
И вот однажды принесло течением к норке угря новенькую плетеную вершу с двумя входными воронками. Видит угорь: в ней рыба Тюои сидит, плавники и чешуя у нее ободраны.
Высунулся угорь, стал расспрашивать рыбу Тюои, а она и говорит:
— Увидела я эту вершу, любопытно мне стало, залезла, а вылезти не могу. Все плавники и чешую ободрала. Помоги мне выбраться из верши, добрый угорь.
Угорь юркий, скользкий, залезть в вершу и вылезти обратно ему ничего не стоит. Только вытащить оттуда рыбу Тюои он никак не может. Так она там и испустила дух.
Угорь схоронил ее косточки, а сам с вершей приплыл к большой черепахе и говорит:
— Помоги мне отомстить рыбе Тяй.
Долго держали совет между собой угорь и большая черепаха. Наконец условились они на празднике устроить состязание: кто через вершу пролезет, быть тому вместо большой черепахи правителем всего края речных порогов Бё.
Настал праздник. Собрались у дома большой черепахи все обитатели реки — крабы, креветки, рыбы, вышла правительница всего края речных порогов Бё и сказала:
— Стара я стала, дети мои. Хочу перед смертью отдохнуть немного. На сей раз правителем будут не дети мои и внуки, а тот из вас, кто трижды войдет в эту вершу и выйдет оттуда. Согласны ли вы с моим решением?
— Согласны, согласны? — закричал весь речной народ.
Вынесла большая черепаха вершу, поставила возле нее стражников — двух черепах, чтобы вершу течением не унесло. Столпился речной люд вокруг верши — шепчутся, вершу разглядывают.
Только желающих свое уменье показать не находится: очень уж страшны две острые пики в верше. Туда-то, пожалуй, влезть можно, коль головой сильно ударить. А вот как оттуда выбраться?
Увидела большая черепаха, что никто не решается, и спрашивает:
— Кто первым дерзнет пролезть через вершу? Кто самый ловкий? Кто самый смелый?
Стоят все молча, друг на друга смотрят. Вдруг из толпы угорь протискивается:
— Дозвольте мне!
— Ну что ж, угорь, начинай, — говорит ему большая черепаха.
Угорь без разбега залез в вершу, сделал в ней круг, а потом
легко наружу выбрался. Закричал тут речной народ, завопил. Видит рыба Тяй, как угорь легко из верши выбрался, испугался. «Чего доброго, угорь и впрямь правителем всего края речных порогов Бё станет, — подумал Тяй. — Плохо тогда мне придется. Попытаю-ка я счастья, неужели угорь смелее меня?» И вызвался Тяй уменье свое показать.
Разогнался он издалека, плывет, волны рассекает, оттолкнулся посильней — раз! — и в верше. Закричал речной люд, завопил. Тяй в верше сделал один круг, другой, третий. Только захотел он оттуда выбраться, да на острую пику напоролся. От боли голова пошла кругом. Сжал он губы, оттолкнулся — бах! Напоролся на другую пику!
Речной люд встревожился, тишина наступила, смотрят все друг на друга. Вдруг слышат: кто-то сзади хохочет. Оборачиваются: это угорь. Глаза у него сузились, смеется, остановиться не может. Говорит угорь сквозь смех:
— Друзья, этот Тяй, нарушивший законы дружбы, хотел уйти от кары. Но наказание его все-таки настигло! Так и останется он в верше дожидаться смерти.
Сказал так угорь и опять принялся хохотать. Чем он больше смеялся, тем уже становились его глазки. Понял Тяй, что перехитрил его угорь. Дернулся он опять, чтобы вырваться из западни, да только плавники и чешую ободрал. Заплакал тут обманщик Тяй.
Увидела карасиха, что муж плачет, и тоже заревела в голос. Так проплакали они целый день, стали глаза у них красные.
Пожалела большая черепаха Тяя, велела выпустить его из верши.
Но с тех пор у всех потомков Тяя и карасихи красные, заплаканные глаза. А глаза угря навсегда остались узенькими, будто щелочки. Да что это я вам рассказываю, вы поди сами не раз этих рыб в нашей речке видели.
ЖАБА — САМОМУ НЕБЕСНОМУ ВЛАСТИТЕЛЮ РОДНЯ. Вьетнамская сказкаДавным-давно, когда на земле еще и людей не было, а росли только деревья и зеленели травы, парили в небе птицы да прыгали-скакали разные зверушки, ниспослал Небесный властитель[18] на землю невиданную засуху. Тянулась эта засуха месяц за месяцем, и не было ей конца.
Солнце, красное, как раскаленный уголь, испепеляло все вокруг. Земля днем и ночью дышала жаром. Пересохли все пруды, озера, реки и ручьи. Обуглились деревья. Птицы замертво попадали на землю. В высохших прудах погибали лягушки и жабы. Высоко в горах и лесах лежали бездыханные звери.
Сидела в своей маленькой норке жаба с широко разинутым ртом, в горле у нее все пересохло. Выглянет жаба из норки — увидит беспредельные раскаленные выси, выпучит глаза, посмотрит на небеса и заводит свое «бре-ке-ке-ке-ке!». Очень осерчала жаба на Небесного властителя, так бы целиком его и проглотила, да только мала она слишком. Вздыхала жаба, охала, думала, думала и решила: «Если уж проглотить Небесного властителя мне не под силу, то почему бы не подняться в заоблачные выси и не узнать, отчего это так долго нет дождя?» Выпучила жаба глаза — путь до заоблачных высей измерила. Видит — дальний путь, высоко до неба. Высунула язычок, глаза зажмурила, сидит, задумалась.
А потом как примется челюстями скрежетать: родню свою оставшуюся, лягушек, на совет созывать. Заплакали, заквакали лягушки, — все они посинели от невзгод, позеленели от засухи. Уселась жаба, на передние лапки оперлась, спину ссутулила, глаза выпучила, рот широко раскрыла и проверещала:
— Хочу спросить я у Небесного властителя, за какие наши провинности не посылает он нам дождя. Все вокруг зачахло, если дождя не будет, то через два-три дня и нам придет погибель!
Лягушки еще больше посинели, позеленели и закричали:
— Ква-ква! Такого не бывало! Никогда не бывало! Никто до Небесного властителя сроду не добирался! Брось болтать, не то Небесный властитель тебя покарает!
— Бре-ке-ке-ке! И так и этак конец нам приходит, — возразила жаба. — Так уж лучше подняться в заоблачные выси, может, тогда и спасемся. Кто со мной? Перед Небесным властителем я ответ держать буду, на меня положитесь!
Поскакали лягушки вслед за жабой. А молва впереди их несется, что, мол, идет жаба с родней к самому Небесному властителю тяжбу затевать.
Прыгает жаба, в лапке увядший лист держит, будто знамя. Кожа у нее вся пупырышками покрылась. Лягушки громко квакают, скачут так быстро — только лапки сверкают.
Шли они мимо бамбуковой рощицы с обгоревшими листочками. А там желтый петух от солнцепека прятался. Смотрит — идет мимо жаба с лягушками. Спрашивает петух:
Шли они мимо бамбуковой рощицы с обгоревшими листочками. А там желтый петух от солнцепека прятался. Смотрит — идет мимо жаба с лягушками. Спрашивает петух:
— Ку-ка-ре-ку! Эй, жаба! Куда это ведешь ты лягушек по такому пеклу?
Выпучила жаба глаза, широко разинула рот, машет листом-флагом:
— Бре-ке-ке-ке! Небо послало нам великую засуху. Иду я к Небесному властителю о дожде его просить.
Встрепенулся желтый петух:
— Далеки небесные выси, как до них доберешься?
— Если идти и идти, можно и до небесных высей добраться! — отвечала жаба.
— Как же ты Небесного властителя одолеешь — ведь он велик, а ты, жаба, мала? — спросил петух.
— Ниспославший засуху — низок, требующий дождя — велик! Правду Небесный властитель услышит. А если подобру не захочет дождь на землю послать, наше многочисленное войско силой его заставит уступить.
— Ку-ка-ре-ку! А те, кто тебе, жаба, не родня, могут с тобой идти?
— Чем больше нас будет, тем лучше!
— Нет у меня твоей смелости, жаба.
— Зато есть у тебя крепкий клюв, петух.
— Ну что ж, возьми меня с собой!
И двинулись все они дальше. Веселее запрыгали лягушки. Впереди с листом-флагом жаба скачет. Движется войско — пыль облаком поднимается.
Вошли они в лес, где все листья опали, все цветы увяли, только жалобно гудят пчелы, плачут всем роем: негде им нектар собирать.
Увидели пчелы жабу с лягушачьим войском, перестали плакать и спрашивают:
— З-з-з! Эй, жаба! Куда это ты с лягушками да петухом идешь по такому пеклу?
Выпучила жаба глаза, широко раскрыла рот, машет листом-флагом:
— Бре-ке-ке-ке! Небо послало нам великую засуху. Иду я с жалобой к Небесному властителю. Пусть дарует дождь нашей земле.
Пчелы к жабе подлетели, затараторили:
— Высоки небесные дали, высоки, высоки… Как до них добраться?
— Если идти и идти, можно и до небес добраться, — отвечала жаба.
— Ты, жаба, мала, Небесный властитель велик, как же ты одолеешь его?
— Ниспославший засуху — низок, требующий дождя — велик! Правду Небесный властитель услышит. А если подобру не захочет дождь послать, наше многочисленное войско силой его заставит уступить.
— З-з-з!!! Нет у нас твоей смелости, жаба.
— Зато есть у вас длинные жала.
— Возьми и нас с собой!
И двинулись дальше все вместе. Лягушки прыгают. Желтый петух крыльями машет, кукарекает. Над ними пчелы гудят. Жаба впереди с листом-флагом скачет. Движется войско — пыль облаком поднимается.
Добрались до вершины высокой горы, камни там от жары почернели. Остановилось войско — лежат посреди дороги полосатый тигр и медведь. Жаба свой флаг подняла и мимо них скачет. Тигр и медведь стонут — того и гляди, от жары и голода дух испустят. Приоткрыли они глаза, увидели жабу, зарычали. Спрашивают:
— Р-р-р! Эй, жаба! Куда это собралась ты по такому солнцепеку? Страшный шум подняла…
Выпучила жаба глаза, рот пошире раскрыла, машет тигру с медведем своим флагом:
— Бре-ке-ке-ке! Небо послало нам великую засуху. Иду я к Небесному властителю дождя требовать.
При этих словах тигр и медведь вскочили на лапы. Лягушки, петух и пчелы перепугались, загалдели, заквакали, закудахтали, загудели.
— Бре-ке-ке-ке! — сказала жаба. — Кто хочет, чтобы пролился дождь, пусть идет со мной. Не бойтесь друг друга!
Спрашивают тигр и медведь:
— Р-р-р-р! Разве добраться нам до небесных высей?
— Бре-ке-ке-ке! Если идти и идти, можно и до небесных высей добраться, — отвечала жаба.
Задумались тигр с медведем и опять спрашивают:
— Но ведь ты, жаба, мала, а Небесный властитель велик, где тебе его одолеть?
— Бре-ке-ке-ке! Ниспославший засуху — низок, требующий дождя — велик! Правду Небесный властитель услышит. А если подобру не захочет дождь послать, наше многочисленное войско силой его заставит уступить.
— А можно и нам с тобою, жаба, пойти?
— Бре-ке-ке-ке! Чем больше наше войско, тем лучше!
— Р-р-р-р… Уж больно ты мала, жаба, не пойдем мы с тобой, пожалуй.
— Я, жаба, мала, но у меня есть смелость великая. А вот вы, тигр и медведь, оба огромные, а испугались одной только мысли, что надо к Небесному властителю идти.
Взмахнула жаба флагом, на полыхающее небо показала. Опять к тигру и медведю с расспросами подступила. Челюстями скрежещет, земле и небу повеление отдает. Как увидели тигр и медведь, сколь грозна жаба, перестали смотреть на нее с презрением.
— Если мы явимся огромным войском к Небесному властителю, — говорит жаба, — придется ему нас послушаться. Иначе всем нам погибель!
— Р-р-р… Да, ты права. Раньше мы презирали тебя, жаба, но теперь уважаем за смелость. Ты слаба и мала, но с тобою петух и пчелы, ты дерзаешь прямо на небеса смотреть. Мы пойдем с тобой! Да только нет у нас твоей смелости.
— Бре-ке-ке-ке! Зато медведь карабкается по деревьям искусно, у тигра есть могучая сила, разве этого мало?
— Ну что ж, разреши нам идти с тобой!
Сговорились они идти вместе.
Подняла жаба вверх лапку с флагом, прыгнула на высокий камень. Лягушки столпились вокруг. Петух уселся на большом поваленном дереве. Пчелы вились, гудели над ними. С одной стороны встал рядом с жабой полосатый тигр, рычит для острастки, с другой — медведь лапу поднял, того гляди, врага с ног свалит. Широко-широко разинула жаба рот, раздулось у ней брюшко, набралась она духу, взглянула на полыхающее небо и громко сказала:
— Бре-ке-ке-ке! Теперь мы доберемся до небес! Придется Небесному властителю сделать по-нашему. Потому что у меня, у жабы, великая смелость. У лягушек — проворство. У петуха — крепкий клюв. У пчел — длинные жала. У тигра — могучая сила, у медведя — искусство высоко лазать. Все ли вы согласны идти к Небесному властителю с жалобой?
— Мы согласны! — заквакали лягушки.
— Согласны! — захлопал крыльями петух.
Загудели, заплясали пчелы:
— Согласны!
Потянулся тигр, когти и клыки выставил:
— Рядом с вами пойду!
А медведь, чтобы талантом похвастаться, мигом влез на высоченное дерево.
И двинулось войско. Впереди пчелы летят. Следом жаба с флагом скачет, с правой стороны от нее петух шагает, с левой — тигр с медведем идут. А позади прыгает-скачет лягушачье воинство — жабья родня. Движется войско — пыль облаком поднимается.
Долго-долго шли они в душном облаке пыли, все сильнее и жарче пекло солнце. Лист-флаг у жабы в лапке совсем пожух, пожелтел. Наконец добралось войско до заоблачных высей, до самых ворот обители Небесного властителя. Стоят, глаза зажмурили: все вокруг так полыхает, того и гляди, звери в золу превратятся. Ворота в обитель Небесного властителя высокие-высокие, заперты они крепко-накрепко, с двух сторон могучие крепостные стены — ни за что не взобраться.
— Как же нам быть, жаба! — зароптало войско. — Нелегко до Небесного властителя добраться. Что же нам делать?
Жаба широко раскрыла свои выпученные глаза, увидела: на крепостной стене в башне большой барабан стоит. И говорит медведю:
— Полезай-ка ты по стене, заберись в башню да ударь трижды в барабан — знак подай, что, мол, вызываем мы Небесного властителя, разговор к нему у нас есть.
Как сказала жаба, медведь так и сделал: залез в башню, схватил палочку и трижды стукнул в барабан — закачались крепостные стены, и гром докатился до запретных покоев Небесного властителя.
А Небесный властитель как раз в это время играл в шахматы с приближенным своим, Духом грома небесного. Услышал Небесный властитель барабанный грохот, руку от шахмат отнял и спрашивает:
— Кто это дерзнул нарушить покой нашего Небесного дворца? Кто посмел бить в барабан, когда я в шахматы играю?
Вбежала дворцовая стража, доложила в испуге, что крепостные стены окружило войско жабы, требует, чтобы пустили жабу пред очи Небесного властителя для беседы. Разгневался Небесный властитель, сбросил шахматную доску на нефритовый пол[19] и грозно воскликнул:
— Жаба? Тварь невзрачная, худородная, грязнуха болотная хочет, чтоб Небесный властитель удостоил ее беседой!..
А барабан гремел не умолкая, все вокруг звенело и гудело. Не выдержал Небесный властитель, обернулся к Духу грома небесного и в гневе приказал:
— Главноначальствующий над войском нашим, повелеваем тебе громом и молнией погубить эту ничтожную жабу и ее гадкое войско!
Дух грома небесного схватил свой боевой топор-молнию и вышел за ворота. Увидели лягушки Духа грома небесного, услышали его громоподобный окрик, взглянули в его сверкающие зарницами глаза и тут же от страха кинулись врассыпную, даже тигр и тот попятился под натиском ветра.
И только жаба высоко подняла свой листок-флаг, раскрыла пошире рот, надула брюшко да как крикнет:
— Бре-ке-ке-ке! Где вы, пчелы мои с длинными жалами? Летите-ка сюда да жальте Духа небесного в нос, в глаза, в уши!