Ф. М. - Акунин Борис 20 стр.

Порфирий Петрович ударил себя кулаком в лоб и зажмурился.

– Прав был Заметов! Надо было его задержать! Это не человек, а дьявол!

Разумихин ужасно удивился:

– Кто дьявол, Родька? Ты в самом деле его, что ли, подозреваешь? А при чем здесь «разлучались – не разлучались»?

– В тот час, что ты с ним разошелся, убили еще одного человека. Ну, теперь игрушки в сторону.

С заблиставшим взором Порфирий Петрович хотел уже идти в комнату, но Дмитрий удержал его за плечо.

– Если и убили, то никак не Родька. Он не один был, сестру провожал.

– Не один? – Из пристава будто невидимая сила изъяла весь скелет, оставила лишь кожу да плоть – так он вдруг съежился и обмяк. – Не один?! Так у него свидетельница есть?

– Еще какая! Не в сообщницах же она ему? Это, брат, такая девушка, что я тебе и объяснить не сумею… Забудь про Раскольникова, дурь это.

– Дурь, дурь… – залепетал несчастный, сраженный двойным ударом пристав.

Мало того, что новое убийство, третье в три дня, так еще и единственная, казавшаяся несомненною версия только что рассыпалась в прах.

8. Фри-масон

Поздним утром, в двенадцатом часу, Фандорин и Саша ехали в клинику кислые. Поводов было более чем достаточно.

Начать с того, что «негатив» Морозова подло их обманул – не сказал, что рукопись разделена не на два куска, а есть еще и третий.

Далее. Второй фрагмент найден, но отобрать его у вымогателя Лузгаева будет очень и очень непросто.

Ну и, наконец, с началом рукописи тоже выходила полная ерунда.

Когда рано утром позвонила Саша и сообщила, что в окне Рулета по-прежнему не наблюдается признаков жизни, Николас велел ей идти в милицию, к следователю, который ведет дело о разбойном нападении на Филиппа Борисовича. Надо будет сказать, что личность грабителя установлена, и официально заявить о пропаже ценной рукописи, которая является собственностью семьи Морозовых. Пусть найдут и Рулета, и манускрипт, а вопросом о законности владения реликвией придется заняться позже. Иначе наркоман загонит ее какому-нибудь случайному человеку, и пиши пропало.

Саша сходила, поговорила. Сначала следователь обрадовался, что есть шанс закрыть безнадежное дело. Взял наряд, и Саша отвела милиционеров на квартиру Рулета. Но когда выяснилось, что хозяйка не знает ни места прописки своего жильца, ни фамилии, ни даже имени, капитан сник. И сказал девочке честно, по-отечески: «Никто твоего Рулета искать не будет. Если бы убийство, можно было бы компьютерный портрет составить и в розыск объявить. А тут подумаешь – телесные средней тяжести. Ладно тебе, чего ты такая мстительная. Он же ширяльщик, долбила, все одно сдохнет, как собака, где-нибудь в сортире, с шприцом в руке». В существование рукописи Достоевского милиционер то ли не поверил, то ли ему это было, как выражается Валя, по барабану. На прощание сказал: «Ты на окошко поглядывай. Если появится – звони. Приедем, заберем». Вот и всё следствие.

Раз на милицию надежды нет, Ника откомандировал Валентину в засаду. Теперь ассистентка звонила каждые полчаса и жаловалась на хозяйку. Та пила на кухне водку (от Валиных щедрот) и уже приступила к исполнению народных песен а-капелла.

Итак: первая часть рукописи неизвестно где. Вторая у вымогателя, который требует фантастические деньги. А еще, оказывается, есть третья часть, и про нее тоже ничего неизвестно.

И вот теперь они ехали на новое свидание с омерзительным Филиппом Борисовичем, который наверняка поджидал их и ухмылялся. Знал, что снова придут, куда им деваться. И уж потешится на славу, можно не сомневаться.

В рецепции улыбчивая красавица сказала:

– Господин Фандорин? Вас просили зайти к Марку Донатовичу.

Откуда главврач знал, что я снова здесь появлюсь, удивился Николас.

– Хорошо. Зайду.

– Можно я вас в коридоре подожду, перед папиной палатой? – попросила Саша. – Одна не пойду. Боюсь.

Еще бы!

Николас поднялся на второй этаж, заглянул в приемную. На сей раз индийская музыка не звучала, никто не лежал на полу в позе трупа. Секретарша Кариночка порхала по клавишам ловкими пальчиками, на Фандорина едва взглянула.

– Меня хотел видеть Марк Донатович?

– Войдите.

Взгляд миниатюрной брюнетки был пуст и безразличен. Очевидно, вся милота предназначалась исключительно любимому начальнику.

– Как прошли вчерашние состязания? – спросил Ника, попробовав представить, как Карина, в белом кимоно, с черным поясом мастера, наносит молниеносные удары своими стальными ножками.

– Как обычно. Первое место, – по-прежнему бесстрастно ответила она и повторила. – Войдите.

Кремень девица, подумал Фандорин. Что за времена настали. Эпоха немногословных решительных женщин и говорливых рефлексирующих мужчин. Кажется, Валя сделал правильный выбор.

В кабинете Николаса ожидал сюрприз.

Марка Донатовича там не оказалось, на его месте сидел Аркадий Сергеевич Сивуха и наблюдал, как гениальный подросток Олег играет на компьютере главврача в какую-то стрелялку. В углу на стульчике пристроился охранник Игорь, сосредоточенно читавший журнал «Здоровый мужчина».

– Доктор сделал Олегу укол, через тридцать минут сделает еще один. Вот мы пока тут и сидим, ждем, – сказал спонсор, приподнимаясь и протягивая через стол руку.

– Ему нравится меня мучить, – буркнул паренек, поправив свою безразмерную кепку. – Нарочно выдумывает всякую фигню.

Сивуха мягко сказал:

– Не говори так. Марк Донатович – врач от Бога.

– Все врачи от Бога – садисты. Настоящий врач – это садюга, которому в кайф кромсать тела и души. От этого они себя сами богами чувствуют. Ну, гад, получи! – заорал подросток, выпустив клавишей пробела длинную очередь. – Блин, ушел!

И сразу после этого всплеска детской непосредственности, повернулся к отцу, совсем другим тоном попросил:

– Папа, забери меня отсюда. Ну пожалуйста.

Под глазами у Олега залегли темные страдальческие круги, а взгляд был такой тяжелый и мрачный, что Фандорину вспомнилась вчерашняя реплика про преклонный возраст. Бедный маленький старичок. Чем он все-таки болен? Что с ним здесь делают?

– Мы же договорились. – Аркадий Сергеевич потрепал сына по руке. – Двухнедельный курс. Потерпи. Доктор обещал результат. Как минимум, пушок.

Впрочем, может быть, Сивуха сказал не «пушок», а какое-то другое слово – Олег резко крутанулся на кресле, ударил по клавише, и монитор снова разразился пальбой. Но что слово кончалось на «шок», это точно.{24}

Всё это показалось Николасу очень странным. И разговор, и само их присутствие в кабинете, и то, что секретарша сказала: «Войдите».

Он готов был биться об заклад, что его здесь ждали. Поэтому говорить ничего не стал, а лишь вопросительно посмотрел на спонсора.

– Вы не ошиблись, Николай Александрович. Я в самом деле приехал, чтобы с вами поговорить. – Сивуха показал на кресло. – Садитесь, садитесь. Разговор будет долгим.

– О чем? И откуда вы узнали, что я сюда приеду? – настороженно спросил Фандорин, но сесть сел.

– Подохни, гнида! – пронзительно выкрикнул Олег.

Аркадий Сергеевич закурил трубку, с приязненной улыбкой разглядывая собеседника. Вкусно запахло ароматизированным табаком.

– Пришло время открыть карты. Вы, Николай Александрович, человек феноменальной проницательности. В любом случае очень скоро догадались бы обо всем сами и разозлились бы на меня за мои козни. А я хочу, чтобы у нас выстроились хорошие, деловые отношения.

Насчет «феноменальной проницательности» он явно польстил – поразительное заявление застигло Фандорина врасплох. Он перевел взгляд на охранника. Тот как ни в чем не бывало шелестел глянцевыми страницами.

– Теперь я точно знаю: вы ровно тот человек, который мне нужен. Не зря говорят, что вы мастер своего дела.

– Какого дела? – сдвинув брови спросил Ника.

– Вы владеете фирмой «Страна советов», которая помогает клиентам решать всякие сложные вопросы. Так помогите мне, поработайте на меня. Я очень перспективный клиент. Дайте совет, как отыскать третью часть рукописи.

Выражение лица у Николаса, вероятно, было вполне красноречивым – Сивуха весело рассмеялся.

– Удивлены? У вас просто было слишком мало времени, чтобы проанализировать факты. Филипп Борисович лечится в этом храме науки неспроста. Видите ли, настоящий владелец рукописи Достоевского – я. Мы с Морозовым договорились и подписали договор купли-продажи. Я заплатил задаток. И не маленький.

– Как, вы тоже? – пролепетал Ника, не успевая переваривать информацию.

– Что значит «тоже»? Вы имеете в виду Лузгаева? Нет, я заплатил настоящую цену, не то что этот мелкий жулик. Я всё знаю. Не обижайтесь, мы установили в вашей машине микрофон, еще вчера. Должен же я был знать, как вы станете действовать. Начали вы весьма многообещающе: раскрутили Морозова на подсказку (в палате, разумеется, тоже установлена прослушка). Потом совершенно гениально разгадали головоломку. Вы обсуждали это в машине, со своей помощницей, помните? А содержание вашей беседы с Лузгаевым пересказывали Саше по телефону, у меня есть распечаточка. Однако какая тварь этот коллекционер! 50 тысяч фунтов он заплатил, как же!

Ника только сглотнул. Прослушка? В палате Морозова, в «метрокэбе»? И Сивуха имеет наглость открыто в этом признаваться?!

Но Аркадий Сергеевич опередил возмущенную тираду, уже готовую сорваться с Никиных уст.

– Извините, но я действовал не только в собственных интересах, а еще и в интересах Саши. Когда я вас вчера с ней увидел, сразу насторожился. Вокруг этой рукописи всякие вóроны так и вьются. Я неспроста подошел к вам знакомиться. Немедленно навел справки о Николае Александровиче Фандорине. И когда получил информацию, подумал, что вас подбросила мне сама судьба. Левон Константинович дал вам самую высокую аттестацию, – назвал Сивуха имя одного из бывших клиентов «Страны советов»{25}, директора банка. – И еще несколько весьма уважаемых людей.

Слышать это было приятно, и Николас заговорил менее резко, чем намеревался:

– Почему вы не объяснили всё сразу, еще вчера? Зачем было подслушивать?

– Нужно же было удостовериться, по силам ли вам такая сложная задача. Как я только не обрабатывал этого чертова психа Морозова. Бесполезно. Ни кнутом его не возьмешь, ни пряником. Только глумится – ну, вы сами это испытали.

«Он и мою вчерашнюю историю слышал. Распечаточку дали», сообразил Ника и снова разозлился.

– Вы показали блестящий результат, – продолжил Сивуха, словно не замечая, что взгляд Фандорина потемнел. – Лица, у которых находятся две первые части рукописи, установлены. Добыть материал – вопрос техники. Но есть, оказывается, и третья часть. Я предлагаю вам работу. Найдите мне концовку. Безвозвратный аванс – сто тысяч рублей (Левон Константинович предупреждал, что вы патриот и в иностранной валюте гонорар не берете). Если будет позитивный результат, получите еще полмиллиона. Плюс, разумеется, все расходы. Не забывайте и о Саше. Если у меня в руках будет рукопись, она сможет расплатиться с швейцарцами. А лечение Филиппа Борисовича я и так уже оплатил.

Насчет Саши он был прав. И гонорар предлагал хороший, очень хороший. «Стране советов» никогда еще столько не платили, даже за куда более трудоемкие заказы. И потом, Нике самому хотелось узнать, как двигалось дальше расследование Порфирия Петровича и кто совершил те убийства – Раскольников или какой-то иной персонаж, быть может, в окончательный вариант «Преступления» не попавший.

Всё это были соображения «за».

Но имелось и одно «против». Существенное.

Об этом Ника напрямую и заявил:

– Я не уверен, что хочу работать с таким клиентом, как вы. Фокус с подслушиванием мне не по вкусу. Вы, собственно, кто?

Спонсор озадаченно улыбнулся и ответил не сразу.

– Мне говорили, что вы умеете огорошить собеседника простым вопросом, на который хрен ответишь. – Он выпустил клуб дыма. – Кто я? Дать самому себе определение – задачка не из легких. Вы ведь не про имя спрашиваете, оно вам известно. Что я – депутат Государственной Думы, это по значку видно. Кто же я? Ну, бизнесмен, специалист по корпоративным инвестициям, но это временное занятие. Олежка, нахал, обозвал меня самцом, который рвется в вожаки стаи. Категорически не согласен. – Вдруг Аркадий Сергеевич хитро взглянул на Фандорина и, понизив голос, сообщил. – Эх, была не была. Признаюсь начистоту. Я фри-масон, вот кто!

Ника ожидал услышать что угодно, но только не это.

– Член масонской ложи? – удивился он. – А разве они еще существуют? Я думал, это только на Западе…

– Черт их знает, существуют масонские ложи или нет. Я фри-масон не в том смысле. Я по духу фри-масон, по психологии. Я вольный каменщик, понятно?

Нет, Николасу не было понятно.

Но задавать вопросы не пришлось – Сивуха заговорил сам, очень охотно. Видно было, что говорить он умеет. Наверняка из этого непредсказуемого господина получился бы отличный телеведущий или публичный политик. Потягивая трубку, спонсор-бизнесмен-депутат начал свой рассказ.

Я, Николай Александрович, на исторических фри-масонов чем похож? Тоже ценю только две вещи: свободу и созидание. У меня этот девиз во время предвыборной кампании на всех плакатах и листовках обозначен был. Я всегда мечтал ни от кого не зависеть и что-нибудь строить, создавать. Но при этом вечно зависел от окружающих, и вечно строил не то, что хотелось бы, а всякую чепуху.

Знаете, в детстве, когда у человека формируется характер, самая лучшая закалка, это когда у тебя имеется какой-нибудь гандикап, неважно истинный или воображаемый. Тут или сгибаешься под его тяжестью, или, наоборот, преодолеваешь дефект и потом тебе ничего уже не страшно. Все эти истории хрестоматийны: гугнявый Демосфен, который учится говорить с камешками во рту, чтобы стать великим оратором. Или тот спортсмен с больным позвоночником, который из инвалида сделался главным силачом планеты. Ет цетера, ет цетера. В моем случае гандикап был смехотворен. То есть это сейчас так кажется, а в детстве я думал, что судьба обошлась со мной ужасно несправедливо. Нельзя жить на свете с фамилией «Сивуха»!

Если тебя так зовут, выбор простой: либо настраиваешься жить шутом гороховым, либо делаешь свою дурацкую фамилию, как теперь говорят, брэндом. Чтобы имя «Сивуха» зазвучало гордо, надо было ого-го как постараться. Но, слава Богу, у меня имелись предшественники.

Фамилия «Пушкин» современников тоже потешала, будущее солнце русской поэзии дразнили и Чушкиным, и Хрюшкиным. А Толстой Лев – разве не смешно? Я читал, что товарищи по полку прозвали его Тощим Тигром. Или фирму «Dunhill» взять, которая вот эту курительную трубку изготовила. Звучит супераристократично, и никто уж не помнит, что фамилия эта произошла от Dunghill, «навозная куча».

Я, Николай Александрович, в нежном возрасте был пацаненок мечтательный и скрытный. Когда впервые про вольных каменщиков прочел, видение у меня было. Отчетливая такая картинка. Будто стою я на верхушке высоченной стены какого-то недостроенного здания, с мастерком в руке. Внизу огромный город, ветер развевает мне волосы, и никого вокруг, а я кладу кирпичи и напеваю песню про монтажников-высотников. Смешно? С тех пор прошло сорок или сколько там лет, а ничего не изменилось. Я высоко на стене, один, с мастерком в руке. Только волосы не развеваются.

Аркадий Сергеевич похлопал себя по то ли гладко выбритой, то ли лысой голове и рассмеялся. Во время своего монолога он все время смотрел собеседнику в глаза, и Ника просто физически чувствовал: шаманит депутат, забалтывает, как девушку. Вечная уловка записных говорунов – обволокут задушевной интонацией, упакуют в паутину слов. Что ж, пускай обволакивает. Клиента лучше всего узнаёшь, когда даёшь ему поговорить о себе любимом.

Но я всегда знал: прежде чем заработаешь звание вольного мастера, придется долго маяться в подмастерьях. А это что значит? Жить по уставу и правилам цеха. Я всегда так и жил, ждал своего часа.

Все вступали в КПСС – и я вступил. Все вышли из КПСС – и я вышел. Все кинулись торговать компьютерами – я тут как тут. Все переключились на нефтяную трубу и инвестиционные портфели – Сивуха один из первых. Все бандиты – я бандит. Все перестали быть бандитами – я сама законопослушность. Все депутаты – я депутат. И, обратите внимание, всё время от правящей партии, как бы ни менялось ее название.

И всё у меня всегда получалось лучше, чем у других таких же. Потому что для них деньги или там мандат этот паршивый – цель жизни, а для меня средство. Они кто? Жуки навозные, а я вольный каменщик. Вот выбьюсь в мастера – такого понастрою, весь мир ахнет. Потому и охраняет меня судьба, не дает в обиду.

Это я к самому главному подошел. Мало с кем про это говорил, а вам скажу.

С некоторых пор я начал подозревать, что всё в моей жизни не просто так. Что есть у меня какая-то особенная миссия, которую я обязательно должен исполнить. И всякому, кто окажется на моем пути, не поздоровится. Вы на меня не смотрите, как на психа. Я не чокнутый. Просто существует некая Сила, и она на моей стороне. Это не бред – факты.

– Вы про Господа Бога, что ли? – перебил Ника, подумав: ну что за времена такие, всякий шустрила непременно воображает себя избранником Провидения.

Сивуха нахмурился.

– Не знаю. Не моего ума дела. Я вам сейчас несколько фактиков приведу, а вы уж сами делайте выводы.

Депутат оглянулся на сына, но тот не слушал – расстреливал на экране каких-то инопланетных страшилищ, яростно приговаривая: «Йессс! Йессс!» Охранник Игорь чиркал в журнале карандашом – должно быть, разгадывал кроссворд.

Для начала вот вам история, которая приключилась десять лет назад, в самый разгар бандитской эпохи. Был и у меня свой бандит, звали его Шикой. «Специалист по решению вопросов» – так это называлось. Я платил Шике процент от прибылей, ну, а он… решал вопросы. Не буду рассказывать, какие именно, чтобы не отвлекаться. Нет, в самом деле, пропускаю детали исключительно ради экономии времени, мне бояться нечего. Не то чтобы я был кристально чист перед законом (среди нас, золотоискателей 90-х, чистых нет) – просто я же из правящей партии, никто в моем прошлом копаться не станет. Всякое, конечно, бывало, но мои давние шалости гораздо менее интересны, чем то, что я вам сейчас расскажу.