— Весь дом утыкан видеокамерами, двери железные, многослойные, такие автогеном не возьмешь, замки сверхсложные — их в денежные хранилища ставят, а трупов наваляли как на улице.
Александров наклонился над ближайшим телом, выглядело то ужасно, шея свернута так, что голова, оказалась, закинута на спину.
— Такое бывает — предатель впустил убийц.
— Никто не входил, камеры повсюду натыканы, беспрерывно фиксирующие окружающую действительность, мы все файлы просмотрели, но ничего не нашли. Все было спокойно, как в морге, дверь никто не открывал.
— Может стер кто?
— В том-то и дело, что нет. Время стоит на каждом файле, разрывов нет.
— Тогда получается убийца кто-то из своих. Всех поубивал, а потом бросился из окна или застрелился.
— А ты сам смог бы убить двадцать охранников?
— Не знаю, не пробовал, но если надо, то наверно…
— И как бы ты это сделал?
— Взял бы автомат с достаточным боезапасом и оптикой, выбрал хорошую позицию и оттуда пощелкал бы всех по одному!
— А без автомата? — Кривошапко насмешливо посмотрел на него. — Голыми руками?
— Шутишь?
— А ты еще не понял?! Все убиты без оружия, в крайнем случае, использовалось нечто вроде рога, об этом еще эксперты спорят. Причем убийца был один…
— Что?! — Александров даже как-то неловко засмеялся от анекдотичности ситуации. — Ты мне сказки не рассказывай! Охрана с оружием, дверь закрыта, и тут появляется маньяк и начинает размахивать ножом. Да его убьют сразу после первого трупа!
— Пойдем, покажу тебе кое-что, — подполковник завел его в комнату охраны. Здесь тоже на полу лежал труп. Кривошапко аккуратно перешагнул через него. — Смотри! Мы уже эту запись раз десять просматривали.
На мониторе двинулась картинка. Юрий увидел, как охрана поднялась со своих мест, доставая оружие, причем перемещались они медленно и неестественно, на лицах понемногу проявлялось удивление и страх.
— Просматриваем на максимуме замедления, иначе вообще ничего не увидишь, — пояснил подполковник. — Смотри, сейчас появится…
Александров вгляделся в экран, но смотреть оказалось не на что. Между охранников прокатился мутный смерч и исчез, а тела еще долго падали на пол один за другим, покрывая стены и пол кровью брызгающей из оторванных конечностей и вскрытых грудных клеток.
— И это все, что у нас есть, — грустно усмехнулся Кривошапко. — То же самое можно увидеть на всех записях.
— А стоп-кадр сделать сможешь?
— Смотри, — подполковник снова прокрутил обратно запись и остановил ее. Александров недоуменно смотрел на мутный столб, в котором едва угадывалась размытая человеческая фигура. — Хищник двигался с такой скоростью, чтобы его камера не запечатлела, так что ничего не увидим даже при увеличении. Согласен, что клиент твой?
— Похоже, и в самом деле наш, — кивнул озадаченный Александров, не веря своим глазам. — Мои ребята, конечно, поработают с изображением, эксперты тоже, но на большее не рассчитывай — никто тебе не позволит все эти убийства списать на инопланетян, прибывших сюда поохотиться.
— Да знаю я! — подполковник раздраженно махнул рукой. — Но если такое повторится, мы все будем иметь бледный вид…
— Конечно, — Юрий вздохнул с облегчением, потому что на мгновение представил, как это дело отдают ему. И как он будет ловить этот вихрь? Да и человек ли это? То, что на стоп-кадре можно было разглядеть руку, ни о чем не говорило, та была размытой и странной. Неужели — действительно хищник?! — Но все равно я это дело не получу — у меня ни соответствующих кадров, ни опыта расследования. Конечно, мы снимем копии с записей и начальству доложим, но это все.
— Ладно, — Кривошапко поднялся из-за стола. — Вот поговорил с тобой, и стало легче. Пойдем, посмотрим следующий этаж. Там у нас лежит на полу мертвый вор по кличке Слон в окружении охраны, которая имела оружие круче, чем в боевиках, и кое-кто выстрелить успел, да только стены продырявил.
— Не завидую тебе, — искреннее посочувствовал Александров. — Жаль, ничем помочь не могу.
— Не нужна мне твоя помощь, — отмахнулся подполковник. — Я уже переговорил с начальством. Дело спишем на бандитские разборки, потрясем авторитетов, попытаемся разобраться, кому эта смерть выгодна, и на этом закончим. Заказные убийства у нас не раскрываются, об этом все знают. Мне главное, чтобы ты был в курсе на тот случай, если подобное повторится. А вот что тогда будем делать, не знаю, наверное, придется как-то вместе работать…
— Мы все здесь заснимем, если что сможешь на нас сослаться, — Юрий тронул Кривошапко за плечо и прошептал. — Слушай, я тут недавно, приехал оттуда, где стреляют, но такого не видел. У вас это часто бывает? Прости, конечно, за глупый вопрос?
Кривошапко посмотрел на него с удивлением:
— А я о чем тебе битый час толкую? Впервые это у нас! Никогда подобного не видел, хоть веселые девяностые рядовым оперативником служил. Трупов повидал столько, словно все это гнилое время в морге санитаром проработал, а сейчас чувствую себя как новичок в первые годы службы…
— Я тоже, — сокрушено и виновато произнес Александров. — Извини, что помочь ничем не могу…
— Спасибо, мне уже стало лучше, главное — уже не думаю, что крыша у меня поехала. Нормально, прорвемся, не в первый раз.
* * *Кот выходил на разных станциях, переходил с одной линии на другую, запоминая тех, кто шел за ним. Хорошо, что время было позднее, и людей в метро ехало немного, поэтому все были на виду. Убедившись, что никого не видит и главное — не чувствует на себе чужого взгляда, пересел на нужную линию и довольно быстро добрался до своей станции. Здесь он проверился еще раз и пошел к своему дому.
Двухкомнатная квартира деда находилась в панельной шестнадцатиэтажке. Они с сестрой переехали в нее сразу после смерти старика, продав квартиру родителей, чтобы как-то просуществовать первое время. Оплачивал их общее жилье, конечно, Влад. Лия училась в университете на факультете журналистики, поэтому денег у нее не могло быть по определению.
Когда они остались вдвоем, роль старшего, а значит, ответственного за всю семью, перешла от деда к нему, и никто не спрашивал его согласия. Сестра была еще девчонкой, заканчивала школу, а он уже на втором курсе института. И через год, когда сбережения резко подошли к концу после того, как пришлось заплатить за обучение, встал вопрос — как жить дальше?
Именно тогда он и отправился по адресу Дока, который нашел в записях деда. Никаких других вариантов выживания просто не смог придумать.
Получилось все, безусловно, не так, как ожидал, но и не так плохо, как могло получиться. А сейчас ему даже нравилось, и если бы кто-то попытался у него отобрать тот мир, в котором он сейчас живет, он был бы очень недоволен, несмотря на опасности и огромное количество материализованных в тех местах ужасов, о которых люди живущие в столице даже не догадывались.
Странно все тогда было…
Домофон на двери подъезда остался тем же, комбинацию цифр не сменили, поэтому он проник в родной дом без каких-либо проблем, даже не пришлось сестру поднимать, поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка.
Влад мог открыть дверь сам, ключи у него были, но он всегда звонил, опасаясь, что у Лии может оказаться кто-то — должна же у девушки когда-нибудь появиться личная жизнь? Пусть у него ее нет, но у нее-то пусть будет.
Кот надеялся, это когда-нибудь произойдет, и в то же время боялся, что избранник сестры ему не понравится.
— Кто там?
У него кольнуло сердце. В голосе Лии слышалась тоска и боль.
— Твой брат.
Загремели замки.
— Влад! — Сестра бросилась ему на грудь. — Как хорошо, что ты приехал. У меня беда.
Она заплакала, Кот обнял сестру, отвел в комнату и посадил на диван. Сердце защемило. Давно девочка так не рыдала. Последний раз это происходило, когда умер дед. Он гладил ее по голове и ждал, когда Лия успокоится, минут через десять потеряв терпение, произнес:
— Я не смогу тебе помочь, если не узнаю, что случилось.
— Ты все равно не сможешь помочь! Я не хочу жить! Я убью себя! Мне так страшно, больно, одиноко. Ну, почему все так несправедливо устроено в этом мире?
— Так говорить не надо, — Влад снова ее обнял, дожидаясь, когда на его непромокаемый комбинезон выльется новая порция горько-соленых слез. — Жизнь дается один раз, не стоит ее терять, потому что второй не будет. И справедливость существует, просто иногда ее трудно понять.
— Когда все плохо, и становится с каждым днем только хуже, стоит ли жить?!
— Конечно. Вся штука в том, что другой формы существования у нас нет и не будет. Пусть жизнь тебе кажется плохой, пускай в ней трудно и больно, но иной просто нет. Небытие — плохо, хотя бы потому что ничему не учит.
— Разве главное чему-то научиться, что-то понять? В этом смысл?
— Разве главное чему-то научиться, что-то понять? В этом смысл?
— Что случилось? Расскажи. Я твой брат, а ты — самое родное и близкое мне существо. Если тебя обидел кто-то, то найду этого человека и накажу…
— Обидел да еще как! — Лия бросилась к телевизору, включила зачем-то ДВД, по экрану прокатилась рябь, потом пошла запись того репортажа, который он уже видел: о войне, об убитых и раненых мальчишках, о том, как их увозит скорая помощь с военного аэродрома. И знакомый кадр — Перфилова несут на носилках. — Только не знаю, сможешь ли ты наказать страну, которая посылает мальчишек на смерть и увечья?
— Страна, это такое же понятие, как мир — оно необъятно. Нельзя наказать то, в чем существуешь.
— Ты изменился, брат, стал слишком сложным для меня, — сестра остановила запись. — Посмотри — узнаешь? Это Сергей, он жил в соседнем доме. Вы дружили с ним, когда были мальчишками.
— Я его помню, — немного недоумевая, произнес Влад. — Да мы играли вместе во дворе, потом дрались. Что с ним? Вижу, он ранен и, кажется, тяжело. Такое бывает на войне, иногда там и убивают.
— Я знаю, но это не должно происходить с ним.
— Почему?
— Потому что я люблю его, и без него жить не хочу!!
Кот вздрогнул от неожиданности.
— Не понял…
— А что тут понимать? Когда уезжал, ты просил, чтобы он за мной присмотрел?
Влад попытался вспомнить тот далекий день. Вот он выходит во двор и встречает Сергея. Они поговорили о том, как складывается жизнь. Перфилов проводил его до метро, а, напоследок, кажется, сказал что-то вроде — если нужна какая помощь, то я готов. Вот тогда Кот и попросил его присмотреть за сестренкой. Он не знал, вернется ли вообще, потому что уходил в неизвестность.
— Да, просил. Он тебя обидел, надругался над тобой?
— Какой ты дурак! — Лия вспыхнула. — Зачем так сказал?
Влад посмотрел на нее и вдруг все понял. Сестра была некрасива. Тоненькая фигурка с небольшой грудью, темные волосы, длинный, немного нескладный нос, высокий лоб и тонкие губы. Все вместе производило не очень хорошее впечатление на парней. По крайней мере, в школе у нее, он точно это знал, ухажеров не было, да и после нее тоже. Не нравилась она никому. Единственное, что отличало эту девочку от других, и иногда привлекало взгляды, так это огромные, всегда растерянные, голубые, как небо, глаза…
— Почему надругался? Я сама к нему пришла, и в постель затащила тоже сама…
— Извини, — Кот развел руками. — Виноват, не подумал. Ужас!
— Это моя первая любовь, а он мой единственный мужчина! У меня никого не было ни до, ни после, и главное, мне никто не нужен. Иногда кажется, что в этот мир я пришла только ради него.
— А я?
— Ты — другое дело, — Лия прижалась к нему. — Ты — мой брат, защитник, моя сила и опора. Без тебя, меня бы не было, я знаю. А без Сергея меня уже нет. Понимаешь?
— Кажется, — серьезно кивнул Влад. — Правда, не до конца.
— А вот нет его, и все становится бессмысленным. Все! люди. Дома! Мир этот вокруг нас. Сама жизнь! А есть он, и все вокруг становится таким, каким и должно быть — правильным и нужным.
— Хотел бы я, что кто-нибудь обо мне так сказал, — Влад задумчиво потер небритый подбородок. — Наверное, ты его действительно любишь.
— Так и есть, — Лия снова разрыдалась, но быстро успокоилась. — И что мне теперь делать?
— Как что? Подождать, пока Сергей выздоровеет, а там видно будет. Главное, что он живой.
— Я согласна ждать хоть целую вечность, но вся беда в том, что он никогда не выздоровеет!
— Почему?
Лия остановила запись и убежала в другую комнату, потом принесла оттуда листок бумаги, отпечатанный на принтере.
— На, читай! Это я скачала с Интернета.
Влад недоуменно взял листок и начал читать вслух:
— Рота попала под обстрел боевиков, были взорваны два БТР и одно БМП, четыре Урала, убито тридцать семь, ранено девять, из них тяжело пятеро. И что?
— Ниже читай…
— В Москву доставлено двое: рядовой Сергей Перфилов, у которого раздроблены обе ноги, общее состояние очень тяжелое. Из-за несвоевременного оказания медицинской помощи у раненого развивается гангрена на обеих конечностях, скорее всего врачи будут вынуждены ампутировать ему ноги. У второго — рядового Ивана Матренина состояние стабильное, средней тяжести, ему предстоит ряд хирургических операций, чтобы восстановить лицо после тяжелой челюстной травмы…
— Прочитал, — Кот поднял голову. — Дело плохо. Раны тяжелые, большая вероятность того, что станет инвалидом.
— Ничего ты не понимаешь, никем он не станет, — Лия подняла на него залитые слезами глаза. — Сергей жить без ног не сможет, а я без него. Мы оба скоро умрем, сначала он, потом я.
— Не спеши, — Влад почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось. Сестра сказала это таким тоном, что он сразу понял — для нее это дело решенное. Жить она не будет без этого парня — а ему что делать? — Я что-нибудь придумаю.
— А ты можешь?
— Пока не знаю…
— Откуда ему возьмешь ноги?
— Успокойся, — Кот уложил Лию в постель и сел рядом. — Разве я тебя хоть раз обманывал?
— Нет, никогда, за что благодарна. Ты никогда от меня ничего не скрывал, и был честным до конца.
— Так вот, поверь мне и сейчас. Обязательно найдутся варианты. В жизни бывают такие моменты, когда все кажется безнадежным и ужасным, но проходит время, решение находится, и все хорошее снова возвращается. Главное — никогда не торопиться, не спеша все обдумать и взвесить С любым горем нужно переспать несколько ночей, тогда острота уменьшится, и эмоции не будут мешать думать.
— Влад…
— Что?
— Помоги мне, пожалуйста. Я не знаю, что мне делать, мне кажется все таким ужасным, словно на меня положили огромный груз, а я не то что поднять его не могу, даже полной грудью вздохнуть. Если Сергей умрет, жить не стану. Просто не смогу. У меня внутри словно что-то рвется, ломается, сердце еще бьется, но ему так тяжело качать кровь, оно долго не выдержит, поверь.
— Спи! — Кот заставил ее выпить снотворного. — Поверь, все образуется.
Подождал, пока она заснет, поправил одеяло, ушел из комнаты и закрыл за собой дверь. Потом долго сидел на кухне, пил чай и думал. Мысли были бессвязны.
…Друг детства попал в большую беду. Он должен ему помочь. Но не потому, что они вместе росли, познавали мир, влюблялись в одних и тех же девчонок — не в этом дело. Все это давно прошло, чувства маленьких мальчиков которыми они когда-то были, уже кажутся глупыми и бессмысленными.
Парню вероятнее всего уже ампутировали ноги, и теперь он медленно умирает в какой-нибудь больнице, даже не понимая, что с ним происходит. Его вины нет в той беде, что с ним случилась. Но это не утешает, потому что Лия в Перфилова втрескалась по уши, и он не знает, как с этим быть.
Влад тяжело вздохнул и полез в шкафчик, там всегда лежала бутылка водки. Он налил себе полстакана и выпил. Не потому что хотел опьянеть, просто сердце болезненно сжалось, не могло оно спокойно воспринимать то, что произошло — еще немного и разорвется от щемящей боли.
Когда выпил полстакана, стало чуть легче.
Кот сразу поверил фразе Лии, что Сергей не сможет жить инвалидом. Он бы сам не смог. Это необратимая беда, которую не исправит даже время.
А значит, Перфилов долго не проживет, а Лия без этого парня тоже. Упрямая — вся в деда! Как сказала, так и будет.
А как быть ему? Вся его жизнь в этой девочке, спящей сейчас в соседней комнате. Для нее он и жил в последнее время, даже пошел к Доку в помощники, чтобы зарабатывать ей на институт и жизнь. Вот умрет она и что тогда? Ему тоже умирать?
Кот вздохнул и налил себе еще. Он однажды уже погибал, и до сих пор помнит все с запахами и красками. Ему тот ужасный день часто снится, и всегда просыпается с хриплым криком о помощи. А потом идет под душ, чтобы смыть с себя запах смерти тяжелый и удушливый …
Влад тогда пришел в дом контор, чтобы отдать заявление деда — тот все пытался вытребовать для себя какие-то дополнительные привилегии за то, что воевал за страну, которая давно исчезла.
Был понедельник, и, как оказалось, как раз тот день, в который не стоило здесь появляться. В ночь с субботы на воскресенье строители покрасили этажи свежей краской, поэтому на другой день коридоры радовали глаз блестящими серыми стенами, а в воздухе нестерпимо пахло растворителем.
Когда Влад зашел в один из кабинетов, пары неожиданно вспыхнули — вероятнее всего от чьей-то зажженной сигареты, и мгновенно превратили коридор в бушующий ад.
Здание дома контор было пятиэтажное, еще сталинской постройки, с высокими потолками и лепниной, по высоте равнялось современной двенадцатиэтажке. Загорелось на четвертом, поэтому он и следующий за ним вспыхнули. Мгновенно, за пару минут, все коридоры оказались охвачены огнем. Свежеокрашенные стены горели как фейерверк. За ними занялся линолеум, потом мебель. Отравляющий газ пошел гулять по этажам, поэтому даже те, кому повезло оказаться внизу, оказались в смертельной опасности.