На рассвете , когда русло ручья повернуло прямо на восток, Горлум остановился и сел.
– День близко, – прошептал он так, словно день сидел за соседним камнем и мог подслушать его. – Смеагорл подождет... Я подожду здесь, здесь можно укрыться от страшного Желтого Лика.
– Я бы не прочь увидеть солнце, – признался Фродо, – но мы будем ждать вместе с тобой. Я так устал, что все равно не могу идти дальше.
– Нет, нет, не надо Желтого Лика, – всполошился Горлум. – Он покажет нас оркам. Их много кругом, они далеко видят. Славные хоббиты спрячутся вместе с нами, а потом, когда не будет Желтого Лика, мы пойдем дальше.
Они долго сидели на камнях, разбросанных по берегу ручья. Горлум бродил по воде, плескался и фыркал.
– Надо поесть, – сказал Фродо, – а то так мы недалеко уйдем. Эй, Смеагорл! – позвал он. – Иди сюда, поешь с нами.
При упоминании о еде в глазах Горлума зажегся яркий зеленый огонь. Он рысью подскакал к Фродо и жадно схватил протянутый кусок лепешки. Но едва откусив от него, он закашлялся и принялся плеваться. – Нет, – хрипел он с натугой, – пыль, пепел! Они нас задушат! Бедный Смеагорл может умереть.
Понемногу он затих и только жалобно причитал: – Не надо такую еду. Хоббиты хорошие, но еда у них плохая, злая. Смеагорл не сердится. Он обещал и лучше умрет от голода. Бедный голодный Смеагорл!
– Жаль, – сказал Фродо, – но другого у нас нет. Если бы ты попробовал, может эта еда и помогла бы тебе, но видно ты даже попытаться не можешь. Может быть потом...
Пока они ели, Горлум голодными глазами провожал каждый кусок лепешки. Убедившись, что никакой другой пищи не будет, он отошел в сторону и уселся с мрачным видом, что-то бормоча под нос. Сэм подозрительно посмотрел на него и шепнул Фродо: – Нам обоим надо бы поспать, но я не доверяю этой голодной бестии. По мне – что Горлум, что Смеагорл – все едино, не может он сразу стать другим. Я посторожу пока, а когда уж невмоготу будет, разбужу вас, сударь.
– Хорошо, – отозвался Фродо в полный голос, – я посплю часа два, мне хватит, – и уснул, едва успев договорить. Горлум свернулся клубком и тоже уснул. Сэм сидел, прислонившись к камню, слушал их ровное дыхание и незаметно уснул.
Проснулся он как от толчка. Вокруг было совсем темно. Сэм вскочил; он почувствовал себя отдохнувшим и голодным и понял, что проспал весь день, а сейчас уже наступила ночь. Фродо еще спал, а Горлума нигде не было видно. Сэм горестно ахнул, но тут же сообразил, что раз они живы, значит ничего страшного не произошло.
Проснулся Фродо. Он сел, протирая глаза и сонно оглядываясь. – Который час, Сэм?
– Не знаю. Солнце уже зашло, а Горлума нет.
– Вернется, никуда не денется. Бедняга просто голоден, но клятва удержит его, он не захочет расставаться с Сокровищем.
Оба чувствовали себя отменно. Им давно уже не приходилось выспаться как следует, да и Горлум оказался верен слову.
– Что теперь будем делать? – спросил Сэм. – Когда мы, наконец, покончим с нашим делом? А потом как? Мы ведь таскаем ноги только благодаря лепешкам, но они в сумках-то не растут. Хватит их, я думаю, недели на две, а потом придется туго. Может нам нужно быть поэкономнее?
– Сэм, милый ты мой! – проникновенно сказал Фродо, – не стоит ломать голову над тем, что будет дальше. Самое большее, на что мы можем надеяться – это сделать свое дело. А дальше – неважно. Думаю, что потом еда нам будет уже не нужна. Мы идем и делаем то, что можем. Но я даже не знаю, дойдем ли мы. Ородруин далеко, а сил у меня все меньше.
Сэм хотел сказать что-то, но только порывисто схватил Фродо за руку и склонил голову. Фродо почувствовал на руке горячую слезу. Впрочем Сэм тут же выпрямился, отвернувшись, и пробормотал: – Ну где носит этого проклятого лиходейщика?
Горлум появился через несколько минут. Лицо и руки у него были в грязи, он что-то жевал, поминутно облизываясь. Друзья даже не решились спрашивать, чем ему удалось разжиться. Горлум шумно напился из ручья, смыл с себя грязь и только потом подошел к ним.
– Славные хоббиты! – довольно прошипел он, – так хорошо спали! Верят они Смеагорлу теперь? Вот и хорошо.
Русло ручья, по которому они шли, постепенно сливалось с болотной равниной, сплошь покрытой топким мхом. Вокруг, сколько хватало глаз, раскинулись темные бездонные провалы, заполненные угольно-черной водой. Над болотами висели клочья серого с неприятным запахом тумана. Временами в тишине что-то громко булькало и запах усиливался.
У южного края равнины черным рифом над морем тумана вздымались стены Мордора. Теперь путники полностью зависели от своего проводника. Без него они не смогли бы сделать в этих гиблых топях ни шагу.
– Мы что же, так и пойдем прямо через болото, Смеагорл? – спросил Фродо.
– Через болото, через болото, – забормотал Горлум. – Может, хоббиты хотят поскорее увидеться с Ним? Тогда вон там, – он махнул рукой на северо-восток, – есть хорошие твердые дороги. Они ведут прямо к Нему. На дорогах много Его слуг, они помогут, отведут прямо к Нему. Там Он и поймал Смеагорла, Горлум содрогнулся. – С тех пор Смеагорл осторожный. Он знает другие пути, не такие хорошие и твердые, но подальше от Него. Это пути через болота, да! Над ними такие славные, такие густые туманы! Надо идти осторожно, тогда мы уйдем далеко, а Он не увидит насс, не увидит Смеагорла.
Рассвело, но в таком густом тумане Горлум мог идти и при свете. Очень скоро хоббитам стало казаться, что они навсегда затерялись в мглистом липком безмолвии. Не было уже ни холмов позади, ни гор впереди, только болота. При ближайшем рассмотрении они оказались бесконечным лабиринтом лужиц, топей, извилистых ручейков. Даже Горлум с трудом находил здесь дорогу. Настроение у путников упало. Холод, пронизывающая сырость, зеленая пузырящаяся поверхность мутной воды с редкими купами гниющих камышей навевали уныние. Когда в середине дня туман чуть поднялся и стало проглядывать солнце, Горлум решительно остановился. Все трое притаились как кролики у края сухих бурых зарослей осоки. Тишину нарушал только чуть слышный заунывный посвист ветра в сухих стеблях.
– Даже птиц нету, – ворчал Сэм, с удовольствием вспоминая жужжание мошкары на Комариных болотах дома, в Хоббитании.
– Нету, – с готовностью подхватил Горлум. – Сславные птицы! – он плотоядно облизнулся. – Змеи есть, черви, гады всякие, много, а птиц нету, – промолвил он с сожалением.
Сэма передернуло, но он промолчал.
На третий день идти стало еще труднее. Горлум тщательно выбирал, куда поставить ногу, а Сэм с Фродо старались идти за ним след в след. Они были в самом сердце Гиблых болот. Туман был очень плотен и наверное поэтому сумерки наступали очень рано. Скоро и совсем стемнело, но вдруг, то там, то здесь над болотами стали загораться трепетные огоньки, словно незримые руки зажигали свечу за свечей. Они двигались перепархивая с места на место.
Сэм, забыв о своей неприязни, схватил Горлума за руку. – Что это, Горлум? – шепотом воскликнул он. – Что это за огоньки? смотри, они окружают нас!
– Да, да, – свистящим шепотом ответил Горлум, останавливаясь. – Призрачные огни, огни мертвецов. Не смотреть на них, не ходить за ними! Где хозяин?
Сэм обернулся и увидел, что Фродо отстал и стоит, заглядевшись на пляску огней. Сэм поспешил к нему, но на втором же шагу поскользнулся и упал. Руки его по локоть ушли в трясину и темная поверхность гнилой воды оказалась прямо перед глазами. Сэм громко вскрикнул и судорожно начал выдираться из болота. – Там! – кричал он, измазанными в тине руками показывая вниз., – там лица! Мертвые!
Горлум хрипло рассмеялся. – Это Гиблые Болота. Нельзя смотреть в воду, когда пляшут огоньки.
– Я тоже видел, – тихо, словно во сне, произнес Фродо, подходя к ним. – Глубоко внизу. Прекрасные и злобные, мрачные и печальные. Тысячи лиц. Люди, эльфы и орки, но они давно мертвы.
– Да, – спокойно отозвался Горлум, – мертвые. Давно. Люди, эльфы и орки. Это – Гиблые Болота, – повторил он. – Давно, очень давно, еще когда Смеагорл был молодым, я слышал – здесь была большая битва, очень большая. Потом стало болото, и теперь все растет и растет. А там, – он махнул рукой вниз, – там – могилы.
– А когда это было? – спросил Сэм.
– Давно, – задумчиво ответил Горлум, – давно. До них не достать, не дотронуться. Мы хотели один раз, но нельзя, никак не достать.
Сэм вздрогнул, догадавшись, зачем Горлум хотел достать лица мертвецов.
Часто останавливаясь, иногда на четвереньках, они продолжали идти вперед. Теперь и Фродо и Сэм мало чем отличались от Горлума, также перемазанные липкой, жутко пахнущей болотной грязью. Но они уже миновали сердце болот. Все чаще попадались островки твердой земли, и Горлум прибавил шагу. Видно было, что он узнает дорогу и идет уверенно. Но вдруг он остановился и начал беспокойно принюхиваться, вытянув шею и вертя большой головой. Хоббиты с удивлением наблюдали за ним, когда с высот донесся пронзительный, долгий, свирепый вопль. Теперь он был им хорошо знаком. Сверху пахнуло холодом, туман заколыхался и разом погасли болотные огни.
Горлум дрожал, бормоча что-то невнятное. Послышался странный мертвящий свист, и над болотами промчался порыв ледяного ветра. Он мгновенно сдернул туманный покров. Над головами хоббитов в разрывах клубящихся туч выглянула яркая луна. Сэм вскрикнул было от радости, но Горлум рухнул ничком на дорогу, посылая проклятье Белому Лику. В тот же миг Фродо заметил, что со стороны Мордора по небу несется темное облачко. Не успел он удивиться, как оно разрослось в черную тень, крылатую и зловещую. На миг закрыв луну, тень с воплем промчалась на запад. Хоббиты тоже упали на дорогу, пытаясь врасти, вжаться в холодную землю. Страшная тень сделала круг, вернулась и снова пронеслась у них над головами так низко, что всколыхнула камыши в зарослях. Вслед за ней, теперь в обратном направлении рванул порыв ветра, окончательно разгоняя туман над равниной. Теперь все необъятное пространство Гиблых Болот было залито ярким лунным светом.
Фродо и Сэм встали, а Горлум не шевелился. Им с трудом удалось поднять его, но он снова упал, закрывая голову руками.
– Призраки! – скулил он, – это крылатые призраки! Они все видят, от них не спрячешься. Они расскажут Ему, и Он увидит, узнает... – дальше все потонуло в рыданиях и сплошных «Горлум, горлум, горлум». Только когда луна начала заходить, он успокоился и двинулся вперед.
С этой минуты Сэму начало казаться, что Горлум снова переменился. Он стал еще льстивее и подобострастнее прежнего, но в глазах все чаще появлялся странный блеск, особенно когда он глядел на Фродо, и возвращалась прежняя манера говорить.
Но были у Сэма и другие тревоги, Фродо все больше и больше уставал. Он не жаловался, он вообще теперь почти не говорил, но вид у него был такой, словно он нес на плечах тяжесть, возрастающую с каждым шагом. Он двигался так медленно, что Сэму часто приходилось останавливать Горлума и поджидать друга...
С каждым шагом, приближавшим его к Воротам Мордора, Фродо чувствовал, как Кольцо у него на шее становится все тяжелее и тянет вниз. Но еще мучительнее было Око – нарастающее ощущение злобной воли, стремящейся заглянуть ему прямо в душу и овладеть ей. Фродо ясно чувствовал, где средоточие этой воли: так человек даже с закрытыми глазами знает, с какой стороны светит солнце. Он шел навстречу этой силе, и она ослепляла его.
Горлум тоже ощущал что-то похожее, но что творилось в его жалкой душонке, где сталкивалась Воля Темного Владыки, желание вернуть Кольцо и власть клятвы, вырванной у него под угрозой – этого хоббиты даже не пытались представить. Каждому хватало собственных мрачных мыслей.
Наконец, на пятый день пути они вышли из Болот и очутились на ничьей земле – полосе суши между Болотами и Мордором, израненной и исковерканной. Даже на Гиблых Болотах была какая-то зелень, чувствовалась болезненная тень весны, здесь не росло ничего – ни лишайников, ни плесени. Воронки и впадины были заполнены лишь пеплом и зыбучими песками. Тут и там высились груды шлака и камней, опаленных огнем и покрытых ядовитыми пятнами. Они походили на какие-то отвратительные надгробья.
Утренний свет все шире разливался по этой зловещей пустыне, а они никак не могли набраться храбрости, чтобы пересечь ее. Даже свет казался враждебным, он открывал их глазам Мордора, усиливая полную их беспомощность. Не в силах двинуться дальше все трое спустились в большую яму с покатыми склонами и какой-то маслянистой радужной лужей на дне. Они решили отсидеться здесь до сумерек и надеялись только, что яма защитит их от взгляда Врага. Смеагорл уснул сразу же; хоббиты решили дежурить по очереди, но все-таки тоже уснули.
Вдруг Сэм пробудился. Ему показалось, что кто-то зовет его. Был вечер. Фродо спал, соскользнув почти до дна ямы. Горлум сидел над ним на корточках и разговаривал сам с собою, вернее, в нем спорили вслух Смеагорл и Горлум. Голос у него был то внятный, то шипел, и глаза светились то бледным, то ярко-зеленым блеском.
Сэм прислушался, глядя из-под полуопущенных век. Шипящий голос – Горлум требовал отнять Сокровище у спящего, голос Смеагорла возражал ему, но с каждым разом слабее. – Смеагорл обещал, – говорил он. – Я обещал служить хозяину.
– Так возьмем Сокровище, – настаивал, шипя, Горлум, – и будем хозяином сами. Хоббит отнял у нас Сокровище, мы ненавидим его!
– Но не этого! Этот хороший, он говорил со мной ласково, он снял с меня злую веревку.
– Нет, и этого! Всех, кто прячет наше Сокровище. Мы возьмем Сокровище себе!
– Но Он увидит, Он отнимет его!
– Не увидит. Мы должны взять Сокровище!
– Не для Него?
– Нет. Для себя. Тогда мы станем сильнее всех, сильнее Его! Мы будем Владыкой, Единственным! Будем есть свежую сладкую рыбу трижды в день! Мы должны взять его!
– Но их двое, – с отчаянием возразил Смеагорл. – Он проснется и убьет нас. Не надо сейчас.
– Не сейчас? – Горлум помолчал, словно раздумывая. – Хорошо, не сейчас. Она поможет нам. Да, она поможет!
– Нет, нет, не надо! – простонал Смеагорл.
– Надо! Мы хотим его!
Длинные руки несчастного то тянулись к Фродо, когда говорил Горлум, то отдергивались, когда вступал Смеагорл. Но, наконец, оба замолчали, и рука с шевелящимися пальцами потянулись к горлу Фродо.
В простоте душевной Сэм больше всего опасался, как бы вечно голодный Горлум не сожрал их, но теперь он понял, что Горлума влечет к себе Кольцо. «Он», – это, конечно, Владыка Мордора, но кто такая «Она»? Впрочем, Сэм не стал долго раздумывать над этим. Сам не зная почему, он решил не подавать вида, что все слышал. Он медленно сел, широко зевнул и потянулся.
– Который час? – спросил он заспанным голосом.
Горлум замер на месте, потом вдруг упал на четвереньки и пополз вверх по склону.
– Сславные хоббиты! – шипел он, – хороший Сэм! Спали долго, оставили Смеагорла сторожить. Уже вечер. Темно. Пора идти.
«И пора бы с тобой расстаться», – подумал Сэм. – А лучше всего было бы прогнать тебя с самого начала, а не тащить с собой". Он разбудил Фродо, прошептав ему на ухо: – Пора.
Фродо чувствовал себя гораздо лучше. Ему снилось что-то прекрасное и сияющее, что именно – он не помнил, но оно придало ему сил. Он встал. Горлум кинулся к нему, как обрадованная собака, ластясь и увиваясь у ног. Фродо улыбнулся ему.
– Ну вот, – сказал он. – Ты хорошо вел нас и был нам верен. Приведи нас к воротам, и я больше ничего не потребую от тебя. Приведи нас к воротам, а тогда иди, куда хочешь, лишь бы не к врагам.
– К Воротам? – испуганно повторил Горлум. – Хозяин сказал – к Воротам? Да, да, так. Добрый Смеагорл сделает все как велит хозяин. Но когда мы придем... там посмотрим. Там будет нехорошо, да, да.
– Идем, – нетерпеливо позвал Сэм, – хватит тебе причитать.
Едва успев отойти от ямы, они ощутили вдруг волну ужаса, такую же как на Болотах при появлении крылатой тени. Они пали на пересохшую землю, но в небе ничего не увидели. Когда угроза миновала, они двинулись снова. Около полуночи ужас опять охватил их, на этот раз угроза казалась отдаленной и быстро исчезла. Горлум очень напугался. Он так трясся и скулил, что не мог идти. Уговоры не помогали. Только когда Фродо гневно прикрикнул на него и схватился за меч, Горлум с ворчанием поднялся и пошел впереди, как побитый пес.
В конце концов они достигли Ворот Мордора. Темная громада их вздымалась прямо перед ними в бледное предрассветное небо.
Западную границу Мордора замыкал мрачный горный хребет, северную цепь скалистых пиков и острых гребней Черных Гор. Смыкаясь, хребты образовывали глубокую теснину Кирит Горгор, Теснину Духов на всеобщем языке – вход в страну Врага, а по обе стороны на скалистых вершинах громоздились две мрачные черные башни – Зубы Мордора. Когда-то их выстроили гондорцы, чтобы стеречь Саурона в его мрачной стране, но однажды башни были захвачены Врагом. С тех пор в них помещалась зоркая, бессонная стража, и они смотрели на север, восток и запад множеством неутомимых глаз.
Поперек теснины, от утеса до утеса, протянулась каменная стена, в ней были только одни ворота, всегда запертые, всегда охраняемые сотнями воинов, открывались они только для тех, кого призывал к себе Саурон или кто знал пароль. Ворота назывались Мораннон.
Хоббиты издали в отчаянии взирали на эту жуткую преграду. Настал день и бледное солнце поднялось над голыми скалами Черных Гор. Вдруг раздался звук медных труб: начавшись на сторожевых башнях он был подхвачен множеством других труб и рожков, и наконец, издали мощно откликнулись трубы и барабаны в самом Барад-Дуре, Черной Крепости. Для Мордора начался еще один день страха и тяжкого труда; дневная стража, сверкая оружием, сменила ночную, скрывшуюся в своих подземельях.
– Ну вот, – сказал Сэм, налюбовавшись этой картиной. – Вот Ворота, вот мы, но по-моему, все так и останется. Разве что орки пригласят нас войти.
– Нет, нет, нет, – всполошился Горлум. – Не надо. Мы не можем идти дальше. Смеагорл знал это, он так и говорил хоббитам. Он знал, что им не войти, да, да!