— Я имела в виду, что кто-нибудь мог взять стакан Марины Грегг и, воспользовавшись тем, что этот стакан воспринимался бы теперь как его собственный, бросить туда что угодно совершенно открыто. Люди, видевшие это, не связали бы то, что они видели, с последовавшей затем смертью.
— Но ведь убийца не мог быть уверен, что все произойдет так гладко, — отметил Хэйдок.
— Нет, — согласилась мисс Марпл, — это было бы большим риском — и все же это могло произойти. И кроме того, — продолжала она, — существует еще третья возможность.
— Возможность № 1 — дурак, — сказал доктор. — Возможность № 2 — естественный поступок. Какова же возможность № 3?
— Кто-нибудь все видел и намеренно умолчал.
Хэйдок нахмурился.
— По какой причине? — осведомился он. — Вы предполагаете шантаж? Если так…
— Если так, — продолжала мисс Марпл, — то шантажист в большой опасности.
— Да, конечно. — Доктор с тревогой посмотрел на безмятежную старую леди с белой овечьей шерстью на коленях. — Эту третью возможность вы считаете наиболее вероятной?
— Нет, — сказала мисс Марпл. — Я не захожу так далеко. У меня в данный момент нет для этого оснований. Если только, — осторожно добавила она, — еще кого-нибудь не убьют.
— Вы считаете, что следует ожидать еще одного убийства?
— Надеюсь, что нет. Я молю бога, чтобы этого не произошло. Но ведь это так часто случается, доктор Хэйдок. Вот что самое ужасное — это так часто случается!
Глава 17
Элла Зилински повесила трубку, улыбнулась и вышла из телефонной будки. Она была весьма довольна собой.
— «О, всемогущий бог, старший инспектор Крэддок! — подумала она. — Вы, наверное, и не предполагаете, насколько я ближе к цели, чем вы».
Она с удовольствием представила себе реакцию человека на другом конце провода, когда она угрожающе прошептала в трубку: «Я видела вас…»
Она тихо засмеялась, уголки ее губ злобно изогнулись. Студент-психолог наверняка с большим интересом наблюдал бы за нею. Никогда еще до последних дней у нее не было такого острого ощущения своей силы. Она не думала, что это чувство будет так опьяняюще действовать на нее.
Проходя мимо Ист-Лоджа, где миссис Бэнтри, как обычно, копалась в своем садике, Элла улыбнулась и помахала ей рукой.
«Черт бы побрал эту старуху», — подумала она, явственно ощущая на себе взгляд миссис Бэнтри все время, пока шла по аллее к Госсингтон-холлу.
Внезапно ни с того ни с сего в голову ей пришли слова: «Повадился кувшин по воду ходить…»
Чепуха. Никто и не подумает, что именно она прошептала эти угрожающие слова.
Элла чихнула.
— Проклятая сенная лихорадка! — сказала она.
Войдя в свою комнату, она увидела Джейсона Радда, стоявшего у окна. Услышав ее шаги, он обернулся.
— Я искал вас.
— Я вышла поговорить с садовником. Так…. — она запнулась, поймав выражение его лица.
— Что случилось? — резко спросила она.
Глаза его показались ей гораздо более глубокими, чем обычно. Вся веселость клоунского лица исчезла. Перед Эллой стоял человек, постаревший от постоянного напряжения. В напряжении она видела его и раньше, но никогда оно не было таким сильным, как сейчас.
— Что случилось? — повторила она.
Он протянул ей листок бумаги.
— Это химический анализ кофе. Помните, того, что чуть не выпила Марина.
— Как, вы послали его на анализ? — Элла была удивлена. — Ведь вы же вылили его в раковину, я сама это видела.
Его широкий рот изогнулся в печальную улыбку.
— Обыкновенная ловкость рук, Элла, — заметил он. — Вы не знали за мной такой способности, так ведь? Да, большую часть я вылил, но не все, остаток послал на анализ.
Она посмотрела на бумагу, которую держала в руке.
— Мышьяк, — прочла она недоверчиво.
— Да, мышьяк.
— Значит, Марина была права, когда сказала, что у кофе странный вкус?
— В этом она как раз была неправа. Мышьяк не имеет вкуса. Но ее подсознание спасло ей жизнь.
— А мы-то думали, что это просто истерика!
— Даже если бы это было так, кто бы мог ее осудить? Прямо у ее ног убивают женщину, убивают практически по ошибке, вместо нее самой. Она получает письма с угрозами — одно письмо за другим… Кстати, сегодня ничего не было?
Элла покачала головой.
— Кто все это организует? Кто подбрасывает эти письма? Конечно, я понимаю, любой может сделать это — у нас повсюду открытые окна.
— Вы хотите сказать, что нам следует наглухо запереть все окна и двери? Но сейчас такая жара. И потом, в саду постоянно дежурит полиция.
— Нет, нет, в этом нет необходимости. Да к тому же, я не хочу пугать ее такими мерами. Она и так достаточно напугана. В конце концов, угрожающие письма сами по себе не имеют большого значения. Но мышьяк, Элла, мышьяк — это совсем другое дело.
— Но в доме никто не может отравить еду!
— Так уж не может, Элла? Вы в этом уверены?
— Не может, не опасаясь, что его увидят. Да и разве найдется такой человек?
Джейсон прервал ее.
— Люди, Элла, пойдут на что угодно ради денег.
— Но не на убийство!
— Даже на убийство. Они могут, кроме того, не знать, что совершают убийство. Слуги…
— За слуг я ручаюсь.
— Тогда Джузеппе. Сомневаюсь, можно ли доверять Джузеппе там, где речь заходит о деньгах… Конечно, он у нас несколько лет, но…
— Стоит ли так мучить себя, Джейсон?
Он медленно опустился в кресло и закрыл лицо руками.
Элла не ответила. Она сидела молча, не отрывая от него взгляда.
— Что делать? — медленно произнес он с тоской. — Боже мой, что делать? Она была так счастлива здесь, — Джейсон больше говорил для себя, нежели для Эллы, и не отрыва^ рук от лица. Если б он это сделал, его бы удивило и наверняка испугало бы выражение ее лица. — Она была счастлива, — повторял он. — Она хотела быть счастливой и она была счастлива. Она говорила мне об этом в тот день, когда эта миссис… как же ее?..
— Бэнтри?
— Да, когда миссис Бэнтри пришла к чаю. Она говорила, что это такое мирное место. Она говорила, что наконец нашла свой дом, где может жить спокойно, счастливо и чувствовать себя в безопасности. Боже мой, в безопасности!
— Она собиралась жить счастливо и спокойно, — в голосе Эллы послышалась легкая ирония. — Да, это звучит как в сказке.
— Она, во всяком случае, в это верила.
— Но не вы! — констатировала Элла. — Вы никогда не думали, что так будет?
Джейсон Радд улыбнулся.
— Нет. Я не верил, что это будет длиться вечно, но думал, что какое-то время — год-другой — она будет спокойна и довольна жизнью. Это могло ей дать уверенность в себе. Она могла быть счастлива, а когда она счастлива, она как ребенок. Совсем как ребенок. И надо же было, чтобы с ней произошло это!
Элла беспокойно шевельнулась.
— Это могло произойти с каждым из нас, — бесцеремонно заметила она. — Такова жизнь. Нам всем приходится принимать ее как должное. Некоторые из нас могут это, некоторые — нет. Марина из тех, кто не может.
Она чихнула.
— У вас снова лихорадка?
— Да. Кстати, Джузеппе уехал в Лондон.
— В Лондон? Зачем? — в удивлении спросил Джейсон.
— Какие-то неприятности в семье. У него родственники в Сохо, и один из них серьезно болен. Он разговаривал с Мариной, и она отпустила его на день. Сегодня ночью он должен вернуться. Вы не возражаете против этого?
— Нет, не возражаю…
Джейсон встал и зашагал по комнате.
— Если бы я мог увезти ее куда-нибудь… сейчас же…
— И прервать съемки? Но подумайте…
— Я могу думать только о Марине! — Джейсон повысил голос. — Неужели вы не понимаете? Она в опасности. Больше я ни о чем не знаю и знать не хочу.
Элла импульсивно открыла рот и, не сказав ничего, закрыла. Она снова приглушенно чихнула и встала.
— Пойду воспользуюсь ингалятором.
Она вышла из комнаты и направилась в свою спальню, зло повторяя в уме одно слово:
«Марина… Марина… Марина… Всегда одна только Марина…»
Ярость поднялась в ней. Немного овладев собой, она зашла в ванную и взяла ингалятор, которым пользовалась от насморка.
Она вставила носик ингалятора в ноздри и нажала на грушу. Слишком поздно она почувствовала что-то неладное… незнакомый запах горького миндаля… Уже, однако, не было времени, чтобы разжать пальцы…
Глава 18
1
Фрэнк Корниш положил трубку.
— Мисс Брустер сегодня утром уехала из Лондона, — объявил он.
— И теперь она?.. — спросил Крэддок.
— Вы думаете, что она…
— Не знаю, ничего не знаю. А Ардвик Фенн?
— Он тоже уехал. Я попросил передать ему, чтобы он вам позвонил, когда вернется. И Марго Бенс, частный фотограф, получила заказ где-то в этом графстве. Ее компаньон не знает, где она, — во всяком случае, так он говорит. Дворецкий Джузеппе уехал в Лондон.
— Хотел бы я знать, — задумчиво пробормотал Крэддок, — не навсегда ли он удрал. Эти умирающие родственники обычно очень подозрительны. И потом, почему ему так спешно понадобилось выехать в Лондон именно сегодня?
— Ему достаточно было просто подсыпать цианистый калий в ингалятор перед отъездом.
— Это каждый мог сделать.
— Но все указывает на него. Вряд ли это сделал кто-нибудь посторонний.
— Почему? Преступник мог оставить свой автомобиль у аллеи, прокрасться к дому — кустарник доходит практически до стены, — подождать, пока все уйдут и проникнуть в дом через окно.
— Чертовский риск.
— Как вы знаете, наш убийца охотно идет на риск. Мы уже имели возможность в этом убедиться.
— Однако в саду постоянно дежурил наш человек.
— Знаю. Очевидно, одного человека недостаточно. Пока дело касалось анонимных писем, я не уделял этому достаточного внимания. Сама Марина Грегг находится под надежной охраной доктора Гилкриста и мужа. Мне и в голову не приходило, что кто-нибудь, кроме нее, находится в опасности. Я…
Зазвонил телефон. Корниш снял трубку.
— Это «Дорчестер». Мистер Ардвик Фенн у телефона.
Корниш передал трубку Крэддоку.
— Мистер Фенн? Крэддок слушает.
— А, здравствуйте. Мне передали, что вы просили меня позвонить. Я отсутствовал весь день.
— Должен сообщить вам печальную новость, мистер Фенн. Мисс Зилински скончалась сегодня утром от отравления цианистым калием.
— В самом деле? Чертовски жаль это слышать. Несчастный случай или что-нибудь другое?
— Нет, это не несчастный случай. Цианистый калий был брошен в ингалятор, которым она обычно пользовалась.
— Понимаю… Да, понимаю… — наступила короткая пауза. — А с какой целью, позвольте спросить, вы сообщили мне об этой ужасной смерти?
— Вы ведь знали мисс Зилински, мистер Фенн?
— Конечно. Я был знаком с ней несколько лет, но в близких отношениях друг с другом мы никогда не были.
— Мы надеялись, мистер Фенн, что вы могли бы нам чем-нибудь помочь.
— Чем именно?
— Нас интересует, нет ли у вас каких-либо предположений относительно причины ее смерти. Она чужая в этой стране. Мы почти ничего не знаем о ее друзьях, знакомых и о ее прежней жизни.
— Вы могли бы расспросить об этом Джейсона Радда.
— Разумеется. Мы так и сделали, но существует возможность, что вы знаете о ней что-нибудь такое, чего он не знает.
— Должен вас разочаровать. Мне почти ничего не известно об Элле Зилински за исключением того, что она была чрезвычайно способной молодой особой и очень профессиональной в своем деле. О ее личной жизни я вообще ничего не знаю.
— Следовательно, у вас нет никаких предположений?
Крэддок ожидал услышать решительное отрицание, но, к его удивлению, этого не произошло. Ардвик Фенн молчал. Крэддок слышал его тяжелое дыхание.
— Вы все еще слушаете, старший инспектор? — заговорил, наконец, американец.
— Да, мистер Фенн.
— Я решил рассказать вам кое-что, что могло бы вам помочь. Когда вы это услышите, вы поймете, что у меня были веские причины хранить это при себе. Но сейчас я пришел к выводу, что в конечном счете такой образ действий может оказаться неразумным. Так вот, пару дней назад мне позвонили. Звонивший говорил шепотом. Было сказано следующее: «Вас видели… Видели, как вы бросили в бокал таблетки… Вы ведь не знали, что вас видели, не так ли? Пока это все. Скоро вам скажут, что делать дальше».
Крэддок вскрикнул от удивления.
— Странно, не так ли, мистер Крэддок? Категорически заявляю вам, что обвинение было ложным. Я не бросал таблеток ни в какой бокал, и пусть кто-нибудь докажет обратное! Это предположение вообще абсурдно! Но звонок этот, кажется, доказывает, что мисс Зилински решила заняться шантажом.
— Вы узнали ее голос?
— Нет. Как же можно узнать шепот? Но это была точно Элла Зилински.
— Откуда вы это знаете?
— Прежде чем положить трубку, звонивший сильно чихнул, а я знал, что мисс Зилински страдает от сенной лихорадки.
— Вы думаете?..
— Думаю, что первая попытка шантажа у мисс Зилински была неудачной — она ошибочно избрала объект. Мне представляется, что позднее она вышла на нужного ей человека. Ну, а шантаж, как вы знаете, — весьма опасная игра.
Крэддок взял себя в руки.
— Большое спасибо за ваши показания, мистер Фенн. Теперь я хотел бы, чисто для проформы, получить отчет о том, как вы провели сегодняшний день.
— Ясно. Мой шофер сообщит вам об этом подробно.
Крэддок положил трубку и передал Корнишу рассказ Фенна. Корниш присвистнул.
— Либо это его полностью исключает, либо…
— Либо это великолепный ход с его стороны. Все может быть. Он человек со стальными нервами — это очевидно. Если Элла Зилински где-нибудь оставила записи о своих подозрениях, то его решительное признание лишает эти записи всякого смысла.
— А его алиби?
— Наверняка оно у него есть. Он может себе позволить заплатить за него крупную сумму.
2
Было уже около полуночи, когда Джузеппе вернулся в Госсингтон-холл. От Мач-Бенхэма он ехал на такси, так как последний поезд в Сент Мэри Мид уже ушел.
Он был в прекрасном настроении. Расплатившись с водителем, он прошел к дому по короткому пути — через кустарник. Дверь черного хода он открыл своим ключом. В доме было темно и тихо. Джузеппе закрыл дверь на щеколду. Когда он свернул на лестницу, ведущую в его комнату, он почувствовал сквозняк. Очевидно, где-то было открыто окно. Впрочем, это его не очень обеспокоило. Улыбаясь, он поднялся по лестнице и вставил ключ в замочную скважину. Он всегда держал свою комнату запертой. Повернув ключ и открыв дверь, он внезапно почувствовал холодное прикосновение стали к затылку. Раздались слова:
— Руки вверх и ни звука!
Джузеппе быстро поднял руки. У него не было другого выхода. Впрочем, у него вообще не было выхода.
Раздался выстрел — затем другой…
Джузеппе упал, так и не упустив из руки ключа…
Бланка оторвала голову от подушки.
Кажется, был выстрел… Она была почти уверена, что слышала выстрел… Она подождала несколько минут. Затем решила, что ошиблась и вновь заснула.
Глава 19
1
— Ужасно, просто ужасно, — причитала мисс Найт. Она бросила пакеты с покупками на стол и тяжело дышала.
— Что-нибудь случилось? — спросила ее мисс Марпл.
— Не хочется вам об этом рассказывать, дорогая, решительно не хочется. Это может на вас вредно подействовать.
— Если вы мне об этом не расскажете, — заметила мисс Марпл, — это сделает кто-нибудь другой.
— Боже мой, боже, это истинная правда, — сказала мисс Найт. — Да, да, истинная правда. Все кругом так любят болтать. Главное, попусту болтают. А я никогда ничего не придумываю. Я очень осторожна.
— Вы говорили, — перебила мисс Марпл, — что случилось, кажется, что-то ужасное?
— О, это совсем выбило меня из колеи, — вздохнула мисс Найт. — Вам не дует из окна, дорогая?
— Я люблю свежий воздух.
— Но ведь нам не следует простужаться? — лукаво спросила мисс Найт. — Ну хорошо, хорошо. Я ухожу, чтобы приготовить вам яичницу. Мы ведь любим ее, не правда ли?
— Право, не знаю, любите ли вы ее, — сказала мисс Марпл. — Но если да, то я рада за вас.
— Ну, ну, — мисс Найт погрозила мисс Марпл пальцем. — Нам очень удаются наши шутки, верно?
— Вы, кажется, собирались рассказать мне кое-что, — настаивала мисс Марпл.
— О, вам не стоит об этом беспокоиться. Не волнуйтесь, пожалуйста, я уверена, что к нам это не имеет никакого отношения. Конечно, когда кругом американские гангстеры, всего можно ожидать.
— Кого-нибудь еще убили, — спокойно заявила мисс Марпл. — Так?
— О боже, дорогая, зачем же так резко? Не знаю, что вам пришло в голову.
— Значит, верно, — задумчиво пробормотала мисс Марпл. — Я этого ждала.
— О, боже мой! — воскликнула мисс Найт.
— Очевидцы бывают всегда, — продолжала мисс Марпл, — только иногда им требуется какое-то время, чтобы осознать, что они видели. Кто же убит?
— Итальянец-дворецкий. Его застрелили вчера ночью.
— Понимаю. Да, я так и предполагала. Очевидно, он первым осознал важность того, что видел…
— Нет, в самом деле! — вскричала мисс Найт. — Вы так говорите, как будто вы все знали заранее. Почему же его убили, как вы думаете?
— Я думаю, потому что он пытался шантажировать кого-нибудь.
— Говорят, он вчера ездил в Лондон.
— Вот как! Это интересно. Это наводит на размышления.
Мисс Найт удалилась в кухню и занялась стряпней. Мисс Марпл некоторое время сидела в задумчивости, пока ее не потревожило агрессивное гудение пылесоса, с которым состязался громкий голос Черри, напевавшей самую популярную песенку сезона: «Я призналась тебе, а ты мне».