Чарльз Вильямс НЕТ ВЕДЬМЫ ЯРОСТНЕЙ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В первый же день моей службы Харшоу вызвал меня к себе в кабинет и поручил пригнать машину с окраины городка.
— Этот Саттон надоел мне до чертиков, — сказал он. — Придется расторгнуть договор с ним. Мисс Гарнер подвезет вас до места, а обратно приедете на двух машинах.
Я работал у него на комиссионных началах, получал проценты с продажи машин, и это поручение было мне совсем ни к чему. Я как раз собирался сказать ему об этом, но в этот момент вошла девушка, и я сразу же изменил свое мнение.
Он представил нас:
— Это мисс Гарнер… А это Медокс, наш новый продавец.
— Очень приятно, — сказал я.
На ней было платье из легкой шерсти. Руки округлые, слегка загорелые. И вообще она была словно чайная роза на длинном стебле.
Она улыбнулась мне, но когда узнала, что ей придется ехать со мной за машиной, немного поморщилась.
— Неужели это так срочно? — спросила она. — Ведь это, видимо, можно оформить и задним числом. Я думаю, что мне лучше бы самой отправиться к мистеру Саттону.
— Нет, Глория, это будет лишняя трата времени. Поезжайте вместе и сейчас же.
Возле подъезда стоял "шевроле". Я сел за руль.
— Вам придется показывать мне дорогу.
— Поезжайте через весь город на Южное шоссе.
Деловая часть городка ограничивалась лишь одной улицей. В конце ее находилась ткацкая фабрика. Было еще только девять часов утра. Городок сверкал на солнце.
Моя спутница молчала, и я искоса разглядывал ее. Она лишь мрачно смотрела на дорогу. Ветер развевал ее волосы цвета меда.
— Сигарету? — предложил я.
— Спасибо, — ответила она и взяла сигарету.
Она пыталась казаться равнодушной, но я видел, что ее что-то угнетало.
— Что это за история с машиной? — спросил я. — Ведь наш хозяин занимается только продажей или прокатом.
— Да, в основном он занимается прокатом. Но иногда и перепродает подержанные машины.
— А вы работаете в конторе?
— В основном да.
— Понятно…
После небольшой паузы она спросила:
— А откуда вы приехали к нам, мистер Медокс?
— Из Нового Орлеана.
— Неплохой город.
По шоссе мы проехали около пятнадцати миль. Я лишь вчера проезжал здесь и помнил, что скоро будет мост через реку. Но, не доезжая до моста, мы свернули на проселочную дорогу, извивающуюся в густом сосновом лесу.
Вскоре мы поднялись на возвышенность, где стояли две заброшенные фермы. Миновав их, мы повернули на восток и спустились к реке.
Переехав через деревянный мостик, я остановил машину, чтобы оглядеться по сторонам.
— Почему вы остановились? — спросила мисс Гарнер.
— Хочу полюбоваться пейзажем.
— Да, здесь действительно красиво…
Я снова нажал на газ.
— А кто такой этот Саттон? — спросил я. — Отшельник какой-нибудь?
— Сторож при буровой скважине.
— Вот как? Что же, они боятся, как бы у них не украли дырку в земле?
— Наверное, для порядка. Работы там приостановлены из-за юридических трудностей, но Саттон остался на месте.
— Почему же он не платит за прокат машины, если у него есть работа?
— Откуда мне знать! Он живет здесь всего около года, а к нам в город приезжает редко.
Хотя в этих вопросах и ответах не было ничего особенного, она казалась обеспокоенной. Наконец я не выдержал и спросил ее без обиняков:
— Что с вами?
— О, ровно ничего… Я только думаю, что разговор с Саттоном лучше вести мне. Он очень недоверчив и подозрителен. Особенно к незнакомым. Меня он знает, поэтому мне будет легко с ним разговаривать.
— А чего с ним разговаривать?! Заберем машину и поедем обратно.
— Я думала о другом… Я думала, что мне, может быть, удастся уговорить его, чтобы он заплатил за прокат. Тогда мы сможем оставить машину ему.
— Делайте, как считаете лучше, — ответил я и пожал плечами. — В сущности, я ведь продавец, а не кассир.
Вскоре мы добрались до бревенчатого домика, крытого рубероидом. У дома стоял старый автомобиль "Форд-47". Двери домика были открыты, но внутри, судя по всему, никого не было.
Мы вышли из машины.
— Саттон! — воскликнула мисс Гарнер.
Никакого ответа.
Я не стал медлить и вошел в дом. Там была всего одна комната, но в ней никого не было. Сразу было заметно, что здесь жил одинокий мужчина: кровать помята, посуда не вымыта, одежда висела и валялась в самых неподходящих местах. Взгляд мой непроизвольно задержался на пепельнице — среди окурков, лежащих в ней, некоторые носили следы губной помады.
Вскоре вслед за мной вошла и мисс Гарнер.
— Удобно ли заходить в дом к человеку, если его самого нет?
И опять мне показалось, что она боится Саттона.
— Откуда я знаю! Может быть, и неудобно… Скажите, он женат?
— Кажется, нет.
Тут она тоже увидела пепельницу, но сразу же отвела глаза. Мы вышли из дома. Подойдя к машине, я три или четыре раза нажал на клаксон. Никакого эффекта.
От домика к тенистому ручью спускалась извилистая тропинка.
— Может быть, он пошел за водой? — спросил я. — Пойду посмотрю.
— Ну что ж, идите… Хотя подождите. Наверное, будет лучше, если туда схожу я.
Я не возражал. Усевшись на ступеньки, я закурил, а она отправилась вниз по тропинке. Вскоре она уже поднялась обратно, и лишь когда она приближалась ко мне, я по достоинству оценил ее красоту — среднего роста, легкая походка и очень стройные ноги.
— Ну что, возвращаемся ни с чем восвояси? — спросил я.
— Вы ошибаетесь. Я нашла его около ручья.
Я удивленно посмотрел на нее. Она отсутствовала не более трех минут. Почему же он не вернулся вместе с ней?
— Забрали у него ключ от машины?
— Нет… Но он заплатил мне оба взноса.
— Смотрите-ка. какое везение!
— Он уже давно собирался заплатить, но никак не мог вырваться в город… Так что мы можем возвращаться обратно.
— Угу.
Вся эта история показалась мне довольно странной, но, если она утверждает, что Саттон все заплатил, не стоит ломать себе голову над этим.
Мы собирались садиться в машину, как вдруг я увидел человека, направляющегося в нашу сторону. Он вышел из-за деревьев, окаймлявших дорогу. В руке он держал ружье — видимо, двадцать второго калибра.
Мисс Гарнер тоже увидела его и бросила на меня быстрый взгляд. Это наверняка был Саттон. Значит, она мне солгала, сказав, что видела его у ручья…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Это был плотный высокий человек. И походка у него была тяжелая, как у медведя или у боксера-тяжеловеса. Такие люди всегда принадлежат к категории силачей. На нем были охотничьи штаны и застиранная голубая рубашка. Он был не молод, но и не стар — лет 35-38.
— Хэлло! — приветствовал я его.
Он подошел к нам и внимательно посмотрел на меня.
— Хэлло! Вы кого-нибудь ищете?
— Угу. Некоего Саттона. Это вы?
— Вы угадали. Чем могу быть вам полезен?
Я не успел ответить. В разговор вмешалась мисс Гарнер:
— Это по поводу машины, мистер Саттон. Я… я хотела бы сказать вам два-три слова.
Я решил не вмешиваться. Она только что солгала мне, что он расплатился, так пусть она и устраивает дело, как знает.
— Ну что ж, говори, крошка!
Он улыбнулся, но улыбка у него была неприятной. После этого он жестом показал, чтобы она вошла в дом. Через минуту она вышла обратно, вся красная от смущения или стыда, а он с нагловатой улыбкой смотрел ей вслед, видимо, от души забавляясь.
— Мы можем ехать, — сказала она мне.
— А машина?
— Все в порядке… Мы оставляем ее.
— Он же вам ничего не заплатил?… Что вы скажете мистеру Харшоу?
— Прошу вас, не будем об этом.
— Что ж, дело ваше, — ответил я, садясь в машину.
Финансовой стороной дела занималась она, а не я, так что мне было ровным счетом наплевать, как она будет выкручиваться. Я развернул машину и выехал на дорогу. Саттон проводил нас все той же неприятной, нагловатой улыбкой.
Когда мы почти доехали до реки, она сказала:
— Будет лучше, если с Харшоу поговорю я.
— Как хотите… И мне безразлично, что вы ему скажете.
— Я… Я понимаю, что все это кажется немного странным, мистер Медокс, но…
— Саттон ваш родственник?
— Нет.
— Сто десять долларов. Это ведь большая сумма.
Она ничего не ответила. Но мне и так было ясно, что она подделает квитанцию или внесет деньги из своих собственных сбережений.
Внезапно я остановил машину под тенью деревьев. А что будет, если я поцелую эту куколку?
Она не сопротивлялась, но и никак не ответила на мой поцелуй. Мне показалось, что я поцеловал мертвую.
— Долг платежом красен, — сказал я. — Перед Саттоном я чувствовал себя последним дураком.
— Пользуетесь положением? — сказала она, вся красная от стыда.
— Может быть, нам лучше вернуться и забрать машину? Или сказать Харшоу, что Саттон не отдал ее…
— Не фиглярничайте… И не ведите себя так нагло.
— Просто я не привык упускать благоприятных возможностей.
— Послушайте, мистер Медокс, или вы трогаетесь с места, или я выйду из машины и пойду пешком.
— Вы такая очаровательная! Сколько вам лет? Почему вы боитесь Саттона?
Она снова покраснела и отвела глаза.
— Я его не боюсь.
— Только не надо лгать, красотка! Что он знает о вас?
— Э-э… Ничего. Откуда вы взяли, что он должен что-то обо мне знать?
— Уж не хотите ли вы меня уверить, что видели его у ручья и что он расплатился за прокат машины?
— Да, я солгала вам. Сознаюсь, а теперь оставьте меня в покое.
— Мне хотелось бы получить от вас положенную мне долю милостей. Может быть, я и негодяй, но ваша красота…
— Теперь я понимаю, за кого вы меня принимаете. Вы поедете дальше или нет?
— К чему нам торопиться? Я надеюсь, что мы с вами столкуемся. У вас такие дивные ноги…
Я перешел к более решительным действиям, но она оттолкнула меня, одернула юбку и в конце концов залепила мне пощечину.
— Что ж, я же не совсем умалишенный, я все понял. Считаю, что звать на помощь полицию нет смысла.
Я нажал на газ, и мы снова покатили. До самого города она не произнесла ни слова и сидела в уголке, теребя носовой платок…
Когда мы приближались к городу, мы заметили, что там творится что-то неладное. К небу поднимался черный столб дыма. Что-то горело.
Вскоре нас обогнала машина дорожной полиции. Я нажал на акселератор и последовал за ней.
Горел ресторан, расположенный неподалеку от ткацкой фабрики. Дым вместе с языками пламени вырывался изо всех его окон и дверей. По всей улице извивались толстые белые шланги пожарников. Некоторые из них пытались проникнуть в горящее здание со шлангами, из которых били струи воды.
Я хотел проехать мимо, чтобы хорошенько все рассмотреть, но дежурный полицейский ткнул своей палочкой в сторону переулка, показывая, чтобы я свернул и не создавал пробки.
Вскоре мы выехали на Кайн-стрит, на улицу, где размещался банк. Улица была почти пустынна. Почти весь городок побежал к месту пожара — или помогать его тушить, или просто поглазеть на редкое зрелище.
Когда мы вернулись в автопарк, Харшоу был в конторе один. Я бросил взгляд на мисс Гарнер, но она не смотрела в мою сторону. Она была уверена, что я все выложу мистеру Харшоу, но гордость не позволяла ей обратиться ко мне с просьбой сохранить все в тайне. Мне даже стало жалко ее, и я устыдился своего поведения.
— Не спешите… — начал было я, но она лишь бросила на меня презрительный взгляд и вошла в кабинет.
Харшоу разговаривал с кем-то по телефону. Сказав еще несколько фраз своему невидимому собеседнику, он наконец повесил трубку.
— Пригнали машину?
— Нет, — ответил я.
— Почему? — свирепо спросил он.
Он вообще часто кричал и командовал. Можно было подумать, что он около трех десятков лет прослужил в армии унтер-офицером. Это был коренастый человек с квадратным лицом, лет пятидесяти пяти.
Я непроизвольно ответил.
— Он расплатился с мисс Гарнер.
— Ну что ж, тогда другое дело. Только боюсь, что в следующем месяце нам снова придется брать его за глотку. Кстати, что там горит? Ткацкая фабрика?
— Нет. Ресторан напротив нее.
— Ну хорошо. Оставайтесь пока в конторе, а я схожу позавтракать.
Я разозлился. И так я уже потерял напрасно почти всю первую половину дня, а теперь он собирается смываться.
— Я с удовольствием посижу в бюро, мистер Харшоу, но только сперва я сам позавтракаю.
Он покосился на меня.
— Вас, видимо, не устраивают мои условия работы?
— Возможно, что и так.
Я вышел из кабинета вместе с мисс Гарнер. Она шла на свое рабочее место, в комнату оформления документов.
— Спасибо! — сказала она мне.
— Не будем об этом…
Я пересек улицу и вошел в ресторан. Там почти никого не было, и официантка подошла ко мне еще до того, как я успел сесть за столик.
— Как вы думаете, им удастся погасить пожар?
— Откуда я знаю! Я там не был… Говорят, у вас здесь хорошо готовят жаркое. У вас есть меню?
— Из горячего сейчас ничего нет. Все повара помчались смотреть пожар. Но я могу принести вам сэндвичи.
— Нет, не стоит. Тогда дайте просто стакан молока и пирожное.
Вскоре я уже ковырял сухой торт, запивая его молоком, и думал о красотке, которая из собственного кармана оплачивает прокат машины нахального сторожа бездействующей нефтескважины. И почему тот так нахально ей улыбался? Не стесняясь свидетеля, он буквально раздевал ее глазами. Наверняка знает о ней что-нибудь компрометирующее. Я оставил деньги за завтрак на столике и вышел из ресторана. Теперь нужно зайти в банк. На счету в Хаустауне у меня оставалось около двухсот долларов, которые я не успел забрать перед отъездом сюда. Надо немедленно перевести их — ведь у меня в кармане не больше сорока долларов.
Я прошел почти по всей улице и не встретил ни души. Вдалеке, над крышами, на фоне дыма, к небу взметнулись снопы искр.
"Наверное, обвалилась крыша?" — подумал я.
В банке было сумрачно и немного прохладнее, чем на улице. В кассовом зале — ни одного служащего. За одним из зарешеченных окошечек пачка денег.
"Может быть, кассира свалил с ног апоплексический удар, -подумал я. — Ведь нельзя же оставлять деньги так, у всех на виду…"
Тут позади меня раздались шаги и чей-то голос произнес:
— Вы не знаете, что горит, мистер Джулиан? Я слышал вой сирены и топот ног бегущих людей…
Я обернулся. Это был старый негр в драных штанах и светлом свитере. На голове его была надета широкополая шляпа. А на глазах — темные очки. Он был слепой.
— В зале никого нет, папаша, — сказал я ему.
— Но мистер Джулиан всегда должен быть на рабочем месте…
— Во всяком случае, я его не вижу.
— А вы знаете, что горит?
— Знаю. Горит ресторан, что напротив ткацкой фабрики.
Он вышел из банка, постукивая перед собой палкой. В этот же момент открылась одна из внутренних дверей и в зал вошел человек лет шестидесяти. Отрешенный взгляд и высокий лоб делали его похожим на учителя математики.
— Надеюсь, я не заставил вас долго ждать, — извинился он и улыбнулся. — Вы знаете, весь город отправился смотреть на пожар.
— Ничего страшного, я здесь не более минуты.
Он сел на свое место у окошечка.
— Чем могу быть вам полезен?
— Мне нужно открыть счет.
Я быстро оформил перевод денег из Хаустауна и, задумавшись, побрел на работу. Судя по всему, пожар в городе взбудоражил всех жителей.
Днем я продал одну машину, и мое настроение улучшилось. Глорию Гарнер я видел только раз, да и то мельком, когда она выходила из конторы с какой-то девицей. Немного позднее мы закрыли контору, и я сел в свою машину, чтобы отправиться домой. Стоял знойный день, и, приехав домой, я сразу принял душ. Но это мало помогло. Натянув на себя шорты, я сел у окна и стал смотреть на задний двор. Солнце уже садилось. Потом я надел чистую рубашку, брюки и спустился в ресторан. Когда я поел, было лишь семь часов.
Идти в кино не хотелось, а других развлечений в городе не было. Тогда я решил просто покататься на машине. Помимо своей воли, я вскоре очутился на Южном шоссе, по которому мы ехали утром с мисс Гарнер. А вот и река. Под светом луны она была словно жидкое серебро. Мне страшно захотелось выкупаться. Я вышел из машины, спустился к реке, разделся и вошел в воду. Вода оказалась холоднее воздуха. Я поплескался в воде несколько минут, вышел и растянулся на песке.
Когда я вернулся домой, было все также удручающе жарко. В соседней комнате кто-то громко читал Библию. А я все никак не мог забыть Глорию Гарнер и Саттона. И только когда я разделся и уже начал погружаться в дремоту, мне в голову пришла совершенно другая мысль. Я подумал, что ограбить банк в этом городе — плевое дело. С этим может справиться даже один человек…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующее утро я снова поцапался с Харшоу. Он хотел заставить меня мыть машины, а я послал его ко всем чертям. Пришлось этим делом заняться другому продавцу, мистеру Гулику, пожилому человеку с грустным взглядом.
— Что с вами, Медокс? Вы взрываетесь из-за каждого пустяка, — спросил меня Харшоу.
— Вы меня наняли в качестве продавца, а не мойщика.
— Но поймите же вы, что грязные машины нельзя ни продать, ни отдать в прокат. А вы всю черную работу сваливаете на Гулика.
Я ничего не ответил и взбешенный вышел из конторы. Прислонившись к одной из машин, я курил и смотрел, как Гулик моет машины. Наконец я бросил окурок и тоже взял тряпку.
— Можете не мыть, если вам этого не хочется, — сказал Гулик. — Я без труда сделаю это и сам. За работой время бежит незаметно.