— Благородное происхождение не освобождает от ответственности. Вы дали много обещаний и ни одного не сдержали. Оттеснили назад, говорите вы? А я такого мнения, что лентрийцы дали вам по носу и отошли на подготовленные позиции, чтобы повторить это еще раз. Я велел вам занимать Лентрию быстро, не давая им окопаться. А что сделали вы? Стали лагерем у них на границе и начали засылать к ним лазутчиков, так что и слепому было ясно, что вы собираетесь напасть. Из-за вас я потерял две тысячи человек.
— Это нечестно!
— Молчать, слизняк! Я увольняю вас со службы. Отправляйтесь домой!
Кровь отхлынула от лица Ксерта, и он потянулся к своему дорогому кинжалу.
Каэм улыбнулся.
Ксерт замер, отвесил быстрый поклон и на негнущихся ногах вышел из комнаты. Каэм оглядел оставшихся. Десять офицеров застыли по стойке “смирно”, и никто не смотрел ему в глаза.
— Все свободны, — сказал он и подозвал к себе Дальнора, предложив ему стул.
— Ксерт отправляется домой.
— Я слышал, мой господин.
— Дорога опасная... мало ли что может случиться.
— Да, мой господин.
— Взять хотя бы этого наемного убийцу, Нездешнего.
— Да, мой господин.
— Император придет в ужас, узнав, что подобный злодей лишил жизни члена вагрийского августейшего дома.
— Так и будет, мой господин. Император приложит все усилия, чтобы выследить его и убить.
— Значит, нужно позаботиться о том, чтобы с молодым Ксертом ничего не случилось. Дай ему охрану.
— Слушаюсь, мой господин.
— И еще, Дальнор...
— Да, мой господин.
— Нездешний пользуется маленьким арбалетом, стреляющим черными железными стрелами.
Глава 7
В старом форте сохранились только три стены двадцати футов высотой, четвертую окрестные жители разобрали на камни для своих построек. Теперь в ближней деревне не осталось никого, и форт возвышался над ее руинами, как изувеченный страж. В маленьком замке — если он заслуживал такого названия — было сыро и холодно. Часть кровли провалилась, а в большом зале, судя по всему, одно время держали скот — запах не выветрился и по сию пору.
Геллан приказал загородить проем в четвертой стене повозками — он готовился к нападению вагрийцев. Дождь лил как из ведра, и древние бастионы блестели под его струями, как мраморные.
Молния прорезала ночное небо, на востоке прокатился гром. Геллан, завернувшись в плащ, смотрел на север. Сарвай взобрался к нему по искрошившимся ступеням.
— Надеюсь, что вы правы, — сказал он. Геллан не ответил, одолеваемый отчаянием. В первый день он был убежден, что вагрийцы найдут их. На второй его опасения возросли еще более. На третий — забрезжила надежда, что они еще въедут в Скултик под фанфары.
Потом зарядил дождь, и повозки увязли в грязи. Надо было ему тогда уничтожить все припасы и уходить — теперь он это понял. Но он слишком долго медлил, и вагрийцы успели окружить обоз.
Можно было пойти на прорыв, как и предлагал Йонат, но Геллан был одержим желанием доставить провизию Эгелю.
Надеясь, что вагрийцев окажется меньше двух сотен, он повернул обоз к разрушенному форту Мазин. Против двухсот человек полсотни его солдат могли удерживать форт дня три. Трое гонцов тем временем отправились в Скултик за помощью, Но на сей раз удача изменила Геллану. Разведчики донесли, что у вагрийцев около пяти сотен — очень возможно, что защитников сомнут при первой же атаке.
Разведчиков Геллан тут же отрядил к Эгелю, а потому никто — даже Сарвай — не знал, какова численность противника. Поступая так, Геллан чувствовал себя предателем, но боевой дух — штука тонкая.
— Мы продержимся, — сказал Геллан, — даже если их больше, чем мы думаем.
— Западная стена еле стоит — даже ребенок мог бы свалить ее, если разозлится как следует. И повозки — не слишком надежная преграда.
— Ничего, сойдет.
— Так вы думаете, их две сотни?
— Ну, может быть, и три.
— Надеюсь, что нет.
— Вспомни устав, Сарвай, — там говорится: “Крепость возможно удерживать против врага, в десять раз превышающего силы защитников”.
— Не хотелось бы спорить с вышестоящим офицером, но мне помнится, что в уставе сказано “в пять раз”.
— Проверим, когда вернемся в Скултик.
— Йонат снова жалуется, но люди довольны, что оказались под кровом. Они развели в замке огонь. Почему бы вам не спуститься туда на время?
— Беспокоишься за мои старые кости?
— Вам надо отдохнуть. Завтрашний денек будет не из легких.
— Да, ты прав. Позаботься, чтобы часовые были настороже.
— Приложу все старания.
Геллан пошел было вниз, но вернулся.
— Вагрийцев больше пятисот, — сказал он.
— Я так и думал. Ложитесь-ка спать. И осторожней с этими ступеньками — я всякий раз молюсь, когда хожу по ним.
Геллан осторожно спустился вниз и прошел через мощеный двор к замку. Петли ворот проржавели, но солдаты подперли створки клиньями. Геллан протиснулся в щель и подошел к огромному очагу. Огонь горел жарко, и Геллан погрел над ним руки. Когда он вошел, все разговоры стихли, и солдат по имени Ванек обратился к нему:
— Мы развели для вас огонь в восточной комнате, командир. Там есть и койка, если пожелаете соснуть.
— Спасибо, Ванек. Йонат, пойдем-ка со мной на минуту.
Высокий, костистый Йонат встал и последовал за Гелланом. “Снова Сарвай наябедничал”, — подумал он и приготовился оправдываться. Войдя в небольшую комнату, Геллан снял плащ, панцирь и стал перед потрескивающим огнем. — Знаешь, почему я повысил тебя?
— Возможно, потому, что сочли меня подходящим? — нерешительно молвил Йонат.
— Да, разумеется. Но дело не только в этом: я доверяю тебе.
— Благодарствую, — сконфузился Йонат.
— Поэтому я говорю тебе — и смотри, чтобы до завтра никто другой об этом не узнал: против нас будет не меньше пятисот вагрийцев. — Столько мы ни за что не сдержим.
— Надеюсь, что сдержим — Эгель очень нуждается в провизии. Всего три дня, больше нам не понадобится. Я хочу, чтобы ты взял на себя западную стену. Отбери себе двадцать воинов, лучших стрелков и рукопашных бойцов, но удержи ее!
— Нам следовало бы пойти на прорыв. Еще не поздно.
— У Эгеля четыре тысячи человек, которым недостает оружия, еды и лекарств. Жители Скарты голодают, пытаясь прокормить их. Так больше продолжаться не может. Вечером я как следует осмотрел повозки. Там двадцать тысяч стрел, запасные луки, мечи и копья — а еще солонина, сушеные фрукты и тысяч на сто серебра.
— Сто тысяч! Это им, видать, жалованье везли.
— Скорее всего. А Эгель с помощью этого серебра сможет купить все что угодно, хотя бы и у надиров. — Неудивительно, что они послали пятьсот человек отбивать обоз. Я бы и тысячи на такое дело не пожалел.
— Мы заставим их раскаяться в том, что они послали так мало. Ну как, удержишь ты западную стену с двадцатью людьми?
— Попробую.
— Это все, о чем я прошу.
Йонат ушел, и Геллан улегся на койку. От нее пахло пылью и плесенью, но она показалась ему мягче шелковой постели под балдахином.
Он уснул за два часа до рассвета, перед сном вспомнив о том, как повез детей в горы.
Если бы он знал, что они последний день проводят вместе, он вел бы себя совсем по-другому. Он прижал бы их к груди и сказал бы, как любит их...
К утру гроза прошла, и рассветное небо, очищенное от туч, сияло яркой весенней голубизной. Геллан проснулся как раз к тому часу, когда на востоке заметили всадников. Он быстро оделся, побрился и взошел на стену.
Две лошади шли медленно, тяжело нагруженные. Когда они приблизились, Геллан разглядел, что на одной едут мужчина и женщина, а на другой — мужчина с двумя детьми.
Махнув рукой, он направил их к разрушенным воротам западной стены и приказал сдвинуть повозки, чтобы дать им проехать.
— Допроси их, — приказал он Сарваю. Молодой офицер спустился во двор, где всадники сходили с коней, и сразу направился к человеку в черном кожаном плаще. Тот был высок, волосы имел темные, с проседью, и почти черные глаза, в которых не видно было зрачков. Смотрел он решительно и угрюмо, а двигался с осторожностью, соблюдая равновесие. Он держал руку на маленьком черном арбалете, на широком черном поясе висело несколько ножей.
— Доброе утро, — сказал Сарвай. — Издалека будете?
— Можно и так сказать, — ответил путник, глядя, как повозки опять ставят на место.
— Для вас, пожалуй, было бы лучше не оставаться здесь.
— Нет, — спокойно возразил путник. — Вагрийские дозоры рыщут повсюду.
— Они охотятся за нами, — сказал Сарвай. Человек кивнул и двинулся к стене, а Сарвай обратился к другому, который держался около молодой женщины с двумя детьми.
— Добро пожаловать в Мазин. — Сарвай протянул руку, которую Дардалион дружески пожал, поклонился Даниаль и присел на корточки перед девочками. — Меня зовут Сарвай, — сказал он, снимая свой увенчанный перьями шлем. Испуганные сестренки уткнулись в юбку Даниаль. — Дети никогда меня не дичились, — смутился офицер.
— Им пришлось много выстрадать, — пояснил Дардалион, — но скоро они освоятся. Есть у вас еда?
— Какое невнимание с моей стороны. Пойдемте.
Он отвел их в замок, где повар готовил завтрак из овсянки и холодной свинины, и усадил за наспех сколоченный стол. Повар поставил перед ними миски, но дети, попробовав, тут же оттолкнули их.
— Вот гадость, — сказала Мириэль.
Один из сидевших поблизости солдат подошел к ним.
— Что тебе не нравится, принцесса?
— Каша несладкая.
— Так у тебя же сахар в волосах — возьми да подсласти.
— Нету у меня никакого сахара!
Солдат поерошил ей волосы и раскрыл ладонь, на которой лежал крошечный кожаный мешочек. Солдат развязал его и посыпал овсянку сахаром.
— А в моих волосах сахар есть? — загорелась Крилла.
— Нет, принцесса, но твоя сестренка, конечно же, поделится с тобой. — Он высыпал остатки своего маленького запаса в миску Криллы, и девочки принялись за еду.
— Спасибо, — сказала Даниаль.
— Мне это в радость, госпожа моя. Меня зовут Ванек.
— Вы добрый человек.
— Я люблю детей. — Он вернулся за свой стол.
Даниаль заметила, что он слегка прихрамывает.
— Два года назад на него упала лошадь и сломала ему ногу, — сказал Сарвай. — Он хороший парень.
— Найдется у вас лишнее оружие? — спросил Дардалион.
— Мы захватили вагрийский обоз — там есть и мечи, и луки, и панцири.
— Неужели ты будешь драться, Дардалион?! — воскликнула Даниаль.
Ничего не ответив, Дардалион взял ее за руку.
Этот вопрос побудил Сарвая взглянуть на молодого человека повнимательнее. Достаточно крепок, но лицо... Такое выражение присуще скорее ученому, нежели солдату.
— Вам не обязательно сражаться, — сказал Сарвай. — Никто от вас этого не требует.
— Благодарю вас, но я уже решил. Вы поможете мне подобрать оружие? Я не слишком силен в таких делах.
— Разумеется. Но скажите — что за человек ваш друг?
— Что вы хотите услышать?
— На вид он одиночка, — усмехнулся Сарвай. — Не тот, кого ожидаешь увидеть в обществе женщины и детей.
— Он спас нам жизнь — это говорит в его пользу больше, чем его внешность.
— Это верно. Как его зовут?
— Дакейрас, — быстро ответил Дардалион.
Сарвай подметил взгляд, который бросила на молодого человека Даниаль, но не стал задавать вопросов: сейчас его занимали дела поважнее, чем чье-то имя. Этот Дакейрас, похоже, разбойник. Полгода назад это еще имело бы какое-то значение, но теперь не значит ничего.
— Он говорил о вагрийских дозорах. Вы видели их?
— В их отряде около пятисот солдат, — сказал Дардалион. — Они стояли лагерем в ложбине к северо-востоку отсюда.
— Стояли, говорите? А теперь?
— Они снялись с лагеря за час до рассвета, чтобы разыскать ваш обоз.
— Вы много знаете о них.
— Я мистик, бывший священник Истока.
— И хотите взяться за оружие?
— Мои взгляды изменились, Сарвай.
— Не можете ли вы сказать, где сейчас вагрийцы?
Опустив голову на руки, Дардалион на минуту закрыл глаза.
— Они напали на ваш след там, где вы свернули к западу, и движутся сюда.
— Какой это полк?
— Не имею представления.
— Опишите, как они одеты.
— На них синие плащи, черные панцири и шлемы, скрывающие лица.
— Забрала гладкие или чем-нибудь украшены?
— На лбу имеется изображение оскаленного волка.
— Спасибо, Дардалион. Извините меня. — Сарвай встал из-за стола и вернулся на стену, где Геллан распоряжался раздачей стрел; каждому лучнику полагалось по пятьдесят штук.
Сарвай снял шлем и прочесал пальцами редеющие волосы.
— Ты доверяешь этому человеку? — спросил Геллан, выслушав его рассказ.
— Мне он показался честным малым, но я могу и ошибиться.
— Через час мы это узнаем.
— Да. Но если он говорит правду, нам придется иметь дело с Псами.
— Они обыкновенные люди, Сарвай. Ничего сверхъестественного в них нет.
— Меня беспокоит не сверхъестественное, а то, что они всегда побеждают.
Нездешний расседлал коня и занес поклажу в замок, а потом поднялся со своим оружием на обветшалую западную стену. Там он оставил шесть метательных ножей и два колчана со стрелами для арбалета. Дардалион и Сарвай стояли у восточной стены, где повозки были составлены в загон для волов. Нездешний спустился к ним. Дардалион снял меч, который взял у мертвого разбойника, и выбрал себе саблю из голубой стали: для хрупкого священника широкий меч оказался слишком тяжел. Сарвай извлек из-под фартука телеги обернутый в промасленную кожу панцирь — металл сверкнул на солнце, как серебро.
— Доспехи офицера Синих Всадников, — сказал Сарвай. — На заказ сделаны. Примерь-ка. — Он выудил из повозки еще один сверток и достал оттуда белый, подбитый кожей плащ.
— Ты будешь точно белая ворона, — сказал Нездешний, но Дардалион только усмехнулся и накинул плащ на плечи.
Нездешний, покачав головой, взобрался на повозку, нашел там два коротких меча в парных черных ножнах и прицепил их к поясу. Клинки были тупые, и он отправился на стену точить их.
Увидев перед собой Дардалиона, он заморгал с насмешливым восхищением. Священник водрузил на голову шлем с белым конским плюмажем, и подбитый кожей плащ красиво лежал на сверкающем панцире, украшенном изображением летящего орла. Короткая кожаная юбка с серебряными заклепками защищала бедра, на икрах красовались серебряные поножи. На боку висела кавалерийская сабля, на левом бедре — длинный кривой нож в украшенных драгоценностями ножнах.
— Ты смешон, — сказал Нездешний.
— Охотно верю. Но хоть какая-то польза от всего этого будет?
— Польза будет такая, что вагрийцы слетятся к тебе, точно мухи на коровью лепешку.
— Я и правда чувствую себя довольно глупо.
— Тогда сними все это и подбери себе что-нибудь не столь броское.
— Нет. Не могу объяснить почему, но так правильнее.
— Ну тогда держись от меня подальше, священник: я еще жить хочу!
— А почему ты не выберешь себе доспехи?
— У меня есть кольчуга — и я не намерен задерживаться на одном месте столь долго, чтобы меня успели убить.
— Посоветуй мне, как лучше обращаться с мечом.
— Милосердные боги! Люди учатся этому годами, а у тебя в запасе никак не больше двух часов. Ничему я тебя учить не стану. Помни только, что у человека есть глотка и пах. Защищай свои и режь чужие.
— Кстати, я сказал Сарваю — солдату, который встретил нас, — что тебя зовут Дакейрас.
— Это не имеет значения — но все равно спасибо.
— Мне жаль, что мое спасение имело для тебя такие последствия.
— Я ввязался в это по собственной воле. Не вини себя, священник, — постарайся лучше остаться живым.
— Все в руках Истока.
— Ты тоже не плошай. Держись спиной к солнцу — так ты ослепишь врага своим сиянием. И запасись водой — увидишь, как пересыхает горло во время боя.
— Хорошо, сейчас. Я...
— Не надо больше ничего говорить, Дардалион. Набери себе воды и стань внизу, у повозок. Там будет горячее всего.
— Нет, я должен сказать. Я обязан тебе жизнью... Но слова почему-то не выговариваются.
— Не надо. Ты хороший человек, и я рад, что спас тебя. А теперь сделай милость, уйди.
Дардалион спустился во двор. Нездешний натянул арбалет, попробовал тетиву и осторожно положил оружие на каменный парапет. Потом полоской сыромятной кожи связал себе волосы на затылке.
К нему подошел молодой бородатый воин.
— Доброе утро, сударь. Меня зовут Йонат. Это мой участок.
— Дакейрас, — протянул руку Нездешний.
— Ваш друг вырядился, словно на королевский пир.
— Это лучшее, что он нашел. Он будет держаться стойко.
— Не сомневаюсь. Вы намерены остаться здесь?
— Если позволите, — сухо ответил Нездешний.
— Дело в том, что это лучшее место для защиты ворот, и я предпочел бы поставить здесь одного из моих лучников. — Я понимаю. — Нездешний взял арбалет, оттянул верхнюю тетиву и вложил стрелу. Передок телеги, загораживающей выломанные ворота, был задран вверх и образовывал крест с оглоблей. Нездешний оттянул нижнюю тетиву, и стрела стала на место.
— Какова, на ваш взгляд, ширина оглобли? — спросил он Йоната.
— Она достаточно узкая, чтобы в нее было трудно попасть.
Нездешний выстрелил. Одна стрела пробила правую оглоблю, вторая — левую.
— Любопытно, — сказал Йонат. — Можно я попробую?
Нездешний вручил ему арбалет, и Йонат повертел оружие в руках, любуясь его красотой. Потом зарядил арбалет одной стрелой, прицелился в передок телеги и выстрелил. Стрела отскочила от дерева, ударилась о булыжник двора и высекла из него сноп искр.
— Славное оружие, — кивнул Йонат. — Я был бы рад поупражняться с ним.
— Если со мной что-то случится, можете взять его себе.
Йонат кивнул.
— Так вы останетесь здесь?