– Чего?
– Да она сколько училась, все одного перца любила. Упакованный такой мужичок, на «Хонде» ездил. Но Аида его любила. Бегала за ним как собачка. У него жена, дети, говорят, любовница была. И еще Аида ко всему этому. Самой смешно – сам он никакой – маленький, тощий, ни рожи, как говорится, ни кожи. И Аида его такого любила. Мало того, он-то ее и за человека не считал. Хочет – встречается с ней, не хочет – месяцами где-то пропадает. Как зачешется, снова звонит ей, куда-нибудь в номера зовет. Аида счастливая была после таких встреч. Мы ей говорили: дура, опомнись, он же тобой пользуется. А она: нет, девочки, он на мне скоро женится… Представляете, три года за ним бегала как собачонка. Столько парней классных мимо себя пропустила. А потом ее сморчок в аварию попал, что-то у него там с позвоночником было. Жена его бросила, забрала ребенка и тю-тю, вроде бы с каким-то хахалем куда-то уехала. В общем, Аида к нему переселилась, выхаживала его, дерьмо из-под него выгребала. Учебу забросила, еле-еле на тройки сессию сдала, но сдала. Целый год она за ним ходила. И выходила. Поправился мужик, на ноги встал. Ну а потом, как говорится, за пирок да за свадебку…
– Ну вот, а вы говорите, счастья у Аиды не было.
– Да какое там счастье, он же не на ней женился. На какой-то колоде женился. Аида же, как всегда, в пролете. Он ее еще, гад, успокаивал, мол, все равно встречаться с ней будет…
– Она далеко его послала?
– Да послала. Институт закончила и уехала из Москвы, к себе в Тверь подалась. А могла и в Москве устроиться. Не захотела. Из-за этого перца все… Я всегда говорила: мужикам доверять нельзя. Они нами пользуются, и мы должны ими пользоваться… Э-э, кажется, меня не туда понесло, – виновато улыбнулась Ника.
– Да, сволочной мужик попался, козел по жизни, – осуждающе качнул головой Степан.
– Кстати, его потом сам бог наказал… Мне потом Тонька рассказывала, этот случай через ее газету проходил. В общем, этот козел… Петр его звали, что ли. Фамилию не помню: то ли Гладышев, то ли Катышев, а может, Гадышев. Короче говоря, он с женой поругался. И та его ножом пырнула. Прямо в сердце попала, мгновенная смерть. Ну а потом таблеток каких-то наглоталась и за ним, транзитом, на тот свет…
– Значит, убила мужа, а потом наложила на себя руки. Да, такое бывает…
А бывают еще и другие случаи. Петра Гадышева могла убить та же Аида. А чтобы замести следы, она накачала снотворным его жену и свою соперницу. Предположение чисто гипотетическое. Но в практике Степана однажды был такой случай. К тому же у оскорбленной девушки был мотив.
– Вы говорили, Аида спортом занималась, – напомнил он.
– Да, занималась. Спортивное многоборье какое-то. Бег там, плавание… стрельба пулевая, вот… рукопашный бой, кажется… еще там что-то, не помню…
– Стрельба пулевая – это интересно, – озадачился Степан. – Рукопашный бой…
– Да, стреляла Аида здорово. И карате занималась. Вроде бы бой-баба, а тихая, спокойная, мухи не обидит. Сейчас она уже не такая…
– А какая?
– Сейчас она разбитная бабенка, курит, как паровоз, но такая же красивая, только грубоватая – но это не колхоз, это Чечня…
– Чечня?!
– Ну да, она в Чечню часто ездит. Она же журналистка. Кстати, она под псевдонимом печатается – Марина Живалова, может, слышали: ее статьи про Чечню в разных газетах выходят, в том числе и в центральных…
– Да нет, не слышал, – покачал головой Степан. – Статьи-то, может, и читал, но я обычно не смотрю, кто их пишет. Другие смотрят, а я – нет, не знаю, почему… Марина Живалова, говорите…
– У вас такой вид, как будто вы ее в чем-то подозреваете, – укоризненно посмотрела на него Ника.
– Да нет, какие подозрения? Девушка в Чечне бывает, жизнью своей рискует, за это ее уважать нужно… Просто поначалу мысль одна нехорошая всплыла. Может, думаю, это Аида своего козлика зарезала?
Он говорил с юморком. Что развеселило Нику.
– Нет, Аида его не трогала, – улыбнулась она. – Во-первых, она бы его застрелила, у нее же разряд по стрельбе. Или пяткой в лоб – «кия!». Она ж каратистка… Шучу, конечно. Тогда она спокойная была, мухи, говорю же, не обидит… К тому же, когда ее козлика зарезали, Аиды в Москве уже не было…
– Тогда она спокойная была, – повторил Степан. – А сейчас что, уже неспокойная?
– Я же говорила вам – грубая она какая-то стала, разухабистая, гусар в юбке. Это ее Чечня такой сделала…
– Понятно. И еще один вопрос, раз уж мы говорим о вашей подруге. В ночь, когда вас обворовали, вы ночевали у нее. Где именно?
– Здесь, в Битове. На улице Горького…
– И давно она в Битове живет?
– Нет, недавно… Она сама меня нашла, это еще где-то с месяц назад было. К родителям моим приехала, они мой адрес ей дали, в общем, встретились. Аида сказала, что решила в Москве осесть, Чечня, говорит, надоела, в Твери никакой перспективы, и вообще зря она из Москвы после института уехала. Спросила, нет ли у меня каких связей – ну, чтобы на работу устроиться, в газету там какую-нибудь. Я с работой ей помогла. «Вечерний звон» не ахти какая газета, но лучше что-то, чем ничего…
– А сама она работу не могла найти? Ее же статьи в центральных газетах печатались…
– Ходила она в эти газеты. Теплых мест нет. Есть только места собкоров, ну, например, в той же Чечне. А она этой Чечней по горло сыта. Да и собкор – это не серьезно… Кстати, я ей и с жильем помогла. Тетка моя двоюродная квартиру однокомнатную сдает, так я ей Аиду сосватала. Ремонт, мебель, телефон, все удобства само собой. И за все про все – двести пятьдесят долларов в месяц. Попробуй в Москве за такие деньги квартиру сними. А у нас красота, Аида в восторге, и до Москвы рукой подать. Тем более что квартира возле жэдэ-вокзала. Сел на электричку и поехал…
– И все равно, двести пятьдесят долларов в месяц – это не так уж и мало. Как у Аиды с деньгами?
– Да говорит, что есть. В Чечне, говорит, много заработала…
– Как много?
– Этого я не знаю. А вы почему спрашиваете?.. Вы что, думаете, это Аида меня обворовала?
– Я ничего не думаю, – покачал головой Степан. – Пока что я просто спрашиваю. Насколько я понял, дома она у вас была.
– Была, конечно… Да нет, это не она. К тому же, когда меня обворовали, мы с ней спали… Э-э, с ней мы не спали. Черт, что я такое говорю?.. Мы с ней на одном диване спали, но ничего не было. Пьяные мы были, это точно. А то, что ничего не было, это еще точней… Вы не думайте, я не оправдываюсь. Просто вспоминаю… Ох, и напились мы тогда…
– Вечером вы с Аидой пили, а утром со мной разговаривали. Я не заметил, что вы с похмелья.
– Так мы ж мартини пили, какое после него похмелье? Я иногда, если утром рано вставать, коктейль на ночь себе сделаю – так легко просыпаться, и голова ясная, сама как огурчик…
– Да, насчет огурчиков. Аида сама живет или с кем-то? Друзья у нее в Битове есть?
– Ни здесь, ни в Москве. Устала, говорит, от компаний. В Чечне там постоянно вокруг нее мужчины крутились, куда-то приглашали. А она не всегда отказывалась…
– Какие мужчины крутились?
– Как это какие – военные, само собой. Там же одни мужики, а женщин – раз-два и обчелся. Да вы и сами, наверное, знаете. У вас же бывают служебные командировки в Чечню…
– Бывают, – кивнул Степан. – Но мне как-то не предлагали, а сам я не напрашивался. Не был я в Чечне…
Ему стало как-то неловко. В принципе он должен был в Чечне побывать, хоть раз, но побывать. А не сподобился. Жалеть он об этом не жалел, но все равно не по себе как-то стало. Даже показалось, что Ника смотрит на него с осуждением. Вроде бы он и не боевой офицер…
А она в самом деле смотрела на него с укором. Сам в Чечне не был, а ее подругу подозревает, которая там была… Нехорошо как-то получается. Тем более что вряд ли Аида причастна к краже. Алиби у нее есть, друзей-сообщников не просматривается. Да еще к тому же она человек заслуженный… Пожалуй, он должен оставить ее в покое.
– Ника, поймите, я же неспроста интересуюсь вашими друзьями. Вашу квартиру брали по наводке, это даже не вызывает сомнений. Действовали профессионалы. Как вы сами думаете, кто мог навести воров на вашу квартиру?
– Да я уже думала об этом. И никого не нахожу, – пожала она плечами. – Сергей не мог, Борис тоже…
– Почему вы так думаете? То, что у них есть деньги, это еще ни о чем не говорит. Есть люди, которых на преступления толкают эмоции. Вот взять того же Сергея. Он мог приревновать вас к Борису и на вас же отыграться. Или наоборот: Борис приревновал, он же и отыгрался…
– Это исключено. Сергей и Борис – люди практичные. Если бы они шли на поводу своих эмоций, они бы никогда не добились того, что имеют… Нет, нет, они здесь ни при чем…
– Тогда я не знаю, что думать. Преступники действовали грамотно, улик после себя не оставили. Никто ничего про них не знает. Краденые вещи не всплыли… В общем, расследование дела крайне затруднено. Одна надежда на вас. Но и вы ничем не можете нам помочь…
– Что, в тупик следствие зашло? – понимающе, без всякой злой иронии улыбнулась Ника.
– Что, в тупик следствие зашло? – понимающе, без всякой злой иронии улыбнулась Ника.
– Выходит, что да.
– Что ж бывает. Да вы не волнуйтесь, я же вижу, что вы стараетесь найти преступника…
Сейчас она смотрела на него с подвохом. Давала понять, что знает причину, по которой Степан проникся к ней таким участием. Пера ее журналистского боится… Ошибается она. Но переубедить ее невозможно. Да никто и не собирается ее переубеждать. Пусть думает, что он ее боится, от него не убудет.
– Если стараюсь, то найду. Только не факт, что это случится завтра или послезавтра. Может, уйдет месяц, может, два, а может, и год. Но рано или поздно преступник попадется…
– Понятно. Когда он попадется, от моих денежек останется одно воспоминание… Ладно, сама виновата. Надо было квартиру на охрану ставить. Боря, кстати, мне об этом говорил, да руки у меня как-то не доходили… Ничего, деньги – дело наживное. Главное, что сама жива-здорова. Я слышала, что домушники сейчас на хозяев квартир нападают. И даже убивают…
– Бывает и такое, – кивнул Степан.
– Так что, считай, Аида меня спасла. Была бы я дома, еще бы и убили… Да, товарищ подполковник, такая у меня натура – во всем плохом стараюсь найти хорошее. Деньги потеряла, зато жива осталась. И еще с вами вот познакомилась…
Ника кокетливо повела бровью, в глазах вспыхнули шаловливые огоньки. Она даже не шелохнулась, как сидела в кресле, так и осталась сидеть. Но внутренне подалась к Степану. Ему даже показалось, что сейчас она поднимется со своего места, подойдет к нему, нежно проведет рукой по волосам, сядет к нему на колени. Но этого не случилось.
Если она и ожидала от него решительных действий, то он ее разочаровал. Дома его ждет жена, и он едет к ней, а Ника пусть отдыхает… К тому же страдать она не будет. С ее красотой и предприимчивостью найти мужика на ночь – раз плюнуть…
Глава третья
1Сафрону нравилась его жизнь. В криминальном мире относительно все спокойно, дикие законы стремительно уступают место более-менее цивилизованным отношениям. Братва предпочитает решать проблемы мирным путем, беспредела все меньше и меньше. Правда, в любом случае вероятность нарваться на киллерскую пулю еще существует. Но у Сафрона нет таких конкурентов, которые способны были бы пойти на крайние меры. Так что жизнь у него спокойная, в удовольствие.
Он всерьез занимался бизнесом, вкладывал деньги в индустрию развлечений – казино, ночные клубы, прочие досугово-увеселительные заведения. Не скупился на рекламу, призывающую проводить время в свое удовольствие. Сам же и откликался на этот призыв. Благо было где оттянуться. В том же «Реверсе» у него была VIP-сауна для индивидуального, так сказать, пользования. В нее он мог попасть как через общий зал, так и спуститься на лифте из собственного кабинета.
Утро он начинал с плотного завтрака, затем – дела, легкий обед, отдых, потом тренажерный зал. А после – банька, где он не только расслаблялся, но и обставлял кое-какие дела. Но сегодня дел никаких нет. Сегодня у него чисто отдых. Парилка, бассейн, пиво, раки, бильярд. Девочек нет, надоели. Только мальчики. Но вовсе не для секса. Чисто для общения. С ним только верные братья по волыне. Сейчас они – бизнесмены, но есть о чем вспомнить, поговорить, дружбанов покойных помянуть – тем более что Сафрона сегодня тянуло на сантименты…
Он пару раз погрелся в парной, сполоснулся в бассейне, сыграл партейку в бильярд, употребил пивка. Настроение клевое, кровь заиграла в жилах как молодое вино. Может, девочек организовать?
Сафрон задумался над этим чисто житейским вопросом. Но не успел дать на него ответ. Помешали. В трапезную вломился его телохранитель и сказал, что пожаловал гость.
Это был Гунявый, смотрящий по городу, недавно поставленный московскими ворами. Ничего пацан, еще тридцатника нет, а уже две ходки на зону. Жесткий, резкий, взрывной. Но при всех своих достоинствах отлично понимает, что без Сафрона он в этом городе никто и зовут его никак. А Сафрон с ворами ссориться не хочет, поэтому Гунявого привечает, по возможности помогает решать проблемы. Но и развернуться особо не дает. Угоны машин, кражи, кидалова – все чисто по строго установленному лимиту. Сафрон кровно заинтересован в том, чтобы в городе был порядок. Разгул преступности бьет и по спокойствию, и по карману. У него же здесь бизнес, да еще Круча со своими наездами… Хвала Гунявому, он все прекрасно понимает, поэтому держит своих в узде.
Гунявый вошел в трапезную уверенным шагом. Прикид у него нехилый – черные отутюженные брюки, белая водолазка, кремового цвета кожаный пиджак. Сытная жизнь уже отшлифовала покрытое лагерным налетом лицо. В общем, все цивильно. Еще бы зуб керамический на место золотой фиксы вставить, но Гунявый на это не идет – фикса для него что-то вроде талисмана, как и татуированные перстни, закрытые золотыми печатками.
– Какие проблемы, братан? – по-барски вальяжно спросил Сафрон.
– Да это у тебя, говорят, проблемы, – ухарски сверкнул фиксой Гунявый.
– Это ты о чем? – нахмурился он.
– Часики у тебя какие-то пропали, да?
– Какие часики? – не понял Сафрон.
– Ну эти!
Гунявый достал из кармана и выложил на стол золотые часики. Те самые «Шопард», которые были дарены Нике.
– Узнаешь?
– Где ты их взял? – спросил Сафрон.
– Счас…
Гунявый взял откупоренную бутылку холодного пива, припал к горлу. Смачно отрыгнул газы, закурил.
– Я же говорил тебе, что это не наши пацаны хату бомбанули.
– А выходит, что ваши, да?
– Да нет, не выходит… Короче, мы одну метелку с этими котлами накрыли. Эта воровайка их в ломбард заложить хотела. А я Гомера на это дело на всяк случай настропалил. Видишь, рыбка клюнула. Ну, Гомер мне и маякнул, а я там рядом с пацанами был…
– Что за метелка?
– Да левая какая-то. Короче, мы ее замели, к тебе привезли. Если хочешь, сам с ней побазарь. Хочешь, мы с ней побазлаем… Да, телка, скажу тебе, нехилая, есть на что посмотреть…
– Так чего ты тянешь кота за яйца? – осклабился Сафрон. – Давай сюда ее тащи, побазарим типа на досуге…
Гунявый дал отмашку, и два бойца из его свиты втащили в трапезную воровайку. И в самом деле телка была нехилая. Нерусская, типа, азиатка, но на мордашку более чем смазливая. Смуглая бархатистая кожа, аккуратный носик, обалденно красивые глаза – большие, миндалевидные. А фигурка… Под красным кожаным пиджачком угадывалась тонкая талия, ножки ровные, длинные, туго затянуты в джинсу, полусапожки на высоком каблуке.
– Откуда ты такая взялась? – вполне миролюбиво спросил Сафрон.
– Откуда привезли, оттуда и взялась, а что? – с вызовом спросила красотка.
Всем своим видом она давала понять, что не боится ни Сафрона, ни его громил.
– Часики где взяла?
– Купила.
Гунявый молча махнул в ее сторону рукой. Типа врет баба.
– У кого?
– В магазине. Может, еще товарный чек спросишь?
Как это ни странно, ее бравада нисколько не злила Сафрона, даже не раздражала. Скорее, заводила. Он чувствовал, как приливает кровь к клапану главного штуцера.
– Какой товарный чек? Это мои часики. Их у меня украли.
– Ах какая жалость…
– Жалость у меня между ног. Короче, ты бы не кочевряжилась, крошка, а то можешь плохо кончить…
– В каком смысле?
– А во всех смыслах. И во всех позах.
– Нашел чем пугать! – хмыкнула азиатка. – Может, я люблю кончать…
Говорила она бойко, на русском без всякого акцента. Даже московский говорок присутствовал.
– Я тоже, – осклабился Сафрон.
– Так в чем же дело. Банька у тебя отменная, как я погляжу. А я чистоту люблю, да и от пивка бы не отказалась…
– Смотри, какая шустрая… Ты от базара не уходи, поняла? Часики откуда, говори?
– А если не скажу, что сделаешь?
– Без горячего оставлю.
– Как страшно!.. Ладно, скажу. Со мной этими часиками расплатились.
– Кто?
– Да парень один.
– Кто такой, как зовут?
– Ну ты прям как следак ментовской! – развеселилась девчонка.
– Заткнись!.. Кто тебе котлы эти впарил?
– Да я не знаю… Ты вот трахнуть меня собираешься… или нет?
– Или да…
– Так вот, трахнуть хочешь, а как зовут, не говоришь. Так и он не сказал, кто он такой. Ну, Слава зовут, больше я про него ничего не знаю…
– Он тебя трахал?
– Нет, за красивые глазки часики подарил, – фыркнула азиатка. – Он у меня три дня жил. Часики, говорит, дорогие, так что я еще в долгу перед ним осталась. Сказал, что еще как-нибудь наведается…
– Ты проститутка?
– Ну зачем так грубо, фу! – жеманно поморщилась она. – Я в институте учусь, ну, и это, иногда, по возможности… В общем, могу и с тобой погулять. Если часики вернешь…
– Ага, держи карман шире! – ухмыльнулся Сафрон.
– И очко тоже! – хохотнул Хамчик.
Неспроста у него такая кликуха.
– Какие вы грубые, ужас! – Девчонка театрально закатила глазки.
– Ну зачем – грубые, мы можем и нежно…