Мини-бары. Большинство людей в ужас от цен. Но вот в чем дело: это стоимость удобства. Вы не у себя дома, но за щедрую плату можно сымитировать это ощущение. Высокая стоимость удобства – один из главных недостатков гостеприимства. Тем не менее можно никогда не платить за мини-бар. Я хочу повторить это и, чтобы разъяснить как можно четче, выделить каким-нибудь выдающимся курсивом: вам никогда не придется платить ни за что в этом крохотном холодильничке радости. Почему? Оплата мини-бара, без сомнения, вызывает самые жаркие споры, когда клиенты видят ее в счете. Все потому, что процесс начисления этой оплаты ужасно неточен. Почему? Потому что его выполняют люди. Традиционный мини-бар – существовавший еще до изобретения приборов с датчиками и разнообразием продуктов внутри – проверяется (возможно) раз в день медлительным джентльменом или дамой с тележкой с закусками. В отличие от тележки для уборки, которую часто сбивают или обворовывают, вы никогда не увидите тележку для мини-бара без присмотра. Возможно, вы никогда не увидите служащего, пополняющего мини-бар. Они – как кроты. Они роются в многообразии бутылок и пакетиков в поисках того, что нужно заменить или пополнить. Они осматривают мини-бар и делают соответствующие пометки в специальной таблице. Затем рано или поздно эти значки передаются другому рассеянному человеку, который вручную вписывает их в счет клиента. Видите, как велика вероятность ошибки в этом процессе? Она ОГРОМНА. Бывает, что служащий не заметил, что кешью были съедены в понедельник, но обнаруживает это во вторник и включает в ваш счет в среду, даже если вы вселились всего пять минут назад. Нажатие не тех клавиш, задержки в пополнении запасов, подкладывание лишнего и сотни других ошибок делают плату за мини-бар самым сомнительным пунктом. Еще до того, как гость договорит до конца фразу «Я никогда не употреблял эти продукты», я вычеркивал эти пункты и терпеливо ждал, пока они закончат свою чрезмерно пылкую речь и мы оба будем дальше жить спокойно. И, собственно, именно поэтому вы можете есть и пить все бесплатно. Не стесняйтесь. Выпейте виски и имбирного эля, потом съешьте шоколадку Toblerone. При выезде – или если вы будете чувствовать себя комфортнее, избегая конфронтации, как большинство американцев (да благословит нас Бог за нашу робость) – можно позвонить из номера на рецепцию и объяснить, что вы проверили свой счет на экране и заметили ошибки. Да, все очень просто. Не нужно обеспечивать себе алиби или предлагать медицинские документы, подтверждающие, что ваше горло отекает, как у жабы, если вы хотя бы прикоснетесь к миндалю. Просто скажите, что вы этого не ели (не пили), и мы тут же вычеркнем эту позицию из счета.
Никогда, никогда отель не обвинит вас во лжи. Это самое последнее, к чему способно прибегнуть руководство гостиницы. Вы думаете, что респектабельный управляющий отелем захочет рыться в вашем мусоре в поисках обертки от M&Ms? Если сотрудник рецепции все же решается взять на себя смелость намекнуть, что вы лжете – вы в плохом отеле. Или, по крайней мере, вы общаетесь с плохим сотрудником рецепции, который получает несказанное удовольствие, унижая вас. Мы – рецепция: мини-бар – не наша забота. Эти продукты покупаются бешеными партиями и продаются по безумным ценам. И люди платят. Но вам необязательно быть одним из этих людей.
Можете вести себя так.
Вот план. Зарегистрируйтесь на рецепции и настойчиво попросите номер для некурящих – можно упомянуть аллергию (но не переусердствуйте и не раздражайте сотрудника, пожалуйста). Откажитесь от помощи посыльного (что наверняка нетрудно для вашей дешевой задницы) и поднимитесь в свой номер самостоятельно. Тут же откройте мини-бар и запихните все его содержимое в чемодан. Берите все. Затем падайте на кровать, затянитесь сигаретой, глядя в окно. После позвоните на рецепцию и пожалуйтесь на тяжелый запах дыма в комнате. Попросите перевести вас в другой номер: «Я имею в виду, тут пахнет так, будто кто-то только что покурил». Вам пришлют посыльного с ключами от нового номера, и – конечно, его не предупреждали, да ему и все равно, – если ему случится просунуть голову в дверь, он тоже почувствует запах. Перейдите в новый номер, заприте дверь и накачайтесь жирами, содовой и алкоголем из своего чемодана. Они никогда не отследят, что мини-бар переехал с вами. Переезд в другой номер в день въезда в отель не оставляет в системе почти никаких следов. На другой день никто не узнает, что вы занимали этот номер. И нет ничего такого, что позволит сотрудникам отследить те пять минут, когда вы украли закусок и выпивки на пятьсот баксов. Смотритель мини-бара проверит его в первом номере сегодня, а может, и завтра, и просто пополнит, не задавая вопросов.
Может быть, вы думаете, они удивятся, обнаружив совершенно пустой бар? Нет. Некоторые гости (алкоголики, дети, оставленные без надзора, и администраторы знаменитых «металлистов» из 80-х, у которых уже совсем не тот бюджет, каким в восьмидесятых годах славились известные металл-группы) всегда просят, чтобы бар был абсолютно пуст. Чтобы все вынесли. Между прочим, когда крупная компания заказывает несколько номеров (фирма, которая производит продукты, часто встречающиеся в мини-барах – например, производители газировки или пива), она иногда требует, чтобы еще до приезда группы были изъяты бренды компаний-конкурентов. «Мини-барные кроты» ненавидят это – вынести всю кока-колу из семидесяти пяти номеров только потому, что люди из «Пепсико» предпочитают жить в заблуждении, будто именно они господствуют на рынке.
А как насчет сенсорных мини-баров, этого гениального изобретения, призванного исключить человеческий фактор? Конечно, великое ограбление мини-бара, описанное выше, невозможно в случае с сенсорным устройством. Все взятое оттуда немедленно отобразится в вашем счете и будет вам предъявлено при выезде из номера. Как человек, лично переживший переход от человеческой системы к миру датчиков, я был готов к тому, что жалобы вроде «Я даже не прикасался к мини-бару…» – просто прекратятся. Не тут-то было. Я почти не заметил изменений. У датчиков свои нюансы. Случайные сбои электроники – только начало. Они реагируют на вес и обладают краткосрочным таймером, поэтому, если вы возьмете товар «просто посмотреть», вам могут включить его в счет, если вы не поставите его на место в течение полуминуты (или не подмените его «мешком песка» – например, нальете – я просто предполагаю! – выпивку в стакан из мини-бара или прямо в рот, а затем наполните бутылку водой – или чаем, если вы таким макаром сперли виски, – завинтите крышку и поставите обратно его – с выдающимся актерским мастерством, осторожно, медленно, трясущимися влажными руками, каплями пота на лбу, спеша провернуть все это до истечения тридцатисекундного срока). Но не надавливайте на бутылку слишком сильно, иначе датчик сработает. И не кладите ничего сверху – например, бутерброд, – иначе датчик сработает. И не вынимайте оттуда продукты, чтобы хранить там собственные – иначе он сработает. И не переставляйте продукты местами, или он сработает. Датчик всегда будет срабатывать, поэтому, если вы когда-нибудь проснетесь в ужасе и в окружении бардака из крошечных пустых бутылок у телефона на прикроватной тумбе, фисташковой шелухи по всей подушке и измазанным соусом Hershey’s ртом, не бойтесь. Не злитесь на себя. Просто скажите на рецепции, что вы даже не прикасались к мини-бару – и мы уберем эту строку из вашего счета. Или скажите, что хранили там собственные продукты, и датчик, должно быть, сработал из-за этого. Или что вы просто взяли посмотреть несколько продуктов. Сечете? Скажите что угодно, и мы уберем эту позицию из вашего счета.
Хотите знать, почему еще этот пункт счета может быть некорректным? Как я уже говорил, есть уборщики, которые иногда воруют из мини-бара. Господи, ну, в конце концов, и смотритель вашего мини-бара мог что-то из него украсть. Мы не собираемся ни в чем вас обвинять, потому что у всех нас есть доступ к вашим закускам. У всех нас есть ключи-вездеходы. От любого номера и в любое время. Мы позволяем себе входить, когда вас нет. Мы позволяем себе входить даже тогда, когда вы есть. Я заставал гостей за сексом – они не могли не слышать, как я стучу в дверь, но их, похоже, заводило мое смущение. Я видел как бы случайно соскальзывающие халаты с мужчин и женщин, молодых и старых. Я находил атрибуты садо-мазо, все еще привязанные к держателю для полотенец, вырванному из стены – видимо, пленник сбежал и теперь бродил по коридорам с кляпом во рту. (Тут я шучу; на самом деле большинство людей с такими наклонностями довольно взрослые, почти профессионалы, и им неинтересно устраивать спектакль или кого-то оскорблять.)
Чаще всего с такими «сексуальными домогательствами» приходится иметь дело горничным. В первую неделю новая горничная подходит к двери, громко стучит три раза, истошно вопит: «Уборка номеров!», затем еще раз мощно стучит в тяжелую дверь и только потом медленно открывает ее, защищая ею лицо и тело, пока не остается никаких сомнений, что в помещении никого нет и можно смело входить. Через шесть месяцев после таких же предупредительных криков перед пятьюдесятью с лишним дверями в день за последние сто двадцать дней произносимое трансформируется в нечто вроде «Уборка!» – и сопровождается почти одновременным легким стуком, при этом ключ уже в замке, загорается свет и – БАХ! – дверь уже открыта и горничная входит внутрь, таща за собой тележку.
Чаще всего с такими «сексуальными домогательствами» приходится иметь дело горничным. В первую неделю новая горничная подходит к двери, громко стучит три раза, истошно вопит: «Уборка номеров!», затем еще раз мощно стучит в тяжелую дверь и только потом медленно открывает ее, защищая ею лицо и тело, пока не остается никаких сомнений, что в помещении никого нет и можно смело входить. Через шесть месяцев после таких же предупредительных криков перед пятьюдесятью с лишним дверями в день за последние сто двадцать дней произносимое трансформируется в нечто вроде «Уборка!» – и сопровождается почти одновременным легким стуком, при этом ключ уже в замке, загорается свет и – БАХ! – дверь уже открыта и горничная входит внутрь, таща за собой тележку.
– БОЖЕ МОЙ! БОЖЕ, ПОЧЕМУ ВЫ НЕ СТУЧИТЕ! О БОЖЕ!
– Извините, мэм. Извините. Я вернусь через час.
Искренне ли извиняется горничная? Вряд ли. Вполне возможно, что ей нужно убрать еще дюжину номеров, прежде чем можно будет уйти домой к семье, а эта дама (хотя она имеет полное право, будучи постоялицей отеля), принимая роскошную ванну, а потом двадцать минут просто разглядывая свое голое тело в зеркале, продлевает рабочий день горничной. И эта горничная идет к другой двери, совершая минимум предупреждающих действий, дабы закончить работу побыстрее.
В следующем номере она, возможно, подумает, что там пусто, потому что никто не кричит. Однако, уже взяв в руки распылитель, горничная поворачивается и сталкивается лицом к лицу с пожилым господином, который не посчитал нужным вскрикнуть или запахнуть халат. Теперь в номере трое: горничная, мужчина и его половой член. Двое из присутствующих весьма довольны сложившейся ситуацией.
Одни гости просто жаждут, чтобы к ним кто-нибудь вошел. Другие боятся этого. Но все они, принципиально разные во всех отношениях, скрывшись за запертой дверью, делают бог знает что. И каждая дверь, которую открывает горничная, ведет ее в мир неизведанного. В любой номер, в любом месте, в любое время. В некотором смысле я больше узнал об истинной природе отелей на должности менеджера отдела уборки, чем на всех остальных. Когда у меня был доступ в номера и я видел эти короткие сцены из жизни людей, то начинал понимать, как обычно используют отель. В его номерах постояльцы делают предложение, женятся, делают детей, празднуют сорокалетие, разводятся, нюхают героин, убивают и умирают (иногда именно в таком порядке). Они получают известие о смерти любимого человека от мигающего красного огонька. Они подписывают пришедший по факсу документ, благодаря которому начинается производство на заводе в Китае. Они получают коробки FedEx с пожитками, доставшимися им после развода. Один мужчина приехал из Талсы в Новый Орлеан, чтобы на неделю стать трансвеститом, оттянуться по полной, а потом всю оставшуюся жизнь спокойно прожить у себя дома. Одна женщина бросила свой номер в «Мариотте», оплаченный ее компанией, и зарезервировала комнату в нашем отеле для свидания с человеком, за которого должна была бы выйти замуж. Проведя три дня в любви и заказывая еду в номер, она оплатила наш счет и вернулась в «Мариотт», выселилась из так и не использованного номера и улетела домой к мужу, с которым больше не занимается сексом (и который, пока она была в отъезде, забронировал номер в отеле Day’s Inn у аэропорта, чтобы понюхать кокса, посмотреть гей-порно и нанять мужской эскорт). Вымышленные имена и фамилии, тайные посетители, наркоманы, пустившиеся во все тяжкие, писатели, беглецы, недавно разведенные, использующие номер, чтобы как следует выплакаться, алкоголики, игроки и шлюхи. И семьи в отпусках! Молодожены, трахающиеся целыми днями! Какой номер ни возьми, за любой дверью чья-то жизнь бьет ключом. Не та жизнь, какую ведут дома, не кабельное ТВ и отбой в девять вечера до самой смерти. Жизнь в отеле – безудержная, чужая, разгульная, свежевыстиранная, ищущая, полураздетая, творческая, пугающая, дорогая и абсолютно новая. Я каждый день бродил по коридорам, как сторож-смотритель в доме, где перерождаются люди. Куда бы ни шли эти люди, как бы ни менялась их жизнь, я следил за тем, чтобы, как только они освободят номер на час, у них появлялись чистые простыни, новое мыло, свежие полотенца, чистый халат и свежая подушка, чтобы выспаться после всего.
* * *Иногда в коридорах становилось слишком тихо. За время, проведенное на должности менеджера отдела уборки, я обзавелся как минимум одним сексуальным фетишем. Когда я слышал тихие стоны, приглушенные звуки секса, доносившиеся сквозь стены, то останавливался и внимательно слушал – потому что, честно говоря, меня это возбуждало. К сожалению, это всегда, всегда оказывался чертов телевизор: «Оооо, ой, ой, ооооо»; – и когда я, заинтересовавшись, застывал и прислушивался, в этот момент раздавалось: «А теперь вернемся к новостям из Афганистана».
Иногда, если коридоры становились похожи на города-призраки, в раскрытых дверях стояли бесхозные тележки, и нигде не было видно ни одного уборщика – это означало день игры «Нью-Орлеан Сейнтс». Я обходил люксы побольше, пока не находил номер, заполненный двадцатью пятью сотрудниками – черт побери, кто-то даже стоял на кровати, – смотревшими, как «Сейнтс» проигрывают. Терренс отстранил бы от работы всех до одного. А я? А я позволил «Сейнтс» завершить атаку, а затем вывел их всех, заставив троих последних убрать номер. Может быть, вы посчитаете меня плохим руководителем, но я никогда не считал дисциплинарные взыскания лучшим воспитательным методом. Конечно, если номера убирались как надо. Я заставал уборщиков и горничных занимающимися сексом и разнимал их, как будто они дрались: «Так, вы двое, разошлись. Господи. Дебра, трусы надень. Пожалуйста, закончите этот номер побыстрее. В фойе его ожидают вице-президент фирмы «Бест Бай» и ее дети».
Возможно, я должен был отстранять или увольнять их. Однако когда я просил их о чем-то, о какой-нибудь услуге, они все исполняли. Терренс мог попросить кого-то из сотрудников принести ему ватный шарик после смены, и ему отказывали. Я мог попросить их снять постельное белье в тридцати номерах, и они исполняли, причем быстро, чтобы мы все могли потом пойти выпить после работы.
Как семья задавак хреновых.
Каждое утро я появлялся на утренних совещаниях и шел здороваться со своими друзьями. Однако большую часть времени я отрабатывал смену, готовя номера ко сну. Подготовка номера ко сну важна для любого уважающего себя пятизвездочного отеля. Этот дополнительный визит служащего, пока гость ужинает, призван подчеркнуть истинную роскошь: гость возвращается – а свет погашен, радио приглушено, постель застлана и раскрыта – разумеется, с этими дурацкими конфетами на подушке (у меня в квартире хранились три украденные коробки таких конфет для, ну, вы понимаете, личного пользования), и, наконец, изюминка – свежая роза на кровати VIP-клиента. Я лично обходил VIP-номера каждый вечер, проверяя, чтобы все было сделано правильно и соответствовало стандартам. Стучал в одну дверь за другой. В первый месяц я стучал до тех пор, пока все костяшки на обеих кулаках не краснели и не начинали адски болеть – даже на бедном мизинце. Через месяц я научился стучать ручкой или карточкой-ключом.
Мне приходилось иногда пересекаться со знаменитостями (хотя, уверяю вас, я предпочел бы с ними не сталкиваться). Большинство из них (по крайней мере, на страницах этой книги) я не стану описывать (простые смертные – другая история). Но одного я здесь упомяну: этот кинорежиссер, расположившись на клубном уровне на несколько суток, славился своими довольно темными готическими наклонностями. Имя у него хоть и известное, но неоригинальное, так что, читая список VIP-клиентов, я подумал о нем, но уверен не был. Так или иначе, меня это не очень заботило, но в мои обязанности входило постучать в его дверь (в надежде обнаружить, что номер пуст), заскочить и проверить все ящики по своему списку, а главное, проверить, положили ли на кровать VIP-розу. Я постучал и, как это часто бывает, гость был в номере; тогда я просто спросил, подготовили ли его номер ко сну и всем ли он доволен.
Это и правда оказался тот режиссер. Он безучастно посмотрел на меня. Затем нацепил высокомерную улыбку и сказал: «О. О, понятно. Да, нормально, все в порядке», а затем закрыл дверь перед моим носом все с той же надменной усмешкой. Я постоял еще секунду в растерянности, отмечая номер в списке. Что это за реакция? Эта высокомерная ухмылка предназначалась мне? А потом я понял. Он решил, что я фанат, который придумал предлог, чтобы постучать в его дверь и познакомиться. Я же просто делаю свою работу (как и последние двенадцать часов, не отдохнув, сбив костяшки до ссадин), а этот самодовольный урод возомнил, будто встреча с ним – мечта всей моей жизни. Не пошел бы он куда подальше. Его фильмы – для малолетних идиотов, которые мнят себя готами. С тех пор я не смотрел их.