— Последний танец? — спросила она.
— Я ждал этого.
Что-то в ее взгляде сказало Эндору, как сильно она презирает мужчин, которые ожидают танца с ней.
Она отвела его на танцпол. Ее тело источало жар, как и прежде, но сама она была холодна. От нее больше не исходило тепла. Аромат дыма лхо и пота перебивал какой-то приглушенный нездоровый запах.
— Опустите плечи, — сказала она, как только заиграла музыка, — поверните голову. Не так сильно. Развернитесь вот так. А теперь поворот. Да. Назад и назад.
— У меня получается? — спросил он. Эндор чувствовал себя так, будто танцует с трупом.
— Ногами Вы работаете хорошо. Даже отлично. Спина же все еще слишком жесткая. Развернитесь, еще, вот так.
— Ты — хороший учитель.
— Я делаю то, за что мне платят.
— Ты устала.
— Каждый день такой долгий, — прошептала Мира, положив голову ему на грудь. Вдруг она резко посмотрела на него. — Пожалуйста, не говорите моему боссу, что я это сказала. Он урежет мне зарплату.
— И не собирался, — улыбнулся Эндор, искусно закружив ее, — я знаю, как долог твой день. Я был в Театрикале. Ты великолепно танцуешь.
— Здесь платят лучше, чем за то классическое дерьмо, — ответила она. Мира подняла на него глаза. — Вы за мной следите?
— Нет. Я просто пришел сюда и увидел тебя.
— И выучил зендов.
Он усмехнулся.
— Что-то вроде того. Мужчины в этом мире, наверно, все время следят за женщинами. Здесь вас слишком мало.
— Это стало проблемой, — подтвердила она.
— За тобой тоже следят?
— Я уверена, что так они и делают.
— И кто же следит за тобой? — спросил он.
Они сделали поворот и выполнили проход, после чего закружились снова.
— Как ты получила свой шрам?
Ее передернуло.
— Ненавижу, когда мужчины замечают его.
— Прости.
— Это не важно.
— Тогда ты все-таки расскажешь?
— Я получила его много лет назад, это все, что могу сказать.
Он кивнул и опять закружил ее:
— Прости, что спросил. У всех нас свои шрамы.
— И это правда, — согласилась Мира.
Музыка закончилась. Эндор отступил назад и посмотрел на нее.
— Пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чем больше, — сказала она тихо.
— Давай выпьем?
— Мои ноги просто убиты, господин Тит.
— Тогда, может быть, я буду первым в твоем завтрашнем списке?
— Так нельзя. Приходите завтра, и мы снова станцуем.
Она направилась прочь. Все постепенно расходились. Эндор пошел к бару, где бармен домывал последние стаканы.
— Зерновой жойлик со льдом и ломтиком цитруса, — заказал он.
Бармен вздохнул и принялся готовить напиток. Когда Эндор оглянулся, девушка уже ушла.
Он вернулся домой уже засветло. Снег медленно падал на землю, создавая белую непроницаемую завесу. Эндор бросил тетрадь на стол, снял пиджак и рухнул на кровать.
Ему снился Хапшант. Черви вылезали из его слезных протоков. Эндор пытался уничтожить их. Грегор кричал ему, что он дурак. Хапшант зашелся в спазмах, его каблуки стучали по паркету.
Он открыл глаза, но стук продолжился. Это было неожиданно, тем более так поздно вечером. Эндор сел, полностью одетый. Стук повторился, и это были не каблуки Хапшанта.
Эндор подошел к двери и приоткрыл ее.
Перед ним стоял Любструм.
— Почему? — спросил он.
— И тебе привет, — ответил Эндор.
Любструм прошел мимо него в комнату.
— Трон Терры, Тит! Почему? Почему Вы продолжаете делать это?
— Делать что?
— Звонить мне. Оставлять эти сообщения и…
— Где ты был? — спросил Тит.
Любструм повернулся и посмотрел на него.
— Вы опять забыли, не так ли?
— Забыл что? Следователь, я полагаю, что в последние недели, ты слишком часто пренебрегал своими обязанностями. Боюсь, что буду вынужден послать в Ордос выговор и…
— Опять, опять то же самое, — вздохнул Любструм.
— Опять что, следователь?
Любструм кинул ему инсигнию.
— Я инквизитор, Тит. Инквизитор.
— С каких пор?
— Вот уже четыре года. С того дела на Геспере. Вы сами выдвинули меня. Вы не помните?
— Нет, я этого не делал, — нахмурился Эндор.
Любструм сел на кровать.
— Трон, Тит. Вы должны прекратить делать это со мной.
— Я не знал.
Любструм с жалостью посмотрел на него.
— Что Вы здесь делаете?
— Преследую Гонрада Малико. Ты же знаешь.
— Мы схватили Малико пять лет назад. Теперь он в штрафной колонии на Иззакосе. Вы не помните?
Эндор задумался. Он подошел к столу и вылил из бутылки остатки жойлика в грязный стакан.
— Нет, нет, я не помню этого. Совсем.
— Ох, Тит, — пробормотал Любструм.
— Малико на свободе. Он здесь, и он на свободе. Я его почти поймал, девушка из Театрикалы и ложа «435»…
— Хватит! Остановитесь!
— Любструм?
Он поднялся с кровати и подошел к Эндору.
— Покажите мне свою инсигнию.
Эндор сделал глоток и достал из кармана футляр.
— Смотрите. Вы видите, Тит? — спросил Любструм, открывая кожаный футляр. — Здесь пусто. Вы были отлучены три года назад. Ваши полномочия отозваны. Вы больше не инквизитор.
— Конечно, я инквизитор, — ответил Тит, игнорируя пустой футляр, где когда-то была вшита его инсигния, — и работаю в условии Особых Обстоятельств.
Любструм печально покачал головой.
— Тит, я уже устал помогать Вам. О Трон, Вы должны прекратить вызывать меня. Хватит притворяться.
— Притворяться? Да как ты смеешь!
Любструм направился к двери.
— Это последний раз, когда я прибежал на ваш вызов, Вы поняли? Самый последний раз.
— Нет, я не понял. Твои манеры поражают меня, следователь. Малико все еще здесь.
Любструм обернулся и в последний раз взглянул на него.
— Нет, Тит. Его здесь действительно нет.
Остаток вечера Эндор прогуливался по парку. Черные деревья и кованые железные скамейки были покрыты мокрым снегом. Он задавался вопросом, как Малико добрался до Любструма. Что у него есть на следователя? Эндор сел на одну из скамей и начал строчить набросок отчета в свою тетрадь, в котором разоблачал связь Любструма с преступником, а так же рекомендовал немедленно задержать его и отстранить от занимаемой должности. Скамья была холодной и сырой, а от промокшей одежды у него разболелась голова, поэтому он зашел в ближайшее кафе, где заказал кружку горячего шоколада с капелькой амасека.
Стремительно темнело. Снег не прекращался, и Эндору уже почти стало казаться, что бледное небо этого мира состояло лишь из снежинок, которые случайно отрывались от небес и обнажали первозданную тьму, на которую их наклеили.
Эндор вернулся в зендов-клуб рано, еще даже до того, как закрылась Театрикала, и все это время ожидал девушку, но она так и не появилась. Он прождал ее полночи, и лишь затем начал задавать вопросы. Остальные танцовщицы были немногословны. Они хорошо знали, что нельзя давать ни каких личных данных мужчине, посещающему клуб.
В конце концов Эндор за непомерно большую сумму крон подкупил младшего бармена, чтобы тот проскользнул в кабинет директора и подсмотрел адрес девушки в бухгалтерской книге.
Они встретились у рабочего входа, и Эндор, отдав деньги, получил заветный свернутый листок:
Мира Залид, Арбоган 870.
Эндор решил подождать до утра, но беспокойство снедало его. Он купил бутылку амасека в таверне на Орошбили-стрит и сел в поезд на магнитной подвеске в Корсо Сэйнт Хелк в северной части города. Эндор доехал до конечной станции, после чего ему долго пришлось пробираться по рокритовым проходам: Золинген, Зарбос, Арбоган.
Лестничные пролеты были абсолютно не освещены, а кое-где и завалены мусором. На пятом этаже бушевала семейная ссора, их соседи кричали, требуя прекратить шуметь. Как раз перед тем, как он, наконец, отыскал дверь с табличкой «870», Эндору пришло в голову, что 870 — это два раза по 435.
Тит стоял в мрачном коридоре, слушал, как в шуме и криках разрушается чья-то личная жизнь, и размышлял, что может означать подобное совпадение чисел. Числа могут быть опасными. Жизненный опыт и насыщенная событиям карьера подтверждали это. Некоторые из них, как правило, абстрактные математические конструкции, обладали особой властью. Эндор слышал о нескольких случаях, когда когитаторы подвергались тлетворному воздействию варповых чисел, а сам он много лет назад был участником другого дела, когда какой-то старый дурак ошибочно полагал, что обнаружил Число Разрушения. Эндор и Грегор без проблем схватили его, тогда они восприняли его всерьез. Он забыл имя того глупца, какой-то старый писец, но все равно помнил этот случай. Тогда они были следователями, он и Грегор, и только начинали свою карьеру. Они были друзьями.
Много лет назад, в другой жизни.
Много лет назад, в другой жизни.
Его разум блуждал по старым воспоминаниям. Вдруг Эндор моргнул и удивился, как же долго он простоял в темном коридоре рядом со 870-ым блоком. Скандал утих. Откуда-то раздавался слабый звук зендова, проигрываемого на старом вокскордионе.
Он решил, что нужно успокоить нервы глотком амасека, и обнаружил, что бутылка в руке уже наполовину опустела.
Эндор постучался.
Никто не открыл. Кто-то в соседней квартире в полусне закричал в объятиях ночного кошмара.
Он постучал снова.
— Мира Залид? — позвал он.
Дверь была сделана из дерева, обитого железом, и запиралась на три цепочки и двойные засовы, соединенные с замком фирмы «Блом эт Сью», который был слишком дорогим для такого жилья. Эндор порылся в кармане брюк и нашел свой универсальный ключ. Тонкие лезвия выступили из рукояти, проскользнули в замок и зашуршали, изучая его устройство.
Он подождал. Последний шорох, и универсальный ключ повернулся. Замок поддался, и засовы с грохотом вращающихся барабанов сдвинулись.
Эндор засунул универсальный ключ в карман и распахнул дверь ногой.
— Мира?
В запущенной квартире было холодно и темно. Окна зала выходили на вымощенный шлакоблоком внутренний двор и были открыты нараспашку. Через них внутрь залетал снег. Шторы из прохудившейся ткани частично затвердели от холода. Он натянул латексные перчатки и щелкнул выключателем. Потолочные светильники стали медленно и лениво загораться. Фиолетовая плесень уже колонизировала чашки и тарелки на маленьком обеденном столе. На голом полу валялось перевернутое кресло. На стенах беспорядочно висели пикты со смеющимися друзьями и семейными торжественными собраниями, они теснились между театрикальскими афишами и программами с пяти миров: Гудруна, Эустис Майорис, Бронтотафа и Лигерии.
В спальне никого не было. Единственную кровать с измятым постельным бельем отодвинули к стене, а на освободившемся пространстве желтым мелом нанесли отметки. Знаки были выполнены в виде стрелок, которые кружились и пересекались, рядом с ними стояли цифры. 4,3,5 а затем 8, 7 и 0. Слева цифры 8 и 7 образовывали столбец. Эндор подумал, что 5 входит в такт с 435 87.
Эндор сошел с отметок, достал небольшой хромированный пиктер и сделал несколько снимков.
Он почувствовал, как по спине побежали мурашки. В небольшом шкафу лежали десятки плотно сложенных кружевных и сетчатых танцевальных костюмов. Все они очень слабо пахли потом и дымом лхо. Эндор просунул руку внутрь, через обувь и шляпы, к внутренней стенке шкафа. Там лежала книга.
Эндор вытащил ее.
Это было запретное издание «Стратификации предпочтений в еде субрас Звезд Гало» Соломона Тарша. Малико использовал этот псевдоним для публикации своих самых скандальных теорий. Эндор улыбнулся. Все становилось на свои места. Он положил книгу в пластековый пакет для улик и засунул его в карман. Тит покопался еще немного и обнаружил ожерелье из искусственного жемчуга, небольшую шкатулку для ювелирных украшений и амулет из прутьев и перьев.
Все это он упаковал в пакеты для улик.
На кухне царил промозглый бардак из грязи и жира, а так же скопилась гора немытой посуды. Он направился в ванную.
Жестокая смерть отметила своим присутствием эту небольшую, выложенную кафелем комнату. Кровь была повсюду: размазана по стенам, коркой засохла на черных стульях и темными полосами растекалась по эмалированной ванне. По разбросу и направлению капель, Эндор определил, что здесь произошла бешеная бойня, жертве нанесли множественные удары коротким обоюдоострым лезвием. Занавесок в комнате не было, а кольца на перекладине были сломаны или погнуты, значит, убийца завернул в него тело и унес труп.
— Мертва ли ты, Мира? — спросил он вслух. Вряд ли. Убийству явно было больше недели, а Эндор танцевал с ней только прошлой ночью.
— Кто здесь? — раздался чей-то голос. Эндор опешил. — Пошел прочь, если только ты — не Мира!
На слух голос принадлежал шестидесятилетнему старику с двадцатью или тридцатью килограммами лишнего веса. Эндор расстегнул наплечную кобуру так, чтобы быстро выхватить оружие, и вышел из ванной комнаты. Луч фонарика ударил ему в лицо.
— Что ж, могло быть и хуже, — произнес шестидесятилетний голос с избыточным весом.
— Прекратите светить мне в глаза, пожалуйста, — попросил Эндор.
Луч отъехал в сторону, и Тит разглядел толстого старика, вооруженного боевым дробовиком. Стволы оружия глядели прямо на Эндора. Старик был одет в пижамные штаны и расшнурованные армейские ботинки, а его живот выпирал из-под грязного бронежилета. Старые гвардейские знаки отличия, изношенные нашивки, украшали накинутый сверху пиджак.
— Кто Вы? — спросил Эндор.
— Здесь я задаю вопросы, — ответил старик, недвусмысленно покачав дробовиком. — Ты кто такой?
— Я — друг Миры.
Старик фыркнул.
— Все вы так говорите. Но другие по крайней мере ни разу не забирались в квартиру.
— Она дала мне ключ.
— И с чего бы она так поступила? — спросил он в ответ.
— Потому что мы друзья, — ответил Эндор.
— Мы ходим по кругу. Почему бы мне попросту не вышибить тебе мозги?
Эндор кивнул.
— Сейчас я засуну руку в свой пиджак, хорошо? Я покажу свое удостоверение.
— Только медленно, — ответил старик.
Эндор сунул руку в пальто, проигнорировал мимолетный порыв схватить пистолет и вытащил на свет свой футляр.
— Тит Эндор, Ордо Маллеус. Я — инквизитор, работающий в условии Особых Обстоятельств.
Зрачки старика расширились. Он опустил свой дробовик.
— Простите меня, господин, — заикаясь, ответил он.
Эндор спрятал футляр.
— Все в порядке. Кто Вы такой?
— Нут Иеримо, из «868», я живу дальше по коридору. Я, — старик одернул свою форму, — я кто-то вроде неофициального охранника этого этажа. Такие соседи, как я, постоянно находятся начеку, поддерживают порядок, Вы понимаете, о чем я?
— Где Вы служили?
— Кароскурский семнадцатый, и чрезвычайно горд этим. Ушел в отставку восемнадцать лет назад.
— У Вас есть лицензия на владение этим ружьем, Иеримо? — спросил Эндор.
Старик пожал плечами.
— Я привез его с войны, господин.
— Сохраняйте здесь порядок и присматривайте за своими соседями. Я не стану конфисковывать его, — сказал Эндор.
— Спасибо, господин.
— Расскажите мне о Мире.
Иеримо почесал голову.
— Милая девочка. Танцовщица. Она приехала месяцев девять назад, держалась замкнуто. Всегда вежливая. Прошлой весной у моей жены был день рождения, так она подарила ей билеты на представление в Театрикале. Что это была за ночь! Я никогда бы не смог так порадовать свою жену, только не на мою пенсию.
— Она — хорошая девушка.
— Да, это правда. У нее проблемы, господин? Мира во что-то вляпалась?
— Именно это я и пытаюсь выяснить, — ответил Эндор. — Когда Вы видели ее в последний раз?
Старик задумался.
— Семь, может девять дней назад. Было довольно рано. Она как раз заходила к себе, когда я пошел проверить бойлерную. В этом блоке не было бы проблем с отоплением, если бы кто-нибудь додумался регулярно проверять ее, однако лишь мне хватает ума спускаться вниз и…
— Она только пришла?
— Мира всегда приходит поздно, иногда в сопровождении кавалеров. На рассвете или даже позже.
— И это был последний раз, когда Вы видели ее?
— Да, господин.
— Возвращайтесь домой и ложитесь спать, — сказал Эндор. — Я запру за собой дверь.
Старик развернулся и поплелся к выходу, захватив дробовик с собой.
Эндор еще раз оглядел квартиру и выключил свет.
Он чувствовал, что здесь был Малико.
Вернувшись к себе в номер под утро, Эндор налил остатки амасека в стакан. Потягивая его, он вытащил из пальто и разложил на столе вещи из квартиры Миры. Книга, амулет, ювелирная шкатулка, ожерелье.
Тит достал из пакета шкатулку и открыл ее универсальным ключом. Внутри ничего не было, за исключением пыли и одного кулона, небольшого изогнутого зуба на золотой цепочке. Эндор дотронулся до своего, висящего на шее.
Затем он распечатал пикты отметок на полу и принялся их изучать.
Когда Эндор проснулся, снимки прилипли груди.
Он плохо спал. Ему снился один и тот же сон. Гибкая балерина с червями, вылезающими из ее глаз. Хищная ящерица сопела во тьме.
— Вставай, — приказал он самому себе.
Он чувствовал себя паршиво. Эндор умылся, оделся и пошел в столовую за пятнадцать минут до конца завтрака. Он заказал кофеин, вареные яйца, черный хлеб и кусок местной колбасы. Пока ему несли заказ, Эндор пролистал книгу.
«Стратификация предпочтений в еде субрас Звезд Гало» Соломона Тарша. Она была напечатана в спешке, на низкокачественной бумаге. Кто-то оставил заметки на страницах. Некоторые отрывки были подчеркнуты и отмечены точками на полях. Зачем танцовщице понадобилась копия столь специфического трактата?