Я прожил в Джабалпуре по меньшей мере двадцать лет, а в Джабалпуре находится самый большой в Азии христианский теологический колледж. Он готовит миссионеров – такова его функция.
Ректор этого колледжа проявлял ко мне очень большой интерес. Я спросил у него:
– Скажите честно: вы действительно чувствуете, что обладаете чем-то большим, чем тело и ум? У вас были какие-нибудь духовные переживания?
– Я читал об этом, – ответил он, – и я верю, что те люди, которые это написали, не лгут.
Я сказал:
– Возможно, они находились в таком же положении, как и вы, – они читали написанное другими людьми, и они верили, что те не могут лгать, – но вы не можете быть уверенным, если у вас нет личного опыта. И как насчет ваших преподавателей? А вы выпускаете три тысячи миссионеров в год, вы присуждаете им ученые степени и рассылаете по всей Азии, чтобы они обращали людей в христианство. Вся эта игра – лицемерие. Ни один из ваших преподавателей, ни один из ваших студентов не имеет ни малейшего представления о медитации, никто из них не сталкивался с Богом. И я думаю, что ни один из них не готов быть распятым, как Иисус Христос.
Я спросил у него:
– А вы сами готовы быть распятым, как Иисус Христос?
Он ответил:
– Что за вопросы вы задаете? У меня есть дети, жена, престарелые родители.
– У Иисуса тоже были престарелые родители, – сказал я. – Вам уже почти шестьдесят, а ему было всего лишь тридцать три года. Так почему же у вас на шее висит золотой крест на золотой цепи? Ведь, насколько я понимаю, вы должны висеть на кресте – а не крест на вас с золотой цепью.
Он сказал:
– Я думал, что когда-нибудь попрошу вас выступить перед студентами нашего колледжа, – а в нем училось почти пять тысяч студентов, – но теперь я отказываюсь от этой идеи. Вы можете испортить все дело.
И ты поднимаешь ту же самую тему.
Я не обращаю вас. Я пытаюсь объяснить вам, как трансформировать самих себя, как стать более сияющими, как стать более бдительными, более осознанными. И если эта осознанность приносит вам переживания, которые обычно недоступны для вас, а эти переживания обладают таким внутренним качеством, что ими надо делиться с другими, тогда делитесь. Но не пытайтесь никому навязывать какую-либо идеологию.
Вы любите меня. Естественно, у вас возникает желание, чтобы и другие тоже меня любили.
Но единственно правильный путь – это прийти к такому состоянию, чтобы другие начали любить вас.
Через вас я могу быть связан с другими – не через ваши слова, а через вашу жизнь.
Вы не должны быть посланниками.
Вы должны стать самим посланием.
Люди должны спрашивать вас: «Что случилось с вами? Почему мы чувствуем такое магнитное притяжение к вам? Почему мы чувствуем, что вы скрываете от нас некое сокровище? Почему мы чувствуем, что вы ушли далеко за пределы наших обычных представлений о мире?»
Тогда делитесь вашим переживанием, нет никакой нужды обращать кого-либо.
А когда кто-то по собственной воле приходит к тому, чтобы быть трансформированным, чтобы познать всю науку жизни по-новому, тогда это совершенно другое дело. Когда вы идете к людям, чтобы как-то убедить их умы в том, что ваша идеология лучше, чем их идеология, то, возможно, вам и удастся убедить несколько человек, но это не обращение. Они останутся прежними.
Католики, протестанты, индуисты, мусульмане, иудеи, коммунисты – чем отличаются их стили жизни? Если вы оскорбите кого-либо из них, они все отреагируют одинаково.
Мне вспомнилась одна красивая история.
Гаутама Будда проходил мимо одной деревни, в которой жили только представители высшей касты – брамины. Они были очень сильно настроены против Гаутамы Будды. Они все собрались на окраине деревни и стали осуждать и оскорблять его. А он стоял и слушал их оскорбления, их голословные обвинения, их ложь. Даже Ананда – который был с ним все эти годы – почувствовал гнев. Ведь они оба родились в царской семье: они были воинами, их готовили только к одному – к битвам. Но поскольку рядом находился Гаутама Будда, Ананда сдержал себя, иначе он убил бы несколько человек на месте.
Гаутама Будда сказал жителям деревни:
– Вы видите, что солнце скоро начнет садиться, а нам надо добраться до другой деревни еще до захода солнца. Если вы еще не высказали все, что хотели сказать мне, я на обратном пути обязательно сделаю остановку, чтобы выслушать вас снова. Через два дня я буду возвращаться по этой же дороге – так что с вашей стороны будет очень любезно, если вы подождете всего лишь два дня.
Один человек из толпы сказал:
– Похоже, ты совсем не разгневался. И ведь мы не просто что-то говорим – мы оскорбляем тебя, издеваемся над тобой.
– Вы немного опоздали, – ответил Гаутама Будда. – Если бы это произошло десять лет назад, вы бы не вернулись домой живыми. Я тоже воин. Здесь было бы кровопролитие, ни один человек в этой толпе не остался бы в живых. Но вы немного опоздали.
Как раз перед этим мы были в другой деревне, и там люди встретили нас сладостями и фруктами. А мы сказали: «Мы принимаем пищу только один раз в день, и мы уже ели сегодня, поэтому будьте так любезны, отнесите все это обратно. Мы благодарны вам». Как вы думаете, что они сделали с этими сладостями и фруктами?
Кто-то сказал:
– Должно быть, они разделили их между собой, должно быть, они сами съели их.
– Вы разумные люди, – сказал Будда. – Поступите так же: все, что вы принесли, я не принимаю – оставьте это себе. Ведь, если я не принимаю ваши оскорбления, вы не можете оскорбить меня, это двухсторонний процесс. Вы можете говорить что угодно, но если я не принимаю это, вы просто сотрясаете воздух. Так что идите по домам и говорите все это друг другу, наслаждайтесь. А я приду снова через два дня, будьте готовы.
Они были потрясены, и они не могли поверить – что это за человек? Когда люди Гаутамы Будды продолжили свой путь, Ананда сказал Будде:
– Это уже слишком. Были моменты, когда я был готов наброситься на них с кулаками! Только ради тебя я сдерживал это искушение.
Будда сказал – запомните это – он сказал:
– То, что говорили эти люди, не причинило мне боли. А то, что говоришь ты, меня ранит. Ты находишься рядом со мной столько лет, и все же ты недостаточно осознан, чтобы знать, что принимать, а что не принимать? Разве ты не видишь разницы?
Я не хочу, чтобы вы стали посланниками, я хочу, чтобы вы стали посланием.
А это возможно только в том случае, если вы совершенно эгоистичны. Поэтому, прежде чем начать помогать другим, вы должны помочь самим себе, прежде чем начать делать просветленными других людей, вы сами должны стать просветленным.
Вот что в моем понимании значит быть эгоистичным.
Все, что вы хотите распространять, должно быть вашим живым опытом.
Третий вопрос:
Ошо,
Эти дни здесь с тобой, несомненно, являются самыми прекрасными в моей жизни. Ничего не надо делать, так много времени для того, чтобы молча сидеть в саду, в своей комнате и наблюдать за тем, как деревья танцуют на ветру, сверкая в солнечных лучах… Так много красоты.
Мой ум наконец-то привыкает к идее, что он должен быть отключен. Я так спокоен, так счастлив. Сейчас, сегодня, снова двигаясь внутрь по этому пути безмолвия, когда мои мысли уплывают прочь и меня окружает пустота, я осознаю внутри себя некое напряжение, как будто я держусь за что-то.
Скажи, за что я держусь и как мне отпустить это?
Нетрудно понять, за что ты держишься, что за едва уловимое напряжение скрывается внутри тебя.
Ты чувствуешь себя таким спокойным, таким тихим, таким блаженным, как никогда раньше. Следовательно, где-то рядом с этим внутри тебя должен прятаться страх: скоро ты уедешь отсюда – останутся ли при тебе этот покой, эта тишина, это блаженство? Или, как только ты окажешься вдали от меня, все это исчезнет?
Этот страх сидит не только в тебе, он в уме каждого ученика, потому что когда ты находишься здесь – это одно дело, а когда ты вернешься на рыночную площадь, в мир, то он покажется тебе еще более жалким, еще более гнетущим, чем раньше, поскольку у тебя теперь есть с чем сравнивать.
Представь, что ты стоишь на обочине дороги, а мимо проносится машина с включенными фарами. На мгновение тьма исчезает. Машина проехала, но вот что странно: после того, как она проехала, тьма становится еще более густой, чем она была до появления машины. Ты увидел свет. Теперь тебе есть с чем сравнивать.
Этот страх естественен.
С ним можно сделать только одно, а именно: не подавлять его, а позволить ему выйти на поверхность. Ты подавляешь его, поэтому и не понимаешь, что тебя беспокоит где-то внутри. Позволь ему выйти на поверхность. Переживи и этот страх тоже.
Прими этот страх и прими вызов этого страха. Скажи своему уму: «Неважно, где я нахожусь. Все, что я пережил, – это мое переживание, и я могу создать его снова».
Прими этот страх и прими вызов этого страха. Скажи своему уму: «Неважно, где я нахожусь. Все, что я пережил, – это мое переживание, и я могу создать его снова».
Возможно, этот страх был спровоцирован моим присутствием, но это не мое переживание, это твое переживание.
Глубоко уясни себе, что это твое переживание, оно не имеет ко мне никакого отношения. Возможно, я и был катализатором, но переживание твое.
И теперь, раз уж оно случилось, ты можешь создавать его снова где угодно в мире. Возможно, сначала тебе будет немного трудно, потому что ты привык связывать его с моим присутствием. Но оно не зависит от моего присутствия.
Это точно так же, как если ты зажигаешь одну свечу от другой – как только свеча зажжена, это уже ее собственное пламя. Конечно, вначале ее нужно поднести достаточно близко к пламени другой свечи, но как только она загорается, у нее уже есть свое собственное пламя, она больше не зависит от другой свечи.
И когда ты уйдешь, ты испытаешь то, о чем я говорю, – только дай этому шанс. Не принимай решение: «Теперь этого не может случиться, потому что рядом нет мастера».
Мастер был нужен для того, чтобы заставить тебя осознать, что это – нечто внутри тебя.
Теперь ты увидел это. Где бы ты ни оказался, закрывай глаза, и ты сможешь воссоздавать эту тишину, эту красоту, это блаженство. Ты можешь даже воссоздавать присутствие мастера – это самое трудное, но не невозможное. Это зависит от того, насколько интенсивна твоя любовь, насколько глубоко твое доверие. Но не нужно сразу же браться за это.
Сначала попробуй то, что ты можешь создавать внутри себя. И когда ты научишься создавать что-то внутри себя, тогда ты сможешь провести потрясающе прекрасный эксперимент по созданию присутствия мастера.
Поэтому не беспокойся, просто выведи свой страх на поверхность.
И этот страх сидит не только в тебе, он сидит в каждом. Это в природе вещей. Так что не придавай ему слишком большого значения, просто прими его как естественный феномен, который исчезнет благодаря твоим небольшим экспериментам вдали от меня.
Я гарантирую, что он исчезнет. Я гарантировал это тысячам моих саньясинов, и страх исчез из их жизней. Нет никаких оснований для того, чтобы он не исчез из твоей жизни тоже. Принципы те же самые, нет никаких исключений.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Мне кажется, что я большую часть времени очень неосознанна, я просто вовлечена в жизнь и люблю проживать ее.
Когда ты говоришь о тотальности и интенсивности поиска и о том, что все остальное не имеет значения, о том, как важно ни на что не отвлекаться, я боюсь, что мне это никогда не удастся.
В моем сердце я чувствую, что все остальное действительно не имеет значения, и все же я не живу в этом осознавании все время и во всякой ситуации.
Будет ли это хорошо для меня – стараться привносить это осознавание в каждое мгновение, даже если это потребует интенсивных усилий? Если ты чувствуешь, что это хорошо для меня, тогда я буду стараться делать это, хотя я боюсь, что могу утратить какую-то часть веселья, спонтанности и легкости жизни, и к тому же я не знаю, смогу ли я справиться с этим.
Этот вопрос важен для всех. Ведь я говорю для огромного количества людей – не только для тех, кто присутствует здесь, но и для тех миллионов людей, которые не присутствуют здесь, но услышат мои слова или прочитают их.
Это становится очень трудным делом, так как все люди разные. Нельзя найти двух одинаковых людей. И есть опасность, что вы можете начать делать нечто такое, что не предназначено для вас.
Нужно запомнить один простой критерий: все, что воспринимается вами как хорошее – блаженное, спокойное, спонтанное, случающееся само собой, – это и есть ваш путь.
Но мне приходится говорить также и с теми людьми, для которых ничего не бывает спонтанным, для которых самое трудное – это расслабиться, для которых самое невозможное – это просто сидеть и ничего не делать. Им тоже нужна моя помощь. Им я говорю: «Живите с тотальной интенсивностью, с тотальным усилием», – потому что это самое легкое для них. А все легкое близко к истине.
Для тебя это не было бы самым легким делом. Тебе пришлось бы делать усилие вопреки самой себе, это не было бы естественным, это не было бы спонтанным. Ты бы насиловала себя, и это уничтожило бы всю красоту, покой и тишину, которые ты уже переживаешь.
Если ты переживаешь тишину, покой, некую прекрасную энергию через спонтанность, через расслабление, через позволение, тогда это и есть твой путь.
Каждый должен найти то, что близко его сердцу.
Я говорю для многих людей самых разных типов.
Вы должны выяснить, что правильно для вас. Если вы начнете делать все, что я говорю, возникнет большая путаница.
Просто делайте то, что подсказывает вам ваше сердце.
А сердце никогда не ошибается, запомните это. Ум может быть правым, может быть неправым. Сердце же всегда право, оно не может быть неправым.
Поэтому, когда ваше сердце чувствует себя в ладу с чем-то, тогда отдавайтесь этому – полностью. Тогда не оглядывайтесь назад и не беспокоитесь о том, что делают другие. Пусть они занимаются своим делом, а вы занимайтесь своим.
Поскольку религии прошлого делали упор только на одном методе, то, естественно, каждая религия стала соответствовать только одному типу людей. Именно поэтому на Земле существует триста религий.
А я хочу, чтобы была только одна религиозность.
Все эти триста религий обладают своего рода истинностью и своего рода действенностью. Но они являются специализациями определенного метода, применимого к определенным людям, – и это сделало весь мир нерелигиозным.
Например, усилие – это путь для Махавиры. Даже упомянуть слово «позволение» – значит способствовать лени. «Махавира» – это не его имя, его имя было Вардхамана. Его называют Махавирой, потому что его подход заключается в том, что истина должна быть завоевана. Это не любовная история, это битва. И Махавира выиграл эту битву, вот почему его называют великим воином. «Махавира» означает «великий воин».
И это создает затруднения. Его метод подходит только для определенного типа людей – для воинов. Но из-за его учения его последователям – которые происходили от кшатриев, касты воинов в Индии, – пришлось оставить свою профессию воинов, поскольку она связана с насилием.
И они оказались в беде – что делать? Они не могли стать браминами, потому что брамином можно только родиться. Нельзя стать брамином, изучив что-либо или совершив что-либо, это невозможно. Брамином только рождаются, нельзя быть посвященным в брамины. Так что эти люди не могли быть браминами.
Эти люди не могли быть и шудрами, неприкасаемыми, потому что они принадлежали к высокой касте индусов, второй после браминов. У них была своя гордость.
Единственным выходом для них было стать торговцами. Поэтому все джайны в Индии – торговцы. Они не могли стать земледельцами, садовниками, ведь, занимаясь земледелием или садоводством, им пришлось бы вырубать деревья – а это насилие, потому что деревья живые. Так что все другие сферы деятельности отпадали.
Но эти деловые люди не получили такую подготовку, как Махавира. В юности его учили тому, как быть воином, бойцом, и он привнес свои бойцовские качества в свой поиск истины. А эти деловые люди не были подготовлены для борьбы.
Если кто-то придет и скажет, что истину можно купить, они будут готовы! Но то, что «истина должна быть завоевана», – это кажется им недостижимым. Завоевать… Это за пределами их возможностей.
Все, на что они способны, – это поклоняться Махавире. Прошло две с половиной тысячи лет, а джайны так и не смогли дать миру еще одного человека такого же масштаба, как Махавира. В чем же причина?
Он представлял собой один тип, и он проповедовал для одного типа людей, но так случилось, что те, кто последовал за ним, не были людьми этого типа и не могут ими быть. Поэтому они пребывают в состоянии неопределенности, они не могут никуда двигаться.
Бизнесом они могут заниматься. И они создали самые прекрасные храмы в Индии, самые прекрасные статуи. Они могут поклоняться. Но воевать? Это просто невозможно.
Итак, странный феномен… Учитель, за которым они последовали, был человеком другого типа. Они были поражены его уникальными качествами, он был человеком из стали. Но его последователи могут только восхвалять его: они не могут совершить то, что совершил их учитель. И так обстоит дело не только с джайнами, такова ситуация в каждой религии.
И нет необходимости, чтобы ваш ребенок был такого же типа, что и вы. Но по какому-то несчастью мы приняли идею о том, что религия дается нам с рождением. Это просто глупо. Это как если бы сын врача становился врачом потому, что он родился в семье врача. Ему не надо учиться в медицинском колледже – зачем? Ведь если он – сын врача, жена которого тоже врач, то нет никаких проблем – он прирожденный врач, это у него в крови, ему не нужен никакой диплом.