Стремиться к совершенству – значит стремиться к смерти. Смерть – это точка.
В жизни вы можете использовать запятые, но точку – никогда.
В одном из стихотворений Рабиндраната Тагора… Критики во всем мире критиковали его, потому что оно внезапно начинается и внезапно заканчивается, у него нет начала и нет конца. Кажется, что есть только средняя часть стихотворения – чего-то недостает в начале и чего-то недостает в конце.
И Тагора спросили:
– Вас критикуют, почему вы молчите?
Он ответил:
– Эти люди не понимают жизни. Жизнь всегда посередине, а моя поэзия отображает жизнь. Она начинается из ниоткуда и внезапно исчезает, оставляя у вас чувство незавершенности.
Но ум стремится к совершенству.
Поэтому ум испытывает беспокойство, когда он сталкивается с сердцем, с любовью, с жизнью, с медитацией, с красотой. Ум всегда испытывает беспокойство, когда он сталкивается с тем, что растет.
Ему очень легко с машинами; они представляют собой нечто завершенное. Машины совершенны.
Для меня несовершенство – это не то, что нужно осуждать; это то, чему нужно радоваться, что нужно высоко ценить – поскольку это принцип самой жизни.
Четвертый вопрос:
Ошо,
Когда я в последний раз видела тебя во время беседы, случилось нечто странное: глядя на тебя, я почувствовала, как будто не могу видеть тебя; мне пришлось закрыть глаза, чтобы снова сосредоточиться. И я не могу сказать, что даже тогда я обнаружила тебя.
В течение дня, когда я остаюсь наедине с собой, внутри меня появляется так много любви и нежности. Это похоже на то, что там, где раньше я находила тебя, есть только огромное пространство любви, и мне кажется, что это – я. А ты как-то далек и холоден. Это озадачивает меня.
Со мной что-то не так? Хотя я чувствую себя богатой, и ты – мой самый любимый мастер.
Нет нужды озадачиваться. В этом нет ничего неправильного. Все идет, как надо.
Чем сильнее ты любишь меня, чем ближе ты подходишь ко мне, тем больше я буду казаться тебе исчезающим. И в какой-то момент ты обнаружишь, что там, где раньше был я, есть только любовь, аромат, присутствие. И самое странное, ты будешь чувствовать, как будто это – твой центр, это – ты. Это один путь приближения к мастеру. Все люди разные.
С кем-то другим происходит прямо противоположное: когда он приближается ко мне, он начинает исчезать. И когда он подходит ко мне слишком близко, он обнаруживает, что его больше нет. Но это не имеет значения.
Самое основное заключается в том, что вдвоем нельзя войти в райские врата. Двое должны стать одним. А кто исчезает и кто остается – это только вопрос языка, который абсолютно несущественен.
И ты чувствуешь любовь, чувствуешь себя блаженной, чувствуешь себя богатой, так что, несомненно, все идет правильно. Когда все идет правильно, тебе даются некие указания на это. Когда что-то идет не так, ты становишься несчастной, впадаешь в отчаяние, в тоску. Нет никакой необходимости спрашивать об этом; ты можешь просто посмотреть на свое собственное состояние и узнать, правильно ли все идет или нет.
Если ты чувствуешь себя любящей, более богатой, более полной, более удовлетворенной, то все идет правильно. Ты блаженна.
И мастер ли исчезает в ученике или ученик исчезает в мастере – это зависит только от того, откуда смотреть.
Мой дедушка говорил… Он не был образованным человеком, он не был философом. Он был очень практичным человеком. Но время от времени он, просто исходя из своего практического жизненного опыта, говорил такие вещи, которые имели огромное значение.
Он был торговцем тканей. Я часто сидел рядом с ним, когда он обслуживал покупателей, – его манера вести дела была довольно странной.
Но он им нравился; если его не было, они спрашивали: «Где он? Когда он придет? Мы придем попозже».
Первым делом он спрашивал покупателя: «Ты хочешь быть обманутым? Дело твое. Ты хочешь заплатить реальную цену или ты хочешь заплатить больше? Решай и скажи мне. Если ты хочешь заплатить больше, то будем торговаться. И запомни вот что…»
В нашей деревне была прекрасная река, а на берегу реки росли очень сладкие арбузы. Нигде больше мне не попадались такие сладкие арбузы. Они были такими сладкими, что река получила название Саккар, что значит «сахар».
И дедушка говорил покупателю: «Послушай, арбуз ли упадет на нож или нож упадет на арбуз – в любом случае арбуз будет разрезан. Ты – арбуз, я – нож. Так что решай! Будем торговаться или нет? Если мы будем торговаться, ты заплатишь больше. Я знаю точную цену. Я не могу согласиться на более низкую цену, но на более высокую цену я могу согласиться в любое мгновение. Если ты не хочешь быть обманутым, я назову тебе реальную цену. Только помните о ноже и арбузе».
Так что, ученик ли исчезает в мастере или мастер исчезает в ученике – это не имеет значения… Арбуз все равно будет разрезан!
И ты – арбуз, а я – нож. Так что наслаждайся и чувствуй себя богатой.
Все идет, как надо.
Пятый вопрос:
Ошо,
Когда я сижу на твоей беседе, я чувствую твое безмолвие и чувствую, что становлюсь частью этого безмолвия. Это бессловесный процесс все большего и большего растворения в безмолвии.
И в то же самое время есть и твои слова. Я слышу их, и внезапно между безмолвием и словами возникает связь, и я чувствую огромную благодарность за твои чудесные слова. Безмолвие и слова сливаются в одно целое.
Не мог бы ты рассказать что-нибудь об этом процессе – действительно ли можно словами выразить бессловесное?
Да, слово может выразить бессловесное, но только для немногих избранных, только для тех, кто абсолютно безмолвен.
Слово, исходящее из безмолвия, несет с собой бессловесное безмолвие.
Дальше все зависит от воспринимающего – если его ум полон слов и болтовни, то безмолвие и бессловесность уничтожаются, и он слышит только слово.
Но если вы безмолвны, вы слышите слово и слышите также бессловесное; вы слышите звук и переживаете также беззвучное.
О жизни Махавиры рассказывают нечто странное. Вряд ли такое могло произойти на самом деле. Я не думаю, что это основано на исторических фактах. Особенно во внешнем мире это выглядит абсолютно бессмысленным и иррациональным.
Но здесь я могу рассказать вам эту историю. И я могу сказать, что такое могло произойти, – это происходит здесь, так почему это не могло происходить во времена Махавиры. Время не имеет значения, но это можно рассказать только тем немногим избранным, которые сами переживают нечто подобное.
Рассказывают, что Махавира никогда не говорил. Хотя есть священные писания – но Махавира никогда не говорил, он просто оставался безмолвным. У него было одиннадцать учеников, которые пребывали в глубоком безмолвии, и в этом безмолвии нечто передавалось от Махавиры ученикам. И эти одиннадцать учеников написали священные писания; они рассказали людям то, что сообщил им Махавира.
Поэтому всякий раз, когда кто-то говорит, что Махавира сказал то-то и то-то, помните, что это не было произнесенным им утверждением. Махавира никогда не говорил, он молчал. Но что-то происходило между ним и избранной группой его учеников, и эти ученики стали говорить от его имени. Они разошлись по стране, распространяя его послание.
Где гарантия, что они услышали то, что надо? Где гарантия, что они сами не придумали то, что они слышали? Где гарантия, что они не говорили от своего имени? Гарантия есть, и эта гарантия в том, что все одиннадцать человек услышали одно и то же.
Все одиннадцать учеников должны были сразу же записывать все, что они слышали, и поэтому все одиннадцать не могли вообразить одно и то же – это и есть абсолютная гарантия: они слышали, безмолвие говорило с ними. Между его безмолвием и их безмолвием существовала связь. Последователи Махавиры не могут доказать это.
Я спрашивал многих монахов-джайнов:
– Вы можете доказать это?
И они говорили:
– То были дни истины, а это – век темноты. Сейчас это нельзя доказать и нельзя пережить.
Для них это просто вера, и чаще всего они предпочитают не говорить об этом, потому что это ставит их в неловкое положение. Если кто-то поднимает этот вопрос, они не находят правильного ответа.
Но в нашей мистической школе это происходит, поэтому история о Махавире не может считаться выдумкой.
По мере того, как мои саньясины будут расти в безмолвии и двигаться глубже в медитацию, по мере того, как будут спадать их маски и их связь со мной будет становиться все более и более невинной, первое, что произойдет, – это то, что они услышат мои слова, и вместе со словами они услышат мое бессловесное послание.
А на втором этапе мне даже не нужно будет пользоваться словами. Я могу просто сидеть здесь, а вы можете слышать бессловесное послание.
А на втором этапе мне даже не нужно будет пользоваться словами. Я могу просто сидеть здесь, а вы можете слышать бессловесное послание.
Прежде чем я оставлю это тело, я хочу, чтобы это стало экзистенциальным переживанием не только для одиннадцати человек, а для тысяч людей. Только это может придать достоверность истории Махавиры. За двадцать пять столетий последователи Махавиры потерпели неудачу, они не смогли привнести в это никакой рациональности – потому что дело здесь не в разуме, а в медитации.
Вы удивитесь, узнав, что вся жизнь Махавиры – это жизнь в медитации, а в джайнизме о медитации просто забыли. Вся религия стала лишь ритуалом.
Так что это правда: вместе с моими словами ты можешь слышать и бессловесное. И скоро ты сможешь слышать бессловесное даже без слов. Этот день, когда я смогу говорить с тобой без слов, будет днем великого празднования.
Безмолвная встреча, общение без шума, музыка без звуков… Ничего не говорится, но все может быть услышано, понято и сразу же пережито.
Шестой вопрос:
Ошо,
Кажется, немецкая молодежь противоречит Ницше! Я видел такую надпись: «Бог не умер, просто он не может найти место, чтобы припарковать свою машину». Что ты думаешь об этом?
Нельзя сказать, что немецкая молодежь не права, и нельзя сказать, что она права; она просто не знает всей ситуации.
Фридрих Ницше находится в том же положении – ни прав, ни не прав, – потому что он тоже не знает всей ситуации. Он говорит: «Бог умер».
В каком-то смысле это верно, но на самом деле Бог совершил самоубийство. А почему он совершил самоубийство? Потому что он не смог найти место, куда припарковать свой старый «форд». Так что и немецкая молодежь права, и Ницше прав.
Это тот самый старый «форд» – он описан в Библии, – которым воспользовался Бог, чтобы вывезти Адама и Еву из садов Эдема.
Вывезти? На чем? На старом «форде» модели «T». И должно быть, это происходило где-нибудь в Бомбее, потому что я объездил весь мир… Нигде, кроме Бомбея, не найти таких древних моделей.
И правительство Индии стоит на защите древних моделей: оно не позволяет ввозить в страну новые машины и вывозить старые.
Бомбей – огромный музей старых автомобилей. Если поискать, то в нем можно найти самый первый автомобиль, на котором Бог вывез Адама и Еву из рая. И куда он их привез? На вокзал Виктория!
Глава 22. Забытый язык сердца
Первый вопрос:
Ошо,
Я боюсь встречаться с тобой. Дрожащий от страха, потрясенный, одинокий… Это означает смерть.
Встреча с мастером – это всегда своего рода смерть. Это смерть всего, чем ты являлся, смерть твоего прошлого, смерть твоего эго, смерть твоей личности. Но это не только смерть, но и воскрешение: это рождение нового, рождение свежего и невинного, это новый восход солнца, новое цветение твоего существа. Но, естественно, сначала ты должен встретиться со смертью, ты должен через нее пройти. Только после этого возможно возрождение.
Смерть – это то, чем ты платишь за свое возрождение; вот почему твой вопрос важен.
Приближаясь ко мне, ты чувствуешь страх. Это не ново. Это не имеет никакого отношения к тебе или ко мне. Это старо, как мир.
Самыми древними писаниями в мире являются Веды. Они описывают мастера как смерть – но смерть, которая открывает дверь в божественное, смерть, которая случается только с блаженными.
Это не обычная смерть, это не смерть вашего тела; это смерть, которая трансформирует вас. Все остается прежним – тело, мир, – и вместе с тем ничто не остается прежним, потому что ваше видение, ваша перспектива, ваш взгляд на вещи подвергаются такому глубокому преобразованию, что, хотя на поверхности все остается прежним, в глубине все меняется. Вы входите в новое измерение жизни – измерение вечности, измерение экстаза, измерение, которое находится вне времени и пространства.
Но для этого необходимо большое мужество: вам придется подойти ближе к мастеру, вам придется пройти через огонь, который сжигает в вас все фальшивое. Из этого огня вы выйдете в виде золота высшей пробы.
Назначение мистической школы в том, чтобы ободрять вас: «Вам не нужно волноваться. Мы прошли через это испытание; этот огонь холодный, а смерть – благословение».
Но если у вас недостаточно мужества, тогда, возможно, ваше время еще не пришло, возможно, смерть случится в какой-то другой жизни, рядом с каким-то другим мастером.
Но зачем откладывать? Не стоит откладывать на завтра то, что возможно прямо сейчас. Зачем оставаться страдающим даже еще один день, даже еще одну минуту, даже еще одну секунду?
Смерть эго, смерть вашей личности, смерть всего того, что вы считали собой, сразу же открывает дверь. В вашем сердце начинают распускаться новые цветы, начинают рождаться новые песни, новые танцы. Теперь вы не просто ходите, вы танцуете, летаете.
И это такой экстаз, такое блаженство… Нужно только набраться немного мужества.
Второй вопрос:
Ошо,
Ты всегда говорил нам, что мы должны радоваться тому, что мы живы, но глубоко в себе я обнаружил очень сильное желание умереть – не то чтобы мне хотелось совершить самоубийство, просто я хочу умереть естественной смертью.
Почему-то я знаю, что, умерев, я смог бы обрести то, чем я действительно наслаждаюсь, – безмолвие. Я могу сказать, что мне уже слишком надоел этот уродливый мир, я им сыт по горло. Нет ничего, кроме пребывания с тобой, к чему бы меня тянуло.
Что со мной не так?
С тобой все в порядке. Все не так с этим миром. Только у отсталых людей он не вызывает скуку.
Ты разумен. Ты видишь, что нет ничего, что имело бы смысл. Жизнь так уныла, однообразна. Кажется, что в ней нет никаких приключений, никакого вызова, никакой надежды. Завтрашний день будет таким же, каким был день вчерашний.
Скука – это прерогатива человеческих существ; никакое другое животное не скучает. Вы когда-нибудь видели скучающее животное?
Скука – это высшее качество разума. Наличие скуки означает, что вы проницательны, вы видите, что в конечном счете нет ничего, кроме смерти. Вы пришли с пустыми руками, и с пустыми руками вы однажды уйдете, а все, что происходит между рождением и смертью, просто однообразно и скучно. Поэтому я не могу сказать, что с тобой что-то не так.
Каждый разумный человек задумывается над тем, что в смерти может оказаться доступным все то, что не было доступным в жизни. Психологи обнаружили, что почти каждому разумному человеку по крайней мере один раз в жизни приходит мысль о самоубийстве – он может и не совершить его, но сама мысль об этом появляется.
Самые великие философы этого столетия – Жан-Поль Сартр, Ясперс, Мартин Хайдеггер, Сёрен Кьеркегор, Марсель… Почти все выдающиеся мыслители современного мира согласны в одном – они не согласны друг с другом во многих вещах, но в одном они все абсолютно согласны, – что жизнь бессмысленна. А если это так, то, естественно, возникает вопрос: зачем продолжать жить? Если в жизни нет никакого смысла, то что за нужда проходить весь этот путь от колыбели до могилы? Единственной современной философией является экзистенциализм.
В разные века возникло много философий, но в этом веке есть только одна философия – и это экзистенциализм. И его основной принцип настолько странен, что все эти философы кажутся безумными. А если они не безумны, то безумны мы – другой альтернативы нет.
Это философское движение, называемое экзистенциализмом, говорит о жизни как о чем-то бессмысленном, случайном, как о чем-то, что не имеет никакой цели, что наполнено тревогами и страданиями, – и это неизлечимо. Жизнь похожа на ночной кошмар. И это полная противоположность…
Гаутама Будда, Лао-цзы, Нагарджуна, Бодхидхарма – все они говорят о блаженстве, о потрясающих возможностях экстаза, о прорастании в новые измерения бытия. В чем дело? Откуда эта диаметрально противоположная позиция?
Жан-Поль Сартр, или Ясперс, или Мартин Хайдеггер – это не глупые люди; они столь же разумны, как любой Гаутама Будда. Им недостает одного: они полагаются только на разум. Они очень рациональные люди, они совершенно забыли про сердце. Они живут в уме, а ум – это пустыня. Там ничего не растет – там нет цветов, там даже нет ни одного оазиса.
Современный человек постепенно забыл язык сердца. Возможности, которые открываются только через сердце, полностью забыты. Осталось только одно, и это – ваш разум, ваша рациональность.
Но беда в том, что все прекрасное принадлежит сердцу, все значительное принадлежит сердцу, все существенное – это аромат сердца.
Разум очень хорош, когда речь идет об объектах, мертвых объектах, он является прекрасным инструментом для научных исследований. Он вполне годится для изучения объектов. Но когда речь заходит о чем-то живом, разум бессилен. И если задать разуму вопрос, касающийся жизни, любви, покоя, радости, блаженства, он будет просто отрицать все это, как будто этого вообще не существует.