Пока шли по болоту, я заметил еще несколько тел, некоторые из которых были даже более-менее на вид. Почти целые.
– Эй… друг, – окликнул я спутника.
– А? – развернулся тот.
Ничего не говоря, я показал на труп мужика в нескольких шагах от нас. Фуфайка на нем была порвана, и сквозь прорехи виднелась синюшная кожа и пара глубоких ран.
– Что? – переводя взгляд то на меня, то на труп, спросил Безумный.
– Зачем? – спросил я, показав на тело Велика. – Зачем мы с собой его тащили, когда можно было здесь… подобрать?
– А ты рискнешь к нему подойти? – хмыкнул Безумный, кивком указав в сторону «местного» мертвеца.
Посмотрев туда же, я потянулся в карман и, достав гайку, легонько бросил ее над телом. Ничего не произошло. Я подумал-подумал и под пристальным взглядом Безумного бросил еще несколько. Снова никакого эффекта.
– И? – посмотрел я на спутника.
– И все равно я бы не рискнул, – покачал головой бандит, – он же не сам туда пришел?
Земля под ногами вскоре начала пружинить упруго, и было видно, как впадинки от ног постепенно заполняет вода.
– Не вздумай в лужи наступать только, – не оборачиваясь, посоветовал мне Безумный.
– Опасно?
– Да не, – покачал он головой, также не оборачиваясь, – больно и неприятно будет. И вены почернеют. Будешь как чудище из ужастика, с черными глазами и паутиной бугров под кожей.
Я так и не понял, шутит он или нет, но переспрашивать не стал. Еще около получаса мы шагали по болоту. Медленно-медленно. Безумный тщательно обдумывал каждый шаг, прощупывая, едва не вынюхивая дорогу впереди себя.
– Ты знаешь, – вдруг обернулся он ко мне, – она нас пускает.
– Кто пускает? – машинально переспросил я, с удивлением наблюдая, как бандит, кряхтя, закидывает на плечо тело Лехи.
– Зона. Пускает, – согнувшись под тяжестью, кивнул своим мыслям Безумный, – я уверен. Пойдем, – неожиданно дернул он подбородком и ускорил шаг.
Я замер на месте, но Безумный передвигался быстро, и пока ничего не происходило. Пробежав пару шагов, я догнал спутника и едва не вскрикнул, когда он неожиданно наступил на водную поверхность, подернутую мутной пленкой. «А, не, по мосткам идет!» – понял я неожиданно, поначалу едва в ступор не впав от зрелища Безумного, по воде шагающего.
Едва ступив на черные от времени доски, неотрывно глядя вниз, едва не отпрянул – в неподвижной глади воды явно было видно отражение луны и звезд. Тут же кинул взгляд на небо – по-прежнему солнце светит!
Обмирая от страха перед неизвестным, я почти пробежал по мосткам, которые были практически на одном уровне с поверхностью воды, и прыжком оказался на сухом участке земли, языком среди воды идущем к стене камыша неподалеку.
– Стой, – коротко глянул на меня Безумный, который, согбенный под тяжестью ноши, сейчас на Квазимодо походил. – Он там, – добавил бандит, поправляя изуродованное тело Велика на плече.
Сделав несколько шагов, провожатый вдруг хэкнул и кинул труп вперед. Недалеко кинул, тело прокатилось, раскинув руки, и осталось лежать ничком.
– Здесь она где-то, – переводя дыхание, произнес Безумный.
– Кто?
– «Мясорубка».
– «Мясорубка»?
– Да, «мясорубка». Аномалия такая. Погоди, не мешай.
– А гайками если? – не обращая внимания на просьбу, поинтересовался я.
– Не реагирует она на гайки, – покачал головой Безумный и, подняв тело Велика, напрягся и с криком боли снова швырнул его вперед. Кинув, он даже на колени упал, схватившись за плечо, где на бинтах заалели пятна свежей крови.
Тяжело дыша, бандит поднялся, немного пошатываясь. Ну да, если меня колбасит преизрядно, как же ему сейчас должно быть? С учетом того, что в нем дополнительно три дырки, не предусмотренные природой, имеются. Даже несмотря на прием веществ тонизирующих, Безумный явно начинал выдыхаться.
Но, сделав шаг вперед, он вдруг отпрянул на несколько шагов назад. И тут я заметил, что тело Велика едва заметно шевелится. Широко распахнув глаза, я наблюдал, как его рука понемногу двигается, подергиваясь. Вдруг тело Лехи резко перевернулось на бок, и неведомой силой его потащило по земле. Медленно, но верно. Нет, не медленно – рука неожиданно дернулась вверх, и все тело резко взвилось в воздух. Не выдержав, я отвернулся. Надо было еще уши зажать – хотя я и не смотрел, по характерным звукам переламываемой плоти и треску костей понял, почему эту аномалию называют «мясорубкой».
Краем глаза косясь на Безумного, я вздохнул и, выждав некоторое время, повернулся.
– Путь свободен, – сделал приглашающий жест Безумный, – после того как сработала, «мясорубка» некоторое время неактивна.
– Некоторое время – это сколько? – поинтересовался я.
– Не знаю. Извини, не проверял, – пожал плечами бандит на мой вопросительный взгляд, – пойдем?
– Пойдем, – кивнул я и стволом пистолета указал ему направление движения.
– И все же очень мне не нравится идея однополярной дружбы, – покачал головой Безумный.
– Ну, во-первых, пистолет по-прежнему у меня, – хмыкнул я, – а во-вторых, ты сам помнишь, что я главная надежда нашей маленькой экспедиции. Ты же хочешь жить, а не обмазанный говном «Слава Украине!» кричать, – вспомнил я о потоке сознания Безумного, когда он о своих желаниях рассказывал.
Кивнув, бандит нахмурился, но развернулся и шагнул вперед. Сделал шаг, другой. Постоял немного, будто прислушиваясь к себе.
– Ты же говорил, что, после того как кого-нибудь зафигачит, аномалия успокаивается?
– Говорил, – негромко ответил Безумный, кивнув, и сделал еще один шаг вперед. – Говорить-то говорил, – повернул он голову, искоса глянув на меня, – только это Зона. Здесь никогда ни в чем нельзя быть уверенным.
Его так и затянуло – резко и мигом. В этот раз я не отвернулся, а смотрел, как Безумного, будто тряпку, как простыню отжимаемую, перекрутило, рвануло в напряжении. С чавкающим звуком от тела отделилась голова, взмыв вверх на пару метров, и, упав, прокатилась по земле, едва мне не под ноги.
Безумный так и продолжал смотреть на меня. Вернее, его голова.
Затихло все как-то разом, одномоментно. Воздух вокруг успокоился, опять на болоте повисла могильная тишина.
Я вздохнул, чувствуя, что под одеждой насквозь мокрый от пота, сделал шаг назад. Развернулся, посмотрев на черную гладь воды, и вдруг ясно понял, что один я отсюда не выберусь. Просто не помню, как меня сюда Безумный по болоту вел.
Нет, помню, но не настолько, чтобы воспроизвести путь досконально. А если не идти так, как мы пришли, то… и ведь гайки не везде опасность выдают, вспомнил я труп в рваной фуфайке.
Сев на землю, я обхватил голову руками.
– Я должен был сдохнуть еще двадцать лет назад… – прошептал я как мантру, но это не помогло. Одно дело в динамике событий, когда, к примеру, на мотоцикле из-под фуры в последний миг выворачиваешь, когда страх смерти приходит постфактум, а совсем другое – как сейчас, когда решиться на, возможно, последний шаг надо самому Так мало решиться – его еще и сделать надо.
Чувствуя всем телом гулкие удары сердца, попытался унять дрожь в руках. Первый раз в жизни сейчас пожалел, что бросил курить. Сигаретку прощальную я бы сейчас точно выкурил, потянув время.
Перед глазами появилось лицо Аллы. Бледное, с запавшими глазами и потрескавшимися губами. «Иди уже. Попробуй» – вспомнил я ее слова.
Сглотнув, с трудом встал и медленно-медленно шагнул вперед. Не зря говорят, что первый шаг – самый трудный. Особенно когда этот шаг навстречу смерти.
Внутри появилась какая-то легкость, и я быстро двинулся вперед. Страх не ушел – он сжался где-то внутри, на первый план вышло болезненное любопытство и вопрос: «Когда?»
Когда же меня накроет?
Сделав еще несколько шагов, миновал заросли тростника и вышел на ровную, идеально круглую поляну. Здесь как-то разом передо мной появился он, Золотой Шар. Красноватый, цвета чистого червонного золота.
– Вот ты какой… северный олень, – негромко произнес я и тут же закусил губу – вдруг обидится?
Нет, не обидится, понял я как-то мигом. Сделав несколько шагов, я подошел к Шару и медленно протянул к нему руку. Поверхность была немного прохладной и очень гладкой. Сухой-гладкой, ладони по Шару скользили легко.
– Ладно, – вздохнул я, – поехали.
Есть у меня привычка – в важные моменты, когда волнуюсь, стараясь успокоиться, сам с собой разговариваю. Вот и сейчас не смог удержаться.
Положив вторую руку на Шар, я закрыл глаза и попытался мысленно произнести желание. Не получалось.
«Хочу, хочу, хочу», – только билось в голове, а четко сформулировать не получалось. В мыслях царил сумбур, их было настолько много, что я просто не успевал их все охватить, и казалось, что голова вообще пуста.
– Стоп! – сказал я громко, открывая глаза. И тут же сощурился – яркий солнечный свет даже заслезиться заставил. «Это как так»? – вроде на пару секунд только глаза закрывал, а ощущение как будто час солнца не видел.
– Стоп! – сказал я громко, открывая глаза. И тут же сощурился – яркий солнечный свет даже заслезиться заставил. «Это как так»? – вроде на пару секунд только глаза закрывал, а ощущение как будто час солнца не видел.
Вздохнув, я снова попытался сосредоточиться. И едва не выругался – просто не получалось! Изнутри еще точил червячок неверия в происходящее. Шутка ли – подойти к Золотому Шару, загадать желание, и все сбудется. Удивительное дело.
Зажмурившись, я вновь попытался справиться со своими мыслями. Напрягся – и голову будто тисками обхватило, сжимая.
«Не думай о зеленой обезьяне», – неожиданно мысленно сказал я. И еще раз сказал. И еще несколько раз. Естественно, не думать о зеленой обезьяне не получалось, и через некоторое время я только о ней и думал. Но зато, кроме зеленой обезьяны, о которой не надо думать, больше в голове теперь ничего не было. Весь тот поток сознания, сквозь который не продраться было, исчез.
– Я хочу, чтобы все были живы! – Наконец-то у меня получилось сосредоточиться, и я сильнее зажмурился, и перед глазами замелькали лица погибших: Вика, Паша, Велик, Руслан, Алла… хотя она и не погибла, но очень хотелось, чтобы с ней все нормально было. В памяти возник образ светленькой девушки, когда она еще здоровой была.
Вздохнув, я открыл глаза. Поверхность Шара как-то неуловимо изменилась. Теперь мной он воспринимался не как Золотой Шар, а как золотой шар. Да, именно так – просто большой металлический шар.
– И чего? – спросил я сам себя, прислушиваясь к ощущениям.
Вокруг все так же мерно и лениво колыхались стебли осоки по окружности поляны, жарило солнце, изредка по щеке мазал легкий ветерок. Обыденность, одним словом.
– И чего? – еще раз повторил я, снова пытаясь коснуться шара. Но тут почти отдернул руку. Страшно.
Подспудно я все же верил в эту авантюру гораздо сильнее, чем даже мог себе признаться, и сейчас меня понемногу накрывало разочарованием.
Скривившись, я развернулся и, сделав несколько шагов, отходя от Шара, едва не рухнул на землю, пытаясь сесть. Вдруг накатила такая слабость и осознание предстоящего обратного пути, который могу и не…
Встретившись взглядом с Русланом, стоящим у того места, где Безумного и Леху «мясорубкой» разорвало, я взвился на ноги, судорожно пытаясь пистолет достать.
– Ты чего? – усмехнулся сталкер, будто бы удивившись, и показал рукой на лежащее в паре метров от него бревно. – Присядем? – Сделав несколько шагов, Руслан сел на него и выжидательно посмотрел на меня.
Готов поклясться, что никакого бревна, когда подходил к Шару, и в помине не было. Я подошел, присматриваясь. Большой, чуть изогнутый ствол обычного дерева, не сосна и не береза точно. Черная от времени и местами уже отслаивающаяся кора, а на торцах рваные края клочьями щепок – это дерево упало обломавшись, а не было спилено.
– Откуда оно здесь? – задал я самый главный сейчас, как мне казалось, вопрос.
– Мысли материальны, – усмехнулся Руслан, и я столкнулся взглядом с полностью черными глазами. Там не было ни зрачка, ни белка. Просто матово-черная поверхность.
– Ты кто? – с трудом из-за пересохшего горла спросил я.
Сталкер, вернее тот, кто был под его личиной, не ответил, лишь улыбнувшись.
– Не имеет значения, – пожал он плечами, – по крайней мере пока.
– А… а это, как оно здесь появилось? – Мысли о бревне, которого здесь не было, волновали меня сейчас больше всего, как будто защищая сознание от потока накопившегося в голове сонма вопросов.
– Можешь считать, что я его с собой принес, – ответил Руслан, глядя на меня своими черными глазами из-под нависающего капюшона.
– Стулья нормальные не мог принести? – спросил я почти сразу, поерзав на бревне.
– Они здесь выглядели бы инородно, – пожал плечами сталкер, продолжая усмехаться.
– Рассказывай, – неожиданно для себя произнес я и подобрался.
– Что рассказывать? – с той же легкой полуулыбкой ответил собеседник.
– Зачем пришел, рассказывай, – пытаясь сохранить невозмутимость, произнес я.
– Я пришел предупредить, – улыбка с лица собеседника исчезла. – Предупредить, чтобы ты молчал о том, что произошло за последние два дня. Никому ты не должен рассказывать ни о событиях сегодняшнего дня, ни вчерашнего.
– Почему?
– Не могу тебе объяснить, почему, – покачал головой сталкер, – просто поверь. Сам использовать свои знания ты сможешь, а вот передавать их другим категорически запрещено.
– Кем запрещено?
– Можешь считать, что мирозданием. Это наиболее близкое слово из понятных тебе.
– Расскажи.
– Что расскажи? – снова усмехнулся Руслан, слегка наклонив голову.
– Расскажи о том, кто ты? Как ты здесь оказался? Откуда?
– Каждое знание имеет свою цену, – лицо сталкера приобрело непроницаемое выражение, – ты готов платить?
– Какова цена?
Сюр какой-то. Я сейчас внешне сохранял абсолютное спокойствие, но внутри меня всего трясло от напряжения. И предвкушения нового знания. И осознания нереальности происходящего.
– Воспоминания. Бессилие. Вина. Боль. Злость.
– Здоровье?
– Нет, – покачал головой Руслан после недолгой паузы, – здоровье нет.
– Говори, – кивнул я, почти не задумываясь.
– Так ты готов платить?
– Готов. Говори.
– Спрашивай, – усмехнулся сталкер, – и не забудь: грамотно сформулированный вопрос – это половина ответа. Но прежде еще раз повторю, – прервал он меня: – То, что происходило с тобой за последние два дня, и то, что ты услышишь сейчас, только твое. Если попробуешь поделиться своими знаниями, прекратишь существование.
– Умру?
– Прекратишь существование, – повторил сталкер.
– Что такое Зона? – выпалил я после небольшой паузы.
– Зона? Зона это Зона, – даже удивился собеседник.
– Я вопрос задал, – наконец нашел я в себе силы глянуть в черные глаза – раздражение помогло.
– А я ответил, – пожал плечами Руслан. – Вы, люди, любите задавать риторические вопросы и требовать на них ответа. Еще и злитесь, когда вам на них не отвечают, – дружелюбно усмехнулся он.
– Это игра в одни ворота, – покачал я головой, – я спрашиваю, а ты уходишь от ответа.
– Не надо задавать непростых вопросов, – чуть качнул головой собеседник.
– Никто не говорил, что будет легко, – машинально хмыкнул я.
– Непростой – это не сложный. Задавай простой вопрос, получишь простой ответ. Задаешь непростой вопрос, получаешь сложный ответ или не получаешь ответа вообще.
– Так у тебя есть ответ на мой вопрос?
– Когда папуас спрашивает, почему работает телевизор, у тебя есть три варианта: ответить объяснив принцип работы, объяснить, что ответ будет ему непонятен, или сказать, что в телевизоре живут духи. Задавай простые вопросы, и я не буду тебе рассказывать про духов, – Руслан или тот, кто скрывался сейчас под его личиной, больше не улыбался.
– Мое желание исполнится?
– Какое желание?
– Слушай, ты за… – едва не выругался я.
Сдерживаться становилось все труднее.
– У тебя нет логики в вопросах. Откуда я могу знать, какое свое желание ты имеешь в виду? Задавай простые вопросы.
– Мое желание, чтобы все мои друзья были живы, исполнится?
– Да.
– Мы сейчас в Зоне Посещения?
– Да.
– Вчера она расширилась?
– Да.
– Намного?
Собеседник не ответил, лишь пожал плечами, глянув на меня своим антрацитовым взглядом.
– До Новосибирска достала?
– Нет.
Фух. Внутри у меня появилось облегчение – хоть и старался об этом не думать, но подспудно боялся, что Зона увеличилась так, что… так, что даже думать об этом себе запрещал, чтобы с катушек не съехать.
Подумав немного, я глубоко вздохнул, будто перед тем, как в омут нырять, и приготовился задать следующий вопрос:
– На Землю пришла неземная цивилизация?
– Да.
– Ты… ты один из них?
– Можно сказать и так. Да, скорее так, чем нет.
– Поясни.
– «Один из них» – это неправильная формулировка. Но считай, что да, я представитель внеземной цивилизации.
– Вы все такие?
– Нет.
– Наши цивилизации похожи?
– Нет.
– А какие вы?
– Мы разные.
– Какие разные?
– Несть числа вариантов. Мы это я. Я это мы.
– Вас много?
– Много. Но я один.
– Слушай, ты, мля… – вновь не выдержал я, – кто ты, епть? Объясни?
– Самым понятным словом для тебя будет определение «мыслеобраз», – неожиданно конкретно ответил собеседник.
– Мыслеобраз чего?
– Мой мыслеобраз.
– Объясни по-простому.
– Хорошо, давай попробую. Из чего состоит ваш мир?
– Э… – замялся я и неожиданно для себя произнес: – Тут, вообще, я вопросы задаю.
– Ты не можешь ответить?
– Могу… наверное… – снова замялся я.
– Из чего состоишь ты? – Черный взгляд неподвижно уперся в меня.
– Хм, – попытался я собраться, – из мяса, костей… крови… из воды… из клеток… – вдруг почувствовал я глубину взгляда и понял: – Из молекул.