Кстати, начали строить Пассаж в 1898 году. Всего два года – неплохие темпы! Сейчас о таких можно лишь мечтать. Нынешний собрат Пассажа – центральный универмаг около Привоза – сооружается ещё со времен доперестроечных. И будет готов разве что к тому времени, когда в нём будет чем торговать…
Питерский переворот в октябре 1917 года разрушил, кроме всего прочего, сельское хозяйство страны. И после коллективизации большой вывоз хлеба из Одессы кончился. Правда, были и другие статьи экспорта, но в конце концов порт переориентировался на импорт. И сейчас главный вывозимый товар – аммиак с «припортового» завода, смертельно опасный и в производстве, и в транспортировке. Так что торгуем мы сейчас собственной экологией.
Беловежский переворот в декабре 1991 года разрушил, кроме всего прочего, великую империю. Если раньше на просторах шестой части суши можно было, хотя и с трудом, наскрести товары на несколько больших портов (Одесса, Питер, Таллин, Рига, Новороссийск…), то теперь мощности Одессы оказываются явно избыточны для нужд незалежной неньки. Конечно, всё ещё продолжается транзит через Одессу и Украину в остальные республики «бывшего СССР». Но что будет завтра, когда на границах, по слову независимого Киева, встанут таможни, а оплата за транзит сможет гарантировать его нерентабельность?
Более того, распад империи ударил и по собственной украинской промышленности. Энергию – прежде всего нефть и газ – придётся теперь покупать не по внутренним союзным ценам, а по мировым, в несколько раз большим, что бьёт прежде всего по хлеборобам. Комплектующие изделия, запчасти, сырьё, проходя через лицензионные комитеты и таможни, обрастают пошлинами и разоряют производителей и потребителей одновременно. И даже гордость Арманда Хаммера, бомба над Одессой – припортовый завод – может вскоре остановиться: большую часть сырья он получает из Тольятти, а это – несмотря на итальянское имя – ненавистная нашим вождям Россия.
Не придётся ли к столетию Пассажа – в соответствии с исконно украинскими традициями – пересадить Меркурия с паровоза на чумацкую повозку?
Как по-Вашему, какая мостовая – самая старая, непрерывно действующая в мире?
Оговорка «непрерывно действующая» понятна. Седой стариной дышат камни Помпеи – но семнадцать веков были они скрыты под пеплом Везувия. Прекрасны булыжник Львова и брусчатка Красной площади – но сколько раз их перестилали!
У меня нет точных документальных данных по этому вопросу. Может быть, Вам удастся найти и что-нибудь подревнее. Но пока я убежден: самая старая мостовая, движение по которой ни разу не прерывалось, находится в Одессе.
Более 150 лет назад был изобретён способ переплавки камня с глиной, дающий в результате клинкер. Не тот клинкер, который размалывают в пыль, получая цемент. Нет, этот рецепт позволял создать клинкер в виде камня – и сверхпрочного.
Естественно, клинкером попытались мостить дороги – в те времена промышленной революции по дорогам ездили куда больше прежнего, и разрушались они быстрее. Естественно, изобретатель предложил своё детище прежде всего Одессе – одному из богатейших (и, увы, грязнейших) городов тогдашней Европы.
Отцы города радостно ухватились за новинку технического прогресса – прогресс был ещё внове и ценился выше, чем сейчас. Но они были достаточно мудры, чтобы не рисковать излишне. И для начала клинкером вымостили небольшой экспериментальный участок – на углу улиц Итальянской (Пушкинской) и Ланжероновской (Ласточкина).
Увы, первый же год опытной эксплуатации выявил серьёзный недостаток. Клинкер был слишком гладок – в дождь по нему скользили люди и даже лошади. К тому же и топлива на выплавку шло многовато. В степной Одессе дрова ценились высоко, да и уголь возили хотя и морем, но аж из Англии. Так что даже одесских богатств могло на мощение всего города не хватить.
Эксперимент был окончен. Город мостили обычным булыжником, а через полсотни лет перешли на асфальт. Кстати, начали асфальтировать с самого парадного участка – Николаевского (Приморского) бульвара. И лишь недавно – стараниями бывшего главного архитектора Одессы Мироненко и его киевских друзей, которым он отдал заказ на проект реконструкции – асфальт заменили кирпичом.
А клинкерный участок разбирать не стали. Место, где он лежал, было не бойкое, скользить в дождь почти некому. Да и интересно было: сколько же он продержится?
Держится до наших дней – уже полтораста лет. Пару камней треснуло, несколько исчезли – то ли разбиты в пыль, то ли кто-то выковырнул. Но заметить эти изъяны на большом ярко-жёлтом перекрёстке не так-то просто[6].
Рядом с мостовой – тротуар у археологического музея. Лет 15 назад его замостили цветным цементом. Советское значит отличное! Цемент растрескался лет через 5, а ещё через 5, когда «реконструировали» бульвар, заодно и здесь часть цемента заменили цветным кирпичом. Интересно, сколько он продержится?
Рассказывали мне об этой мостовой красивую былину. Примерно в те же годы, когда клали этот цемент, под клинкерной мостовой прорвало водопровод. Прибыли ремонтники и собрались раскапывать. Ясно было – поломать мостовую они смогут, а вот починить… И тогда жители окружающих домов высыпали на мостовую. Уселись на ней вплотную друг к другу. И сидели до тех пор, пока ремонтники не докопались до пробоины в трубе сбоку, не трогая древние камни.
Раньше я в этот рассказ не верил. Поверил, когда одесситы тем же способом защитили от Мироненко и его реконструкторов деревья Приморского бульвара.
Если бы мы всегда так защищали нашу историю от новых любителей всё поломать!
Как по-Вашему, кто лишний в такой четвёрке: Гийом Аполлинер, Джозеф Конрад, Жан Поль, Шандор Петефи?
Сразу догадаться, конечно же, сложно. Но сочинить вопрос типа «исключи лишнего» ещё сложнее, чем ответить на него. Слишком много есть признаков, по которым люди или предметы могут не совпадать. И можно обнаружить лишнего совсем не по тому признаку, который имел в виду автор вопроса.
Этим, кстати, активно пользуется советская психиатрия, когда нужно пришить кому-нибудь неудобному недоказуемый и поэтому неопровержимый диагноз «вялотекущая шизофрения». Например, предложат исключить лишнего из списка: часы, гвоздь, дерево, топор. Вот и гадай! С одной стороны, дерево выросло само, а остальное сделано человеком. С другой стороны, топор и гвоздь при работе с деревом используются, а часы нет. Что ни назвать лишним, врач скажет: верен другой ответ, а сказанное Вами может придумать только сумасшедший.
В нашем клубе «Эрудит» из положения вышли, приняв правило: дуаль в пользу отвечающего. Если команда сможет найти ответ, не предусмотренный автором вопроса, и докажет его правильность, то жюри этот ответ примет. Телевизионные ведущие этого правила не признают, чтобы иметь возможность подгонять ход игры под свои сценарии и «поддерживать этим интерес зрителей». А вот во всех крупных соревнованиях клубов «Что, где, когда?» жюри действует именно так.
Но постоянные споры о дуальных ответах крайне неудобны. Поэтому вопросы «исключи лишнего», очень популярные в Одессе в 1983 году – когда клуб «Эрудит» только начинался, – года через два вышли у нас из моды.
А если удаётся найти закономерность, не имеющую явных дуалей, она оказывается столь сложна, что в игре её не обнаружишь. Так что вопрос, с которого началась эта заметка, был придуман, но не задан – ясно было, что ответа не будет.
Кстати, Вы этот ответ нашли? А если я подскажу, что в первом варианте вопроса перечислялись Александр Блок, Иван Крылов, Михаил Лермонтов, Александр Пушкин?
Тоже не ясно? Я же говорил – вопрос слишком сложен. А ответ таков. Поляк Вильгельм Аполлинарий Костровицьки – классик французской литературы; поляк Ксаверий Юзеф Конрад Коженёвськи – английской; словак Александр Петрович – венгерской. И только немец Иоганн Пауль Рихтер хотя подписывался по-французски – Жан Поль, но писал на своём родном немецком.
А в первом варианте вопроса имелось в виду, что в роду Блока был швед, Лермонтова – шотландец, Пушкина – амхаара (эфиоп). Но кто поручится, что предками Крылова были только русские?
Великий собиратель русского языка Даль говорил, что человек принадлежит к тому народу, на языке которого думает. Ему виднее – он сам хотя и Владимир, но Иоганнович, датчанин по происхождению. И я по опыту с ним согласен; и я, и родители мои, и все знакомые с записью «еврей» в паспорте – очевидные русские.
Национальность – понятие культурное, а не генетическое. Кровь Николая Александровича Романова – русская всего на 1/32, но кто осмелится считать последнего самодержца Российской империи не русским? Крупнейшими борцами за независимость Украины – под шведским, австрийским или хотя бы польским покровительством – были Ян Мазепа и Анджей Шептицьки. Среди российских дворян хорошим тоном считалось выводить свой род от иностранца, и далеко не всегда это было лишь фантазией.
Национальность – понятие культурное, а не генетическое. Кровь Николая Александровича Романова – русская всего на 1/32, но кто осмелится считать последнего самодержца Российской империи не русским? Крупнейшими борцами за независимость Украины – под шведским, австрийским или хотя бы польским покровительством – были Ян Мазепа и Анджей Шептицьки. Среди российских дворян хорошим тоном считалось выводить свой род от иностранца, и далеко не всегда это было лишь фантазией.
Не правда ли, зная всё это, другими глазами читаешь статьи о молдавском поэте Кантемире, украинском композиторе Чайковском и грузинском политике Джугашвили?
Как по-Вашему, почему в Одессе так много мраморных лестниц?
Нет, в общем всё понятно. Богатый город мог себе позволить многое. Но всё-таки итальянский мрамор не только в домах, но и на улицах…
Пока размышляете, вот ещё вопрос.
Как по-Вашему, почему в старых одесских дворах крыша наклонена внутрь, двор вымощен плитами из вулканического базальта, а в центре – колодец?
Конечно, все три эти черты сохранились лишь в немногих дворах. Мне известен лишь один – улица Гоголя, дом 9. Но две из трёх этих деталей найти легко. А уж какую-нибудь одну увидите почти в любом старом доме.
На этот вопрос ответить проще тем, кто живет в центре города, причём на верхних этажах. Вода в этих местах идёт в лучшем случае 12 часов в сутки[7], и вёдра часто приходится носить из колонки во дворе – как раньше из колодца.
Подземные воды в центре Одессы очень глубоки. Достать до них подручными средствами чаще всего невозможно. И колодцы в старых домах – это на самом деле цистерны для дождевой воды. Она стекала с наклонённых внутрь двора крыш, катилась по гладким и тесно пригнанным друг к другу плитам и накапливалась в колодце. Дожди были редки, цистерны приходилось делать большие. Воды всё равно не хватало на всё – но подспорье было изрядное.
А почему же мостили дворы вулканическим камнем? Ведь его приходилось возить бог знает откуда – ближайшие к Одессе вулканы аж в Италии!
И тут мы возвращаемся к первому вопросу – о мраморных лестницах.
Одесса росла на экспорте хлеба. А это товар ценный, но не дорогой. И всё закупленное одесситами на вырученные деньги весило куда меньше. Кораблям в Одессу приходилось чаще всего идти не с грузом, а с балластом.
Изрядную часть российского хлеба покупала Италия. И балластом чаще всего служил итальянский камень – вулканический. Придя в Одессу, балласт выгружали. И умы одесситов нашли ему применение.
А ещё в качестве балласта брали мрамор. В Италии он дёшев. А платить за перевозку не требовалось – корабль всё равно идёт в Одессу и всё равно балласт ему нужен. Так что мрамор у нас оказывался чуть ли не дешевле, чем в тех городах Италии, где своего мрамора не было и куда его возили по суше.
Так росла и украшалась Одесса на российских хлебах. Украина и Кубань, Верхневолжье и Сибирь – вся огромная империя растила любимый наш город. Италия и Франция, Греция и Турция – вся Южная Европа его украшала.
Теперь нам вывозить нечего: экономика страны развалена, и власти надеются укрепить её, запрещая торговлю и экспорт – единственное, что всегда и везде создавало процветание. Вывозить и неоткуда: великая страна расколота, и тот её осколок, на котором оказались мы, слишком мал для тех грузопотоков, ради которых создан город.
Воссоединения страны надо ждать – по прежнему историческому опыту – года три. Возрождения экономики – по всем новейшим аналогиям – ещё лет десять. А ведь Одессу загоняют в упадок уже 75 лет. Вроде бы можно потерпеть ещё 10–15. Но не сломает ли наши спины эта последняя соломинка?
А так хочется верить, что вновь будут в одесских домах лестницы не из новороссийского цемента, а из каррарского мрамора!
Как по-Вашему, на каком ордене изображён актёр?
Конечно, «мир – театр, и люди в нём – актёры». А уж человек столь выдающийся, чтобы попасть на орден – неизбежно хоть немного позёр и актёр. Но в вопросе нет никакого подвоха. Имеется в виду актёр профессиональный.
Вообще изображать на орденах конкретных людей не принято – разве что легендарных, вроде Георгия Победоносца. И Сталин, учреждая во время Великой Отечественной новые ордена, оказался перед проблемой. Ему люди на орденах были необходимы, и вполне конкретные – легендой мог быть лишь он сам. Но вдруг завтра захочется расстрелять того, кого сегодня рисуешь на наградах? И были выбраны люди, умершие столь давно, что даже Сталин вряд ли захотел бы на них рассердиться. Хотя, конечно, всякое бывало – признал же он преступником Шамиля!
Но в прошлое можно уйти и слишком далеко. Оказалось, что портретов одного из избранных нет – в его время на Руси писать портреты не было принято. Но выход нашёлся. И в описании ордена сказано: «В центре ордена изображён актёр Николай Черкасов в роли Александра Невского из одноимённого кинофильма».
Вообще с орденами военных лет связано немало любопытных историй. Вот ещё одна.
Как по-Вашему, на каком ордене изображён герой боёв под Дюнкерком?
– Как? – спросите Вы. – Ведь Дюнкерк – это 1940 год. Неужели успели кого-то канонизировать до 1945-го?
Конечно не успели. Но маленький порт на французском побережье, напротив Англии, был местом больших сражений не однажды. Бились за него французы и с англичанами, и с голландцами… Бились и чисто французские войска, и наёмные…
Наёмников среди европейцев всегда хватало. В античные времена таким способом зарабатывали в основном греки, в раннем Средневековье – германцы (немцы, варяги)… Шли воевать за деньги туда, где этих денег много – из тех краёв, где ими и не пахло. В позднем Средневековье чаще всего наёмниками были немцы, швейцарцы и… запорожские казаки.
Мелкий шляхтич Хмельницкий, не поладив с крупным шляхтичем Чаплинским, вынужден был бежать на Сечь. А оттуда подался в наёмники. Воевал лихо, ценили его высоко и перекупали всё дороже – и всё дальше. Так что довелось ему повоевать и под белым знаменем с золотыми лилиями – французской орифламмой – в очередном сражении под Дюнкерком. И навоевал он столько, что по возвращении на Сечь смог сам нанимать вояк и пробился в гетманы. Интересно, знал ли об этом Сталин?
И ещё история.
Как по-Вашему, сколько военнослужащих Войска Польского награждены орденом Суворова?
Конечно, большинством орденов награждали столько народу, что сосчитать их без справочников невозможно. Но в «Что, где, когда?» давно известно – если спросят «сколько», ответ чаще всего – ноль или один. В данном случае – один.
Суворов в 1794 году подавил восстание против очередного раздела Польши. Воевал умело – потерял меньше тысячи своих солдат. А вот чужих… Так что наградить его орденом поляка – всё равно что наградить руховца орденом Дружбы народов.
Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский – по происхождению поляк. И вскоре после войны Сталин назначил его министром обороны Польши. Так появился в Войске польском человек, награждённый орденом Суворова. Других таких нет.
А ноль – ответ на вопрос, сколько поляков награждены орденом Богдана Хмельницкого. После того что этот поляк со своей страной сделал…
Как по-Вашему, какой предмет, названный в честь президента США, – самый распространённый в мире?
Учтите, что Колт и Стетсон президентами не были. А автомобили «Линкольн» очень престижны и дороги – но (именно поэтому) выпускаются небольшими, по американским понятиям, тиражами.
Ответить на этот вопрос в СССР тяжело, ибо у нас этот предмет называется иначе. А во всём остальном мире общеизвестный и общелюбимый плюшевый мишка именуется «Teddy bear» (Федин медведь) в честь президента США (1901–1909 гг.) Теодора Рузвелта. Не путайте с его пятиюродным племянником, президентом (1933–1945 гг.) Франклином Делано Рузвелтом. Франклин, конечно, велик. Но и у Теодора заслуг немало.
Нынешним своим могуществом Соединенные Государства Америки («штат» – в переводе именно «государство») обязаны обоим Рузвелтам. От Франклина – пенсии, пособия по безработице, медицинское страхование – словом, система социальной защиты, благодаря которой классовая борьба 30-х годов не развалила страну. А от Теодора – антимонопольное законодательство.
В трудах Ульянова немало места уделено анализу монополии и её последствий. Великий революционер доказал, что монополия всегда приводит к застою, загниванию и распаду. Но он не ограничился теорией. Построенная под его руководством социалистическая разновидность феодализма монополизирована до такой степени, какая никакому капитализму и не снилась. Таким образом теоретические прозрения вождя мирового пролетариата блестяще подтвердились экспериментально.