— О чем они говорили? — вслух спросила я.
Мэй пожала плечами:
— Не знаю, но вроде о чем-то важном.
— Кажется, да.
Мы немного постояли у окна, чтобы узнать, будет ли Максон беседовать еще с чьим-нибудь отцом, но если такой разговор и состоялся, то не в саду.
Глава 8
Празднование Хеллоуина было организовано с размахом, как Максон и обещал. Когда мы с Мэй вступили в Главный зал, его великолепие меня поразило. Украшения на стенах, подвески на люстрах, чашки, тарелки, даже еда — все сверкало позолотой. Это было поистине прекрасно.
Из динамиков лилась популярная музыка, но в углу уже ждал небольшой оркестр, который должен был аккомпанировать во время танцев. Повсюду поблескивали объективы фото- и видеокамер. Без сомнения, это празднество станет гвоздем завтрашней телепрограммы. Наверняка подобного по размаху бала еще не случалось. Я мимолетно задумалась, что же устроят во дворце на Рождество. Впрочем, к тому времени меня может здесь уже и не оказаться.
Наряды у всех оказались поистине роскошными. Марли в костюме ангела танцевала с офицером Вудворком. У нее за спиной даже были крылья, сделанные из чего-то вроде переливающейся бумаги. Селеста в коротком платье из перьев с плюмажем на голове изображала павлина. Крисс и Натали держались вместе, и костюмы у них, похоже, задумывались как парные. Лиф платья Натали украшали живые цветы, а пышная юбка из голубого тюля подрагивала от малейшего движения. У Крисс платье было золотое, все покрыто ниспадающими листьями. Судя по всему, они представляли весну и осень. Мне понравился замысел. Элиза на полную катушку воспользовалась своими азиатскими корнями. Ее шелковое платье — преувеличенно роскошная версия ее излюбленного скромного фасона. Драпирующиеся рукава выглядели невероятно зрелищно, а уж как ей удавалось ходить с такой пышной прической, для меня настоящая загадка. В обычные дни Элиза одевалась довольно неприметно, но сегодня выглядела изумительно, почти царственно.
Все собравшиеся облачились в необычные костюмы, и гвардейцы не уступали гостям. Я увидела бейсболиста, ковбоя, какого-то малого с беджиком, на котором значилось имя Гаврил Фадей, а один из них даже отважился нарядиться в дамское бальное платье. Он был окружен хохочущими во все горло девушками. Впрочем, большинство гвардейцев явились просто в парадной форме — отутюженных белых брюках и синих мундирах. Они были в перчатках, но без фуражек, чтобы отличаться от тех, что стояли на посту, охраняя зал по периметру.
— Ну, что скажешь? — спросила я у Мэй.
Как оказалось, сестра уже успела раствориться в толпе. Я рассмеялась и оглядела зал в поисках ее пышного платья. Когда она заявила, что желает пойти на праздник в костюме невесты — как по телевизору показывают, — я подумала, что это шутка. Впрочем, белая фата была изумительно ей к лицу.
— Леди Америка, добрый вечер, — шепнул кто-то мне на ухо.
Я вздрогнула и, обернувшись, увидела рядом Аспена в парадной форме.
— Ты меня напугал!
Я прижала руку к сердцу, как будто это могло унять его бешеный стук. Аспен лишь фыркнул.
— Мне нравится твой костюм, — весело сообщил он.
— Спасибо. Мне он тоже нравится.
Энн превратила меня в бабочку. Мое платье было присобрано сзади, невесомый материал с черной каймой окутывал тело пышным облаком. Лицо же скрывала маска в виде крылышек, отчего я чувствовала себя загадочной.
— Почему ты пришел не в костюме? — спросила я. — Неужели совсем не смог ничего придумать?
— Предпочитаю мундир, — пожал он плечами.
— Понятно.
Мне на его месте было бы жаль упускать такой случай посумасбродничать. В этом отношении у Аспена возможностей куда меньше, чем у меня. Неужели ему не хотелось повеселиться?
— Я просто подошел поздороваться, узнать, как у тебя дела.
— Хорошо, — поспешно ответила я.
Мне почему-то стало неловко.
— Ясно, — сказал он, явно слегка задетый. — Что ж, замечательно, раз так.
Может, после своей позавчерашней речи он ожидал услышать от меня что-то большее, но я пока не была готова дать ему какой-то определенный ответ. Он поклонился и отошел в сторону перекинуться словечком с другим гвардейцем. Тот по-братски его обнял. Интересно, а ему служба в гвардии тоже давала то чувство плеча, которое мне дало участие в Отборе?
Почти сразу же после этого Марли с Элизой отыскали меня и потащили танцевать. Пока я раскачивалась в танце, пытаясь ни в кого не врезаться, на глаза снова попался Аспен. Он стоял чуть поодаль от танцующих и о чем-то беседовал с мамой и Мэй. Мама поглаживала Аспена по рукаву, как будто пытаясь его расправить, а Мэй прямо-таки сияла. Наверное, они говорили, какой он красивый в своей парадной форме и как гордилась бы им его мать, если бы могла его сейчас видеть. Он улыбнулся в ответ — ему было приятно это слышать. Мы с Аспеном редкие птицы. Пятерка и Шестерка, волею судьбы вырванные из монотонной круговерти и перенесенные во дворец. Отбор настолько круто изменил мою жизнь, что порой я забывала поблагодарить судьбу за этот опыт.
Я танцевала в кругу с остальными девушками и гвардейцами, пока музыка не закончилась и не заговорил диджей.
— Дамы и господа, поприветствуем короля Кларксона, королеву Эмберли и принца Максона Шрива!
Грянул оркестр, дамы присели в реверансе, а мужчины склонили головы в поклоне, приветствуя монаршее семейство. Король был одет как король, только другой страны. Я не очень поняла, какой именно. Королева нарядилась в темно-синее платье, причем такого темного оттенка, что оно казалось почти черным. Платье было усеяно россыпью драгоценных камней и походило на ночное небо.
А Максон, как это ни забавно, облачился в костюм пирата. На нем были рваные штаны и мешковатая рубаха с жилеткой поверх, голова повязана банданой. Для большего эффекта он еще и не брился пару дней, так что его подбородок был покрыт темной щетиной.
Потом диджей попросил нас освободить танцевальную площадку, и монаршая чета исполнила первый танец. Максон стоял рядом с Натали и Крисс и по очереди нашептывал что-то на ушко то одной, то другой. Видимо, это было что-то смешное, потому что обе смеялись.
Наконец я увидела, как он принялся обводить взглядом зал. Не знаю, меня он искал или нет, но не хотелось, чтобы принц заметил, как я на него таращусь. Я взбила платье и принялась смотреть на его родителей. Вид у них был очень счастливый.
Я задумалась об Отборе. Какой бы безумной ни выглядела его идея, с результатом не поспорить. Король Кларксон и королева Эмберли просто созданы друг для друга. Он казался грозным правителем, а она — умиротворяющим началом. Она умела молчать и слушать, а ему всегда было что сказать. Несмотря на то что вся эта затея должна казаться архаичной и неправильной, она работала. Интересно, во время их Отбора они тоже отдалялись друг от друга, как Максон сейчас отдалился от меня? Почему он не сделал ни одной попытки увидеться со мной, хотя постоянно встречался с остальными девушками? Может, именно поэтому он вызвал на разговор моего отца? Чтобы объяснить ему, почему должен отправить меня домой? Максон всегда вел себя учтиво, так что такой поступок был бы вполне в его духе.
Я принялась выглядывать в толпе Аспена. Его нигде не было видно, зато я заметила, что папа наконец-то появился и стоит рука об руку с мамой в противоположном конце зала. Мэй пробралась к Марли и устроилась прямо перед ней. Марли сестринским жестом обнимала ее за плечи, и их белые платья сияли в свете люстр. То, что они успели так сблизиться меньше чем за сутки, меня не удивляло. Я вздохнула. Да где же Аспен?
В последней попытке отыскать его я оглянулась через плечо. Там он и оказался, чуть позади, на страже моей безопасности, как обычно. Когда наши глаза встретились, он подмигнул мне, и у меня вдруг улучшилось настроение.
После того как король с королевой завершили танец, мы все хлынули на площадку. Гвардейцы засновали в толпе, непринужденно вставая в пары с девушками. Максон по-прежнему стоял у стены в обществе Натали и Крисс. Может, он все-таки пригласит меня? Приглашать его первой я точно не намеревалась. Собрав в кулак все свое мужество, я оправила платье и двинулась в его направлении. Я решила, что, по крайней мере, стоит дать ему возможность пригласить меня. Пробираясь по площадке, я продумывала, как вклинюсь в их разговор. Но едва я успела приблизиться к ним настолько, чтобы это стало возможным, Максон пригласил Натали на танец.
Она рассмеялась и склонила белокурую головку набок, как будто на свете не было ничего более само собой разумеющегося. Я с каменным лицом прошествовала мимо них, устремив взгляд на блюдо с шоколадными конфетами, как будто они с самого начала были моей целью. Поедая вкуснейшее лакомство, я стояла спиной к залу и надеялась, что никто не заметит, как густо я покраснела.
Она рассмеялась и склонила белокурую головку набок, как будто на свете не было ничего более само собой разумеющегося. Я с каменным лицом прошествовала мимо них, устремив взгляд на блюдо с шоколадными конфетами, как будто они с самого начала были моей целью. Поедая вкуснейшее лакомство, я стояла спиной к залу и надеялась, что никто не заметит, как густо я покраснела.
Оркестр сыграл уже с полдюжины песен, когда рядом со мной вырос офицер Вудворк. Как и Аспен, он предпочел остаться в мундире.
— Леди Америка, — с поклоном произнес он. — Могу я просить вас подарить мне этот танец?
В его голосе было столько радости и теплоты, что отказать было невозможно. Я непринужденно взяла его за руку:
— Безусловно, сэр. Но должна вас предупредить, что танцую я не слишком хорошо.
— Ничего страшного. Мы будем танцевать медленно.
Улыбка у него была такая располагающая, что я отбросила все волнения по поводу собственной неловкости и радостно последовала за ним на площадку.
Танец был веселый, под стать настроению офицера.
— Похоже, вы полностью оправились после того, как я чуть не затоптал вас, — пошутил он.
Двигаясь, Вудворк не умолкал, и угнаться за ним оказалось очень трудно. Вот тебе и «медленно».
— Что ж вы так плохо старались, — шуткой на шутку ответила я. — Если бы я превратилась в лепешку, мне сейчас хотя бы не пришлось танцевать.
Он рассмеялся:
— Вы действительно забавная, не зря про вас так говорят. Я слышал, принц тоже выделяет именно вас, — добавил Вудворк таким тоном, будто это было нечто общеизвестное.
— Мне ничего не известно.
С одной стороны, мне до смерти надоело слышать подобные заявления от людей. С другой — в глубине души очень хотелось, чтобы это оказалось правдой.
Бросив взгляд поверх плеча Вудворка, я увидела Аспена, который танцевал с Селестой, и ощутила легкий укол.
— Такое впечатление, что вы хорошо ладите практически со всеми. Мне даже говорили, что во время последнего нападения повстанцев вы взяли своих служанок с собой в убежище для королевской семьи. Это правда?
Голос у него был изумленный. Мне тогда казалось совершенно естественным попытаться защитить девушек, которых я любила. Все почему-то сочли мой порыв необычным и отважным.
— Не могла же я их бросить!
— Вы настоящая леди, мисс. — Он с восхищением покачал головой.
— Спасибо. — Я покраснела.
К моменту, когда закончила играть музыка, я совершенно запыхалась, поэтому присела отдышаться рядом с одним из многочисленных столиков, там и сям расставленных в зале. Я потягивала апельсиновый пунш и обмахивалась салфеткой, разглядывая остальных танцоров. Максон теперь танцевал с Элизой. Судя по всему, обоим было очень весело. Это уже второй его танец с Элизой. Ко мне он за все это время даже не подошел.
Отыскать в толпе Аспена оказалось нелегко — слишком много вокруг было синих мундиров, — но в конце концов я все-таки его увидела. Он разговаривал с Селестой. Она подмигнула ему, ее губы изогнулись в кокетливой улыбке.
Что она о себе возомнила?! Я решительно поднялась, чтобы объяснить ей, что к чему, но вовремя сообразила, чем это закончится для нас с Аспеном. Пришлось снова сесть и продолжить пить свой пунш. Однако к тому времени, когда танец закончился, я уже была на ногах и успела подобраться достаточно близко к Аспену, чтобы он мог, не вызывая ничьих подозрений, пригласить меня на танец.
Именно так он и поступил, на его счастье, — в противном случае я бы точно вышла из себя.
— Что это было? — спросила я его негромко, но с клокочущей яростью в голосе.
— Что «это»?
— Почему ты позволил Селесте себя лапать?
— Кто-то ревнует, — шепнул он мне на ухо.
— Послушай, прекрати! Она не должна так себя вести, это против правил!
Я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит, как горячо мы переговариваемся, в особенности мои родители. Я заметила, что мама болтает с матерью Натали. Папа куда-то исчез.
— И это говоришь ты! — Он шутливо закатил глаза. — Если мы больше не вместе, ты не можешь указывать, с кем мне общаться.
— Ты ведь знаешь, что это не так, — поморщилась я.
— А как? — прошептал он. — Я не знаю, бороться мне за тебя или отойти в сторону. — Он покачал головой. — Сдаваться я не хочу, но если мне не на что надеяться, скажи об этом.
Сохранять спокойное выражение лица ему явно было не просто, а в голосе звучали печальные нотки. Но мне тоже больно. При мысли о том, что всему этому придет конец, щемило сердце.
— Он избегает меня, — вздохнула я. — Здоровается, конечно, но на свидания ходит с другими. Наверное, я просто напридумывала себе, что нравлюсь ему.
Аспен даже замер на миг посреди танца, потрясенный моими словами. Потом быстро взял себя в руки и вгляделся в мое лицо.
— Я понятия ни о чем не имел, — произнес он негромко.
— Ну, то есть ты же знаешь, что я хочу, чтобы мы были вместе, но я боялся причинить тебе боль.
— Спасибо. — Я пожала плечами. — Самое обидное в этом то, что теперь я чувствую себя дурой.
Аспен притянул меня чуть ближе к себе, выдерживая тем не менее приличествующее расстояние, хотя я видела, что ему этого не хотелось.
— Мер, поверь мне, дурак — это тот мужчина, который по собственной воле отказывается от шанса быть с тобой.
— Но ведь ты сам пытался меня бросить, — напомнила я ему.
— Потому-то я и знаю, — с улыбкой отозвался он.
Я порадовалась, что мы наконец можем шутить по этому поводу.
Выглянув из-за плеча Аспена, я обнаружила, что Максон танцует с Крисс. Опять. Неужели меня он не пригласит ни разу?
— Знаешь, что мне напоминает этот танец? — шепнул Аспен мне на ухо.
— Что?
— Вечеринку по случаю шестнадцатилетия Ферн Талли.
Я посмотрела на него как на ненормального. Эту вечеринку я отлично помнила. Ферн была Шестеркой и иногда помогала нам по хозяйству, если мама Аспена бывала слишком занята и не могла выкроить для нас время. Шестнадцать лет ей исполнилось месяцев через семь после того, как мы с Аспеном начали встречаться. Мы оба были в числе приглашенных на день рождения. Вечеринкой это можно назвать лишь с большой натяжкой. На столе пирог и вода, музыка по радио, потому что никаких дисков у нее не было, и полутьма в ее не- отремонтированном подвале. Соль в том, что до этой вечеринки мне приходилось бывать только на семейных праздниках. Здесь же собрались соседские подростки, одни, без взрослых, и это было головокружительное ощущение. Однако же та вечеринка ни в какое сравнение не шла с роскошным балом, на котором мы присутствовали сейчас.
— Это чем же она может напоминать этот праздник? — с недоверием в голосе спросила я.
Аспен сглотнул:
— Мы с тобой танцевали. Помнишь? Я был так горд, что держу тебя в объятиях на глазах у других людей. Несмотря на то что танец в твоем исполнении выглядел так, как будто с тобой приключился припадок. — Он подмигнул мне.
Его слова разбередили душу. Я не забыла тот танец. Воспоминаниями о нем я жила потом еще несколько недель. В одно мгновение в мое сознание хлынули тысячи секретов, которые мы с Аспеном придумывали и хранили: имена, выбранные для наших воображаемых детей; домик на дереве; чувствительное местечко у него на шее сзади, которое я так любила щекотать; записки, предназначенные друг другу и оставленные в условленных местах; мои тщетные попытки варить домашнее мыло; игры в крестики-нолики, которые мы чертили пальцами у него на животе, немедленно забывая, какой только что был сделан ход… В тех играх он всегда позволял мне побеждать.
— Мер, пообещай, что подождешь меня. Если ты будешь ждать, я справлюсь со всем на свете, — выдохнул он мне в ухо.
Оркестр заиграл национальную мелодию, и один из стоявших рядом гвардейцев пригласил меня на танец. Мы закружились по площадке, оставив не только Аспена, но и меня саму без ответа.
Праздник шел своим чередом, и я поймала себя на том, что то и дело посматриваю на Аспена. Хотя я пыталась сделать вид, как будто ничего такого в этом нет, уверена, любой внимательный наблюдатель заметил бы это. В особенности мой отец, будь он в этом зале. Впрочем, его, похоже, возможность устроить себе экскурсию по дворцу интересовала куда больше танцев.
Я попыталась отвлечься от этих мыслей и в результате перетанцевала, наверное, со всеми в зале, кроме Максона. Когда же я наконец присела, решив дать отдых своим натруженным ногам, над ухом у меня вдруг раздался его голос:
— Миледи, могу я пригласить вас на танец?
В моей душе всколыхнулось что-то неуловимое, то самое чувство. Какой бы подавленной я себя ни ощущала, как бы смущена ни была, я не могла отказаться от приглашения.
— Разумеется.
Принц взял меня за руку и повел в центр зала, где оркестр уже начинал играть медленный танец. Я вдруг почувствовала себя абсолютно счастливой. Максон, похоже, не испытывал ни расстройства, ни неловкости. Напротив, он привлек меня к себе так близко, что я ощутила запах его одеколона и почувствовала прикосновение его колючей щетины к своей щеке.