– Со мной можно на «ты», – ответила она. Дым ее сигареты толчками втягивался в вентиляционное отверстие. – Не нахожу здесь ничего привлекательного. Мне просто страшно… Наверное, так выглядит библейский ад… – Ольга погасила сигарету и повернулась к приборам. – Нисколько не удивлюсь, увидев на экранах парочку рогатых ксеноморфов! – попробовала пошутить она.
Курт вежливо улыбнулся.
В этот момент от корабля отделилось семь фигур в скафандрах. Они разбились на группы. Одна направилась к озеру, другая в глубь равнины, и кто-то один (Курт не смог разобрать, кто именно) остановился неподалеку от корабля, устанавливая на сейсмических амортизаторах аппаратуру наводящего посадочного луча.
Пилот сделал несколько переключений на пультах, и корабль вдруг приподнялся на телескопических опорах. Он включил прожектора и принялся манипулировать ими, освещая дорогу двум группам.
– Ради этого стоило перенести анабиоз… – между делом произнес он, продолжая прерванный разговор. – Никто на Земле еще не видел ничего подобного.
– Мы с тобой мыслим разными категориями, – ответила Ольга, не разделявшая его восторженного возбуждения. – Ты думаешь о том, что даст вам в будущем эта планета, а я просто мечтаю вернуться домой…
– Почему?
– Я улетала, чтобы вернуться! – резко ответила Ольга, которую начинали злить его вопросы. – Мне не кажется, что это, – она кивнула в сторону обзорных экранов, – достойная замена Земле. Я не ищу себе новой родины, – отрезала она. – Мы должны были всего лишь доставить вас в систему Альфы Близнецов…
Ее охватила внезапная дрожь. От воспоминаний о Земле, оставшихся там родных и друзьях на глаза навернулись слезы.
Курт пожал плечами и повернулся к приборам. Не хочет разговаривать – не надо, но злиться-то зачем?..
– Стоянов, Робертсон, возвращаться! – внезапно раздался в коммуникаторах встревоженный голос Ургейма.
Курт и Ольга недоуменно переглянулись, не видя причины для столь спешной эвакуации, когда группы только вышли на поверхность и едва успели достичь намеченных точек, но в этот момент корабль слегка тряхнуло.
– Что это?!
– Не знаю… – Курт включил бортовой сейсмограф. – Похоже, землетрясение!
Впереди и справа что-то сверкнуло. Они заметили зловещий отблеск на боковых экранах и одновременно посмотрели туда.
– О господи… – вырвалось у Ольги.
В километре от корабля к низким небесам ударил фонтан магмы. Кора планеты треснула с оглушительным грохотом, и по равнине зазмеился неровный, кровоточащий лавой разлом. Все произошло так быстро, что они не успели опомниться, а трещина уже доползла до озера и расколола его берег.
Курт перегнулся через спинку кресла и рванул с полки два гермошлема. Они с Ольгой сидели в легких скафандрах. Как и положено по инструкции при посадке.
– Надевай! – он сунул ей шлем, хватаясь за рычаги ручного управления.
Ольга как будто не слышала его. Ее взгляд был прикован к шести фигурам в белоснежных скафандрах, с разных сторон бегущим к кораблю. Троих уже отрезала растущая на глазах трещина.
Двигатели модуля взревели, вторя грому извержения. В этот момент озеро начало вливаться в разлом. Первое соприкосновение жидкости с вязкой, тускло-красной лавой вызвало серию взрывов. Во все стороны полетели шлаковые бомбы, – раскаленными болидами они взмывали вверх и тут же падали назад на равнину, взрываясь фейерверками горячих брызг.
Еще секунда, и хрупкая перегородка отвердевшей лавы не выдержала, и все озеро внезапно обрушилось в трещину.
Курт опоздал со стартом всего на несколько секунд. Казалось, сама планета раскололась надвое…
Взрывная волна обрушилась на модуль, сломав, словно спички, его опоры и повалив многотонный корабль набок. Часть обзорных экранов погасла, на уцелевших горизонт внезапно покачнулся и встал дыбом. Ольга видела, как Курт врезался головой в приборную панель и по его рассеченной щеке потекла струйка крови. Стараясь поскорее стартовать, он не успел надеть гермошлем.
Она растерянно огляделась, сама едва живая от встряски. Те трое, что бежали от озера, исчезли. Господи, она даже не запомнила их лиц, не знала имен… Трое других, поваленные взрывной волной, лежали в сотне метров от корабля. Один еще пытался ползти, неуклюже уворачиваясь от падающих с неба шлаковых бомб. Дождь горячих обломков барабанил по обшивке перевернутого модуля.
Ургейма нигде не было видно, и Ольга подумала, что он погиб…
Курт слабо застонал и шевельнулся.
Это вывело ее из оцепенения. Защелкнув замки своего гермошлема, она выбралась из кресла и поползла меж опрокинутых контейнеров к шлюзу.
– Ты куда?! – раздался за спиной возглас Курта. – С ума сошла?!
– Поднимай модуль! – заорала она, вручную вращая штурвал запорного механизма шлюза. – Я попытаюсь помочь им!
Что-то дважды с силой ударило по обшивке, снаружи раздалась серия оглушительных взрывов. Ольга скорчилась в тесном тамбуре, вращая штурвал, пока наружный люк внезапно не поддался и не скользнул в сторону, удерживаемый на двух штангах.
Первый, кого она увидела, был Ургейм. Его тело повисло на люке и вместе с ним отъехало в сторону.
До земли было метра три. Корабль лежал, подмяв под себя хвостовой стабилизатор, который пропахал в обсидиановой равнине глубокую борозду. Ольга в ужасе смотрела на человеческое тело, повисшее в двух метрах над разломом. Ветвь основной трещины – узкая полуметровая расселина – проходила почти под самым кораблем. Ургейм висел над ней, уцепившись обеими руками за крепежную скобу люка.
– Я выберусь… – внезапно услышала она в коммуникаторе его хриплый голос.
Она прыгнула, заледенев от страха и моля всех богов, чтобы только не попасть в разлом. Земля встретила ее болезненным, жестким ударом, ноги подкосились, она упала, но тут же поднялась. Вокруг сыпались раскаленные куски породы, черная равнина содрогалась в конвульсиях, в небо били огненные фонтаны…
Она побежала туда, где минуту назад видела три распростертые фигуры.
Только один из них уцелел и по-прежнему полз к перевернутому кораблю. Ноги в тяжелых ботинках с магнитными подошвами скользили по черному вулканическому стеклу… Пепел падал с неба крупными хлопьями, словно горячий серый снег.
До белой фигуры оставалось не больше двадцати метров, и Ольге казалось, что она уже видит перекошенное в немой мольбе лицо болгарина. Его борода слиплась от пота, рот тяжело открывался. Вокруг грохотали разрывы, но в наушниках были слышны только щелчки статического электричества.
Еще несколько метров… Она протянула руку навстречу приподнявшемуся человеку.
Кусок раскаленной добела породы огненным комом прочертил воздух и ударил в спину Стоянова. Его кислородные баллоны взорвались с оглушительным треском, заляпав кровью скафандр Ольги.
Рваный осколок металла ударил ей в плечо.
Она упала, онемев от боли, потом встала на колени, зажимая рукой распоротый скафандр.
Рядом дымилось кровавое пятно. Расколотый гермошлем Стоянова отлетел в сторону, и Ольга видела остекленевшие глаза мертвеца… и всклокоченную бороду, которая уже начала дымиться, закатываясь смердящими шариками… По щекам Ольги текли слезы, но она едва ли осознавала их, как и удушливые серные испарения, проникшие в ее скафандр…
Она поняла: все кончено… Смерть плясала вокруг рухнувшей на колени фигуры.
«Скорее бы», – отрешенно подумала она, но вдруг чьи-то руки подхватили ее и потащили назад, к кораблю.
Это был Курт, Ольга узнала нашивки пилота на рукаве скафандра. Через включенный коммуникатор было слышно его тяжелое, прерывистое дыхание.
– Зажимай порез!.. – кричал он. – Давай же!.. Мы выберемся!..
Курт подтащил Ольгу к перевернутому набок кораблю с противоположной от главного шлюза стороны. Открыв люк, он впихнул ее обмякшее тело в аварийный модуль. Ургейм уже был внутри.
Курт сел в кресло пилота и огляделся.
Извержение продолжалось, равнина раскололась на множество неравных участков, которые плавали в лавовом озере, содрогаясь от ежеминутных столкновений друг с другом, и он понял, что ждать бесполезно, все остальные погибли… Все живое было еще чуждо планете, которая, как саламандра, плавилась и возрождалась, живя в постоянном аду извержений.
Курт проверил герметичность модуля и включил приборы.
Ольга уже пришла в себя и пристегивалась к креслу. Бесчувственное тело Ургейма безвольно повисло на страховочных ремнях.
Мягко вспыхнули зеленой подсветкой шкалы индикаторов. Ольга плакала, давясь слезами, но ее руки машинально производили все необходимые предстартовые включения.
– На, держи! – Курт сунул ей кристаллодиск.
– Что это?
– Курс, который ты рассчитала для выхода на орбиту. Быстро измени значение массы корабля и мощности двигателей. Я стартую на ручном управлении.
Ольга взглянула на него, недоумевая. Как Курт мог вспомнить о проложенном курсе, когда вокруг гибли товарищи и плавилась планета… А ведь иначе им было бы не взлететь!..
Ольга взглянула на него, недоумевая. Как Курт мог вспомнить о проложенном курсе, когда вокруг гибли товарищи и плавилась планета… А ведь иначе им было бы не взлететь!..
Через несколько секунд часть бронеплит обшивки поваленного набок корабля раскрылись в разные стороны, как лепестки металлического тюльпана, явив к свету пятнадцатиметровое тело аварийного модуля. Бортовой компьютер покалеченного корабля, подчиняясь последней команде, перекачал остатки горючего в резервуары стартовой шахты и замкнул зажигание.
Еще один взрыв потряс расплавленную равнину, осветив ее мертвенно-голубым светом, когда «сигара» аварийного модуля вырвалась из пылающих обломков базового корабля и устремилась вверх, навстречу невидимым отсюда звездам.
* * *Малый разведывательный корабль – это далеко не самое гениальное творение человеческой мысли. Он был выполнен чисто утилитарно: никакого комфорта, удобства минимальные, места – только чтобы не сталкиваться лбами. Существовали определенные требования, предъявляемые к комплектации подобных космических аппаратов, вот их компании-производители и старились выполнить со всем тщанием. На борту разведывательного корабля было все, чему полагалось тут быть по спецификациям ООН, но пробовал ли кто-нибудь просуществовать на оставшихся после размещения этого оборудования считанных квадратных метрах?
На этот вопрос приходилось отвечать другим.
Просторнее всего было в кабине пилотов.
Берг встал со своего кресла, чувствуя, как ломит одеревеневшую от долгого сидения поясницу. Им оставалось еще около суток полета до избранной еще на «Кривиче» звездной системы.
Открыв дверь, ведущую из отсека пилотов в основное помещение корабля, он попал в душный полумрак. Закрепленные вдоль стен и потолка контейнеры с оборудованием оставляли узкий проход по центру, вдоль которого без очевидной системы, где для этого оставалось место, располагалось восемь противоперегрузочных кресел.
Он потянул носом спертый воздух. Пахло пластмассой, потом и еще какой-то дрянью. После хорошо освещенной кабины управления перед глазами некоторое время плавали желтые пятна. Наконец зрение приспособилось к полумраку, который едва разгоняли расположенные где-то у самого потолка в сплетении кабелей и труб тусклые лампы. Бортовой компьютер держал энергосистемы корабля в режиме жесткой экономии.
Берг сделал несколько шагов по узкому проходу, рукой ощупывая боковые стены, чтобы случайно не врезаться головой в какой-нибудь выступающий угол. Проклятые конструкторы… Могли бы оставить побольше места… или хотя бы расположить сортир поближе к кабине пилотов…
Его рука провалилась в пустоту, и он поравнялся с первой нишей. Человек, сидящий в противоперегрузочном кресле, спал, бессильно свесив голову.
В следующей нише, расположенной через несколько шагов, стояло сразу два кресла. Один из колонистов листал журнал, засунув в щель между контейнерами портативный фонарик так, чтобы тот светил на страницы. Его товарищ со скучающим видом вырезал кончиком десантного ножа свои инициалы на пластиковой обшивке стены.
Через несколько шагов Виктора окликнули:
– Эй, парень!
Он оглянулся. Здоровенный афроамериканец, развалился в кресле со скучающим видом, взгромоздив ноги на низкий кофр с оборудованием.
– Эй, здесь разве не полагаются напитки? – заржал он.
Виктор попытался дружелюбно улыбнуться, хотя шутка ему совершенно не понравилась.
Будущий колонист внезапно отставил ногу, перегородив проход.
– Куда-то торопишься, парень? – угрожающе спросил он.
Виктор отступил на шаг назад и спросил:
– Слушай, чего тебе надо?
– Я же спросил: здесь разве не подают пиво? – не унимался тот. Он явно глумился над растерянностью пилота.
Берга наконец достало.
– Ты спутал рейсы, – ответил он, перешагнув через ногу. – Здесь не «Люфтганза» и даже не «Аэрофлот», а я тебе не стюардесса, понял?
Не дожидаясь ответа, он пошел дальше.
Если кто-то из экипажа и слышал их разговор, то не подал вида. Добравшись до хвостовой части корабля, Виктор думал, что проблемы теперь возникнут только на обратном пути, но ошибся. Тут стояло еще два кресла, и их обитатели отнюдь не были настроены дружелюбно.
Нельзя сказать, чтобы он не понимал этих людей, – кому приятно провести несколько суток в темном и душном замкнутом пространстве, но ведь они в одной упряжке, в конце концов…
Пройдя под двумя угрюмыми взглядами в узкий тамбур, он вошел в сортир.
Однако неприятности только начинались.
Выйдя назад, он наткнулся на одного из колонистов. Тот стоял, уперев руки в стены и полностью перегородив проход.
«Джон Нортон» – гласила нашивка на его нагрудном кармане.
– Чего тебе?
Джонни неодобрительно покачал головой и кивком указал на своего товарища, развалившегося в кресле:
– Ему плохо. Мне нужна аптечка.
Берг знал, где расположены кофры с комплектами первой помощи и другими медикаментами. Он повернулся и, достав набор электронных ключей, приложил один из них к соответствующей панели. Та мягко отъехала в сторону, открыв подсветившуюся изнутри нишу.
Кто-то грубо схватил его за плечо и отпихнул в сторону.
– Вали, дальше разберемся без тебя! – произнес Нортон, выгребая лекарства.
Виктор моментально сообразил, что нужно колонистам, однако исправлять допущенную оплошность было поздно. Он не собирался лезть в драку.
Не сказав ни слова, Берг повернулся и быстро зашагал к кабине управления.
– Чего так долго? – спросил Антон.
Виктор сел в кресло и зло посмотрел на сержанта.
– У нас проблемы, Антон. У этих козлов, похоже, клаустрофобия. Один из них добрался до кофра с медикаментами.
– Что в кофре?
– Да все, что хочешь…
– Проклятье!..
– Думать надо было, когда будили! – обозлился Берг. – Думаешь, эти ребята проходили какой-нибудь отбор? Есть деньги, чтобы заплатить пай, – вот ты и колонист! Набрали кого ни попадя, всякое отребье!..
– Ладно, не ной! – Антон встал. – Схожу поговорю с ними…
Он осторожно открыл дверь и несколько секунд стоял на пороге, давая глазам привыкнуть к полумраку и прислушиваясь к звукам, доносившимся из хвостовой части корабля.
Первые шесть кресел оказались пусты.
Он прошел по узкому проходу, в конце которого металось пятно света от ручного фонарика.
Восемь человек сгрудились на небольшой свободной площадке у тамбура. Как он и предполагал, они нашли спирт и, похоже, уже успели принять по одной.
– Так, мужики, – произнес он. – Ну-ка, завязывайте это дело!
Крайние, сидевшие на корточках спиной к проходу, обернулись, остальные не обратили на него никакого внимания. Пили они молча, и их лица становились еще мрачнее, словно здесь отмечались их собственные похороны. Да так по сути дела все и было, по крайней мере в сознании этих людей, по большинству влачивших не нищую, но и не нормальную, с точки зрения благосостояния, жизнь в мегаполисах Земли. Они не представляли, что такое работа до седьмого пота и борьба за собственную жизнь. Похоже, что до последнего времени средства к существованию они получали либо от государства в виде различных пособий, либо путем грабежа на тропках многоуровневых городов.
«Черти помойные… – со злостью подумал Антон. – Отцы новой цивилизации…»
– Я же сказал, завязывайте! – повторил он.
* * *Эндрю Гейтс чувствовал себя прескверно.
Во-первых, он долго не мог понять, куда, собственно, его занесло. Во-вторых, жратва, компания и выпивка были убогие. А в-третьих, он был попросту зол.
Последнее, что запомнилось ему из «прошлой» жизни, был зал ресторана на сто седьмом уровне Йорк-Мегаполис.
Этот зал был излюбленным местом вечерней тусовки всей чернокожей братвы уровня. Хозяин жил под их «крышей», полиция предпочитала сюда не заглядывать, поэтому тут можно было оттянуться на полную катушку…
Вечер еще только начинался, но Гейтс, после удачного рейда прошлой ночи, уже страдал временными провалами памяти. ЛСД этой осенью опять вошел в моду, цены подскочили, но зато появился один совершенно новый продукт, от которого можно было «улететь» в такие дали…
Откуда за их столом взялся этот вертлявый негритенок – совсем еще парнишка с наглой мордой коммивояжера, – вспоминать было бесполезно. Появился, и все тут. Фиг знает, откуда они берутся в нужный момент?..
Эндрю еще помнил, как тот, после выпивки, великодушно предложенной Гейтсом, начал заливать про какие-то чудные миры, где все зеленое, текут голубые реки, в которых водится форель, и можно классно расслабиться, отдыхая на золотистом берегу, под тенью живых (во загнул!) пальм.
Эндрю слушал пацана вполуха. Тот описывал явный глюк, иначе и быть не могло… Где сейчас найдешь живую пальму? Да и на бывших пляжах Майами уже лет сто как не растет ничего. Одни ржавые остовы старых экскаваторов скрипят на ветру. Скажет тоже… пальмы!