Красный рассвет.
Запись окончилась. На видеоэкране возникло лицо блондинки. Челюсть дикторши от невообразимого удивления отвисла. Поднявшийся шум множества голосов заглушил ее слова. Серебряные в ресторане бушевали, называя Фарли террористкой, убийцей и красной дьяволицей. Прежде чем кто-то из них обратил на меня внимание, я заспешила дальше по улице.
По всей главной улице, начиная от площади и заканчивая Чертогом солнца, из всех ресторанов и кафе выскакивали серебряные. Я попыталась сорвать с запястья красный браслет, но чертова вещица оказалась уж слишком крепкой. Я видела, как какие-то красные быстро бросились в подворотни и переулки, стараясь спастись бегством. Глупой себя я никогда не считала. Когда я нашла подходящий переулок, послышались первые вопли.
Не послушавшись собственной интуиции, я оглянулась и увидела, как мужчину-красного душат за шею.
Несчастный еще пытался молить о милосердии:
— Пожалуйста! Я ничего не знаю! Я понятия не имею, что это за люди!
— Кто такие алые стражники? — заорал ему в лицо серебряный.
Я узнала того самого нимфа, который играл с детьми полчаса назад.
Прежде чем красный успел ответить, водяной молот обрушился ему прямо в лицо. Нимф поднял руку, и вода отступила, обдав бедолагу с головы до ног. Вокруг собирались серебряные. Все они с упоением поддерживали действия своего собрата. Красный отплевывался и жадно хватал ртом воздух. Наконец он вновь начал лепетать что-то о своей невиновности, но вода все прибывала. Нимф, чьи глаза вылезали из орбит от ненависти, явно не собирался останавливаться. Он черпал воду из фонтана, из наполненных стаканов и все лил ее… И лил…
Красного попросту топили.
Голубой навес стал моей путеводной звездой, к которой я устремилась по охваченной паникой улице, уклоняясь от мчащихся стремглав серебряных и красных. Никто бы не обратил внимания на потерянный кошелек с монетами, но Килорн и две тысячи крон теперь отошли для меня на задний план. Я могла думать сейчас только о том, что надо поскорее добраться до Гизы, а потом умотать из города, который совсем скоро превратится в огромную тюрьму. Если они закроют ворота… Я не могла смириться с мыслью о том, что окажусь в ловушке за стеклом, когда свобода — совсем рядом.
По улицам бегали стражники. Они не знали, что делать и кого защищать. Несколько стражников, впрочем, принялись ловить красных и ставить тех на колени. Бедолаги дрожали и умоляли о снисхождении, то и дело повторяя, что они ничего не знают. Я могла бы заключить пари, что являюсь единственной в городе, кто когда-нибудь прежде слышал об алых стражниках.
Эта мысль еще больше усилила мой страх. Если меня арестуют… Если я проговорюсь о том немногом, что знаю… Какие ужасные последствия это будет иметь для моей семьи, Килорна и вообще всех жителей Свай?
Я не должна попасть им в лапы.
Прячась за киосками, я побежала так быстро, как только могла. Главная улица превратилась в место грандиозного побоища, но я бежала, не упуская из виду голубого навеса за площадью. Ювелирный магазин. Одного украшения хватит. Я спасу Килорна. Я замерла, а потом дождь из битого стекла брызнул мне в лицо. Телекин меня заметил и теперь прицеливался точнее. Второго шанса я ему не дала, нырнув под трепещущие на ветру полотнища торговых шатров. Я увернулась от тянувшихся ко мне рук и бежала до тех пор, пока не вернулась на площадь. Прежде чем я успела это осознать, вода захлюпала у меня под ногами. Оказывается, я попала в фонтан.
Пенящаяся голубая волна обрушилась на меня сбоку и повалила в бурлящую воду. Глубоко не было, не более двух футов, но вода казалась тяжелее свинца. Я не могла плыть. Я не могла двигаться. Я не могла дышать. Едва соображала, что происходит. Вспомнился бедолага-красный, которого утопили, пока он стоял на своих двоих. Головой я стукнулась о каменное дно фонтана. Из глаз посыпались искры. Все мое тело напряглось. Кожу покалывало, словно меня бил электрический ток. Вода вокруг меня успокоилась, приняла свой обычный вид, и я вынырнула на поверхность. Воздух с шумом ворвался мне в легкие. В горле и носу щипало, но мне было все равно. Главное, что я жива.
Маленькие сильные руки схватили меня за ворот платья и потащили из фонтана. Гиза. Ноги мои оттолкнулись от дна, и мы вместе повалились на землю.
— Надо отсюда бежать! — закричала я, неуклюже вскакивая на ноги.
Гиза уже бежала впереди меня по направлению к Садовым воротам.
— Правильно соображаешь! — оглядываясь через плечо, крикнула сестра.
Я не смогла удержаться и оглянулась. Банды серебряных, как стаи голодных волков, рыскали между лавчонок и палаток. Несколько оставшихся в живых красных ползали по земле и молили о пощаде. В фонтане, из которого я только что вырвалась, лицом вниз плавало тело мужчины с рыжими волосами.
Тело мое дрожало, словно на иголках. Мы вместе бежали к воротам. Гиза, держа меня за руку, прокладывала дорогу в толпе.
— Десять миль до дома, — напомнила мне сестра. — Ты достала то, что нужно?
Я отрицательно покачала головой. Тяжесть вины легла мне на плечи нешуточным грузом. У меня просто не было достаточно времени. Новость о теракте объявили, когда я только вышла на главную улицу. Я бы в любом случае не успела.
Лицо сестры омрачилось. Она нахмурилась.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала Гиза.
В голосе ее слышалось не меньше отчаяния, чем в моем собственном.
Но впереди уже маячили ворота, приближаясь с каждым шагом. Отчаяние переполняло мою душу. Как только я окажусь вне города, как только я миную ворота, Килорн будет обречен.
А еще я задумалась, зачем она все это делает…
А потом… потом я не успела ее остановить, схватить или оттащить. Проворные маленькие пальчики Гизы нырнули в чью-то сумку, не просто какого-то встречного-поперечного, а в дорожную сумку серебряного, тоже пустившегося наутек из города. У этого человека были свинцового цвета глаза, крупный нос и квадратные плечи. Все в его внешности указывало на то, что связываться с ним небезопасно. Может, с иголкой и ниткой в руках сестра и была непревзойденной мастерицей, но воровать вещи она уж точно не умела. Серебряному потребовалось меньше секунды, чтобы осознать, что происходит. А потом чья-то рука схватила Гизу и оторвала ее от земли.
Точная копия первого серебряного. Они что, братья-близнецы?
— Не самое подходящее время обирать серебряных, — сказали близнецы в унисон.
А потом появился третий… четвертый… пятый… шестой… собралась небольшая толпа… Он что, клонер?
Я почувствовала легкое головокружение.
— Она ничего плохого не хотела. Она просто глупая девчонка.
— Я глупая девчонка! — завопила Гиза, пытаясь вырваться.
Серебряные рассмеялись. Звук их смеха был резким и неприятным.
Я кинулась к Гизе, желая помочь ей освободиться, но один из серебряных грубо отпихнул меня, и я упала. От удара о твердые камни воздух вышибло у меня из легких. Я судорожно открыла рот, но еще один близнец поставил мне ногу на живот. Я ничего не могла с этим поделать. Нога с силой прижимала меня к мостовой.
— Прошу… — простонала я и закашлялась, но никто не обратил на это ни малейшего внимания.
Шум в голове у меня усилился, когда все видеокамеры повернулись в нашу сторону. Я опять ощущала неимоверное напряжение, только на этот раз преобладало чувство страха за судьбу сестры.
Сжимая в руках пистолет, подбежал стражник, один из тех, кто впустил нас в город сегодня утром.
— Что тут происходит? — спросил он, глядя в лица близнецов.
Один за другим близнецы срослись вместе, пока не осталось только двое — тот, кто держал Гизу, и тот, кто прижимал меня ногой к мостовой.
— Она воровка, — встряхнув Гизу, заявил клонер.
Надо отдать ей должное, сестра даже не вскрикнула.
Стражник ее узнал. Лицо его на секунду нахмурилось.
— Ты знаешь закон, девочка?
Гиза понурила голову.
— Знаю.
Я напрягала все свои силы, стараясь помешать тому, что должно было произойти. Ближайший к нам видеоэкран вспыхнул и взорвался. Вниз посыпалось битое стекло. Массовые беспорядки разгорались. Но это не отвлекло стражника. Схватив мою сестру, он повалил ее на мостовую.
Мой собственный отчаянный крик присоединился к какофонии воплей:
— Это все я! Я ее заставила! Накажите лучше меня!
Никто ко мне не прислушался. Им было все равно.
Я могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как стражник раскладывает сестру рядом со мной. Наши глаза встретились. Стражник взмахнул пистолетом и рукояткой раздробил кости руки, которой Гиза вышивает.
Глава 5
Килорн найдет меня всюду, где ни спрячусь, поэтому я решила не мешкать. Я бежала со всех ног, так, словно могла отогнать от себя мысль о том, что по моей вине случилось с Гизой, отогнать чувство вины перед Килорном. У меня ничего не вышло.
Я могла лишь беспомощно наблюдать за тем, как стражник раскладывает сестру рядом со мной. Наши глаза встретились. Стражник взмахнул пистолетом и рукояткой раздробил кости руки, которой Гиза вышивает.
Глава 5
Килорн найдет меня всюду, где ни спрячусь, поэтому я решила не мешкать. Я бежала со всех ног, так, словно могла отогнать от себя мысль о том, что по моей вине случилось с Гизой, отогнать чувство вины перед Килорном. У меня ничего не вышло.
Я не смогла вынести выражения маминых глаз, когда привела Гизу к порогу дома. Тень отчаяния легла на ее лицо. Я сбежала прежде, чем папа вкатился в комнату. Просто не могла оставаться там. Трусиха.
Я бежала, пока могла, бежала, пока все мысли из головы не выветрились, осталась лишь боль в горящих огнем мышцах. Я даже смогла убедить себя в том, что слезы у меня на щеках — капли дождя.
Когда я наконец отдышалась, то поняла, что нахожусь за окраиной поселка. Оказывается, в припадке безумия я пробежала по страшной северной дороге несколько миль. Свет пробивался между ветвями деревьев из-за поворота дороги и падал на постоялый двор, один из многих, стоящих там и сям вдоль старых дорог. Как всегда летом, здесь было довольно многолюдно. На постоялом дворе останавливались слуги и сезонные работники, которые переехали в наши места вместе с королевским двором. Они не жили в Сваях. Они не знали меня в лицо, поэтому легко становились жертвами ловкости моих рук. Я занималась этим каждое лето, и всегда рядом был Килорн. Он улыбался, выпивал и наблюдал за моей работой. Не думаю, что скоро вновь увижу его улыбающимся.
Послышался оглушительный смех, и из питейного заведения, пошатываясь, вышла компания пьяных и очень веселых мужиков. Их кошельки наверняка полны звонких серебряных монет, которые они получили, кланяясь и улыбаясь разодетым чудовищам, обслуживая их.
Сегодня я натворила уйму бед и принесла много горя тем, кого люблю. Мне следовало бы развернуться и идти назад домой, набраться храбрости взглянуть родным в глаза, но я вместо этого нырнула в тень строения. Оставаться на свету мне совсем не улыбалось.
Кажется, я способна приносить только горе.
Времени на то, чтобы наполнить карманы моей куртки, потребовалось всего ничего. Пьяные выходили наружу через каждые пять минут или около того. Я с ними сталкивалась, а потом виновато улыбалась. Они не видели того, что делают мои руки. Никто ничего не заметил. Всем было наплевать. А потом я растворялась во тьме. Еще одна ночная тень. Никто не обращает внимания на тени.
Время близилось к полуночи, затем перевалило в следующий день, а я все чего-то ждала. Луна над головой была ярким напоминанием о том, сколько времени я уже здесь торчу. Решила, что еще один карман — и возвращаюсь домой. Впрочем, я обещала себе это уже битый час.
Я не задумывалась особо, когда появился очередной клиент. Он смотрел куда-то в небо и, кажется, не заметил моего приближения. Было проще простого потянуться и поддеть пальцем тесемки, на которых висел его кошелек. Мне следовало бы понимать, что ничто не дается в этом мире легко, но погромы в городе и пустой взгляд Гизы совершенно выбили меня из колеи. Горе делает тебя полной дурой.
Рука сомкнулась вокруг моего запястья. Хватка была крепкой. От кожи исходил странный жар. Незнакомец легко выдернул меня из тени. Я попыталась сопротивляться, вырваться, убежать, но он оказался гораздо сильнее. Когда незнакомец развернул меня к себе лицом, огонь, сверкнувший в его глазах, погрузил меня в ужас. Подобный ужас я чувствовала сегодня утром во время всех этих событий. Но я покорно решила принять свое наказание. Ничего хорошего я все равно не заслуживаю.
— Воровка! — со странным радостным удивлением в голосе произнес он.
Я ему подмигнула, борясь с желанием рассмеяться незнакомцу прямо в лицо. Спорить мне не хотелось.
— А как же, — согласилась я.
Незнакомец внимательно осмотрел меня, начиная с лица и заканчивая стоптанными башмаками. Это неприятно задело мое самолюбие. А мужчина глубоко вздохнул и разжал руку на моем запястье. Я так удивилась, что могла только стоять и глазеть на него. В воздухе пролетела серебряная монета. У меня хватило ума поймать ее на лету. Тетрарх. Серебряный тетрарх равноценен одной кроне. Это куда больше всех тех пенни, которые мне удалось сегодня стащить.
— Думаю, этого тебе на первое время хватит, — произнес он прежде, чем я успела что-то сказать.
В свете, исходящем из окон постоялого двора, его глаза казались цвета червленого золота и при этом необычайно теплыми. Годы, проведенные за моим занятием, научили меня хорошо разбираться в людях: темные волосы незнакомца сверкают бриолином, кожа бледная, как у слуги, а вот сила под стать лесорубу… широкие плечи и сильные ноги. Незнакомец оказался молодым, старше меня, не на год или два, а прилично…
Мне следовало бы целовать ему сапоги за то, что не только отпустил меня, но и сделал такой щедрый подарок, но мое врожденное любопытство, как всегда, взяло верх.
— За что?
Вопрос прозвучал глухо, отрывисто. После сегодняшнего дня это и неудивительно.
Вопрос озадачил незнакомца. Он пожал плечами.
— Тебе деньги нужны больше, чем мне.
Мне захотелось бросить монету ему в лицо и сказать, что и сама смогу о себе позаботиться, но какая-то часть меня была умнее. Разве сегодняшний день ничему тебя не научил?
— Спасибо, — поблагодарила я, заставляя себя улыбнуться.
Молодой человек засмеялся в ответ на мою вымученную благодарность.
— Не мучь себя.
Незнакомец сделал шаг ко мне. Более странного человека я прежде не встречала.
— Ты ведь в поселке живешь?
— Да, — ответила я, мысленно окидывая себя взглядом.
Выгоревшие волосы… грязная одежда, не говоря уже о мертвом взгляде моих глаз. Кем еще я могу быть, как не поселянкой? Молодой человек являлся полной моей противоположностью: чистая рубаха тончайшего полотна, начищенные до блеска башмаки из мягкой кожи. Под моим пристальным взглядом незнакомец стоял и поигрывал отворотом своего воротника. Все это очень меня нервировало.
В лунном свете незнакомец казался ужасно бледным. Глаза пронзительно на меня уставились.
— Тебе нравится здесь жить? — спросил он.
Его вопрос едва не вызвал у меня смех, но веселым незнакомец отнюдь не выглядел.
— А такие дураки вообще встречаются? — наконец ответила я вопросом на вопрос, размышляя, к чему, черт побери, он клонит.
Но вместо того, чтобы ответить быстро и резко, как это всегда делал Килорн, незнакомец некоторое время молчал. Лицо его омрачилось.
— Ты сейчас возвращаешься в поселок? — вдруг спросил он, указывая рукой на дорогу.
— А в чем дело? Вы же не боитесь темноты? — с намеренной медлительностью процедила я, складывая руки на груди.
Но где-то в глубине моего сознания теплился страх. Как-никак, а он силен, быстро двигается, я же стою здесь совершенно одна.
Незнакомец улыбнулся. Его улыбка вернула мне спокойствие, что, впрочем, само по себе беспокоило.
— Нет, но я хочу быть уверен в том, что до конца ночи ты больше не будешь лазить по чужим карманам. Ты же не хочешь отвадить отсюда половину завсегдатаев? Меня, кстати, Колом зовут, — произнес он, протягивая руку для рукопожатия.
Помня об обжигающем прикосновении, я не прикоснулась к коже Кола, а, повернувшись, зашагала по дороге быстрым, почти неслышным шагом.
— Мара Барроу, — бросила я через плечо.
Длинные ноги Кола без особого труда догнали меня.
— Ты всегда такая любезная? — закинул пробный камень молодой человек.
Как ни странно, но интерес к моей скромной персоне со стороны Кола был даже приятен. Холодное серебро в руке, впрочем, несколько уняло мою прыть. Я подумала, что у Кола в карманах должно найтись еще кое-что. Серебро для Фарли! Как мило!
— Господа, вижу, неплохо тебе платят. Целую крону в кошельке не каждый себе позволить может, — отрезала я, желая повернуть разговор в интересное мне русло.
Сработало — лучше не бывает.
— У меня хорошая работа, — ответил он, уже сам желая сменить тему беседы.
— Тебе повезло.
— Но ты…
— Мне пока еще семнадцать, — пустилась я в объяснения. — До призыва в армию у меня еще есть время.
Глаза Кола сузились. Губы сложились в суровую линию.
— А сколько все же? — спросил он.
Голос его при этом посуровел, стал жестче.
— С каждым прожитым днем на день меньше, — ответила я, ощущая тупую боль где-то внутри себя.
А у Килорна времени и того меньше…
Слова смолкли. Кол вновь окинул меня оценивающим взглядом. Я продолжала идти по лесу. Думай!
— И работы, как полагаю, нет, — пробурчал он скорее себе, чем мне. — Нет никакой возможности уклониться от призыва…