Глава пятьдесят восьмая
«Хорошее место, — подумал Денис, стоя перед домом на Садовой, в котором жила Анна Баскакова. — Интересно, сколько здесь стоит квартирка?»
Лифт не работал, и Денису пришлось пешком подыматься на шестой этаж. «Вот тебе и центр», — усмехнулся Денис, преодолевая последний лестничный пролет.
Остановившись перед дверью квартиры Баскаковой, Денис отдышался и нажал на кнопку электрического звонка. Подождал с полминуты, однако никакой реакции не последовало. Он нажал еще раз, на этот раз гораздо продолжительнее. Но и на этот раз никто не отозвался.
Он взялся рукой за дверную ручку, повернул ее вниз и толкнул дверь.
Дверь оказалась не заперта.
— Извините! — громко сказал Денис. — Есть кто-нибудь дома?
Ответом ему была тишина.
— Анна Баскакова здесь проживает? — еще громче сказал Денис.
В квартире по-прежнему было тихо.
— Странно, — задумчиво сказал Денис. — Не нравится мне эта тишина.
Он прошел через прихожую и глянул в сторону кухни.
За столом, положив голову на столешницу, сидела женщина в легком красном халатике.
— Анна? — позвал Денис.
Женщина не шевельнулась.
— Вот черт! — чертыхнулся Денис и быстро прошел на кухню.
Волосы женщины слиплись от крови. Взгляд больших голубых глаз был неподвижен. На столе лежал большой букет алых, еще не увядших роз.
Шея женщины также была окровавлена. На белой коже, чуть выше ключицы, виднелась аккуратная черная дырочка.
Денис наклонился и осмотрел входные отверстия от пуль. Затем поискал глазами гильзы — их не было. «Судя по всему, дело рук профессионала, подумал Денис. — Первым выстрелом он продырявил ей шею. Второй — в голову был контрольным. Наверняка мы здесь не найдем никаких отпечатков».
Денис прошел в комнату, осмотрелся, но ничего подозрительного не заметил. Проверил спальню — тот же результат. Заглянул в ванную и туалет (здесь был совмещенный санузел) — пусто.
Денис вернулся на кухню, достал телефон и набрал номер генерала Грязнова:
— Алло, дядь Слав?
— Так, — невесело откликнулся генерал. — Раз звонишь, — значит, опять что-то случилось.
— Угадали. Сотрудница радиостанции «Свободная волна» Анна Баскакова не вышла сегодня на работу, сославшись на болезнь. Ее коллеги предположили, что Виленкин, после вчерашней пьянки, может отлеживаться у нее. Я взял адрес Баскаковой и приехал к ней.
Денис сделал паузу, сглотнул слюну и покосился на мертвую радиоведущую.
— И что дальше? — нетерпеливо спросил Вячеслав Иванович.
— Баскакова мертва. Два пулевых ранения. Одно в шею, другое — в голову. Я сейчас у нее.
— Черт! Не было печали. Сейчас пришлю ребят.
— Хорошо. Жду.
— Виленкин тоже там?
— Нет. Я осмотрел квартиру, но никаких следов пребывания Виленкина не обнаружил.
— Следы борьбы?
— Никаких. На столе — букет свежих роз. Похоже, у нее было любовное свидание. Во всяком случае, дверь убийце она открыла сама. Замок не тронут.
— Ладно. Называй адрес.
Денис назвал.
— Ничего там не трогай, — распорядился генерал. — И постарайся не следить.
Денис пообещал сидеть тише воды ниже травы и приготовился ждать.
Глава пятьдесят девятая
Кирилл Ремизов остановил машину возле забегаловки и вышел перекусить. У него сегодня был трудный день. Шустов совсем потерял голову от волнения и названивал ему каждые пять минут, отдавая распоряжение за распоряжением. «Дай ему волю, — подумал Кирилл, — он пол-Москвы перебьет».
Чего стоила одна только операция с машиной Дениса Грязнова! Бомба, которую Кирилл подложил в машину, была самодельной. Взрыватель реагировал на радиосигнал. Мефодий сконструировал три штуки «в свободное от работы время». Собрал и подарил брату.
— На черта они мне сдались? — удивился тогда Кирилл.
— На всякий случай, — невозмутимо ответил Мефодий. — Пистолет вещь хорошая, но им не всегда можно воспользоваться. К тому же всегда есть риск быть схваченным. А бомба — вещь надежная. Ты можешь находиться на расстоянии километра от места взрыва. Ни одна собака тебя не учует.
«И ведь прав был, бродяга, — с улыбкой думал о брате Кирилл. — Вот что значит иметь башку на плечах».
Убивать Дениса Грязнова Кирилл не собирался. Попугать — это да. Чтоб не совался куда не просят. По крайней мере, таково было указание Шустова. В душе Кирилл с шефом не согласился. Сыщик слишком много разнюхал, чтобы отпускать его живым. К тому же эта странная встреча с Житинским. Прямо как в шпионском фильме! Сначала перекинулись несколькими фразами возле офиса радиостанции (Кирилл наблюдал за ними из окна вестибюля), затем встретились возле магазина «Людмила».
«Да-а, — с усмешкой подумал Кирилл, — конспираторы из вас, друзья мои, никакие».
Кирилл предполагал взорвать бомбу, когда машина будет пуста, но появившийся откуда ни возьмись мальчишка-угонщик спутал ему все карты.
«А может, это даже и к лучшему», — подумал тогда Кирилл и, немного поколебавшись, нажал на кнопку пульта.
«Кто-то может сказать, что это жестоко, — думал Кирилл, — но с другой стороны, мальчишка ведь был преступником. Я просто взял на себя функции карающих органов государства. Да и в чем трагедия? Подумаешь, одним угонщиком на улицах Москвы стало меньше».
Кирилла тревожило другое — что мог разболтать Грязнову этот тупой здоровяк Житинский? Может быть, стоило дождаться, когда сыщик сядет в машину, и тогда уже жать на кнопку?
Однако Ремизов привык беспрекословно выполнять все указания шефа. В конце концов, это Шустов вытащил его из грязи, познакомил с нужными людьми. Даже занятия у Крамаренко оплатил он. А Кирилл Ремизов умел быть благодарным.
Зато у Баскаковой все прошло чисто. Кирилл не мог вспоминать без смеха ее вытянувшееся от изумления лицо, когда она заметила у него в руках букет роз. А голос?
— Чем же я заслужила?
Похоже, эта шлюха была по-настоящему взволнована. Уж не питала ли эта старая калоша к нему нежных чувств? Кирилл хохотнул.
«Нечего было высовываться на улицу, дура, — подумал он. — Танцевала бы себе на столе хоть до упаду или трахалась бы с кем-нибудь в туалете… Ничего бы тогда не случилось. Нет же, потянуло шлюху на улицу! Шлюхи вообще любопытные создания».
Кирилл вспомнил свои ощущения в тот момент, когда он нажимал на курок, и его вновь охватило приятное волнение. Да уж, это лучше, чем стрелять по мишеням.
— Что желаете? — спросила его молодая, улыбчивая девушка на раздаче.
— Два чизбургера, порцию фри и большой стакан колы, — заказал Кирилл.
Он был бы не прочь выпить кружечку-другую пива, но за рулем Кирилл никогда не позволял себе таких шалостей.
Чизбургер был что надо — сочный, с толстым слоем сыра и хорошо прожаренной котлетой. Почти как в Макдоналдсе. Да и отсутствием аппетита Кирилл Ремизов никогда не страдал. Внезапно взгляд его упал на рукав рубашки. Кирилл поморщился. На синем фоне темнели несколько багровых пятнышек.
— Рубашку придется выбрасывать, — расстроенно проговорил Кирилл и вонзил зубы в сочную мякоть чизбургера.
Через полчаса он был в кабинете Шустова.
Зелек Александрович нервно расхаживал по кабинету, бросая на Кирилла Ремизова испепеляющие взгляды, которых тот давно уже перестал бояться.
— Помнишь Елену Озерову? — спросил Шустов, останавливаясь возле стола и доставая из пачки сигарету.
— Странный вопрос. Конечно, помню. — Кирилл хмыкнул. — Она ведь вроде ваша… пассия?
— Уже нет.
Шустов вставил в рот сигарету и прикурил от зажигалки. Пальцы у него при этом заметно подрагивали.
— Наведайся к ней домой и обыщи квартиру снизу доверху.
Кирилл вздохнул: опять шеф себе что-то нафантазировал.
— Что искать?
Зелек Александрович крепко затянулся и взглянул на Ремизова быстрым, настороженным взглядом.
— Помнишь заявление, которое накрапала Доли Гордина?
— Ну, — сказал Кирилл.
— Если Озерова не врала, у нее в квартире должны быть черновики. Для начала попробуй пошарить в компьютере, но я думаю, что это лажа. Доли никогда бы не оставила свой файл в чужом компьютере. Вот распечатать текст и забыть его среди Лениных бумаг она вполне могла.
— Забавно, — ухмыльнулся Кирилл. — Файл оставить, значит, не могла, а распечатанный текст…
— Я знаю, что говорю, — перебил его Шустов. — У Озеровой на столе страшный бардак, и она не разбирает его месяцами. Просмотри каждую бумажку.
— Ладно, шеф. Как скажете. — Кирилл пожал плечами. — Интересно только, как я попаду в квартиру? Ключа-то у меня нет.
Шустов сунул руку в карман, вытащил ключи и протянул их Ремизову.
— Вот. Белый — от внешней двери, желтый — от внутренней. Код домофона тридцать восемь пятьдесят два. Запиши.
— Вот. Белый — от внешней двери, желтый — от внутренней. Код домофона тридцать восемь пятьдесят два. Запиши.
— Да я запомню. Тридцать восемь пятьдесят два. А вы уверены, что Озеровой нет дома?
— Уверен.
— Ну тогда без проблем. А что делать, если она вдруг вернется?
Шустов стряхнул с сигареты пепел, немного помолчал, видимо, обдумывал ситуацию, и наконец сказал:
— Все что захочешь. — Вновь быстрый тревожный взгляд. — Только смотри не наследи.
— Don't worry baby. I'll do it, — заверил шефа Кирилл.
— Надеюсь, — отозвался Шустов. — Если что-нибудь найдешь — сразу же позвони. Да, и покружи для проформы. За тобой может быть «хвост».
Кирилл с усмешкой склонил голову:
— Вы про Грязнова?
— Да. Его люди наверняка трутся где-нибудь поблизости.
— Откуда такая уверенность?
Взгляд Шустова стал холодным и сосредоточенным.
— Я их чую.
Ремизов поднял лицо к потолку и звучно втянул носом воздух:
— А я нет. Может, вам это только кажется, шеф?
— Поживешь с мое — учуешь. — Шустов вдавил сигарету в пепельницу. Хватит кривляться. Езжай.
Глава шестидесятая
Едва за Ремизовым закрылась дверь, Зелек Александрович упал в кресло и стиснул голову ладонями.
«Что-то надо делать, но что?»
Он чувствовал, что кольцо сжимается все уже и уже. Вот и Озерова его предала, что уж тут говорить об этом слабаке Житинском. Даром что ростом с сажень.
Да еще эти трупы. Они множились и множились, и конца и края этому было не видать. Шустов не мог вспоминать без содрогания минувшую ночь. Он пробовал поспать с полчасика на диване, чтобы успокоить расшалившиеся нервы, но стоило ему задремать, как перед глазами у него вставала страшная картина: тело Виленкина, лежащее на краю сырой, пахучей ямы.
Уснуть так и не удалось.
На столе отчаянно зазвонил телефон. Зелек Александрович вздрогнул и схватил трубку.
— Слушаю, — раздраженно рявкнул он.
— Шустов? Чего так кричишь? Я ведь не глухой. Узнаёшь?
— Узнаю.
«Еще бы не узнать», — подумал Зелек Александрович. Это был голос его «спасителя и покровителя» Андрея Мазаева.
— Что-то случилось, Зелек? — мягко и вкрадчиво спросил Мазай.
— Нет, — выдавил из себя Шустов. — А с чего ты взял?
— Да голос у тебя какой-то испуганный. Тебя что, в милицию вызывают?
— Сплюнь, — нервно сказал Шустов.
Мазай рассмеялся:
— Ладно, ладно. Шучу. Слушай, надо бы нам встретиться.
— Зачем?
— Зачем? Хм. Ты хочешь, чтобы я по телефону тебе это сказал?
— Нет.
— Ну так и нечего спрашивать. Жду тебя у себя завтра утром. Часиков в десять тебя устроит?
— Устроит.
— Ну тогда все. Смотри не обмани меня. Я буду ждать.
— Не обману.
— До завтра, дорогой.
В трубке раздались короткие гудки.
«Тебя обманешь!» — подумал Шустов и со злостью хлопнул трубкой о рычаг.
Посидев пару минут с закрытыми глазами и немного успокоившись, он снова снял трубку. Набрал номер:
— Алло. Фирма «Сокол»? Будьте добры Владимира Владимировича Крысина.
— А кто его спрашивает?
— Шустов.
— Одну минуту.
В трубке заиграла приятная, успокаивающая музыка.
— Алло, Зелек Александрович?
Голос у бывшего полковника КГБ Владимира Владимировича Крысина был тихий, мягкий и вкрадчивый. Шустов представил себе его худощавое, чисто выбритое лицо с прозрачными, въедливыми глазами и поежился.
— Да, я.
— Что-нибудь случилось?
— Завтрашнюю встречу придется отменить.
— Почему?
— У меня будут важные дела.
— Так-так. — Голос Крысина не стал жестче, но в нем появились такие нотки, от которых по спине у Шустова пробежала холодная волна. — И все-таки что-то случилось. Что именно, Зелек Александрович?
— С перечислением денег придется повременить.
— Почему?
— Меня обложили.
— Кто вас обложил, Зелек Александрович?
— Это нетелефонный разговор. Нам лучше временно прекратить все контакты.
— Да что вы. Неужели все так серьезно?
Шустов собрался с духом и выпалил:
— Сац пропал.
— Что? Сац? Хм. Куда он мог пропасть?
— Не знаю.
— Так уж и не знаете, Зелек Александрович?
«Куда это он клонит? — подумал Шустов. — Откуда мне, черт возьми, знать?» И вдруг понял.
— Дача? — спросил Шустов упавшим голосом.
— Может быть, может быть. — Голос у полковника вновь стал масленистым. — Вся документация, насколько я помню, тоже там?
— Да. Папки и компьютер с информацией.
Крысин помолчал. А когда вновь заговорил, от бывшей масленистости не осталось и следа.
— Надеюсь, вы знаете, что нужно делать, господин Шустов?
— Уничтожить? — тихо произнес Зелек Александрович.
— И чем быстрей, тем лучше. Кстати, надеюсь с Олегом Павловичем не произошло никакого несчастного случая? Если он вдруг умрет, я с удовольствием оплачу его похороны. — Крысин вздохнул. — Мы с ним были очень близки.
Шустова прошиб пот.
— Я все понял, — сказал он и положил трубку.
Кольцо сжималось все уже и уже.
Глава шестьдесят первая
— Алло, здравствуйте. — Денис старался, чтобы его голос звучал уверенно и солидно. — Могу я поговорить с Виталием Алексеевичем?
— Я слушаю.
— Виталий Алексеевич, меня зовут Денис Андреевич Самохин.
Денис выдумал эту фамилию только сейчас. Не самая оригинальная фамилия, но тут уж не до изящества.
— Виталий Алексеевич, я слышал, что вы даете уроки стрельбы. Это так?
— Простите, а кто вы?
— Я директор полиграфической фирмы «Гранки-плюс». Видите ли, Виталий Алексеевич, у меня есть пара ребят, которые хорошо умеют нажимать на курок, но, к сожалению, редко попадают в цель. Не могли бы вы с ними немного позаниматься?
— Вообще-то я сейчас занят. Каждый день расписан поминутно. Сколько, говорите, ребят?
— Двое.
— Хм. Могу предложить такой график: раз в неделю по воскресеньям. С десяти до одиннадцати часов утра. Устраивает?
— Вполне.
— Таксу вы знаете?
— Приблизительно. Хотелось бы услышать точную цифру.
Крамаренко назвал.
Денис чуть со стула не свалился, однако собрал волю в кулак и произнес четким, спокойным голосом:
— Цена вполне приемлема. Когда мы можем встретиться?
— Да хоть прямо сейчас. Знаете, где я живу? Нет? Записывайте адрес.
Чемпион продиктовал адрес, и Денис записал его в блокнот.
— Буду у вас через час, — сказал Денис, закрывая блокнот. — Не слишком поздно?
— Да нет, вполне. У меня сегодня что-то типа отдыха. Пробел в расписании. Так что, если вы захватите с собой что-нибудь горячительное, я не обижусь.
— Мартини вас устроит? — поинтересовался Денис, подсчитывая в уме, сколько «зеленых» придется вытащить из сейфа.
— Желательно чего-нибудь погорячей. Например… виски.
«Губа не дура», — подумал Денис, а вслух сказал:
— Заметано. Через час я у вас.
Однако в час он не уложился. Во-первых, добираться пришлось на метро, причем из-за какой-то аварии два пустых состава промчались безостановочно. Во-вторых, нужно было еще заскочить в магазин за проклятым виски. А так как Денис совершенно не разбирался в алкогольных напитках, пришлось долго советоваться с продавцом, выбирая из многочисленных сортов такой, чтобы и по качеству был хорош, и по цене соответствовал.
Дверь открыл сам Крамаренко. Зыркнул на Дениса и улыбнулся:
— Денис Александрович Самохин, я полагаю?
— Андреевич, — поправил Денис. — Я войду?
— Пожалуйста.
Оказавшись в комнате, Денис поставил на журнальный столик бумажный пакет с бутылкой виски.
Крамаренко взглянул на пакет, и улыбка его стала еще шире.
— Присаживайтесь, — сказал он полным дружелюбия голосом. — Пойду соображу что-нибудь на закуску.
Чемпион ушел на кухню. Денис огляделся. Комната олимпийца была обставлена просто шикарно. Мебель из карельской березы, мраморный столик. В нише в стене красовался электрический камин. На каминной полочке стоял изящный бронзовый канделябр. На стенах были развешаны многочисленные фотографии в рамочках из красного дерева.
Крамаренко со спортивным пистолетом в руке целится в мишень. Крамаренко стоит на пьедестале. Крамаренко в объятиях друзей с золотой медалью на шее. И так далее и тому подобное.
На одну из фотографий Денис обратил особое внимание. На ней Виталий Крамаренко стоял в обнимку с высоким, широкоплечим брюнетом. В руке у чемпиона был спортивный пистолет с широкой рифленой ручкой, у парня небольшой черный пистолет, похожий на облегченный австрийский «глок».
В комнату вошел Крамаренко. Поставил на столик вазу с салатом, блюдце с желтыми колечками лимона и тарелку с тонко нарезанными ветчиной и сыром. Прибавил к этому вазочку с оливками и два приземистых граненых стакана.