Джон тер свою переносицу средним пальцем, пока она не покраснела.
— Разумеется, он не хотел показаться бесчестным. Джефферсон — один из наиболее честных людей, каких я знал.
— Да, он был таким! — воскликнул Джонни. — Но каков он сейчас?
Абигейл бросила острый взгляд на сына:
— Почему ты задаешь такой грубый вопрос, Джонни?
— Это политика. Мистер Джефферсон — честолюбивый человек. Я слышал о его заявлениях, будто он хочет вернуться в Монтичелло, стать фермером и ученым. Но не заблуждайтесь. Он хочет стать лидером новой республиканской партии и кандидатом на пост президента. Не в этом году; он также хочет переизбрания президента Вашингтона; но, по-моему, он не уступит никому второе место. Я верю ему, когда он пишет, что не намеревался опубликовать те самые две строчки; однако они сидят в его голове, и я уверен, что он писал о них своим политическим друзьям. Девять из десяти нападок на твою, отец, книгу исходят от тех, кто не читал ее. Посмотрим, кто правильно читает историю: ты, отец… или мистер Джефферсон.
Прошло лето. Планы Джона и Абигейл отдохнуть во время каникул и привести ферму в порядок пошли прахом. Ричард Кранч находился при смерти. Зная, что ее сестра вновь испытывает трудности из-за затянувшейся болезни мужа, Абигейл попросила Коттона Тафтса позаботиться, чтобы семья Кранч была обеспечена дровами и другим необходимым на зиму. Третий сын Нэб, годовалый Томас, внезапно умер в Нью-Йорке, что ввергло семью в глубокое горе. Джонни так натрудил свои глаза, что Абигейл стала опасаться за его зрение и заставила его делать примочки из хинина, смешанного с солью. Джон был измотан политической борьбой и лишь с трудом совершил поездку в Филадельфию.
Единственным приятным известием было то, что полковник Уильям Смит возвратился в Нью-Йорк и занял пост инспектора штата.
Арендованный Джоном дом в центре Филадельфии был дорогим, почти тысячу долларов в год, комнаты небольшими, изолированными, что осложняло прием гостей. Для ухода за домом и семьей Абигейл требовалась лишь половина прежней прислуги. Посетители приходили в течение всего дня.
Абигейл повезло: она нашла негритянку — прекрасную кухарку, надежную и лояльную. Неуправляемая Полли Тейлор была заменена приятной молодой девушкой из Брейнтри по имени Сейлия. Государственные ценные бумаги Массачусетса, купленные по дешевке Абигейл, поднялись в цене и приносили доход. Это позволяло ей время от времени использовать деньги на хозяйственные цели. Было очевидно, что оклад вице-президента не покроет расходы за время полной сессии Конгресса.
Джон ежедневно посещал сенат. Дома же он внимательно читал сообщения, поступавшие из Франции. Национальное собрание раздиралось противоречиями. Ссоры, заговоры, предательства раскалывали единственный законодательный орган. Король и королева бежали из Парижа, надеясь, что монархи в других европейских странах испугаются и направят свои армии во Францию для подавления революции. Однако король и королева были захвачены и возвращены в Париж, где толпа осыпала их оскорблениями, угрожала расправой. Франция жаждала крови. И все же Людовик XVI подписал новую конституцию. Амнистия освободила всех политических заключенных, и вновь казалось, что революция мирно закончится. Однако Джон Адамс думал иначе. Изучив развитие демократической партии во Франции, он распознал вероятность гражданской войны в будущем и открыто сказал об этом. И вновь посыпались обвинения, будто он желает провала революции.
Абигейл прилежно выполняла свои обязанности, принимая множество гостей. Она была безотказной маркитанткой, обеспечивая дом в Ричмонд-Хилле, затем Буш-Хилле, а теперь в центре Филадельфии.
Она не докучала Джону и не впадала в уныние из-за долгов. Когда нужны были деньги, чтобы помочь Чарли открыть свою контору в Нью-Йорке, субсидировать Джона Куинси, зарабатывавшего мало, и Томми, ничего не зарабатывавшего, она продавала налоговые сертификаты или землю, доставшуюся от родителей. Или же просила Коттона Тафтса продать часть скота, запасы сена, зерна, сидра. Оказываясь в поистине отчаянном положении, Абигейл нарушала последнюю заповедь пуритан и занимала деньги у давнишних друзей вроде генерала Линкольна в Массачусетсе. В такие моменты Джон, понимавший, что у жены нет наличных денег, писал жесткие письма казначею Гамильтону, требуя возмещения части его личных средств, потраченных на расходы в Европе. Однажды он явился в контору казначея с ваучерами и записками, доказывая, как много задолжало ему правительство. Порой его демарши были успешными, и Абигейл с радостью и благодарностью принимала даже небольшие выплаты.
«Одного срока на посту вице-президента, несомненно, достаточно? — спрашивала она сама себя. — Разве мы не выполнили свой долг? Когда-то я была пухленькой, как куропатка, теперь же кожа да кости. Джефферсон и Гамильтон могут с таким же успехом занимать пост вице-президента. Когда к концу года наступят выборы, не мог бы Джон подать в отставку? Он сам называет свой пост самым ничтожным из придуманных человеком. Он несчастен, чувствует себя не в своей тарелке, измочален. Неужто ему захочется еще четыре года заниматься такой неприятной работой?»
Она написала письмо Коттону Тафтсу. He сможет ли он заделать течь в крыше, которую не залатали плотники прошлым летом? Не навесит ли он ставни в окна ее спальни? Не наймет ли маляров, чтобы покрасить дом снаружи? Не попытается ли он купить на распродаже кровати, запастись и сложить в погреб ветчину, солонину, бочонки с сидром?
Приехала Нэб со старшим сыном Уильямом, намереваясь погостить подольше. Однажды полковник Уильям предстал перед ошеломленной женой слишком уверенным в себе. Не сказав обычных слов приветствия, он выпалил:
— Нэб, мы едем за границу. На судне, отплывающем из Нью-Йорка в марте.
— Могу ли я спросить, а что будет с твоим назначением инспектором штата Нью-Йорк?
— Я вышел в отставку, — небрежно ответил полковник.
— Это хороший пост. Хорошо оплачиваемый.
— Чтобы прожить. Я же хочу иметь огромные деньги. Целое состояние. Оно в моей руке, Нэб, мы разбогатеем. Я застолбил поместье, сотни плодородных акров.
Нэб спокойно спросила:
— Можно ли узнать о существе твоих планов?
Эти планы имели отношение к тысячам акров земли, выставленных на продажу в штате Нью-Йорк по договору губернатора Клинтона с индейцами. Полковник собирался продать землю в Англии. Его поддерживали богатые американцы, речь шла о продаже площадей, пригодных для городского строительства, сам он купил наилучшие участки…
Нэб была убеждена, что наконец-то у ее мужа появилась замечательная возможность. Она была рада вновь поехать за границу с рекомендательными письмами отца…
Абигейл и Джон пребывали в мрачном настроении. Позже, ночью, Джон спросил:
— Видишь ли ты его финансистом?
— Ты никогда не считал его гением в денежных делах.
В 1792 году развернулись дебаты о распределении мест в палате представителей. Границы страны расширялись. В 1791 году в Союз вошел на правах штата Вермонт. Кентукки, представлявший часть обширных земель Виргинии, был близок к получению статуса штата. Новые штаты желали иметь свой голос в правительстве. Каждый штат требовал больше мест в Конгрессе, но возражал против предоставления большего числа мест другим штатам. Новая Англия, Юг и Восток — все стремились умножить контролируемые ими голоса за счет географического перераспределения, с тем чтобы формировать достаточно большие блоки для проведения через Конгресс своих собственных законопроектов и отклонения тех, какие им невыгодны. Конституция гласила, что каждый штат должен иметь одного представителя от каждых тридцати тысяч избирателей; но как учесть интересы избирателей сверх этого числа?
Решения палаты представителей подлежали одобрению сенатом. Когда после многомесячных дебатов был наконец принят компромиссный законопроект, его противники решили, что Новая Англия получила большую часть голосов.
Президент Вашингтон по совету Джефферсона, Мэдисона и Рэндольфа наложил вето на законопроект, как не соответствующий конституции.
Поскольку это было первое «негативное» решение президента по отношению к биллю, принятому Конгрессом, Джон был озадачен. Как воспримет Конгресс такое отклонение его воли? Поднимется ли шум, стоны огорчения, обвинения в тирании?
Реакция на вето Вашингтона была спокойной. Палата представителей не смогла набрать необходимых двух третей голосов, чтобы преодолеть вето президента и принять более удовлетворительное решение. Законодатели были настолько довольны собой, что, как заметил обрадованный Джон, «они не заметили, что ненароком одобрили право вето исполнительной власти.
За первые три года ни один законодательный акт не отклонялся президентом. Ныне же наступило время испытаний. Теперь мы знаем, что шаг президента сработал. Если Конгресс не в состоянии преодолеть вето президента, он должен составить лучший законопроект или же, по меньшей мере, достичь приемлемого компромисса. Принятие такой процедуры, пожалуй, самое важное из сделанного нами в интересах сбалансированного правительства».
За первые три года ни один законодательный акт не отклонялся президентом. Ныне же наступило время испытаний. Теперь мы знаем, что шаг президента сработал. Если Конгресс не в состоянии преодолеть вето президента, он должен составить лучший законопроект или же, по меньшей мере, достичь приемлемого компромисса. Принятие такой процедуры, пожалуй, самое важное из сделанного нами в интересах сбалансированного правительства».
11Весна пришла в Филадельфию в апреле. Джон и Абигейл затосковали по своим зеленым полям и голубым холмам. Абигейл стала укладывать свои личные вещи для поездки на Север.
— Джон, сколько времени, по-твоему, мы пробудем дома?
— Довольно долго. Я не хочу быть в Филадельфии во время голосования: могут подумать, будто я хочу быть переизбранным на пост вице-президента.
— Имена выборщиков будут известны к четвертому декабря?
— Да. Я сяду в кресло председателя третьего декабря. Сессия будет короткой. Обе палаты хотят закончить дебаты до дня вступления президента в должность, до четвертого марта, и после этого немедленно разъехаться.
Этот последний год не был для Абигейл счастливым, она часто болела, и ее раздражала суета вокруг нее. Последние месяцы она чувствовала слабость, словно ее тело расшатывал внутренний конфликт, не поддававшийся контролю ни рассудка, ни воли. У нее было мало сил, чтобы бороться с эпидемией, охватившей город, думать и говорить о болезнях других.
— Ты не обидишься, если я какое-то время отдохну? Я хотела бы три месяца побыть дома. Тебе будет неплохо с семьей Сэмюела Отиса, она ведь словно вошла в нашу семью.
— Ты заслужила отдых. Что, по твоему мнению, следует сделать с домом и мебелью?
— Если ты не собираешься возвращаться до декабря, то срок нашей аренды истечет. Думаю, что нам следует сдать мебель на хранение, вернуть дом владельцу и выждать, может ли он сдать его в аренду и вернуть нам арендную плату за неиспользованные шесть месяцев.
Джон склонил голову на грудь.
— Здесь велик спрос на дома, — сказал он. — Владелец — разумный человек. Даже если мы сэкономим достаточно, чтобы оплатить перевозку и хранение…
Они вовремя возвратились на ферму, и Джон мог освободить брата Питера от обработки полей. В Филадельфии остался Томми, проходивший юридическую стажировку. Город Брейнтри разделился на две половины, и по предложению Ричарда Кранча их половина получила название Куинси в честь деда Абигейл. Из Бостона приехал Джонни. Абигейл неспешно возилась с посадками роз, привезенных ею из Англии. В доме не хватало мебели, новшеством был лишь линолеум, уложенный Мэри Кранч на полу в гостиной прошлой весной. Кузен Коттон приобрел для них несколько кроватей и подушки, что касается погреба, то он был забит провиантом.
Абигейл была довольна, у нее не лежала душа заниматься подобными мелочами.
Мысли Джона и Абигейл занимали предстоящие выборы. Будет ли переизбран Джон? Во время первых выборов существовала одна партия — федералисты. Остальная часть электората состояла из скептиков, недовольных, борцов за права штатов, объединившихся под крышей антифедерализма. По сути дела, не возникло каких-либо новых проблем. Однако на этот раз в борьбе участвуют партии, возникает перебранка, которая, как опасался Джон, вызовет раскол в стране. Томас Джефферсон дал ясно понять, что не станет оспаривать у Джона пост вице-президента. Александр Гамильтон также не стремился получить этот пост. Следующим вице-президентом хотел стать Джордж Клинтон, переизбранный на пост губернатора Нью-Йорка. Он продемонстрировал, что под его знамена собираются диссиденты. Вокруг него сплотились некоторые штаты.
В иное время это расстроило бы Джона. Но на сей раз он решил, что споры не должны нарушать семейный покой. Он отказался поехать в Филадельфию даже после того, как Александр Гамильтон написал ему тревожное письмо, сообщая, что отсутствие Джона подрывает его шансы. Джон по-прежнему придерживался обещания, данного ранней весной, что примет пост лишь после того, как будут избраны выборщики. Второго ноября он проголосовал в Доме собраний Брейнтри. Абигейл сожалела о том, что не может голосовать.
19 ноября 1792 года они мирно расстались, как если бы Джон уезжал в Бостон, договорившись регулярно обмениваться новостями за неделю.
Томми составит компанию отцу в Филадельфии, а Брислер станет обслуживать Джона. При ней оставалась девятнадцатилетняя Луиза, ставшая для нее почти дочерью. Абигейл наняла пожилого работника, недостаточно сильного для работы в поле, но надежного, к тому же при ней был молодой Джеймс.
Абигейл отдыхала душой, не думала над проблемами, не тревожилась. Когда после отъезда Джона начался сильнейший за многие годы снежный буран, она не стала волноваться, а перевела овец с пастбища в перестроенный каретный сарай. Время текло размеренно. Она вспоминала, как чувствовала себя, когда Джон находился за три тысячи миль от нее; тогда, четырнадцать лет назад, время, казалось, застыло, сдерживая свой бег.
Всю неделю Абигейл с удовольствием думала, что сообщит Джону уйму новостей; срубленные деревья для строительства закромов, будут доставлены, как только позволит снег; дороги к побережью превратились в болота, но, когда они подсохнут, на фургонах доставят водоросли для удобрения полей, сосны из их леса перевезут на лесопилку и сделают доски.
Письма Джона доставляли ей не меньшее удовольствие, чем написание собственных. Ему был оказан хороший прием, когда он занял кресло председателя сената. Ему удобно в доме Отиса, в комнате, где окна выходят на юг, где днем и ночью горит камин. Он слушается совета Абигейл находиться в тепле, ибо «сырость и озноб всепроникающи». Но он не в состоянии проспать ночь напролет. Ему не нравится одиночество.
Федералисты показали хорошую организованность и вдохновенно провели кампанию в поддержку Джона. Губернатор Клинтон получил все голоса выборщиков Нью-Йорка, Северной Каролины, Виргинии и Джорджии.
Джефферсон завоевал голоса Кентукки, ставшей штатом в июне 1792 года. Джон завоевал явное большинство — семьдесят семь голосов против пятидесяти, отданных за Клинтона.
Абигейл старалась побольше отдохнуть. На чай приходили Мэри и кузен Коттон. Это было единственное развлечение, которое позволяла себе Абигейл, если не считать воскресных визитов Джонни, который сопровождал ее в церковь и обедал у нее. Его дела шли не очень хорошо. По совету отца он начал участвовать в местной политике, направив петицию законодательному собранию Массачусетса об освобождении штата от устаревшего антитеатрального закона. Но оказался в одиночестве. Он не осмеливался на романтическое увлечение с тех пор, как его пыл охладила Абигейл два года назад. Он не всегда заботился о надлежащем состоянии своей одежды и шевелюры.
Она посещала его в Бостоне, слушала выступления преуспевающих адвокатов в суде. Казалось, что у них нет того глубокого проникновения в суть дела, каким обладал Джонни; и тем не менее они имели клиентов, а у Джонни их почти не было. Она размышляла: возможно, ее сын перестарался, готовясь к профессии, его образование и дальние путешествия отпугивали мелких клиентов.
Средоточие сторонников Франции в Бостоне позволяло Абигейл следить за ходом событий. В Париже происходили бунты перед продовольственными лавками, и это вынуждало торговцев снижать цены на ром, кофе и сахар.
Грабежи в провинции стали обычным явлением. Вооруженные вилами и мушкетами толпы перехватывали барки с зерном и растаскивали его. В провинциальных городах работные люди маршировали под знаменами, требуя снизить цены на яйца, масло, крупы, дрова и уголь. Сопротивлявшихся торговцев расстреливали. В Париже подвергся штурму дворец Тюильри, швейцарская охрана истреблена; Лафайет, потерявший свое влияние вследствие усиления власти якобинцев, бежал из страны и попал в плен к австрийцам. Хотя предстояли новые выборы и созванный Национальный конвент ввел всеобщее голосование, такое право не распространялось на сторонников королевской власти; их бросали в тюрьмы, а затем без суда казнили. Как предсказывал Джон, во Франции рухнули право и государственное управление. Революции предстояло еще пройти долгую, кровавую дорогу.
Абигейл беседовала мало, ибо большинство ее давних друзей радовались сообщениям об убийствах роялистов, исходя из посылки, что это приближает Францию к республике. Ее сердце было охвачено скорбью за французский народ, который она узнала и полюбила.
Ее удерживало дома желание избавиться от лихорадки, от которой страдала три зимы подряд. Вылечиться помогло неожиданное возвращение в феврале в Нью-Йорк Нэб и полковника Смита. Полковник добился умопомрачительного успеха, продавая нью-йоркские земельные участки, и приехал домой с большим состоянием. Он купил Нэб карету и четверку лошадей; по сообщению Джона, он хвастался каждому встречному своим огромным богатством.