Под именем Меллена Хатара Люгер снял комнату и заказал ужин на двоих.
Он получил от хозяина ключ, но прежде чем подняться наверх, скорее ради забавы, нежели действительно опасаясь чужого любопытного глаза, запустил на обитой металлом стойке маленький деревянный волчок — одну из тех вещиц, которые сделал, руководствуясь сведениями из книг по черной магии.
Волчок был совершенно обыкновенным с виду, за исключением двух мельчайших сегментов из рыбьей чешуи, скрепленных при помощи козлиного волоса. Волчок вращался, мерцая в неверном свете и медленно перемещаясь по стойке. Вскоре бегающий взгляд хозяина гостиницы оказался прикованным к нему. Вначале его рука дернулсь, чтобы схватить игрушку нового постояльца, но замерла на полпути. Зрачки эворийца стали расширяться…
* * *Люгер повернул ключ в замке и толкнул дверь. Комната оказалась хуже тех, в которых он селился прежде, из чего он сделал вывод, что времена если и меняются, то не к лучшему, — но, с другой стороны, любой сарай имел неоспоримые преимущества перед тюремной камерой.
Низкая кровать была достаточно широкой для двоих. Венга восприняла это как само собой разумеющееся. Слот сказал ей, чтобы она не раздевалась и не снимала с головы капюшона.
Вскоре жена хозяина принесла ужин — жареную рыбу, хлеб и кувшин вина. Затем она дважды проходила мимо стойки, и ей показалось, что муж слишком крепко дремлет в эту ночь, но она не стала его будить. На вертящийся без остановки волчок размером с наперсток женщина вообще не обратила внимания. А глаз мужа она не разглядела под полуопущенными веками.
Сильно проголодавшийся Стервятник с удовольствием приступил к убогой трапезе. Теперь, когда Валидия осталась позади, а цель его путешествия уже не выглядела столь отдаленной, он мог позаботиться и о своих насущных потребностях. Для начала он насытился и отогрелся. И хотя он сильно устал, присутствие Венги постоянно напоминало ему о том, как давно он не спал с женщиной. Пятнадцатилетний срок с трудом укладывался в голове…
В спальне прокурора Люгер увидел достаточно, чтобы воображение дорисовало все остальное. А кто лучше опытной и умелой проститутки сумел бы утолить его пробудившееся желание этой долгой зимней ночью? И ведь она не казалась грязной глупой потаскушкой, продающей себя за гроши всякому сброду. Ее изящные пальцы свидетельствовали о благородном происхождении. Люгер не сомневался, что в прошлом этой женщины обнаружилось бы немало темных мест, но сейчас ему не было дела до чужих тайн.
Бывшая рабыня валилась с ног после долгого утомительного пути. И хотя Венга отвыкла жить на пределе сил, дешевое вино возбудило ее, и она задрожала, как в лихорадке, когда Стервятник дал понять, чего хочет.
Он медленно раздел ее, стараясь не обращать внимания на шрамы и кровоподтеки, оставленные плетью Мальвиуса и его безжалостными пальцами. В остальном Венга была чрезвычайно соблазнительна. Кроме того, она в полной мере владела искусством любви, доведенным в Круах-Ан-Сиуре до изощренного совершенства. На юге традиционно лучше разбирались в подобных вещах, а взгляды на роль женщины в любовных играх существенно отличались от общепринятых в северных королевствах.
Чтобы не отбирать у мужчины остаток сил, Венга сначала помогла ему забыться настолько, что его покинула всякая тревога. В какой-то момент Люгер даже перестал ощущать тело, которое после всего случившегося в замке Блуденса он считал не вполне своим. Она подарила ему если не покой, то передышку.
…Пока догорала свеча, он плыл в мерцающем океане, и Венга была ласковой волной, что незаметно несла его к остроконечным скалам страсти. Ее кожа казалась облитой серебристым светом, похищенным у самой луны, а шрамы — загадочными дикарскими татуировками. Слот чувствовал удивительную свежесть, будто его овевал морской ветер, которому вроде неоткуда было взяться. Если в этом и заключалось невинное волшебство, то неизвестного ему свойства.
Всего один раз в жизни Стервятник сталкивался с чем-то похожим — вблизи Гикунды, деревни лилипутов, где вынужден был провести ночь с женщиной из маленького народа. Тогда некое темное наваждение заставило его забыть о ее уродстве, да и обо всем остальном. Но та ночь запомнилась ему, как одно мрачное содрогание, а сейчас в его объятиях была роскошная шлюха, и в ней он ощущал несравненно больше тепла и жизни.
…Свеча погасла, но поток, подобный незримому свету, по-прежнему щедро изливался из лона Венги, животворящими лучами пронизывал Стервятника и через соединившиеся в поцелуе уста возвращался в нее, замыкая круг. Струи этого потока наполняли обоих до кончиков пальцев, возвращая им растраченные силы. Секунды тянулись так долго, что казалось, можно совсем остановить время. Для этого надо всего лишь двигаться еще медленнее и слиться еще теснее…
Мужчина и женщина превратились в одно существо, истекавшее кровью в окружающем мраке, словно обнаженное разбитое сердце. И пока хватало крохотных капель любви, чтобы не дать ему умереть. Во всем этом была невыразимая печаль, неотличимая от блаженства…
Потом им все же пришлось разделиться, и Слот обрел твердость и цельность. Они снова стали чужими друг другу: он — остов разбитого штормом корабля; она — песчаный пляж, на который море выбросило мертвецов. Венга трепетала перед ним; ей нужно было испытать боль — сильную, оглушительную, раскалывающую боль — чтобы пробиться сквозь стену, за которой увядал цветок ее плотского наслаждения.
Но Стервятник не причинял ей боли. Он был хорошим любовником, неутомимым и настойчивым, однако недостаточно жестоким.
Она прокусила его кожу и узнала вкус его крови. Он закричал от ярости. Зверь проснулся в нем, розовая пелена заволакивала глаза, хищная похоть разрывала чресла. Он поднялся на самый пик, отсюда можно было только падать вниз. Лезвия ее ногтей вонзились ему в спину. Горячее копье ударило во внутренности Венги, и она поняла, что время вышло…
* * *Венга лежала в темноте и прислушивалась к размеренному дыханию мужчины. Она осталась неудовлетворенной, но знала, что причиной тому была ее собственная извращенная натура. Во всяком случае, ее новый хозяин оказался одним из немногих, кто видел в ней женщину, а не просто самку, возбуждавшую низменные страсти.
Она ощущала следы высохших слез на своих щеках, хотя не помнила, когда плакала. Спасительное одеяло ночи окутывало ее все плотнее и плотнее, но тут Люгер вдруг хрипло проговорил:
— Венга — не сиурское имя. Откуда ты родом?
Ей было ясно, что рано или поздно придется извлечь из тайников памяти призраки детства и ранней юности, каким бы мучительным испытанием это ни казалось, но не могла осознать, почему Стервятник приобрел над ней такую власть, что она готова была довериться ему. Возможно, расположение планет дурно повлияло на нее этой ночью, и Венга поддалась искушению выпустить запертого ее многолетним молчанием демона вопреки здравому смыслу. Откровения не сулили ей ничего хорошего, она предчувствовала это — и все же начала рассказывать…
* * *К тому моменту, когда она закончила, сердце в груди Стервятника превратилось в кусок льда. Ему хотелось кричать, чтобы облегчить новую нестерпимую пытку. Венга не могла видеть в темноте его лица, искаженного страданием, но Люгера терзали не только открывшиеся раны прошлого.
Не иначе как злой рок свел его с этой женщиной, и вышло так, что к списку своих преступлений и достойных проклятия деяний Стервятник добавил кровосмешение.
Не было и не могло быть прямых доказательств того, что Венга — его дочь, однако он услышал наконец зов крови, гораздо более убедительный, чем любое знание. Это потрясло его, и он отчаялся спасти свою душу, еще глубже погрузившуюся в трясину невероятной мерзости.
* * *Венга появилась на свет в Гикунде осенью 2995 года. Впервые за последнее столетие женщина лилипутов родила ребенка, по всем признакам здорового, очень крупного и унаследовавшего от отца пропорциональное телосложение, но роды оказались для матери слишком тяжелым испытанием, и она умерла, прежде чем младенец издал свой первый крик. Уже в этом печальном событии кое-кто из лилипутов узрел недоброе знамение.
Мастер Погоды, по обычаю принимавший роды, был сильно разочарован тем, что новорожденная оказалась девочкой, однако он помог ей покинуть материнское лоно, перерезал пуповину и тут же нарек ребенка Венгой, что на символическом языке маленького народа означало «освещающая пустоту» или «ненужный дар». Он-то, старый и опытный мастер, предвидел, какая злая судьба ожидает ее! Вероятно, ей было лучше вообще не рождаться… Но дети не ропщут, и Венга была отдана в Дом Ялговадды, Заклинателя Сумерек, находившийся под управлением Мастера Погоды.
Именно Торли Ялговадда, глава Дома, и рассказал потом десятилетней девочке о печальных обстоятельствах ее появления на свет и попытался выяснить, насколько она предрасположена к магии маленького народа. Кажется, он был разочарован.
Мальчик-лилипут Куки, родившийся в Доме Ялговадды на год раньше Венги, стал ее товарищем в детских играх и к двенадцати годам был предан ей, как собака. Дети лилипутов взрослеют быстро; время для них течет по-другому. Поначалу ровесники Венги возненавидели ее просто за то, что она была непохожей на них, и вскоре она имела вполне зрелых врагов.
Но затем у лилипутов нашлась еще одна причина для ненависти. На
Гикунду обрушились несчастья. Они были как никогда многочисленными и продолжительными. Неизвестные болезни, неурожаи, гибель скота, буйство духов озера, появление в деревне бродячих мертвецов, обострение междоусобиц — все это приобрело такой размах, что Мастер Погоды был вынужден уступить большинству жителей Гикунды, которые связывали свои беды с появлением на острове «проклятого» ребенка. И все сходились на том, что дочь большого человека должна быть принесена в жертву.
Но искупительный кровавый ритуал так и не состоялся. Куки Ялговадда пробрался ночью в подвал, куда Венга была брошена озлобленными соплеменниками, и освободил ее, чем, вполне возможно, навлек на свою голову вечное проклятие Гикунды. Но в его маленькой груди билось безрассудное сердце, пронзенное вдобавок невозможной любовью.
То, что беглецам удалось беспрепятственно покинуть остров, объяснялось либо беспечностью лилипутов, уверенных в своем единодушии, либо дьявольской хитростью Мастера Времени, преследовавшего какую-то особую цель.
Однако ни Куки, ни Венга не могли ничего знать об этом и были несказанно удивлены тем, что черное страшное озеро так легко отпустило их. Поднялась лишь небольшая волна, когда лодчонка беглецов уже почти достигла берега. Подводные обитатели озера касались ее бортов своими скользкими телами, но не потопили утлое суденышко, а лишь раскачивали его, заставляя Венгу и Куки крепче держаться друг за друга. Ветер и лес молчали в ту ночь, как будто Мастер Погоды спал беспробудным сном…
Все это было чрезвычайно удивительно и похоже на счастливый сон, но удача изменила странной парочке, как только они оказались в Гарбии. Лилипут, сопровождавший юную красивую девушку, привлекал к себе внимание и к тому же не мог защитить ее от разного рода посягательств.
Маленький народ издавна пользовался в западных королевствах дурной славой, поэтому Куки, оказавшись вне острова, сразу почувствовал себя изгоем. Скитальческая жизнь очень быстро довела его и Венгу до низшей степени падения. Они ночевали в притонах, не брезговали воровством, торговали дурманящими зельями и собой, вращаясь среди бродяг, убийц и зараженных сифилисом шлюх. Оба уцелели, несмотря на то, что повсюду их преследовали стражи порядка, а также гильдии нищих и проституток.
Спустя два года они очутились в Круах-Ан-Сиуре, где зимы были помягче, а удел бездомных — немного легче, чем в Валидии. В столице роскоши, Вормарге, Венга впервые нашла себе постоянного покровителя. В каком-то трактире ее заприметил богатый аристократ преклонных лет. Она возбудила его пресыщенные чувства забавной смесью наивности и испорченности.
Венга прожила в его доме около полугода. За это время Куки, обитавший на улицах города вечной весны, не раз предлагал ей ограбить и убить старого дуралея, но она, как ни странно, испытывала к своему «благодетелю» нечто вроде благодарности. Кроме того, она узнала, что можно жить иначе — в чистоте, сытости и довольстве, — и почувствовала вкус к подобной жизни.
Однако «старый дуралей» оказался не так прост и, по-видимому, понимал, с кем имеет дело. Когда юная наложница наскучила ему, он продал ее в один из публичных домов. Поскольку заведение было не из последних, а значит, не шло ни в какое сравнение с валидийскими притонами, Венга поначалу и не желала для себя ничего лучшего.
А вот Куки оказался не у дел. Уродец, оставшийся нищим и в Вормарге, все больше отдалялся от той, ради которой пожертвовал всем. Карлик промышлял попрошайничеством, сводничеством и мелкими кражами. Теперь он мог видеть Венгу только изредка и с тоской вспоминал те времена, когда они вместе бродили от города к городу, почти всегда голодные, но свободные, безраздельно принадлежа друг другу.
С неподдельным рвением предаваясь своему ремеслу, Венга вскоре стала одной из самых известных и дорогих проституток Вормарга. Таинственное происхождение делало ее еще более привлекательной в глазах как аристократов, так и разбогатевших торгашей, а благодаря природному уму она быстро схватывала, что от нее требуется, и с легкостью исполняла любые роли.
Но вот Куки Ялговадда бесследно исчез. Это так потрясло Венгу, что она сделалась рассеянной, замкнутой, почти перестала следить за собой и все чаще разочаровывала своих поклонников. Последствия не замедлили сказаться.
Началась новая черная полоса в ее жизни. Она потратила немало времени и все накопленные деньги на поиски своего маленького друга, но эти усилия были тщетными. Тревога за Куки и нечистая совесть на многие недели лишили ее покоя. Венга похудела, красота ее несколько поблекла. Вдобавок в ней проснулись дремавшие ранее извращенные наклонности, по-видимому, унаследованные от матери. Она заметила, что получает особое удовольствие, когда ей причиняют боль. Она изведала любовь мужеподобных женщин и все чаще отдавалась тем, кто подвергал ее грубому животному насилию и разнообразным унижениям. При этом она была неспособна избавиться от ощущения неодолимой зависимости, словно некое темное порочное существо приобрело власть над ней и его влияние усиливалось день ото дня…
Произошедшие с Венгой перемены оттолкнули от нее более или менее «благочестивых» поклонников, и теперь ее тело покупали те, кто не мог позволить себе проститутку подороже. Когда она стала приносить совсем мало дохода, хозяин продал ее человеку, поставлявшему живой товар в Валидию. Тот отправлялся на север с грузом тканей и ковров, предназначенным в основном для отвода глаз, но, кроме того, в его караване было несколько десятков вормаргских проституток.
Так Венга снова вернулась в город Элизенвар, о котором сохранила не самые лучшие воспоминания. К тому времени когда она стала собственностью прокурора Мальвиуса, никто не узнал бы в ней грязную девку, бродяжничавшую когда-то в компании карлика-уродца.
* * *Венга закончила свой рассказ. За окнами уже забрезжил рассвет. На протяжении всей ночи Люгер так и не сомкнул глаз. Сожаление пылало внутри неугасимым пламенем, а конечности были холодными, как у мертвеца. Тень неведомого колдовства, накрывшая Венгу, упала и на него. В обеих душах теперь воцарился мрак. И оба испытывали одинаковую тупую боль, ибо были они одной крови…
Стервятник проклинал себя за то, что позволил этой женщине следовать за собой, и таким образом разрушил собственную неуязвимость.
Глава двадцать шестая Посланник эрмиона
Только несколько сложенных из бревен стен отделяло комнату, в которой поселились Люгер и Венга, от конюшни, где заночевал на груде сена высокий человек в сером монашеском плаще.
Он прибыл в «Рыбью кость» на час позже парочки беглецов, когда хозяин гостиницы уже погрузился в волшебные грезы, навеянные крутящимся волчком. Монах презрительно смотрел на магическую вещицу, пока не почувствовал ее гипнотического влияния, а потом легко освободился от него и отправился в конюшню. Он удовлетворенно заснул, убедившись, что идет по верному следу. Тот, за кем он охотился, был совсем рядом.
* * *Монаха звали Афгедам Нохус. Это был сильный духом и телом человек.
Он не прекращал своего служения братству шуремитов и в самые тяжелые для
Ордена времена, чем доказал свою беззаветную преданность. Он был обращен в истинную веру на островах Шенда и благодаря некоторым особым талантам вскоре сделался приближенным Эрмиона.
Провинциал Ордена обладал тонким умом, способным выявить скрытый смысл событий и направить их в нужное русло, а для того, чтобы действовать, идеально подходил Афгедам Нохус, неуклонно следовавший путям братства. Именно он был одним из двух слуг провинциала, посланных на континент для выяснения обстоятельств похищения Звезды Ада. Второй и главной целью монаха была месть, отсроченная по необходимости на два десятка лет.
Нохус не знал, что стало с другим посланником Эрмиона, скорее всего, тому не удалось избежать гибели при нападении летающего корабля. Афгедам сел на торговую шхуну, которая отплыла чуть раньше, и уже с ее борта наблюдал за уничтожением флота в порту Эмбраха и самого города.