В том, насколько трудно бывает опровергнуть доводы Гедалла, Люгер убедился на собственной шкуре.
— Кажется, их осталось всего двое? — спросил он с невинным видом.
Он почувствовал, как внезапно напрягся Хатар, и понял, что тот готов наброситься на него. Не все каторжники доживали до утра, а кое-кому приходилсь по нескольку дней таскать за собой мертвецов. Надзиратели делали вид, что не замечают этого, пока запах не становился невыносимым.
При соответствующей силе и сноровке цепью можно было задушить человека, и если бы Хатару удалось застать Люгера врасплох… Однако морморанец быстро справился с нахлынувшей яростью. Похоже, он вовремя сообразил, что смерть любого из них уже ничего не изменит. Стервятник решил поощрить его:
— Ястребов убили в Южной пустыне, когда они преследовали меня.
Меллен не сразу поверил в это. Его губы презрительно искривились:
— Кто может убить Ястребов?
— Варвары.
— Ты вернулся из тех мест, где живут варвары?!
— Как видишь… А ведь я должен был догадаться раньше. Так это Гедалл устроил резню в доме Тротуса?
Меллен обмяк и будто бы даже сделался меньше ростом.
— Меня схватили на следующий день. Но Гедалл хитер, как сотня дьяволов. Не сомневаюсь, что ему удалось уйти.
— Значит, он все-таки добился своего и нашел принцессу? — Люгеру было нелегко говорить об этом с равнодушным видом.
— Да, — глухо подтвердил Хатар. — Кроме того, он захватил и ее сына.
Стервятник с трудом подавил дрожь.
— Там был ее сын?!
— Ну да. Сопливый щенок с темной полосой на голове… Гедалл был доволен. Он говорил, что в крайнем случае сможет предъявить еще одного законного наследника трона.
— Его зовут Морт, — сказал Люгер в пустоту, пытаясь совладать с нарастающей злобой.
— Это не морморанское имя, — осторожно заметил Хатар.
Стервятник безрадостно засмеялся. Ему удалось привести в замешательство своего бывшего врага и сбить спесь с высокомерного южанина.
— Конечно. Этот ребенок — земмурский оборотень, рожденный в Валидии. Поэтому Гедалл совершил большую ошибку. А ты, мерзавец, скоро будешь отомщен!..
Произнося это, Люгер понимал: прежде всего Морт представляет смертельную опасность для Сегейлы. Мысль о том, что гнусное злодеяние, возможно, уже свершилось, приводила его в содрогание. И все-таки ему нравилось унижать Хатара, который оказался одним из тех, кто участвовал в травле, избегая открытой схватки и держась в могущественной тени бывшего министра. Однако все тайное рано или поздно становится явным.
— Кстати, в чем заключалось предательство Гедалла? — спросил Люгер после паузы.
— Я рассчитывал на то, что в крайнем случае меня обменяют на советника, захваченного в Элизенваре. Гедалл мог торговаться с королевским прокурором. Мог, но не сделал этого. Он возил советника с собой повсюду на протяжении нескольких лет и называл одним из двух своих главных козырей.
— А кто был вторым?
— Ты, — выдавил из себя Хатар с нескрываемой ненавистью. Видно, он уже понял, что сболтнул лишнее, но был не самым тонким интриганом и не сумел вовремя остановиться. — Гедалл дважды терял принцессу из виду и дважды находил ее. Кое-кто был убежден, что его цель — вернуть в
Скел-Моргос наследницу трона, однако вряд ли он так бескорыстен. Пять лет мы ждали удобного случая. Но что такое пять лет для тех, у кого отняли все — богатство, власть, семью, родину, положение в обществе?.. Теперь Гедалл уже в Морморе. И как никогда близок к осуществлению своего намерения.
В глазах Меллена появился знакомый Стервятнику стеклянный блеск, выдававший опасного фанатика. Теперь уже Люгеру пришлось сдерживать себя, чтобы не наброситься на Хатара. Не дав волю чувствам, он попытался беспристрастно оценить свое положение.
Немного поразмыслив, он был вынужден признать себя побежденным. Гедалл сделал на редкость удачный ход. Разрозненные части мозаики сложились в безукоризненно четкую картину. Стараниями королевских ищеек Люгер, представлявший собой явную помеху планам бывшего министра, был устранен надежно и надолго. Возможно, навсегда. Сегейла была захвачена Гедаллом без особых трудностей, а семья Тротуса хладнокровно принесена в жертву «высшим интересам». Теперь многолетняя игра, ставкой в которой оказался морморанский трон, подходила к концу. Стервятник сам невольно помог Гедаллу, уничтожив Сферга. Только в одном Гедалл просчитался — захватил, кроме принцессы, и ее сына, потому что не знал, кем является Морт на самом деле.
Это чудовище в облике ребенка вдруг превратилось в средоточие последних угасающих надежд Стервятника.
Люгер понимал, чем была вызвана неожиданная откровенность Хатара. Обманутый вельможа еще вынашивал какие-то фантастические планы мщения и на всякий случай стремился удвоить шансы. В лучших традициях своего вероломного господина он был бы не прочь уничтожить Гедалла руками Стервятника.
Однако Меллен не имел сведений о том, чью сторону принял помощник королевского прокурора Мальвиус, закрывший глаза на очевидную непричастность Люгера к жестокому убийству семьи Тротуса. Про себя же Люгер давно решил, что Мальвиус наверняка был подкуплен, поскольку запуганным тот не выглядел.
Меллен Хатар, когда-то занимавший высокий пост в южной провинции
Морморы и потому знавший, сколь опасно посвящать кого-либо в тайные планы, уже сожалел о сказанном, хотя сожаления смертника так же бессмысленны, как и упования. А Люгер никогда ничего никому не прощал. Для него козни врагов не имели срока давности.
Теперь два скованных цепью человека возненавидели друг друга еще сильнее, но обоим недолго оставалось испытывать неутоленную жажду крови.
* * *Ночь подходила к концу. У Стервятника возникло предчувствие, что разговор с Хатаром оказался небесполезным и весьма своевременным. По крайней мере, он узнал, где искать Сегейлу и Морта…
Наступало время очередного появления Ведьм. Обостренное нечеловеческое чутье подсказывало Слоту, что с ними приближается и час его освобождения. Но в глубине проклятой души еще сохранялось опутанное сетью черного колдовства последнее прибежище раскаяния, потому он ждал этого часа, как иной осужденный, ужаснувшийся содеянному, ждет казни.
Глава десятая Ведьмы
Меллен Хатар не ошибся. Ведьмы пришли вечером, предварявшим ночь новолуния.
Для каторжников минул еще один день, как две капли воды похожий на предыдущие. Правда, день этот выдался на удивление ясным. Лучи заходящего солнца окрасили верхушки деревьев в розовый цвет. К погрузившимся в лесную тень баракам и болотам уже подкрадывалась ночная тьма.
Стих привычный стук кирок, связки одна за другой потянулись из каменоломни. Связка, которую возглавлял Люгер, двигалась третьей. Узкая тропа вилась среди низких скал и обломков породы, спускаясь к заболоченной местности, окруженной сплошной стеной леса.
Тем вечером лес безмолствовал, словно птицы и ветер слишком рано удалились на покой. Сгущались сумерки. Стервятник скользил равнодушным взглядом по опостылевшему пейзажу. Декорация к затянувшейся пьесе оставалась неизменно тоскливой вне зависимости от погоды и времени суток. Фигуры надсмотрщиков были неотделимы от нее — они выглядели изваяниями, обозначавшими границы чуждых человеку пространств.
У себя за спиной Люгер слышал хриплое дыхание Хатара. За последние несколько дней Меллен сильно сдал — похоже, его силы подтачивала болезнь, которой когда-то переболел и Люгер. Она называлась ожиданием неизбежной смерти.
В какой-то момент Слот заметил на почти гладкой поверхности трясины странные двойные фигуры, окруженные мглистым сиянием. Они приближались со стороны, противоположной единственному узкому перешейку, по которому проходила дорога к каменоломне. Поначалу Люгер счел их плодом своего воображения, разыгравшегося от напряженного ожидания, но уже через секунду почувствовал неопровержимую уверенность в том, что это действительно Ведьмы.
Не он один видел таинственных обитателей леса. Их медленное перемещение завораживало, словно беззвучный полет ангелов в вязком тумане ночного кошмара… Когда к Люгеру вернулась способность воспринимать окружающее, он осознал, что сами каторжники продолжают двигаться в полном молчании, подчиняясь неслышному ритму. Необъяснимое оцепенение охватило его тело, за исключением ног, которые, впрочем, сейчас казались чужими. Зловещая тишина, лишь подчеркиваемая скрипом цепей, повисла над трясиной…
Люгер мог слышать, видеть, говорить, осязать и связно мыслить, но у него создалось впечатление, что он не может сделать ни шагу по собственной воле и уже находится во власти Ведьм, сила которых ощущалась даже на значительном расстоянии.
Люгер мог слышать, видеть, говорить, осязать и связно мыслить, но у него создалось впечатление, что он не может сделать ни шагу по собственной воле и уже находится во власти Ведьм, сила которых ощущалась даже на значительном расстоянии.
Спустившись на окруженный болотами полуостров и добравшись до бараков, первая связка прошла мимо них и направилась прямо туда, где дышала, извергая пузыри и смрад, подрагивала и поджидала добычу вязкая жижа. Ей требовалось всего несколько минут, чтобы бесследно поглотить человека. Каторжники безропотно устремлялись навстречу своей гибели.
Стервятник не испытывал страха. На каторге он слышал достаточно более или менее правдоподобных рассказов о лесном народе и был готов к подобному повороту событий. Его обостренный интерес ко всему, что было связано с Ведьмами, объяснялся просто: они могли принести гибель или спасение.
Он также не избежал воздействия, парализовавшего волю сотни каторжников, среди которых попадались исключительно способные люди. Тем не менее сам Люгер сумел довольно быстро преодолеть гипнотизирующее влияние Ведьм, даже не зная, чему обязан столь легким освобождением. Нечто нечеловеческое, до сих пор дремавшее в нем, теперь пробудилось — Стервятник оказался на грани окончательного и необратимого изменения сущности.
Он попытался сопротивляться совместному движению связки, однако очень скоро убедился в том, что это бесполезно — даже если бы он упал на землю, другие каторжники, превращенные в самоубийц, попросту поволокли бы его за собой. Люгер обернулся и увидел пустые глаза Хатара. В них не было ни боли, ни страха, ни осознания угрозы, ни надежды — вообще ничего, кроме безжизненного стеклянного блеска.
Слоту оставалось только ждать развязки. Однако у него появилось необъяснимое предчувствие, что это еще не конец — по крайней мере, для него лично, — и, может быть, даже наоборот — начало очередного взлета после падения, коими так богата судьба авантюриста.
Вскоре стало ясно, почему издали фигуры Ведьм напоминали всадников, лошади которых увязли по самое брюхо. Обитателей леса сопровождали лохматые животные, похожие на собак. Десять человек и десять собак — если, конечно, это были люди и собаки. Каждую пару окружал полупрозрачный кокон, испускавший холодное гнилостное свечение вроде блуждающих теней на болотах. Временами от коконов отделялись белесые клочья. Смотреть на светящиеся пятна неопределенных очертаний почему-то было больно, хотя они сияли слишком тускло, чтобы вызвать резь в глазах.
В существование тайной тропы среди непроходимых болот верилось с трудом. Тем не менее Ведьмы со своими четвероногими спутниками безостановочно приближались к границе поросшей травой земли и трясины, грозившей ужасной смертью. По какой-то необъяснимой причине, в которой Стервятник усмаривал злую иронию, все вышедшие из леса были мужчинами преклонного возраста.
Он решил, что никто из стражников не в состоянии оказать сопротивление истинным хозяевам этих гиблых мест, и добыча достанется им слишком легко. Однако он ошибся. В магическом щите Ведьм как будто обнаружился изъян. И только немного позже Люгеру суждено было узнать, что на самом деле они лишь вводили противника в заблуждение и готовили ловушку, о которой тот не мог и помыслить. Обладание, переселение — тогда эти слова еще ничего не значили для него.
Умудренные опытом стражники-ветераны безучастно наблюдали за вторжением. Несколько новобранцев, успевших вооружиться арбалетами, начали обстреливать приближающихся Ведьм. Когда стрела угодила в грудь одному из лесных жителей, он повалился на спину и больше не двигался. Люгер отметил про себя, что Ведьмы уязвимы, как любые существа из плоти и крови.
Другие, казалось, даже не обратили внимания на гибель своего собрата. Только его убийца вдруг выронил арбалет и плашмя рухнул на землю. Он умер почти мгновенно и перед смертью ничего не почувствовал. Его здоровое молодое сердце просто перестало биться, словно растворилось в крови.
Когда подобным же образом скончались еще двое стражников, остальные наконец прекратили самоубийственную стрельбу и ретировались в свой барак. Чуть позже кое-кто из них попытался спастись бегством, и Ведьмы им не препятствовали. Они никогда не убивали всех свидетелей ПОСЕЩЕНИЯ, и потому из года в год легенды о лесном народе обрастали устрашающими подробностями.
Между тем труп убитого стрелой уже засасывала трясина. Его собака тоскливо завыла в тишине, и эхо этого воя далеко разнеслось над болотами. Однако смерть хозяина ее не остановила. Животное двинулось дальше, окруженное потускневшим и теперь едва заметным коконом.
Ведьмы достигли края болота чуть раньше каторжников и потеряли при этом только одного из своих. Они были облачены в плащи, подбитые коричневым мехом, и на первый взгляд безоружны. Судить об их пренебрежении к роскоши было преждевременно, но по крайней мере внешние признаки какого-либо тщеславия отсутствовали начисто.
Все связки остановились одновременно, как будто перед ними внезапно выросла прозрачная стена. Однако по-прежнему был слышен скрежет цепей — кто-то из одержимых и не владевших собой каторжников продолжал топтаться на месте.
Когда Ведьмы оказались совсем рядом, Люгеру бросилась в глаза странная вещь: пятеро из них выглядели как уроженцы Валидии; двое, с очень узкими глазами и почти безбровые, сошли бы за чистокровных гарбийцев; смуглого старика без колебаний приняли бы за своего обитатели Круах-Ан-Сиура; еще один из лесных людей имел очень бледную, даже чуть голубоватую кожу, и Слот мог бы поклясться, что видит перед собой настоящего северного варвара, чьи предки населяли суровые земли за Ледяным Пределом и столетия назад своими набегами наводили ужас на отдаленные провинции западных королевств.
Для каторжников приход Ведьм мало чем отличался от явления богоподобных существ. Стервятник, который не без оснований считал жадность и властолюбие пороками вездесущими, не понимал, почему лесной народ, обладавший таким могуществом, довольствуется дремучей чащей и не стремится к расширению своих владений. Он понял это намного позже, когда ему самому было уже не до помыслов о богатстве и власти.
Ведьмы медленно двигались вдоль связок, внимательно осматривая каторжников, словно те были товаром, выставленным для продажи на скотном рынке, — правда, куплей-продажей тут и не пахло. Собаки неотступно следовали за ними; с густой шерсти комьями отпадала высыхающая болотная грязь. Пес, потерявший хозяина, улегся рядом с мертвым стражником, и почти сразу же над их телами сгустился туман.
Взгляд одной из собак остановился на Люгере. Ее глаза чем-то напоминали глаза Магистра Глана. Существо смотрело на Стервятника и одновременно сквозь него. Тот снова попал под влияние силы — древней, неумолимой, чуждой всему человеческому.
Но когда Слот оказался лицом к лицу с хозяином, он ощутил и нечто другое, еще более гнетущее. Как будто некий дух, невообразимо старый и бесконечно усталый, томящийся в ловушке плоти бессчетное количество лет, оценивал, на что годится сегодняшняя добыча. В эту минуту Стервятник почувствовал холод смерти. Он еще мог выйти из леденящей тени простертых над ним черных крыльев, а мог навсегда остаться в ее владениях — все зависело от воли Ведьм.
Он был свидетелем нелепых и унизительных сцен. Некоторые каторжники вели себя как безумцы, но и к этому их принуждали Ведьмы. Один, похоже, углубился в решение геометрической задачи и одержимо чертил линии на утоптанной земле. Другой разделся догола, после чего хозяева леса принялись внимательно осматривать его детородные органы. Подобное повторилось с каждым из заключенных, не достигших пожилого возраста. Со стороны это могло показаться смешным, если бы Люгер не понимал, что и сам находится в жалком положении раба, который не ведает, какая участь ему уготована.
Он остался, по-видимому, единственным из каторжников, кто осознанно наблюдал за происходящим, и до определенного момента испытывал мучительную неопределенность. Он имел основания предполагать, что в конце концов кое-кого из каторжников Ведьмы уведут с собой. Судя по всему, обитатели леса проявляли интерес только к молодым и здоровым мужчинам, не получившим увечий и не слишком изможденным. Стервятник не знал, попадет ли он в число избранных, и стоит ли вообще думать об этом как об избавлении. Его охватывал страх, смешанный с надеждой, которая питалась исключительно предчувствием. Но предчувствия часто обманывают…
Вскоре очередь дошла и до него. Когда на Люгере остановился мутный гнетущий взгляд существа, внешне похожего на северного варвара, но излучавшего нечеловеческую силу, он уловил что-то вроде мысленного приказа, который при других обстоятельствах мог быть произнесен подавляющим сопротивление голосом внутреннего хозяина. Тем не менее Люгер послушно разделся, поскольку уже сделал свой выбор.