– Спасибо за совет, – прошептал Гай. Бедолага спряталась за него. – Это собака или волк?
Я рассмеялась.
– Большинство собак – хорошие, – успокоила его я. – Скорее, стоит опасаться их хозяев.
– Вижу. Не хотел бы я встретиться с ним в темном переулке.
– Сколько лет Бедолаге?
– Девять месяцев. Она не моя.
– Правда?
– Это собака моей девушки.
– Хорошо. – И с чего вообще я решила, что у него никого нет? Все нормальные люди давно заняты, кроме Харви с его калькулятором и… меня.
– Она сейчас в отъезде.
– Вот как. По работе?
– Нет. Она в отпуске, – сказал он, неловко поправляя кепку. – Это долгая история. Но как бы то ни было, – продолжил он, – моя жизнь не стоит того, чтобы жить, если что-то случится с Бедолагой, пока она в отъезде.
Я улыбнулась и рассказала ему о своем первом опыте общения с Раскином и о том, что я, словно параноик, не отпускала его с поводка, когда он был щенком. И когда я все-таки отважилась на это, он тут же направился прямо к пруду, где маленькая девочка кормила голубей. Раскин подскочил к девчушке с темно-рыжими кудряшками и выхватил хлеб из ее пухлых пальчиков. Ее мать кричала на меня, я тоже надрывала глотку, девочка вопила, а Раскин весело жевал хлеб… и затем вмешался Эд.
– Эд? – спросил Гай, явно наслаждаясь моей историей.
– Старый друг. Он был моим… – Нет, я решительно отвергла идею рассказать Гаю несчастливую сказку, которая закончилась вчерашней женитьбой Эда. – Долгая история, – улыбнулась я.
Дождь уже разошелся вовсю, и мы с Гаем рванули из парка.
Около пешеходного перехода нам пришлось остановиться, потому что водитель проезжавшего автомобиля отчаянно начал нам сигналить.
– Вы не против чего-нибудь выпить? – одновременно спросили мы, в то время как дождь уже изрядно намочил одежду. – С удовольствием, – снова в один голос ответили мы.
– Бежим, – сказал Гай, и мы, вцепившись друг в друга, ринулись вперед по тротуару вместе с нашими собаками, смеясь над тем, как мы увертываемся от луж.
Вечером того же дня мы с Раскином поехали проведать папу, прихватив с собой домашнюю лазанью. Отец по-прежнему жил в нашем старом доме по Фицрой-роуд рядом с Риджентс-парком. После того как много лет назад от нас ушла мама, он так больше и не женился.
Когда я приезжаю, папа достает какой-нибудь крепкий напиток и улыбаясь говорит, что после маминого ухода самые прочные отношения его связывают с бутылкой джина.
Я уселась за кухонный стол, пока папа жарил яичницу. Здесь мне все напоминало о детстве. Я как сейчас вижу, словно это было вчера, папу, готовящего воскресным вечером омлет для нас с Ником. Я отвечала за тосты, Ник накрывал на стол, а папа был ответственным за приготовление пищи. Я также помню, как за этим столом мы делали уроки.
Я до сих пор слышу, как в тот роковой день мама вернулась из клиники и сообщила нам новости о Мэган. Я сидела на этом стуле, уставившись в окно, выходящее в сад. Я также помню, как папа изо всех сил старался держаться в тот вечер, подавая всем нам пример.
Я смотрела на него сейчас. На его седые волосы, бледную кожу, настолько тонкую, что она напоминала кальку; раньше, как и сейчас, он всегда отличался от нас манерой держаться, одеваться и говорить. Он гордый человек. Даже дома я практически никогда не видела папу без галстука или в шортах. Только один раз помню его в синих плавках, бултыхающимся в воде с Мэган на плечах. Мама, Ник и я часто подтрунивали над его белыми ногами, но он всегда был самым красивым мужчиной на пляже. Мама говорила, что когда она в первый раз увидела отца, в ее голове словно зажглись тысячи маяков.
Папа был замечательным отцом для нас с Ником, но он никогда не умел выражать свои чувства. Когда мама ушла, возникло ощущение, что в семье кто-то умер. Нам с Ником было одиннадцать, и мы страшно испугались, но именно папина способность держать себя в руках позволила нам жить дальше.
Мы должны были «собраться», потому что у нас не было выбора. Но когда он оставался наедине с собой, я уверена, он задавался вопросом, как со всем этим справиться. Вернется ли она когда-нибудь? После потери Мэган, думаю, он тосковал по семейной жизни и хотел, чтобы мама оказалась рядом.
Пока мы ели яичницу, я рассказала папе, что Эдвард женился.
Он взял меня за руку. За последние несколько лет он чаще демонстрировал свою любовь, как будто понял, что быть уязвимым на самом деле не является проявлением слабости.
– Папа, – вздохнула я, когда он держал меня за руку, в которую я буквально вцепилась. – Я просто снова хочу быть счастливой.
– Обязательно будешь. Я знаю, что сейчас для тебя это слабое утешение, – начал он, – но со временем ты непременно встретишь хорошего человека, Джилли.
Я рассказала ему о своем свидании с Харви.
– Непременно встретишь, – повторил он. – Пожалуй, это точно не Харви, – добавил он, сухо улыбнувшись. – Но кого-то, кто окажется достаточно умен, чтобы не упустить тебя.
11
Лето, 1985Папа, Ник и я сидели за кухонным столом, когда мама сообщила нам ужасную новость.
Оказалось, что ее подозрения не были глупостью.
Мама только что возила Мэган в клинику, показать педиатру, молясь, чтобы она оказалась просто чокнутой паникершей, по делу и без дела трясущейся над своим ребенком, но врач сказал, что у Мэган спинальная мышечная атрофия.
Ее мышцы были слишком слабы, поэтому она не могла сидеть. Мэган никогда не сможет вести нормальную жизнь, бегать, как мы с Ником. По сути, она просто тряпичная кукла.
Я разрыдалась.
– А что она может делать? – спросил Ник. Мне так и не хватило храбрости задать этот вопрос.
Я даже не представляла, что не смогу кататься зимой на санках, играть в «каштаны»[24], гонять по городу на велосипеде, ходить с друзьями на каток. Несправедливо, что Мэган будет лишена этих вещей, доступных нам с Ником.
– Ну, она будет наслаждаться тем, что мы все рядом, – ответила мама. – Мэган понимает все, о чем мы говорим, поэтому мы не должны относиться к ней как-то по-особенному…
– Бэт, – прервал ее папа.
– Когда она станет постарше, пойдет в специальную школу, – продолжала мама. – Ей потребуется больше любви и внимания, и мы…
– Бэт, это бессмысленно. Скажи им правду, – настаивал папа. Мама побледнела как полотно.
– Не сейчас, – ответила она.
– Скажи им, – повторил он, но в этот раз намного мягче. – Или это сделаю я.
В комнате повисла тишина. Я изо всех сил сжимала руку Ника.
– Ладно… Врач сказал, он сказал нам… – Но мама не нашла в себе сил продолжить. Она выбежала из комнаты и бросилась вверх по лестнице.
Мы с Ником повернулись к папе.
Что могло быть хуже того, что уже сказала нам мама?
12
Я просто хочу узнать, по-прежнему ли вы сдаете комнату. Скорее всего, у вас нет отбоя от предложений, но, если это не так, дайте мне знать. К началу сентября мне срочно нужна комната. С наилучшими пожеланиями, Джек Бейкер.
– Когда я сдавал комнату, то практически все вырученные деньги тратил на кафешки, где завтракал, обедал и ужинал, – рассказывал Гай, пока мы нарезали уже пятый круг по парку.
Был уже конец августа, и в течение последнего месяца наши встречи с ним стали такими же регулярными, как утренняя чашка кофе. Он как-то незаметно вошел в мою жизнь. Мы не перезванивались, потому что так и не обменялись номерами телефонов. Я понятия не имела, где Гай живет, только знала, что после прогулки он поворачивает налево в сторону пешеходного перехода, а я – направо. Я даже не знала его фамилию. Для меня он был просто Гай, друг-собачник.
В августе число собачников заметно сокращается, потому что школьные каникулы находятся в самом разгаре и многие вместе с семьями уезжают в отпуск. Я очень скучала по Сэм и Брижит, но Мэри, Ариэль очень редко куда-то уезжали.
Гай теперь стал полноправным членом нашего «клуба». Он присоединялся к общим дискуссиям о политике, фильмах и смешном человеке, который чуть ли не каждый день приходил к Мэри в магазин и осведомлялся, продаются ли здесь тарелки, о последних разработках в собачьих диетах, груминге и, разумеется, о погоде.
Я много рассказала Гаю о себе. Он знал, что моя сестра Мэган умерла, а мама живет в Австралии со своим вторым мужем Патриком. Последний раз мы виделись с ней на прошлое Рождество, когда она специально прилетела, чтобы помочь мне с подготовкой к предстоящей свадьбе. Как-то Гай спросил, скучаю ли я по ней. Да, я скучала. Когда Эд бросил меня, я снова увидела в маме ту женщину, державшую меня на руках, которую так любила в детстве. Я не хотела, чтобы она уезжала.
Я рассказала Гаю, что мама живет в Перте вместе с двумя взрослыми сыновьями Патрика.
– Почему бы тебе не съездить к ней? – предложил Гай.
– Я счастлива, что ей удалось устроить личную жизнь, – сказала я, – но мне больше нравится, когда она приезжает проведать нас с Ником… и папу. Я не хочу знакомиться с ее новой семьей, – призналась я. – Одной ее мне вполне достаточно.
Я узнала, что Гай ушел из рекламного агентства и основал фирму по ландшафтному дизайну, из чего следует, что он «великий садовод», как он скромно сам себя называл.
– Мои друзья тоже считают это огромной глупостью, – сказал он, увидев, что я улыбаюсь, – однако я умело обращаюсь с секатором.
У Гая была сестра Рейчел, которая жила за городом. Она работала учительницей и была помолвлена с мужчиной старше ее на двенадцать лет. Мы болтали с ним о его девушке Флоре, и теперь я убедилась, что у них достаточно непростые отношения. Флора не совсем в отпуске; в какой-то момент она просто взяла и купила билет, чтобы посмотреть мир, и вернется домой не раньше ноября. Флора художник и профессиональный фотограф. Она работала фрилансером во многих мейнстримовских газетах, но главной ее мечтой было иметь собственную художественную галерею.
«Почему она путешествует одна? – задавалась я вопросом. – Она ведь не одинока».
– Я предлагал ей выйти за меня замуж, – объяснил Гай, – она согласилась, но сказала, что ей нужно время, чтобы посмотреть мир и успеть много чего еще прежде, чем она «осядет на месте» и «выпадет из жизни». Это была не совсем та реакция, на которую я рассчитывал, когда стоял на коленях и делал предложение. – За улыбкой, с которой он все это рассказывал, скрывалась боль и уязвленная гордость.
– Мы с Эдом были помолвлены. Он бросил меня за две недели до свадьбы.
Гай поправил свою кепку.
– О боже, мне так жаль.
– Это случилось некоторое время назад, не так давно, – намекнула я. – Но ты прав. Это было ужасно. – Я сама себе удивилась, что сказала это.
– Мне так жаль, Джилли, – снова повторил он.
– Мне тоже. Мне пришлось вернуть все подарки, которые нам вручили на помолвку. А я всю жизнь мечтала о вафельнице.
Он с любопытством посмотрел на меня, потом улыбнулся, сказав, что очень удивился, что на первое место в списке подарков я поставила вафельницу.
Мне казалось странным, что можно вот так легко говорить обо всем с человеком, которого знаю совсем недолго. Я рассказала Гаю много чего такого о своей семье, чего никогда не говорила Эду.
– Это как расхаживать черт знает в каком виде перед посторонними людьми в тренажерном зале, – поделилась я с ним, – чем меньше я знакома с кем-то, тем проще показать им свой целлюлит.
Мэри и Ариэль чувствовали, что между мной и Гаем что-то происходит.
– Джилли, любой дурак заметит, как загораются твои глаза, когда он рядом, – говорил Ариэль.
В магазине Мэри выспрашивала меня о Флоре.
– Никоим образом я не хочу вставать между ними, – отвечала я.
Анна также постоянно спрашивала, уверена ли я, что между нами нет взаимного притяжения, потому что не проходило и дня, чтобы я не упомянула о Гае. Я все отрицала, говоря, что мужчина и женщина могут быть просто друзьями.
– Он не в моем вкусе, – уверяла я. Тем не менее одно я знала точно – если, придя в парк, я обнаруживала, что его нет, я не могла скрыть разочарования; мое утро было безнадежно испорчено и день терял краски.
– Раньше я сдавал комнату одному человеку по имени Карл, – рассказывал Гай. – Он, пожалуй, был идеальным жильцом, потому что мы с ним сталкивались исключительно на лестнице, и это единственное, чем он мне докучал. Но чем старше я становлюсь, тем меньше мне хочется вести светские беседы. Я просто хочу прийти домой, расслабиться и ни с кем не разговаривать.
– Повезло Флоре. Она, наверное, находит твою компанию просто захватывающей.
Он пожал плечами.
– Может быть, я уже слишком стар для постояльцев.
– Я начинаю думать, что я тоже. Ты бы видел некоторых из моих потенциальных клиентов.
– Ну же, продолжай…
История Роя Хэддока с его трениками стояла в моем списке номером первым.
Гай от души хохотал, говоря, чтобы я не расстраивалась, поскольку все равно не смогла бы жить с рыбой.
– Именно так. А тот, кто думает, что может слоняться по дому в трениках, должен быть невероятно красивым или забавным, или и то и другое, – настаивала я.
Следующей была американка Кэтрин, которая работала рекрутером. Она выстреливала в меня вопросами, как станок по производству теннисных мячиков. Я прозвала ее миссис Клипборд[25]. Может ли она хранить средства гигиены в моей уборной? Есть ли в округе какие-нибудь заводы? Имеются ли у меня белые стикеры с информацией о поддержке и сохранении заповедников? Привита ли моя собака?
– Совершенно резонные вопросы, – смеясь, оценил Гай. – Ко всему прочему, у нее наверняка был чудовищный акцент, – добавил он.
– «А если я заработаюсь допоздна в пятницу, я могу остаться на выходные?» – спросил очередной претендент на мою комнату консультант по имени Ричард.
– Он вообще понимает смысл идеи сдавать комнату только на будние дни? – спросил Гай.
– То-то и оно! – сказала я, пребывая в восторге от того, что Гай понимает, в каком затруднительном положении я оказалась. – После этого вопроса мне сразу нужно было написать ему ответное сообщение, дабы освежить его память, если он забыл, на каком сайте подыскивает комнату.
– «Можно, со мной будет жить Фредди?» – спросил геодезист Джонатан. Фредди? «Кто такой Фредди?» – поинтересовалась я. «Мой пятнистый полоз».
Разумеется, мне пришлось сказать Джонатану, что комната уже сдана.
Гай покачал головой, отчетливо осознавая, что ситуация аховая.
– «Меня только что бросила девушка, могу я поселиться здесь насовсем?» – спросил «охотник за головами» Сэм. Александр, чье предложение было настолько актуально, так и не явился, – продолжила я. – «А вы можете снизить арендную плату наполовину?», – поинтересовался банкир из Сити Тим.
– Задрот! – громко воскликнул Гай как раз в тот момент, когда мы проходили мимо Риты, экс-главы Хаммерсмита, которая кормила белок, сидя на своем красном блестящем скутере, припаркованном прямо около мемориальной статуи. Рита совершенно справедливо заметила, что ему следовало бы вымыть рот с мылом, я сказала, что полностью согласна с ней. Его лексикон частенько шокировал.
Когда мы завершили очередной круг по парку, я сказала Гаю, что мне нужно быть более подкованной в том, что касается собеседований с потенциальными жильцами. Тем более вечером мне предстояло беседовать с Джеком Бейкером. Я составила список правил, которых должен придерживаться мой будущий сосед, так мне посоветовала сестра мамы, незамужняя тетя Перл, когда мы говорили с ней по телефону. Тетя Перл в этом вопросе ветеран. На протяжении ее жизни через дом тетушки прошли пятьдесят жильцов, в том числе один аферист, представившийся Клинтом, который появился на пороге ее дома в бежевом плаще и с красной розой в руке. «Он с порога очаровал меня, я буквально влюбилась в него, Джилли. Не совершай моих ошибок», – предупредила она.
– Как считаешь, очень ужасно, если я повешу на кухне распорядок дня? – спросила я Гая. Так мне посоветовала тетя Перл. Сейчас тетя Перл жила в Эдинбурге со своим новым бойфрендом. «Компаньон, – всегда поправляла меня она. – Я слишком стара, чтобы обзаводиться бойфрендом». Также она посоветовала поставить в комнату постояльца старый телевизор, если таковой имеется, чтобы тот не путался у меня под ногами. – А должна я спрашивать у них рекомендации или нет?
– Определенно.
– Мне же нужно знать, что он ежемесячно будет платить арендную плату, а из дома не станут исчезать вещи, словно им приделали ноги.
– Неплохая идея…
– Тетя Перл рассказала мне, что однажды поймала за руку одного из ее постояльцев, когда он пытался стащить из столовой фигурку ежика. Можешь себе представить? – перебила его я.
– Нет. Для чего кому-то может понадобиться такая безделушка?
Думая об этом, я вдруг вспомнила о портрете в стиле ню, который висел у меня в спальне. Он имел существенную ценность. Мы с папой приобрели его, когда я окончила университет. Когда владелец галереи сообщил нам, что я сделала мудрые инвестиции, папа обнял меня за плечи и сказал: «Она замечательная девочка, она это заслужила». Отец редко демонстрирует свои эмоции, поэтому когда такое случается, я запоминаю каждое его слово, каждое прикосновение.
Мысленно я сделала в голове пометку застраховать картину от кражи.
– Как Флора? – поинтересовалась я, когда мы остановились около пешеходного перехода. – Есть новости?
– Мы разговаривали вчера, у нее был день рождения. – Он сделал паузу. – Флора так превосходно проводит время, что я иногда задаюсь вопросом, она вообще когда-нибудь вернется, чтобы выйти за меня замуж, или нет?..
– Бобби Шафто далеко уплыл, – с ностальгией продекламировала я. —
Сердце мое он озарил.
Но меня не позабыл —
Славный Бобби Шафто[26].
Гай озадаченно посмотрел на меня.
– Это была любимая песенка Мэган, мы пели ее, когда вместе путешествовали на машине, – объяснила я.