— Зачем?
— Неужели не понимаешь? Ты же сын лорда.
— Они будут служить в замке?
— Вот именно.
— А как вы намерены их удержать? — спросил Роланд с недоверием.
— А чем я держу тебя, — хитро хмыкнул лорд Арден.
— Это другое дело, — Роланд нахмурился. — Я здесь родился. Это мой дом.
— А их дом где? Куда им идти? Где им будет лучше, чем тут?
— А им будет тут хорошо?
— Это зависит от тебя.
— От меня?
— Именно. Ты будешь ими командовать. Заботиться о них. О всех рабах Арден-холла. Согласен?
— Я?! — Роланд в растерянности обежал взглядом присутствующих.
Леонсия кивнула ему подбадривающе: мол, соглашайся! Хайдегерд даже затрясла головой в знак полной поддержки. А маленькая Олуэн только широко раскрыла глаза. Она тоже была рабыней.
— Я... согласен, конечно, — прошептал он неуверенно. — Но не могу обещать...
— Ты ничего обещать не должен! — хлопнул ладонью граф Арден.
— Даже твое согласие не обязательно. Как сюзерен и владелец замка Арден, я назначаю Роланда Ардена маршалом над рабами. Понял?
— П-понял...
Он замолчал. Через пару минут, когда все уже было съедено и граф откинулся на своем кресле, Роланд осмелился-таки задать вопрос:
— Милорд. Чтобы командовать людьми, я должен знать, что можно сказать им...
— Скажи, что граф Арден дает им пищу, жилье, одежду. Что никого больше не будут наказывать, морить голодом или бить. Единственное, что от них требуется — это работа. А за всем, что им нужно, пусть обращаются к тебе, а ты передашь хозяину. Это так просто, правда? — подмигнул ему сэр Конрад.
— Просто, — согласился он в задумчивости. Так же просто, как вчера решил граф его собственную судьбу. Дать человеку хлеб, крышу над головой, рубаху, чтобы прикрыть тело... А остальное зависит от него.
Роланд встал:
— Милорд, будет ли мне позволено отправиться в каменоломню?
— Сейчас? Не дожидаясь Джарвиса с полотном и овчинами?
— Если милорд не возражает, то прямо сейчас.
— Погоди, мальчик, — вмешалась графиня Леонсия. — Можно кое-что дать и без овчин. Дорогой, разве нам нужны все эти серые тряпки, что на окнах? Я не желаю больше на них смотреть. Если их снять, будет достаточно на постели для всех рабов.
— Хорошая идея, — одобрил сэр Конрад. — Тогда подожди часок, Роланд. А ты, дочка, сделай доброе дело...
— Конечно, отец! — вскочила барышня, желая помочь хоть чем-то: и отцу, и Роланду, и бедным рабам. — Мы с Олуэн сейчас!..
— Вам с Олу... с мистрис Олуэн не справиться. Позовите Маркуса, Тэма и пару крепких ребят. Снимать будут они. А вы, милые девушки, лучше найдите, чем завесить окна потом.
Идея заменить старые, грубые занавеси привезенными с Востока коврами и гобеленами воодушевила всех дам Арден-холла.
Недостатка в новых вещах не было. Обилие всяких ковров, подушек, шелковых покрывал и толстого крашеного сукна в багаже бывшего сарацинского государя диктовалось не только изысканным вкусом, но и необходимостью замаскировать некоторые другие грузы перед любопытными взглядами.
Часа через полтора, переполненные пылью и суматохой, на повозке высилась внушительная гора серого материала. Примерно четвертая часть штор была сделана из сукна, остальные — некрашеный грубый холст. На постели для тех бедняг вполне подходит, подумал Роланд. Сам он целый год не видел ничего лучше соломы.
Запряженной парой правил один из «мальчиков» Дерека — молодой, молчаливый и очень сильный. Сопровождали его еще три оруженосца верхами и с оружием. Они уже готовились выехать, когда в ворота влетел гонец.
— Дени! — узнали товарища верховые. Он был со своим рыцарем в охране каменоломни.
— Милорд здесь? — огляделся поспешно Дени. — Есть новости.
— Я слушаю, — граф Арден вышел навстречу.
— Милорд! Сэр Эвальд приказал передать, что в каменоломне нашли воду. Эта вода горячая! — выпалил гонец, расплываясь в улыбке.
— Ну?! Правда?! — это была лучшая новость, которую мог ждать сэр Конрад.
— Господи, спасибо тебе! — с чувством произнес он. — Друзья мои, это значит, что бог благословил нас жить на этой земле. Да будет воля его исполнена.
— Ступай, сынок, — сказал он Роланду. — И передай этим несчастным, что сам бог обещает нам всем счастливую жизнь. Скажи, что овчины будут завтра. И не забудь про ремесленников!
Отправив груженую телегу, граф поспешил обрадовать жену и дочь.
— Хорошо начинается наша жизнь в Англии, — заметила тихонько леди Леонсия, когда первое возбуждение прошло.
Они с мужем сидели рядом на деревянном диване, удобно опершись на подушки.
Дочь возилась в своей спальне, вместе с Олуэн и Эвлалией стараясь украсить ее согласно девичьим вкусам. Тэм с Маркусом устраивали покои графа и его сына в правом крыле. Никто не мешал супругам.
— Божья воля! — подтвердил сэр Конрад.
— Каким ты стал праведным христианином.
— Праведным? Ну, не знаю. — Он хмыкнул. — Но я постараюсь. В меру моих сил.
— У тебя нет священника. И ты пока этим пользуешься! — намекнула Леонсия на его связь с Лалли. Он не остался в долгу:
— Да и ты, милая, времени не теряешь. Неужели нельзя было дать этому мальчику пару спокойных дней? Жадничаете, миледи.
— Да нет, милый. С мальчиком это вышло случайно, — стыдливо опустила она глаза.
— Хочешь сказать, он сам этого захотел? И первый шаг сделал? — поддразнивал жену Конрад.
— Нет, конечно, ну что ты. Просто я дала ему немного гашиша.
— Зачем?!
— Чтобы расслабился. Осмелел. Перестал ждать подвоха со всех сторон. Мне было его просто жалко.
— Если бы он осмелел, подкатился бы к твоей Эльфриде. Или к Тесс. А если бы очень осмелел, тогда к нашей Хайди. Но не поверю, что ему захотелось только тебя! Милая, для меня ты — самая лучшая на свете, но у семнадцатилетних мальчиков немного другой вкус.
— Ах, ты, нахал! — замахнулась она шутливо.
— Извини. Ну, а серьезно?
— Случайность. Я же сказала. Ну, уж ладно, я виновата. Но не совсем.
— Милая, да что ты оправдываешься? Неужели я тебя обвиняю?
— Прости меня.
— С удовольствием, моя любовь. Сегодня же после ужина. Сейчас, уж извини, я немного устал. Мне-то далеко не семнадцать.
— И донне Эвлалии дал малую толику...
— Не насмешничай. Лучше объясни, что за случайности такие? Их у тебя раньше не было.
— А я тоже, знаешь ли, стала старше...
— Ни на одну минуту. Ты все так же неотразима для юных пажей.
— Уж не знаю. Хоть бы этот малыш меня не возненавидел...
— Да за что, что ты с ним сделала? За обедом он выглядел, как на эшафоте. Но ненависти к тебе я не заметил. Скорее он боялся меня.
— Еще бы. Представь себе, что ты обесчестил жену своего господина.
— Представил. Было такое. Хотя она и не сопротивлялась...
— И что ты тогда почувствовал?
— Сложно сказать. Поджилки тряслись, конечно. Как ни любил меня Саладин... К счастью, он слег в тот же день. Удар его хватил. Может быть, из-за этого. Но сделать уже ничего не мог, мне повезло страшно.
— А ему так не повезло. Он вынужден смотреть на тебя и знать, что ты знаешь... У него сердце заходится от раскаяния. И от страха.
— Тогда он — один из храбрейших на земле. Но насколько я знаю, ты сама не боишься моего гнева и учишь этому молодежь. Что в их глазах прибавляет тебе привлекательности...
— В том-то и дело, что Роланда я не соблазняла.
— Да неужто это было насилие?
— Ну, почти. Он выпил вино, и оно подействовало. Не совсем так, как всегда. Он не соображал, что делает. А когда понял, чуть от стыда не умер. Готов был сам себя растерзать... Пришлось успокаивать его.
— В постели?
— А где же еще. И дать ему снова. По-другому. Чтобы почувствовал.
— И он почувствовал?
— По-моему, да. Ты же видел. Он почти спокоен.
— По крайней мере, в своем уме... И сумел заняться хорошим делом. Кажется, он искренне заинтересован.
— Ему будет очень полезно. Заботиться о других вместо того, чтобы каждую минуту думать о своих обидах, потерях, страхах... Жить сегодняшним днем. Но нельзя загружать его этой службой все время. Он же почти ребенок. А знает наверняка меньше Родерика, его же никогда не учили по-настоящему.
— Почти все молодые люди в этой стране знают меньше, чем наш Родерик, — возразил граф Арден с усмешкой. — Да и немолодые тоже. Равные ему по образованию найдутся разве что в монастырях. И не во всех. Что касается Роланда, то он грамотен. Знает латынь. Иные из благородных лордов и этого не умеют. Захочет, будет учиться сам. Вместе с Родериком, когда у того будет наставник. Пока что пусть читает свою любимую книгу... А я прослежу, чтобы она не покинула Арден-холл. Я бы ее с удовольствием спрятал в сокровищнице.
— Почему? — удивилась Леонсия.
— А ты представь, как наш милый юноша демонстрирует эту книгу в каком-нибудь монастыре. Она ведь такая ценная. Если продать, он сможет купить коня, может, даже доспехи. Если, конечно, найдется достойный покупатель...
— А ты представь, как наш милый юноша демонстрирует эту книгу в каком-нибудь монастыре. Она ведь такая ценная. Если продать, он сможет купить коня, может, даже доспехи. Если, конечно, найдется достойный покупатель...
— Я привезла с собой немало таких книг. Даже более ценных.
— Не в этом дело. Продавать свою книгу Роланд будет, если оставит наш дом. И тогда он расскажет достойному покупателю все: о замке, отнятом у отца, и о матери, подарившей сыночку это единственное богатство, покажет детские пальчики и не преминет сообщить, какое они имеют значение для доказательства его прав на титул...
— Ясно. Мы не можем выпустить эту книгу из рук.
— Не одну только книгу, милая. Самого Роланда тоже. Лучше всего вообще никому его не показывать.
— Невозможно запретить юноше выезжать из крепости. Да и Родерик этого не потерпит. С его стремлением к справедливости!
— Ну, выезжать он сможет. Впоследствии. Но не один. Всегда вместе с вооруженной стражей. А чтобы ему не пришло в голову совершить геройский побег, надо, чтобы ему тут было хорошо. Лучше, чем в любом другом месте! Так что твоя «случайность» была весьма кстати... Как всегда.
— Ну, пожалуйста, не насмешничай!..
Воркование любящих супругов прервалось топотом и лязгом железа.
Вернулись рыцари. Четыре скакуна нервно трясли удилами.
Они были перепачканы кровью...
Храпели лошади, нервно поматывали головами, пытаясь стряхнуть отвратительно пахнущие пятна, еще влажные, со своих бабок, шей и носов.
Сэр Конрад следил, как соскакивают с коней рыцари, похлопывают животных по напряженным холкам, стараясь скрыть нездоровое и неприятное возбуждение.
Бледнее всех было лицо Родерика. Тот сидел прямо на своей Мун, одеревеневшие ноги не двигались в стременах, а в руках его шевелилось чье-то незнакомое тело. Живое. Кажется, женское.
Другое тело придерживал на седле флегматичный рыцарь Куно. Он осторожно опустил его на руки подскочившим оруженосцам, потом сам покинул седло и успокаивающе погладил возбужденного жеребца.
— Старик жив. Милорд. Без сознания. Отнести в дом. Пожалуйста. Удар по голове. — Доблестный Лихтенвальд выговаривал фразы еще более кратко, чем обычно.
Возглас ужаса донесся из окна второго этажа. Там что-то замелькало и через полминуты на пороге дома показалась женщина с закрытым лицом. Леонсия поспешила к ней, остановила, обняла за плечи.
Граф Конрад Арден заставил свой голос звучать как можно более хладнокровно:
— Сэр Родерик, позвольте мне помочь даме. Давай, сынок, еслит ты отпустишь руки, я приму ее и поставлю на землю.
Мальчик медленно подчинился, и было видно, как изо всех сил он старается не дрожать. От отпустил закутанную в шаль женщину и сам спрыгнул с седла. На нем не было видно крови, но шкуру Мун в двух-трех местах «украшали» свежие пятна.
— Все в порядке, сынок, — граф, удерживая испуганную незнакомку, другой рукой прижал с себе Родерика. — Ты не ранен?
— Нет, отец, со мной ничего не случилось, — сумел тот ответить, явно приходя в себя. — Но эта леди...
— Пожалуйста, представь ее твоей матери. И проводи в ее покои. — Граф указал на крыльцо, где, перепуганная и забывшая этикет, ожидала своего сына леди Темелин.
Мальчик постарался вернуть себе самообладание. Он повернулся, взял за руку гостью и повел в дом. Туда же несли полумертвого мужчину, графиня шла следом. А Темелин молча обняла Родерика и прижала к себе. Они были одного роста. Потом увлекла его и чужую девушку на верхнюю половину.
Оруженосцы спешно уводили коней. Один за другим, сохраняя подчеркнутое молчание, скрылись в своей казарме возвратившиеся из своего первого разъезда воины Ардена. Командир Торин последовал за своим лордом в его новый кабинет.
— Итак, у нас гости, — начал разговор граф Арден. — Рассказывай.
— Мы побывали в деревне. Довольно бедное селение. Дворов десятка три или четыре. Церкви нет. Развалины. Каменных домов нет. Только в корчме одна стена из камня, а остальные деревянные.
— Не удивляйся. Строят в основном из дерева, а камень нужен для очагов. Да и дорог он. Но — продолжай?
— Довольно приличное заведение — если сравнить с крестьянскими хижинами. Крыша соломенная, стены кое-где с дырами, но внутри почти чисто. Явно убирают. И столы, лавки есть.
— А хозяин?
— На вид человек как человек. Испугался, конечно, когда мы в его двор въехали, но ничего, приветствовал, помог лошадей разместить, воду принес.
— Вино нашел?
— Нашел. Правда, пиво, а не вино. Непривычно, но пить можно.
— Был кто-нибудь, кроме вас?
— Были. Человек пять. Местные. Мы их угостили тоже.
— И заплатили?
— Два золотых, как было велено. Бедный корчмарь обалдел. Но я ему так и сказал, что это подарок от нового лорда. Что граф Арден изволит выразить свою благосклонность и просит угостить добрых подданных за его счет. Он обещал купить вина, чтобы в следущий раз подать благородным господам...
— А по деревне проехали? Как насчет всяких безобразий?
— Какие там безобразия. Наш грозный вид, верно, перепугал бедняг до онемения. Даже детишки попрятались. Боятся тут люди. Крепко.
— Это понятно. Если уж в каторгу загоняли кого попало... Да как раз самых умелых и знающих. Но про мельницу уже знают?
— Знают. И молоть начали. Перед нашим приходом сам корчмарь привез первую муку. Но испечь не успел. Он еще что-то говорил, мол, господин Бейн разрешил ему смолоть один мешок еще перед графским зерном, это вы так распорядились?
— Это Джарвис сам догадался. Интересно, хватит у этого человека совести разделить хлеб между селянами?
— Может, и хватит, — пожал Торин плечами. — Он мне показался не особенно жадным. Я слышал, он тех местных приглашал зайти позже и привести других.
— Этого я ожидал. Должен же он поделиться впечатлениями. Эта корчма в деревне — единственное сборное место. Особенно если нет церкви. Кстати, ты видел его жену?
— Дочь нашего хитреца Джона? Видел. Мельком. Баба что надо. Как ростом, так и лицом. Как ни странно, похожа больше на мужа, чем на отца.
— И так бывает.
Несколько секунд оба молчали. Потом граф приказал:
— Продолжай.
Спокойное выражение лица начальника стражи сменилось хмурым.
— Мы выехали, чтобы обойти деревню кругом. Дорога на запад ведет в лес, который находится в полумиле от последнего дома. Это тракт на Ноттингем. Я решил проверить его хотя бы на расстояние часа езды на лошади.
— Дорога достаточно широка, чтобы две повозки разминулись. Но не вырублены кусты на обочинах, что мешает обзору и создает опасность нападения. Кроме того, в некоторых местах там глубокие рытвины, для повозок почти непроходимые.
— Минут через двадцать мы услышали шум. Ржали лошади, кричали люди. Мы двинулись быстрее. В четверти мили за поворотом увидели нападение. Поломанная телега, лошадь бьется в агонии. Разбойники грабили двух людей. Благодаря раненой лошади удалось подойти быстро и скрытно. Преступники уничтожены все до одного.
Сэр Конрад слушал его, не перебивая. Когда Торин закончил доклад, он спросил после секундной паузы:
— Сколько их было?
— Семеро, — ответил Мак-Аллистер.
— И кто такие?
— Понятия не имею. На крестьян мало похожи. Судя по внешности, скорее солдаты. Или дезертиры.
— И никого в живых не осталось?
— Я бандитов живыми не оставляю, — сказал Торин тяжелым голосом.
— Трупы оставлять тоже бывает опасно. Особенно когда неизвестно, чьи. Здесь, случается, и бароны пускаются на разбой... А за них есть кому мстить. Не хотелось бы заводить кровных врагов с первых дней здешней жизни.
— Трупов не будет, — спокойно пообещал Торин. — Там остался мой Гарет и еще три человека. Я велел похоронить, прикрыть дерном и присыпать листвой. Убитого коня разделать. Конина будет не лишней.
— Лихо, — пробормотал граф Арден с невольным удивлением. Его командир стражи всегда выглядел невозмутимым и мягким человеком. Особенно если ему поручали охрану пленников. Он отпускал бедных невольников, даже если за это его наказывали. И не раскаивался. Но, значит, эти семь негодяев не показались ему достойными милосердия.
— Так. С бандитами ясно, — отмел сомнения граф. — А кто жертвы?
— Отец с дочерью. Он еще не стар, средних лет. Иудей.
— Я заметил.
— По виду — ремесленник. Или ученый. В повозке были несколько свитков, письменные принадлежности. Скорее всего, он ювелир.
— Вот как?!
Мак-Аллистер отвязал от пояса небольшой кожаный мешок и подал его милорду. Содержимое впечатляло. Если бы нападение на ювелира было удачным, кто-то стал бы богат. И если кто-то специально послал разбойников, то он ждет их обратно. Не дождавшись, пойдет искать...
Остается надеяться, что пиратский сын Гарет умеет затирать следы.
— Спрячь это в наш замечательный стенный шкаф, — махнул рукой сэр Конрад. — Тот, что в угловой комнате. Кстати, тебе потом придется ее занять. А я пойду знакомиться с нашим гостем.