Но меня ободрило то, что вечеринка оказалась не совсем ужасной. Может быть, подумалось мне, я все же способна на социальное взаимодействие с почти незнакомыми людьми, которое длится больше часа. Только позднее, когда я отправилась за своими туфлями, стоявшими с другой стороны дивана, все пошло наперекосяк.
Я наклонилась, чтобы застегнуть ремешки на щиколотках, – и тут почувствовала на своем бедре чью-то руку. Может, человек протискивается, чтобы взять свое пальто? Увы, нет. Это был намеренный, очень многозначительный жест. Я выпрямилась и увидела перед собой Джайлса.
Его щеки разгорелись от вина, галстук куда-то подевался, верхняя пуговица расстегнута. Вот блин, подумала я. Это все равно, что оказаться в эпизоде «Красивой жизни»[37]. Я невыразительно улыбнулась ему:
– Как дела?
– Это именно то, что я думаю? – спросил он, рука его двинулась по моему боку в сторону верха чулок.
– Боюсь, что так, – угрюмо ответила я. Должно быть, в тот день он все-таки заметил, как я уходила на встречу, и все вычислил. А я-то думала, что меня пронесло. Пожалуйста, пожалуйста, только не это! Я быстро огляделась: к счастью, немногие оставшиеся были слишком заняты своими делами, чтобы обращать на нас внимание.
– Я просто хотел, чтобы ты знала: моя сожительница уехала на выходные, и если ты… – казалось, он на мгновение потерял остаток мысли. – Если ты хочешь, возьмем такси на двоих.
Я с отвращением заметила блеск слюны на его нижней губе.
Бли-и-ин, что же делать? Дело не в том, что он непривлекателен, скорей даже наоборот, и не в том, что у меня были планы получше – их не было. Но скажи «да» – а я не испытывала всепоглощающего желания сделать это, – и вскоре превратишься в офисный велотренажер, на котором всякий рад поездить. Скажи «нет» – и… ну, можно сказать, что этот парень в карьерном смысле держит меня за яйца, не так ли?
– Не в моих правилах смешивать работу с удовольствием, – сказала я, отодвигаясь от шаловливой руки.
– Тогда скажи мне, – предложил Джайлс и слегка качнулся, – с чем ты привыкла смешивать удовольствие?
Если скажу своему боссу «да», то вскоре превращусь в офисный велотренажер, на котором всякий рад поездить.
Скажу «нет» – и… ну, можно сказать, что этот парень в карьерном смысле держит меня за яйца, не так ли?
Он распрямился, и я увидела, что его полузакрытые глаза чуть закатились, а корпус вот-вот накренится. Я мягко положила ему руку на плечо и заставила опуститься на диван.
– Боюсь, у меня другие планы, – проговорила я. – Приятных снов!
– Ты красивая женщина, знаешь? – пробормотал он. Сложил губы в пьяном поцелуе и отключился.
Суббота, 23 октября
Я люблю мороженое так, как некоторые любят свежий воздух.
Это еще и первоклассное средство от похмелья. Сегодня я ела мороженое везде, где только видела киоск. Иначе говоря, если в какой-то момент я и не ела, то лишь потому, что набирать полные руки невоспитанно. Успела полакомиться шоколадным рожком, мятно-лимонным стаканчиком, вкуснейшей «спаньолой» с ванильным шариком в конусе.
Люблю ванильное. Обычно я его не ем, потому что в мире ведь так много других чудесных вкусов. Но это было отличное ванильное, и оно подарило мне немножко счастья.
У меня когда-то был сосед, который ел только ванильное мороженое. Не потому что это было его любимое, заметьте! А потому что (как он говорил) у ванильного самый невыраженный вкус, поэтому компании-производители для этого вида используют мороженое лучших сортов. А вот шоколадное, уверял он, из-за насыщенного вкуса и запаха делается из наименее качественного мороженого.
Тот, кто верит в подобные вещи, ничего не понимает в шоколаде. И вообще в еде. Он был еще и вегетарианцем – не из любви к маленьким пушистеньким зайкам, вытеснившей из его души страсть к сочным стейкам, но потому, как он выражался, что можно прокормить тридцать человек тем зерном, которое требуется для пропитания одной-единственной коровы. Или что-то вроде этого. Такие люди – живое доказательство тому, что вкус не является достижением эволюции.
Проснулась воскресным утром, выползла из кровати с заплывшими глазами, голая, в туалет, и остолбенела, увидев на диване мужчину, который сидел и читал газету. Но это уже другая история, никак не связанная с мороженым.
Воскресенье, 24 октября
На диване сидел Н. У него есть ключи от моей квартиры.
Он провел субботний вечер на мальчишнике у приятеля, и поскольку моя квартира оказалась ближе, чем его (и, видимо, квартира Генриетты), он притащился среди ночи и заснул в гостиной. Благослови его Господь! Но с утра он меня жутко напугал. Следует отдать ему должное: то, что он не ввалился пьяным в мою спальню в половине третьего и не потребовал разрешения спустить мне в лицо, доказывает, что он – джентльмен.
Я бывала на мальчишниках раз или два в свое время. Однако никогда в профессиональном качестве. Скорее, я оказываюсь единственной девушкой в окружении молодого человека, на которую можно рассчитывать в плане планомерного заздравного пития, покупки надувной овцы и ввергания оппонентов по «Плейстейшн» в благоговейный ужас – так же, как и на любого мужчину. Однажды мальчишник проходил в стрип-клубе, и ни мне, ни мужчинам не пришла в голову мысль о «курочке в курятнике». Если и существуют какие-то правила этикета, когда ты – единственная представительница ХХ-набора на традиционной XY-вечеринке[38], то они таковы: не ной, не уходи домой ни первой, ни последней и не флиртуй так, чтобы это бросалось в глаза (ну, если только со стриптизершами).
На самом деле, эти же правила вполне можно было бы распространить на жизнь в целом.
Если и существуют какие-то правила этикета, когда ты – единственная девушка на мальчишнике, то они таковы: не ной, не уходи домой ни первой, ни последней и не флиртуй так, чтобы это бросалось в глаза.
После завтрака мы отправились на деньрожденный пикник к одному другу, а вечером – на деньрожденную попойку в пабе на Темзе к другому другу. Меня так и подмывало задать Н. тысячу вопросов. Кто такая эта Генриетта? Как они познакомились? Любит ли он ее? Но я не стала, и он с благодарностью воздерживался от любого упоминания о ней. Когда мы стояли на Хаммерсмитском мосту после заката, тысячи пауков выползли наружу и принялись плести свои сети в каждой ромбовидной дырке боковых перил. Цепочки белых фонарей вдоль моста привлекают летучих насекомых, и мы некоторое время наблюдали, как пауки пожинают урожай в награду за свое упорство.
Понедельник, 25 октября
День странных разговоров. Сначала, пока я жду автобуса, светловолосый парень обращается так, будто мы всю жизнь друг друга знаем. Я бы не узнала его, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Оказывается – сосед. Какая я все-таки внимательная, с ума сойти! Стройный, с мускулистыми ногами, красивыми руками, сильно напоминает мне Д. К. Мы обмениваемся номерами телефонов – что ж, не худшее начало дня!
Джайлс задержался у моего стола после обеда, чтобы спросить о докладах, которые мне полагается писать. Честно говоря, я в основном добываю их из Сети незатейливым методом «вырезать – вставить», но не говорю ему об этом.
Он не упоминал о вечере пятницы – и я не стала. Надеюсь, он не помнит, что там было! Уже собирался уходить, но развернулся ко мне.
– Забыл сказать, я тут видел, как ты на днях выходила пообедать… – проговорил он.
Я замерла. Следовало бы догадаться! И что теперь? Он пригласит меня к себе в кабинет, чтобы побеседовать, пригрозить или трахнуть? Неужели конец моей карьеры действительно наступил так быстро?!
– Да? – туманно переспросила я.
– Ты выглядела… – Пожалуйста, не говори «сексуально»! Пожалуйста, не говори «сексуально»! – … роскошно, – наконец договорил он. Я отметила, что Эрин с Мирой прекратили свою нескончаемую болтовню и развесили уши. – С другом встречалась?
– Забыл сказать, я тут видел, как ты на днях выходила пообедать… – проговорил он. – С другом встречалась?
– Э-э, просто с приятелем. Не волнуйся, он не станет наведываться в офис.
– Жаль, – покачал он головой, улыбнувшись. – Мне интересно, что такая женщина, как ты, считает привлекательным в мужчинах.
Я поперхнулась. Вот как прикажете отвечать на такое?
– М-м-м… э-э-э… ну…
Он побарабанил пальцами по углу моего стола и отбыл.
Вторник, 26 октября
Итак, я окончательно решила навсегда выйти из секс-индустрии! Пора. Не только потому, что сегодня я сверялась в банке и, как выяснилось, являюсь ныне гордой обладательницей настоящего зарплатного депозита. Я «крутила шашни» почти два года, что при легальной работе эквивалентно трем последовательным реинкарнациям в одной и той же компании!
Хотя нельзя отрицать, что я буду скучать по ней. Обеденные прогулки в роскошные гостиницы, ужины с мужчинами того сорта, о которых обычно только читаешь в деловых изданиях, белье, секс…
Вы, наверное, думаете: ага, секс, такси, чулки и так далее. Но ты вела двойную жизнь и никогда по-настоящему не высыпалась. Что ты в Лондоне видела за два года? Внутреннее убранство множества отелей? В чем фишка-то?
Я вам скажу в чем. В возможности видеть мужчин с их лучшей стороны.
Клиенты – они не все джентльмены. Не все они умны, красивы и очаровательны – на самом деле, таковы очень немногие. Они не всегда ведут себя наилучшим образом. Но порой, оказавшись в объятиях обнаженной незнакомки, они опускают защитные барьеры, которые строили с тех самых пор, как папочка сказал им, что мужчины не плачут, и становятся… некоторым образом лучше.
Вы спросите: «Что тебе дает твоя работа? Что ты видела в Лондоне за два года? Внутреннее убранство множества отелей? В чем фишка-то?» Я вам скажу в чем. В возможности видеть мужчин с их лучшей стороны. Я Вам скажу в чем. В Возможности Видеть мужчин с их лучшей стороны.
Я устаю от мужчин. Я устаю от людей вообще, особенно когда вокруг так много большого города, и так много людей, и так мало выдается времени, когда в ушах у тебя не звенит от летящих самолетов, и автомобильных гудков, и воплей на улице. Но потом кто-то улыбается тебе, и ты вспоминаешь, что люди, в конце концов, в основном неплохие существа.
Как сегодня. Смущенная возня – и старый, давно знакомый клиент лезет в карман и достает оттуда крошечную коробочку. В последний момент, когда я уже направлялась к двери. Красивый жест, безделушка, прехорошенькое маленькое украшение в форме пчелки, в брюшко которой вставлен сверкающий сапфир. Это не был специальный заказ, не была годовщина. Просто ему так захотелось. Потому что он думал, что она мне понравится. Я улыбнулась, и он разулыбался в ответ, и это для него значило больше, чем расходы на мое время и стоимость побрякушки.
Вот в чем фишка. В этом, да еще в том, что агентство не берет долю с подарков.
Среда, 27 октября
В обед раздался телефонный звонок от сексапильного соседа.
– Не могу говорить, ужасно занят, – выпаливает он, будто это я ему звоню. – Но не хочешь ли ты в эти выходные встретиться, кофе попить или еще чего-нибудь?
– С удовольствием, – говорю. – Вот только в субботу я занята.
Днем у меня встреча с клиентом, назначенная еще до того, как я приняла решение выйти из игры. Он оплатил дополнительные часы сразу. Я планировала надеть свои самые соблазнительные одежки и оставить весь день свободным – просто на всякий случай.
– В воскресенье. Я тебе позвоню, и мы что-нибудь придумаем.
– В районе обеда?
– Вас понял, так точно. До скорого!
– Жду с нетерпением.
Когда я вешаю трубку, Мира и Эрин хихикают так, будто я пришла в школу в одних трусах. Если такова «настоящая» женская дружба, то я рада, что не принимаю в ней участия.
Четверг, 28 октября
Критика в адрес порнографии основана главным образом на том, что любой человек, который смотрит на большое количество извращений, не может к ним не привыкнуть.
Затем развращается, а потом (таков логический вывод) настолько отчуждается от близких, что причинять вред незнакомцам кажется ему хорошей идеей. Короче, смысл в том, что девушки с третьей страницы[39] – это начало, ведущее к потайным комнаткам в бельгийских притонах.
Я не согласна. Я пересмотрела кучу порно, видела почти все типы порножурналов, существующие в природе. Проблема не в том, что лицезрение большого количества похабных картинок поощряет зрителя заняться сексом на практике, порно по самой своей природе объективировано. Оно упрощено. Все сексуальные изображения дают лишь общее представление об ощущении, будь то мраморное ню или липкие странички «Hustler Taboo»[40]. Распространение обнаженки в современных СМИ не создает извращенцев там, где их не было, оно просто делает коллекцию Гэри Глиттера электронно-переносной[41].
Критика в адрес порнографии основана главным образом на том, что любой человек, который смотрит на большое количество извращений, не может к ним не привыкнуть.
– Существует весьма ограниченное количество порносюжетов, – сказала я, обращаясь к Н.
– Верно. Основное вагинальное проникновение, анальное, оральное, посторонние предметы, животные.
– Я бы отнесла животных к посторонним предметам: суть в том, что человека долбят чем-то, что не является человеческими гениталиями. И фистинг еще.
– Справедливо. А также боль, насилие и ограничение движения.
– Часто – все три вместе, – заметила я.
– Да, но не всегда, так что они считаются различными типами сюжета.
Это – правда: многие из тех, кто наслаждается фантазиями с насилием, не переносят боли, куча народу занята связыванием друг друга на чисто договорной полюбовной основе.
– Телесные жидкости – должно ли быть подразделение внутри этой категории, или нормально считать буккаке и скат[42] за одно и то же?
По собственному опыту я выяснила, что мужчины, питающие слабость к моче, попадают в две почти одинаковые по размерам категории: активную и пассивную. Но что касается какашек, они скорее пассивны, чем активны. Это разделение, которое какой-нибудь предприимчивый ученый мог бы превратить в диссертацию.
– То же самое, только разные уровни экстрима. Кто-то в результате покрывается дрянью.
– Если исходить из этого критерия, не вижу большой разницы между вагинальным и анальным введением гениталий, – возразила я.
– Может, и так, только ты рискуешь слишком многих оскорбить таким высказыванием.
Принято считать, что существует всего пять порносюжетов. Можно ли говорить, что порно – это богатая культурная традиция?
– Еще заскоки с негенитальной фиксацией, – объявила я. – Всеобъемлющая категория для мужчин, наблюдающих за тем, как женщины давят насекомых, фетишистов курения и прочих.
– Какой смысл, если никого не трахать?
– Кто ж знает? – Я подсчитала пункты списка. – Итого… восемь? Неплохо! В конце концов, принято считать, что существует всего пять основных сюжетов для рассказов. Означает ли это, что порно – это более богатая культурная традиция?
– Если так, то я – знаток изящных искусств.
Пятница, 29 октября
Зазвонил телефон. Я так устала. Даже забыла, что обещала себе «завязать», и ответила менеджеру «да» раньше, чем вспомнила, что мне полагалось сказать «нет».
– Чудесно, дорогая! Он живет в Ист-Моулси.
Фу! Добираться – и то неудобно.
Я стояла на коленях над клиентом, обрабатывая его член и яйца. Количество вырабатываемой им предспермы поражало воображение. Настоящий фонтан! Мои большие и указательные пальцы уже стали липкими, и крупная капля скатилась по стволу.
Он протянул руку, чтобы погладить меня по лицу. Нежная ладонь, мелово-белая кожа, темные волосы – с этого ракурса он ужасно напоминал кого-то другого. Я чувствовала себя так, будто у меня в голове провода перемкнуло, будто я вижу призраков там, где их нет.
– Твоя шейка… – пробормотал он, и я не поняла, кто это сказал. Его голос при такой громкости шелестел, как бумага, очень похожий на голос моего бойфренда, который был до Этого Парня, – того, Единственного.
Когда я была маленькой, верила: любой, кто думает обо мне, как следует сосредоточившись, сможет несколько мгновений видеть моими глазами, где бы я ни была, и слышать и чувствовать, что со мной происходит. Когда вышел фильм «Быть Джоном Малковичем», меня поразило то, как сильно он напоминал эту полузабытую фантазию.
Я задумалась о том, кто мог сейчас думать обо мне. Интересно, увидел бы он это? Мои ладони на плечах другого, темную полоску волос внизу живота, которая казалась такой знакомой…
Я положила голову ему на грудь. Он согнул одну ногу, другую выпрямил – и это случилось снова. Призрак прошлого. Должно быть, он прокрался сюда, пока осеннее солнце заглядывало в окно. Сотни пылинок вихрились в легком ветерке, подхватывая хрустящие осколки воспоминания и слепляя их вместе. Я закрыла глаза. По крайней мере, пах он по-другому. Это расставило все по своим местам.
– Я хотел бы снова тебя увидеть, – проговорил он, пока я одевалась. – Позвони мне. Не для заказа. Пусть это будет настоящее свидание.
– Это было бы здорово, – отозвалась я и, пожалуй, вложила в ответ больше искренности, чем следовало. Он сунул мне в руку вместе с чаевыми свою визитку. Я прочла имя и сложила все в сумку. – Как-нибудь позвоню тебе, Малколм.