– Почему в это время года?
– Потому что приближается весна. Вода прибывает, лед ломается… Видели, сколько пещер намыло у основания моста? Они к тому же соединяются между собой переплетающимися туннелями. Наверное, похитители скрылись в одной из таких пещерок. Их там десятки!
– О нет! – воскликнула Кайла и снова зарыдала.
Глава девятнадцатая Моя история такова
По пути назад, к отряду, Фаолан и Эдме заметили еще больше камней, похожих на те, на которых спала Эдме. На этих камнях лежали какие-то штуковины, которые на первый взгляд походили на засохшие скрученные листья.
– Что это такое? – спросила Эдме, склоняясь перед одним из камней и изучая листья единственным глазом.
– Листья? – спросил Фаолан, подходя поближе к ней. – Но здесь нет деревьев. И к тому же некоторые пушистые.
– Это не листья. Совсем нет, – ответила Эдме. – Мне кажется, Фаолан… мне кажется, что некоторые из них – коконы.
– Коконы? Как у бабочек или мотыльков?
– Да. В стране Далеко-Далеко было мало бабочек и мотыльков, и я не точно не могу сказать… Смотри! Один пошевелился!
Они смотрели на кокон несколько минут, пока он не начал раскалываться пополам. Словно завороженные, волки следили за тем, как трещина расширяется и из нее показывается чей-то кончик. Вслед за первым зашевелилось несколько других коконов. На всех них появились трещины. Но Фаолан с Эдме не сводили глаз с первого. Они понимали, что присутствуют при каком-то важном событии, которое сродни чуду и свидетелями которому они никогда раньше не были.
– Посмотри! Это кончик крылышка, если я не ошибаюсь! – возбужденно воскликнула Эдме.
Кокон дернулся и едва не перевернулся. Из него выглянула мохнатая бабочка.
– Наконец-то! – вздохнуло существо.
– Наконец-то? – переспросил Фаолан.
Они с Эдме переглянулись в изумлении. Существо заговорило, и они понимали его язык! Чем-то он походил на древний волчий, хотя и не совсем. Но почему оно сказало: «Наконец-то»?
– И могу повторить. Наконец-то!
Крылышки существа, за мгновение до этого мокрые и помятые, начали высыхать и выпрямляться. Они оказались мягкого золотистого оттенка. Посередине крыльев шел ряд черных точек.
– Хотите знать, почему я сказала «Наконец-то»? – спросила бабочка.
Фаолан с Эдме кивнули.
– Я ждала этого момента целых четырнадцать зим. Чтобы полетать.
– Четырнадцать зим! – воскликнула Эдме.
Похожая на золотистую монету бабочка расправила крылья и зашевелила ими, отражая нежный свет луны. Потом взлетела, сделала несколько кругов в воздухе и опустилась.
– Ну, как вам для начала? Неплохо?
– Замечательно! – воскликнула Эдме.
– Не понимаю. Вы ждали четырнадцать зим, чтобы полетать? – спросил Фаолан.
– Да, – ответила бабочка и повернулась к полудюжине других коконов, которые начали раскрываться.
– Для этого требуется время, – прошептала она.
Между коконами находились еще какие-то пушистые комочки. Один из них дернулся, расправился и лениво пополз по камню. Это оказалась гусеница с оранжевыми и черными полосами.
– Биндл, это ты? – спросила бабочка.
– Ага. Еще пять зим.
– А потом и ты полетишь? – спросила Эдме гусеницу, к которой бабочка обратилась как к Биндлу.
– Даже лучше!
– Все это очень странно, – сказала Эдме.
– Да, есть такое, – согласилась другая гусеница, которая тоже выпрямилась и поползла по камню.
– Ну ладно. Придется мне с вами попрощаться. Нужно найти еду, а то срок у нас небольшой. Думаю, мы больше не увидимся, Беллс, – обратилась к бабочке гусеница по имени Биндл.
– Почему не увидитесь? – спросила Эдме и тут же подумала, что лучше было не спрашивать. – Ах, извините. Я не хотела задавать вам такой личный вопрос.
– Не извиняйтесь, – добродушно сказала бабочка. – Вовсе он не личный. Просто мы так устроены. Я умру еще до того, как весна вступит в полную силу.
Эдме и Фаолан открыли рты в недоумении. Они никогда еще не слышали, чтобы какое-нибудь существо таким спокойным, почти радостным тоном говорило о своей неминуемой смерти.
– Не очень-то вы расстраиваетесь, я погляжу, – осторожно заметила Эдме.
– А с чего мне расстраиваться? Я же летаю! Наконец-то летаю! Четырнадцать зим, и наконец-то я стала собою. Тем, кем и должна была стать изначально.
– И я тоже, – раздался тоненький голосок из одного из только что расщепившихся коконов.
– Ах, Трис, это ты! Я думала, это твоя тринадцатая зима.
– Нет. Та же, что и у тебя.
Крылья у этой бабочки были такими же мокрыми и помятыми, что и крылья Беллс несколько минут назад.
– Подожди, пока просохну, привыкну к крыльям, а потом полетаем вместе.
– А пока объясните кое-что, – сказала Эдме, оглядываясь по сторонам.
Коконов оказалось больше, чем они заметили сначала. Казалось, что небольшая площадка на Ледяном мосту была сплошь покрыта либо коконами, похожими на сухие листья, либо мохнатыми гусеницами. А теперь среди них начинали сверкать и золотистые крылья бабочек, поднимавшихся в ночное небо.
– Значит, так. Моя история такова, – начала Беллс. – Точнее, наша история, – добавила она, кивком указав на Триса. – Мы существа, у которых в каком-то смысле бывает несколько жизней.
Фаолан с Эдме обменялись взглядами, но ничего не сказали.
– Я бы даже сказала, что мы старше вас на много зим. Мы начинаем свой путь в виде яиц, которые откладывают наши родители-бабочки, – продолжила Беллс. – А потом мы превращаемся в крохотных мохнатых медвежат.
Она кивнула на Биндла.
– Крохотных Мохнатых медвежат? – переспросил Фаолан.
– Да, потому что мы покрыты пухом. Похожим на шерсть медведя. Каждое лето мохнатые гусеницы должны много питаться. Но лето недолгое, и одного его не хватает, чтобы мы наелись достаточно и… и… – бабочка слегка запнулась. – И пережили великое превращение. Наелись достаточно, для того чтобы у нас выросли крылья и были силы для полета. Видите, Биндл еще не может летать. Ему нужно есть еще несколько лет, чтобы набраться сил.
– А зимой? Что с ним будет зимой?
– Замерзну. Впаду в спячку и превращусь в твердый комочек, – ответил сам Биндл, вроде бы зевая, но утверждать наверняка этого было нельзя, потому что рот у него был уж очень крохотный.
– Ну да. Так и я спала четырнадцать зим, – сказала Беллс. – В начале осени мое сердце начинало биться медленней, а к началу второй осенней луны полностью останавливалось.
– Останавливалось? – тихо прошептала Эдме.
– Да, останавливалось. Потом замерзал желудок, а за ним кровь и все остальное.
– Но почему ты не умерла? – спросил Фаолан.
– Точно не знаю. Наверное в нашей крови есть что-то такое, что защищает нас от холода и смерти, даже когда мы полностью замерзаем. Но в последнюю нашу осень мы обматываемся коконом из наших собственных волос – из того самого меха, – а также шелка.
– Шелка? – одновременно спросили Фаолан и Эдме, потому что раньше они никогда не слышали такого слова.
– Да, шелка. Это… это… ну, как бы вам объяснить? Что-то вроде вашего меха, я полагаю. Кстати, а вы что за меховые существа?
– Волки, – ответил Фаолан. – Ты что, никогда не видела волков?
– Пока была гусеницей нет, никогда, – ответила Беллс. – Но, как я уже сказала, мы делаем шелк и обматываемся этим шелком и волосками, делая кокон вокруг себя. Так получается убежище, в котором у нас вырастают крылья. Это место на Ледяном мосту прекрасно подходит для того, чтобы оставаться здесь на осень и на зиму. Эти камни идеальны, – сказала она, трепеща крыльями и зависнув над одним из камней. – Они защищают нас от ветра, а когда наступает теплая погода, то накапливают достаточно тепла, чтобы мы проснулись или вылупились из кокона и продолжили свою жизнь. Мохнатые гусеницы тогда продолжают есть, а мы начинаем летать!
– Смотрите, гусеницы движутся на запад!
– Да, туда, где много пищи. Гусеницы умеют ползать довольно быстро. Но, как вы можете и сами догадаться, летаем мы гораздо быстрее!
– И куда же вы полетите? – спросила Эдме.
– На Запад. На Великий Запад.
– То есть в Синюю Даль? – спросил Фаолан.
– Вы так называете эту страну: Синяя Даль? – спросила Беллс.
– Да.
– Забавно, – тихо сказала бабочка и вспорхнула ввысь над мордой Фаолана. – Могу показать вам путь, если хотите. Она не так уж далеко.
– Недалеко? – насторожились Фаолан с Эдме, выпрямляясь.
– Насколько недалеко? – спросила Эдме.
– Ах, всего лишь у той звезды.
Беллс взлетела вверх и словно зависла под одной из звезд.
– Килирик! – воскликнул Фаолан.
Глава двадцатая Тишина и снег
Приблизившись к лагерю, Фаолан с Эдме услышали беспокойный гул тупиков.
– Как они всполошились! – сказала Эдме. – Неужели что-то случилось?
Навстречу им вышла Дэрли.
– Хип! Хип утащил Аббана! – крикнула она.
– Что? Как? – изумленно спросил Фаолан.
– Видите тот ледяной язык?
– Что? Как? – изумленно спросил Фаолан.
– Видите тот ледяной язык?
Эдме перевела взгляд в ту сторону, в которую смотрела Дэрли.
– Когда мы уходили, его не было.
– Нет, был. Просто его скрывал туман.
– И куда же его унесли? – спросил Фаолан, ощетинившись.
К ним подошла Мхайри.
– Это ужасно, – сказала она. – Мы не знаем куда. В ледяных языках полно пещерок и туннелей. Кайла с Банджей уже отправились на разведку. Кайлу невозможно было сдержать.
Мхайри замолчала. На глазах у нее выступили слезы. Она вздохнула и выпалила:
– Он убьет ее!
– Нет! Мы убьем его, прежде чем он до нее хотя бы дотронется. Где орлы? Где Зануш и Илон? – сказал Фаолан.
– Облетают ледяные языки в поисках следов Хипа и его шайки.
Подбежали Катрия с Эйрмид, подлетела Гвиннет.
– Мы с Эйрмид поговорили и разработали план.
– Какой план? – повернулся к ним Фаолан.
Заговорила Эйрмид:
– Давным-давно, во времена Войны за уголь, Намара повела за собой волчиц из клана МакНамар в построении, которое называлось «слинк-мелф».
– Слинк-мелф? – переспросил Свистун.
Немногие волки знали это слово, но Фаолан с Эдме уже слышали о таком построении.
– Это похоже на бирргис, – ответил Фаолан.
Катрия и Эйрмид переглянулись.
– Можно назвать и так, – сказала Катрия.
– Не совсем, – потрясла головой Эйрмид. – Это отряд убийц, которым приходится часто плавать. Они действовали во время Войны Углей.
– Плавать? – удивились другие волки.
– Я объясню вкратце, так как у нас нет времени, – сказала Эйрмид. – Как вы знаете, из всех кланов МакНамары жили ближе всего к воде, к Горькому морю. Во время Войны Углей первые бои проходили в северных королевствах. Нира и Чистые запятнали себя тем, что занялись черной магией. Некоторые из Чистых полетели в Ледяной дворец.
– Черной магией! – воскликнула Эдме.
Гвиннет съежилась. Ни одну сову в королевствах Хуула не боялись так, как Ниру, мать Корина.
– Да, той самой черной магией, что занимались некоторые древние совы. Они считали, что в этом дворце находятся в безопасности. Но оказалось, что это не так. Намара добралась до них прежде любых совстражей Великого Древа на острове Хуул. Она организовала слинк-мелф. Четыре десятка волчиц пересекли Горькое море, проплыли по Заливу Клыков и проникли в Ледяной дворец.
– Они проплыли такое большое расстояние? В холодной воде? – спросила Мхайри.
– Да. Нас тоже учили плавать. Всех волчиц в клане МакНамар учили хорошо плавать, потому что они обитали у Горького моря, – пояснила Катрия.
– Море сегодня спокойное, – продолжила Эйрмид. – Мы можем обогнуть ледяной язык вплавь. Это не так уж трудно.
– Тогда так и сделаем. Прямо сейчас. Побыстрее! – нетерпеливо сказала Эдме.
Все повернулись и посмотрели на нее с некоторым удивлением. Раньше Эдме первой всегда говорила о том, что не стоит сходить с моста в море, и многие думали, что она боится воды.
Фаолан тоже удивился.
– И ты поплывешь, Эдме? Ты в самом деле собираешься оставить мост?
Эдме понизила голос, чтобы ее никто не слышал, кроме Фаолана.
– Фаолан, я нашла то, что мне нужно было на мосту. Я узнала, где находится это место, – она мотнула головой назад, но ничего не добавила, опасаясь, что ее услышат.
Под «этим местом» она имела в виду место хвлина расщепления, где около тысячи лет назад прервал земное существование ее первый дух вихря.
– Теперь я спокойна. Я могу уйти с моста. И я плаваю лучше, чем ты думаешь, – в ее глазе загорелся озорной огонек. – Вот увидишь. Пойдем!
Когда месяц окончательно зашел за горизонт у Синей Дали и мир погрузился во тьму, освещаемый только созвездиями, волки и два медведя бесшумно опустились в воду. Мирра и Моди, к их величайшему сожалению, оставили вместе с Гвиннет, которая должна была за ними приглядывать.
С высоты моста Мирр наблюдал за тем, как Эдме удаляется от моста и плывет к ледяному языку. Он уже немного успокоился и не слишком сердился, что его не взяли. Но на смену беспокойству пришел страх. «Что, если она не вернется? Что, если с ней что-то случится?» Ему не в первый раз доводилось смотреть, как от него уходит тот, кого он любит. Конечно, этот случай отличается от того, когда его бросили родители, но испытываемое им чувство ужаса было тем же самым.
Слинк-мелф возглавляли Эйрмид и Катрия. Они сначала подплыли к ледяному языку, а потом обогнули его со стороны. Вокруг них слегка покачивались на волнах мелкие, мерцающие в полутьме льдины. Ветер превратил их в удивительные фигуры, и если бы волки не преследовали серьезную цель, то можно было бы попытаться распознать в них каких-нибудь животных, как они в летние ясные дни часто делали с облаками, угадывая в них очертания лося, гризли. Но сейчас волки плыли, не оглядываясь по сторонам, подняв хвосты и головы, чтобы не снижать скорость и не наглотаться воды. К счастью, погода стояла относительно спокойная, и сильного ветра, поднимающего большие волны, не ожидалось. Первым делом нужно было понять, как устроен ледяной язык. С моста было, что это единая масса льда, но на самом деле все оказалось сложнее. С боков его испещряли многочисленные трещины, некоторые из них углублялись и вели внутрь, превращаясь в туннели, настолько узкие, что в них ни за что бы не пролетели орлы с большим размахом крыльев.
Поскольку чужаки боялись воды, то все справедливо решили, что держать Аббана у самой кромки они не будут. Некоторые из туннелей вели наверх и, вероятно, выходили на поверхность ледяного языка. Скорее всего, похитители держат Аббана в одной из верхних пещер. И весьма ценной оказывалась помощь Глупышки, размах крыльев которой был значительно меньше, чем у орлов. Она могла бы полетать по туннелям, а также разведать некоторые расщелины, куда орлы ни за что бы не залетели. Можно также взлететь на самый верх и посмотреть, не находятся ли чужаки во главе с Хипом на поверхности огромной льдины.
Волки между тем выискивали взглядом Кайлу и Банджу. Было глупо отправлять туда волчиц вдвоем. Фаолан понимал, что ими двигало отчаяние, но в такой ситуации как никогда следует доверять разуму, а не чувствам, и полагаться на общие силы. Таковы были обычаи волков – всегда надеяться на товарищей. Волки всегда действовали командой, как единое целое, будь то защита территории или охота.
По мере того как светлело, лед становился все синее. Эдме посмотрела на Фаолана. Его серебристый мех смешивался с синевой льда, и его голова казалось освещенной голубоватым сиянием. Стояла полная тишина, и только ветер, проходящий сквозь туннели, иногда издавал слабые вздохи. Тишина и лед. И целый лабиринт проходов в хрустальной толще, где прятались их враги. А помимо этого – только тишина и лед.
Глава двадцать первая На ледяном языке
Затаившись, Расг лежал в туннеле. Желудок его сводило от голода. Почему все пошло не так? В последнее время всякий раз, как он закрывал глаза, перед ним вставал образ волчицы по имени Сарк, и он понимал, что долго в этой шайке разбойников не вытерпит. Наконец желание бросить все и убежать стало настолько сильным, что он не смог ему сопротивляться. Осторожно волк стал понемногу отставать и шел позади всех, а потом и вовсе свернул в сторону, чтобы спрятаться и подождать. Он знал, что Фаолан готовится напасть на чужаков. Ведь Хип просто так его не оставит. Он намерен во что бы то ни стало вернуть свою супругу Алиак и сына Аббана. Высовываться просто не имеет смысла. Как только Фаолан увидит Рагса, то набросится на него, как на разбойника, и разорвет на кусочки. Выходить на ледяной мост и вовсе бесполезно.
Рагс услышал, как наверху, над его головой, по ледяному языку расхаживают волки. Почему они не идут дальше? Пока они тут, он и морды не смеет высунуть. Наверное, еще слишком туманно, чтобы найти дорогу обратно на мост. В таком случае он застрял здесь с ними надолго. Сколько еще ждать? На ледяном языке не было никаких маленьких грызунов, которыми они питались в последнее время. А иногда им удавалось поймать забредшую на мост лису. Рыбы, правда, тут навалом, но чтобы ее поймать, нужно спускаться к воде и, чего доброго, нырять. Единственное, на что надеялся Рагс, так это на то, что Хип с остальными разбойниками проголодался точно так же, как и он. Так почему же они не уходят? К этому времени они обязательно нашли бы проход, пусть даже и в тумане, и вернулись бы на мост, на котором много мелкой дичи.
Такие мысли проносились у Рагса в голове, пока он лежал, съежившись, в туннеле. Он даже немного подремал, пока его не разбудил чужой запах. А потом увидел четыре зеленых щелки, взиравших на него из темноты.
«Меня нашли!» Он узнал эти глаза. Алиак! Рагса охватила дрожь.
– Рагс! – прорычала Кайла. – Где он? Говори, а не то я перегрызу тебе горло!
Волчица рядом с ней тоже испустила рычание, более низкое и тихое и из-за этого еще более пугающее.
– Алиак, ты о ком?