Однако интуиция подсказывала ему, что вряд ли древние строители Берглиона разместили в запечатанной камере автоматического парикмахера или машинку, способную только почесывать клиентов за ушами. Нет, это устройство являлось чрезвычайно важным, и при трактовке его назначения следовало исходить не только из внешнего вида, но также из специфики момента. Которая была весьма и весьма печальной.
Предположим, сказал он себе, что дремлющая машина и в самом деле передатчик, способный отправить в межзвездные просторы призыв о помощи. Кто и каким образом мог бы использовать ее? Человек, обладающий наследственным телепатическим даром… умеющий концентрировать мысль… посвященный в древнее искусство, когда-то общедоступное и привычное… Он покосился на задумчивое личико стоящей рядом Аквии. Нет, не надо далеко ходить, чтобы найти подходящего кандидата!
Но раньше он сам сунет голову в эту крысоловку из проволоки и убедится, что она безопасна. Все-таки у него немалый опыт в подобных делах… Пять раз компьютер Лейтона выворачивал его мозги наизнанку, трудно представить себе что-то более ужасное!
Да, он проверит сам… Только бы добраться до Берглиона! ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ПУТИ
Перевалило за полдень; багровый шар светила медленно сползал к далекой черте горизонта. Теперь, спустя три недели, оно уже не казалось Блейду оком дьявола – скорее, покрасневшим от слез глазом божества, оплакивавшего гибель этого мира и своих детей, шаг за шагом приближавшихся к границе вечного небытия. Бог, однако, оставил им надежду и послал мессию, способного указать путь к спасению. И если он, Блейд, был этим пророком, то к божественному разряду следовало отнести его светлость лорда Лейтона.
Разведчик не раз ловил себя на том, что пристально всматривается в солнечный диск, отыскивая сходство с янтарным зрачком старого профессора. Бесполезное занятие; глаза Лейтона горели яростным и беспокойным пламенем, тогда как светило Берглиона казалось заревом умирающего костра. И все же он снова и снова глядел на него, словно пытался разгадать тайну своего появления в этом мире
– Что ты там увидел, Риард? – ладонь Аквии в меховой рукавичке легко коснулась его плеча.
– Будущее, – пробормотал Блейд, невольно вздрогнув.
– У нас нет будущего, – женщина покачала головой.
– Я говорю о своем мире.
Они помолчали; потом Аквия сказала:
– Скоро тебе предстоит выпить снадобье, чтобы убрать все это… – ее ладонь вновь разворошила шерсть на плече разведчика. – Не хочу, чтобы тебя видели в Берглионе таким. Моя вина…
– Ни слова больше! – Блейд шутливо стиснул ее в объятиях. – Ты, малышка, замаливаешь свой грех каждую ночь, и я с удовольствием получаю эти проценты с нашей сделки.
– Проценты? – Аквия наморщила ясный лоб; видимо, подобные финансовые тонкости были выше ее разумения.
– Не бери в голову… Это шутка.
Она послушно кивнула.
– Я приготовлю отвар. Ты выпьешь его утром, в последний день, когда мы увидим скалы Берглиона. Волосы начнут выпадать не сразу… Сначала – чуть-чуть, потом полезут клочьями, – она хихикнула. – Боюсь, ты подъедешь к воротам замка совсем голым, Риард.
– У меня есть шкуры, реквизированные у Харата, – с достоинством возразил Блейд. – А сверху я натяну панцирь, который содрал с дайра!
– Ты всех перепугаешь, мой хранитель…
Блейд оскалился, щелкнул зубами, и Аквия, улыбнувшись, шлепнула его по губам. Прошло минут десять; они держались за руки, меховая рукавичка утопала в огромной мохнатой лапе. Наконец разведчик произнес:
– То мерзкое зелье, что ты поднесла мне при первом знакомстве – презанятная штука. Многие в моем мире отдали бы полжизни, чтобы отведать его…
– И та девушка, которая любит смотреть картины прошлого? – Аквия скосила на него лукавый хризолитовый глаз.
– Нет, у нее с прической все в порядке, – смущенно пробормотал Блейд.
– В твоем мире у людей не хватает одежд? – бровь женщины недоуменно приподнялась.
– Дело не в том. У стариков, да и у молодых тоже, выпадают волосы – вот здесь, на голове, – он взлохматил свою буйную шевелюру. – И таких парней совсем не любят девушки… Представь, как они страдают!
Внезапно Аквия расхохоталась – да так, что на глазах выступили слезы.
– И ты… ты решил… – она просто изнемогала от смеха. – Ты хотел… хотел бы дать им… мое снадобье?
Блейд молча кивнул.
– О добрый мой, благородный страж и хранитель! Как эти люди отблагодарят тебя, если такое украшение вырастет у них по всему телу? – она дернула клок шерсти на груди Блейда. – Для восстановления волос имеется совсем другое средство… фастан, жидкий бальзам… Я дам тебе флакон, которого хватит на сотни лысых черепов!
Блейд мысленно перекрестился. Хвала Создателю, что он затеял этот разговор! Если бы он выпросил у Аквии ту мерзость, которой его попотчевали три недели назад, и принес зелье лорду Лейтону, последствия могли быть самыми плачевными. Говорят, благородные седины премьер-министра редеют от тяжких трудов на благо страны… и если бы Лейтон, с самыми лучшими намерениями… О, это было бы ужасно! Их всех судили бы за государственную измену!
Он облегченно вздохнул. Кончался двадцать первый день странствий.
ГЛАВА 9
Блейд принял зелье утром двадцать шестого дня.
Еще накануне Аквия начала беспокоиться, то оглядываясь по сторонам, то склоняя голову к плечу и прислушиваясь к чему-то с зажмуренными глазами. Казалось, она словно кошка ищет дорогу к дому, к единственному месту, где ждут ее тепло, свет и забота добрых хозяев. Блейд не понимал, как она ориентируется в снежной пустыне; для него все направления были одинаковы. Везде – ровная белесая поверхность, слегка подсвеченная фиолетовым, по которой разбросаны отдельные ледяные надолбы и кое-где тянутся гряды торосов; везде – снег, холод, изредка встречающиеся полыньи, голодное зверье и голодные люди, да заунывный волчий вой – будто отчаянная молитва, взлетающая к багровому солнечному диску.
Вечером они достигли непреодолимого барьера: поперек равнины в обе стороны, на запад и на восток, протянулась полоса перекореженного льда. Это не были привычные торосы почти правильных геометрических очертаний, меж которыми собакам всегда удавалось найти путь. Здесь глыбы, выломанные из ледового щита, беспорядочно дыбились вверх, влево и вправо, вперед и назад – во все стороны, льдины налезали друг на друга, образуя дикое нагромождение остроконечных пиков, плоских граней и заостренных ребер, сквозь которое не сумел бы пробраться ни зверь, ни человек. Блейд не понимал, как мог образоваться такой хаос. Никакая буря не в силах взломать десятифутовую корку льда, никакие ветры и штормы не способны вскрыть застывшее море, чтобы волны воздвигли этот защитный вал на дальнем рубеже Берглиона. Потом он припомнил слова Аквии о шахте, что вела в глубь земли – а, точнее, к еще неостывшим недрам планеты. Может быть, слой магмы залегал здесь близко к поверхности, и весь регион был сейсмически активен? Землетрясение средней силы, конечно, взломало бы льды над прилегающим к острову шельфом.
Аквия, увидев непроходимый барьер, против ожиданий довольно кивнула.
– Мы на правильном пути, но чуть уклонились к западу, – сообщила она. – Завтра поедем на восток, там должен быть проход.
На рассвете, когда Блейд выпил чашку лекарственного отвара – не менее отвратительного, чем то зелье, которому он был обязан своим волосяным покровом, – Аквия протянула ему плотно закупоренный плоский флакон из толстого стекла. Там плескалось немного тягучей синеватой жидкости, похожей на очень густое растительное масло.
– Фастан, – коротко сказала женщина. – Нужно взять очень немного и тщательно растереть тряпицей – так, чтобы бальзам не попадал на пальцы. Иначе – сам понимаешь… она усмехнулась.
Блейд благодарно кивнул, принял флакончик и тщательно примотал ремнем к талии. Не было никаких гарантий, что чудодейственный эликсир пропутешествует с ним обратно в родное измерение, однако уже дважды он сумел хоть что-то принести на Землю из чужих миров. Ему казалось, что здесь существовала любопытная закономерность – сравнительно небольшой предмет, находившийся в контакте с его телом в момент переноса, на котором подсознательно фокусировались его мысли, мог стать его добычей. Так было в Альбе и Кате, возможно, это повторится в Берглионе?
Впрочем, до возвращения оставался еще порядочный срок – больше месяца. Он проведет это время с пользой, исследуя тайны древнего замка вместе с милой Аквией, вполне излечившей его от тоски по Меотиде. И потом – была еще та дремлющая машина. С каждым часом и каждой пройденной милей его любопытство разгоралось все сильней.
Они двигались на восток вдоль ледового завала до полудня. Аквия по-прежнему вертела головой и прислушивалась, Блейд, не выдержав, поинтересовался, как она находит дорогу.
Они двигались на восток вдоль ледового завала до полудня. Аквия по-прежнему вертела головой и прислушивалась, Блейд, не выдержав, поинтересовался, как она находит дорогу.
– Мы уже близко, совсем близко… взгляд женщины скользил по сверкающим на солнце граням ледяных глыб. – Я чувствую людей Берглиона – тут… – она коснулась лба. – Слабый гул, и он все растет и растет.
– Но ты говорила, что до замка еще полдня пути, – разведчик удивленно посмотрел на нее. – Что можно ощутить с такого расстояния? И потом – когда на нас напали дикари, ты не почуяла их, хотя эта шайка подобралась к самой нашей стоянке.
– Во-первых, я спала. – Аквия виновато улыбнулась. – А во-вторых, в Берглионе живут не дикари… они думают, мыслят – и это заметно издалека. Понимаешь, Риард, жар от большого костра чувствуешь со ста шагов, а маленький незаметен даже вблизи.
Блейд кивнул, эта аналогия была ему совершенно понятна.
– Когда мы придем в Берглион… – начала Аквия.
Да, когда мы придем в Берглион, мысленно откликнулся разведчик; его спутница все чаще и чаще повторяла эти слова. Когда мы придем в Берглион, мы увидим все чудеса этого мира. Мы будем любоваться многоцветьем древних тканей… наши руки коснутся темного полированного дерева, покрытого сказочной резьбой, мы вдохнем ароматы плодов, зреющих в оранжереях услышим музыку и старинные напевы, протяжные, веселые или печальные… узрим фантастические машины, дающие тепло и свет… и ту, дремлющую, с колпаком из блестящей проволоки и сияющих радугой камней… Когда мы придем в Берглион…
Блейд шумно перевел дух; Великая Чаша Грааля уже была в его руках, и оставалось только поднести ее к устам и испить.
В ледяном валу открылся проезд. Неширокий, ярдов десять, но прямой, как стрела. Они двигались в этом ущелье всего минут десять, потом нарты вырвались на ровную поверхность, которая уходила к самому горизонту – туда, где темнели скалистые пики.
Камень! Твердая земля! Пусть промороженная, лишенная жизни, но – прочная и надежная, основа основ, фундамент человеческого бытия. Блейд даже не подозревал, как стосковался за этот месяц по камню, скалам и утесам, горам, хребтам и уходящим в поднебесье вершинам. Да что там говорить о камнях! Он с восторгом глядел на черные, бурые и серые склоны – после белесой однообразной равнины взор, отдыхая, тонул в их неярких и мрачных цветах.
До гористого острова, однако, было еще миль двадцать, и замок разглядеть не удавалось. Блейд в нетерпении вцепился в шерсть на груди, стиснул – в его кулаках остались бурые клочья. Он удивленно воззрился на них, затем потер ладони – подшерсток сходил целыми полосками, обнажая чистую бледную кожу. И сразу мороз вцепился в пальцы ледяными клещами, словно поджидал этого момента целый месяц. Блейд сунул кисти под мышки, прижал к бокам – тут бурые лохмы еще хранили тепло.
– Не торопись, Риард, – Аквия глядела на него со странной улыбкой. – Шкуры, которые ты отнял у Харата, греют хуже твоей – Она потянулась. – Знаешь, я тоже жду, когда ты освободишься от своей шерсти. Все было хорошо, мой дорогой хранитель, но я соскучилась по твоему телу… по ощущению кожи…
Да, подумал Блейд, когда мы придем в Берглион мы будем любить друг друга на мягком ложе под резными деревянными сводами, в полумраке уютной спальни, в тепле, под надежной защитой каменных стен… И главное! – мы оба станем людьми!
Сани стрелой летели по ровной, как стол, равнине. Горы впереди понемногу росли, и вот уже на фоне темных прибрежных скал острые глаза Блейда начали различать что-то алое, воздушное, ажурно-резное, устремленное ввысь подобно башням готического собора. Он удивленно посмотрел на Аквию, на ее губах блуждала мечтательная улыбка.
– Красный камень? – разведчик вытянул руку вперед, по направлению к выраставшему на горизонте чуду.
Женщина кивнула.
– Красный, да… Берглион выстроен из красного камня. Говорят, его привозили издалека. Он так прочен и тверд, что твое копье не оставило бы на нем ни царапины. Предки резали и обрабатывали его огненными лучами…
Лазером? Забывшись, Блейд дернул прядь, свисавшую с уха, и чертыхнулся
– она осталась в его руке, а холод сразу куснул обнаженную кожу. Он так свыкся со своей шубой, что теперь вылезал из нее с неким ностальгическим сожалением – словно расставался с частицей тела, дарованной ему при рождении.
До замка было миль семь. Теперь он отчетливо видел яркую резную игрушку, приподнятую над застывшим морем на черной скале, она казалась крохотной, но даже с такого расстояния Блейд мог оценить титанические размеры постройки. Прибрежный откос уходил вверх футов на триста, и замок по высоте не уступал ему. Внизу, у самого берега, на фоне темной поверхности утеса выделялась багровая полоска. Стена?
– Что там такое, у подножия скал? – он тронул Аквию за локоток – Защитный форт?
– Высокая стена из гладкого камни, в четыре человеческих роста. В ней – арка с воротами, дальше – внутренний двор и еще одни ворота, прямо в скале… За ними – ход, по которому можно подняться в замок. Так говорил посланец Помнящих.
Прошел еще час. Теперь Блейд ясно различал стену с прорезью посередине, в ее глубине сияли, переливались желто – золотистым пятнышком створки ворот. Башни замка уходили в фиолетовое небо подобно языкам пламени, и все это воздушное, легкое сооружение напоминало окаменевший костер, разведенный на снежной равнине неведомым исполином. Вершину утеса охватывала наружная стена; над ней футов на пятьдесят выдавалось первое кольцо башен – как показалось Блейду, квадратных. Затем шли круглые, тонкие, высокие и резные – словно минареты восточной мечети; они окружали центральную цитадель, увенчанную каменной короной парапета. Некоторые башни имели остроконечные кровли с блестящими шпилями, другие – плоские площадки, обнесенные каменными перилами, третьи вздымали к небу округлые серебряные купола. Блейд глядел, словно зачарованный.
Внезапно на одном из шпилей взвился яркий вымпел. Видимо, их заметили; на белой равнине темная точка саней была видна издалека. Берглион приветствовал гостей! Нет, не гостей, – своих новых обитателей! Это показалось Блейду добрым знаком.
– Посмотри, – он тронул Аквию за рукав мехового одеяния, протянув другую руку к замку. – Посмотри! Флаг – в честь Снежной Королевы и ее отважного воинства!
Но вместо радостного возгласа его ждал мертвый взгляд застывших глаз; лицо женщины кривила гримаса отчаяния.
– Лучше погляди туда, милый… и туда – она кивнула налево, потом – направо.
Серебристое мерцание, стремительно приближавшееся к саням. Дайр? Нет, дайры! Два! Они брали путников в клещи, и ярдов через пятьсот их след должен был пересечься со следом парт.
– Самец и самка, очень голодные, очень злые… – пробормотала Аквия. – Как глупо… Они все – таки добрались до нас…
Собаки почуяли зверей и, взвыв, ринулись к воротам; Блейд видел, как они медленно распахнулись. Нарты летели стрелой, но дайры двигались еще быстрее.
– Они могут помочь? – разведчик кивнул в сторону приближавшегося замка, и начал натягивать панцирь, обдирая шерсть; волосы лезли с него целыми пучками.
– Вряд ли, – Аквия покачала головой. – Не думаю, что они заметили зверей… и уж во всяком случае, они не сумеют добраться вовремя.
– Я убью этих тварей! – Блейд стиснул древко копья, он был уже в доспехе, откинутый назад череп ящера и топор мерно, в такт ходу саней, раскачивались за спиной.
– Одного – да… Но тебе не справиться с обоими, милый, – женщина горестно сжала руки. – Уходи! Я же знаю, что ты можешь уйти! Уходи в свой мир, Риард, а я… я приму то, что уготовили мне боги Дарсолана!
Риард, спутник и страж Аквилании, целительницы из Дома Властителей Кламстара, угрюмо усмехнулся:
– Хранители не уходят, моя королева. Хранители бьются – и умирают, если надо.
Его лицо уже очистилось от мерзких бурых клочьев; щеки украшала короткая темная бородка – жесткая и колючая, но его собственная.
– Если я – справлюсь с ними, я приду. Если нет… Поцелуй меня, колдунья…
Губы Аквии были жаркими, как солнце – золотистое солнце Земли.
Блейд посмотрел назад – звери мчались в пятидесяти ярдах от них, приближаясь с каждым скачком. Он приготовился спрыгнуть, и вдруг, ударив себя по лбу, торопливо заговорил:
– Запомни, моя белоснежка… Та дремлющая машина, с огоньками и колпаком на черной веревке, может передать сигнал… призыв о помощи… Ты должна одеть колпак и думать – звать изо всех сил, понимаешь? Хочешь, расскажи нашу историю… как мы встретились… и все остальное… Они поймут! Они прилетят за вами! Сделай так, как я сказал, ладно?
Она послушно кивнула. Из распахнутых ворот вылетели четыре упряжки – видно, люди в замке почуяли недоброе. Блейд на мгновение приник к бледно-алым губам и скатился в снег.
– Проща-ай! – его крик еще дрожал в морозном воздухе, когда клыкастая пасть молнией метнулась к горлу. Он ударил копьем в челюсть зверя, проколол язык и отпрыгнул в сторону. Ступни жгло – шерсть с них сошла почти полностью.