– Со Страшилы начнем! – решил Гвоздь. – Гасить козла, и никаких базаров!
– Да, гасить надо, – кивнул Ломовик. – Это даже не вопрос. Только это, за что-то зацепиться нужно. А если без причины наезд оформить, нас отморозками считать будут.
– А мы и есть отморозки! – взбеленился Гвоздь. – Отморозки никаких авторитетов не признают. А мы кого-то признаем?
В подвальный отсек вломился Кирпич.
– Какого хера? – наехал на него Гвоздь. – Ты же на стреме!
– Так это, тут Анька пришла. Тебя хочет.
– Что, вдуть ей надо? Вдуем! – осклабился Гвоздь. – Да, пацаны, вдуем?
Анькой он завсегда готов поделиться с братвой. Другое дело Марина, жена барыги, ее на толпу он не бросал. И правильно, между прочим, сделал. Если бы телку на хор пустили, лох бы очень сильно обиделся, крышу бы свою подпряг. А так он был только рад, что его жену отодрал самый крутой пацан в мире. Наверняка чувак лопается от гордости. И, конечно же, не считает за потерю жалкие тридцать пять штук баксов. Он больше приобрел, чем потерял… Хотя, может, он все-таки подпряг свою крышу. Да и пусть! Гвоздю от этого ни холодно ни жарко. Пусть только сунется к нему Бекас! Кишок не соберет.
Кирпич привел Аньку. Вроде бы ничего телка. И сиськи не слабые, и задница хоть куда. На морду – третий сорт, не брак. Только что-то не хотелось тащить ее в постель. Марина в сто раз лучше. Такое ощущение, что после нее вряд ли на кого встанет… Гвоздь задумался. Может, есть смысл заняться Мариной всерьез? Отбить ее у барыги, это как два пальца об асфальт. Она ж втрескалась в него по самые уши. А как еще по-другому объяснить то, что она сама раздвинула перед ним ноги?
– Гвоздь, у Аньки проблемы, – сказал Кирпич.
Проблемы у Аньки были, что называется, налицо. Под левым глазом наливался соком здоровенный фингал.
– Меня… – всхлипнула Анька. – Меня на счетчик поставили!
– Кто?
– Бантик и Макаш.
– Что-то знакомое, – напряг память Гвоздь.
– Они за вокзалом смотрят, – напомнил ему Ломовик.
Через их район проходит железная дорога. Основной вокзал в центре города. А вокзал «Пригорск-2» совсем рядом от них. Там ничего особенного. Здание вокзала, просторная асфальтированная площадь, торговый ряд, стихийная торговля. А еще есть небольшая гостиница. Номеров на десять. И за всем этим хозяйством смотрели два «быка» из команды Страшилы.
– С какого хрена они на тебя наехали? – строго спросил Гвоздь.
– Я… Я с мужиком одним познакомилась. А он в гостинице на вокзале остановился. Ну, мы с ним в чайной по пирожку взяли и к нему в номер.
– Он тебя пирожком своим кормил, да? – хохотнул Голыш.
– Ну, было дело, – ничуть не смутилась Анька. – Как без этого?
– И сколько ты с него сняла? – спросил Гвоздь.
– С кого?
– С клиента, с кого ж еще!.. Ты это, зенками своими не хлопай! Как будто я не знаю твою блядскую натуру… Сколько бабок сняла за сеанс?
– Да какие там бабки! – тяжко вздохнула Анька. – Каких-то пять долларов вшивых… За них и поплатилась. Какая-то сука Бантику настучала. Ну он и выловил меня вместе с Макашом. Типа, я на их территории работала. Сказали, что я им пятьдесят долларов торчу. А откуда у меня такие бабки? Я им так и сказала…
– А они не поверили, да?
– Сам же видишь, – показала на фингал Анька.
– От меня чего хочешь? – спросил Гвоздь.
– Как чего? Ты бы с этими козлами поговорил.
– А с какого это бодуна я за тебя подписываться буду?
– Как это с какого бодуна? – еще больше удивилась Анька. – А кто в прошлом году меня в банду к себе принимал?
– Так это ж чисто понты!
– Да?! Понты?! А то, что вы весь год шпилили меня на халяву, это тоже понты?
– А от тебя что, убыло? – грубо спросил Ломовик. – Наоборот, радоваться должна, с такими пацанами кентуешься!
– А я и радуюсь. Потому к вам и пришла… Так я что, зря пришла?
– Да нет, не зря, – решил Гвоздь. – Значит, проблемы со Страшилой у тебя…
– Нет, не со Страшилой, – поправила его Анька. – Только с Бантиком и Макашом.
– А какая хрена разница? Все равно Страшилу гасить будем… Слышишь, я на Страшилу из-за тебя наезжать буду. Должна оценить.
– Да не надо на Страшилу! Он-то здесь ни при чем!
– При чем! Мы с вокзала снимать должны, а не Страшила. Так что за тебя, базара нет, спросим. Но ты же знаешь, даром ничего не делается.
– Да знаю, – привычно согласилась Анька. – Прямо счас?
Она уже готова была снять с себя платье и заголить зад. И ей по барабану, что трахать ее будут на глазах у всех. Она к этому делу привычная. С пятнадцати лет по мужикам шляется. Тяжелое детство и секс за фантик от конфеты…
– Еще успеешь, – покачал головой Гвоздь. – Ты мне лучше скажи, сколько вокзальные телки с клиента берут?
– Говорю же, пять долларов. А тут еще какие-то соски появились. До одного бакса цену сбивают. Рядом с кафе сортир мужской. Так они там прямо и отсасывают.
– Дешевки! – поморщился Гвоздь. – Теперь они будут в другом месте за копейки отсасывать. А я свою таксу поставлю. Десять баксов за сеанс. Хочешь, одна работать будешь? Если справишься…
– Да я-то справлюсь, – обрадовалась Анька. – А сосок этих гнать надо… Ух ты, десять баксов! Круто!
– Все, гуляй! Вечером придешь. Покажешь, как одна за всех махать можешь…
– Да покажу, покажу! – радостно закудахтала шлюха и вылетела из подвала.
– А это ты не хило придумал, – одобрительно заметил Ломовик. – Если Анька по десять баксов брать будет, нам тогда, если по минимуму, по пять обламываться будет. А это навар!
– Навар, – криво усмехнулся Гвоздь. – Только этот навар пока что Страшила снимает… Гасить Страшилу будем.
Он был настроен очень решительно. А случай с Анькой стал лишь поводом, чтобы наехать на Страшилу. В конце концов, она прописана в их банде. И Гвоздь вправе спросить за нее.
Аргументы для убедительного разговора у него есть. Автоматы «АКСУ», пистолеты «ТТ» и гранаты «Ф-1». Очень не слабый арсенал. И, главное, он сам и его пацаны готовы идти до конца.
На вокзал Гвоздь отправился самолично. Ломовик с ним, Малышок и Кирпич. Смотрятся они конкретно. Здоровенные лбы с железобетонными репами и круто накачанными мышцами. Да и сам Гвоздь своим видом мог нагнать страху на любого.
Только почему-то их внешняя крутизна не произвела на Бантика и Макаша никакого впечатления.
Их нашли в привокзальном летнем кафе. На улице жара, а здесь, в тени деревьев, хоть какая-то прохлада. И пиво холодное. Бантик и Макаш натурально торчали от пивного кайфа. И за приближением Гвоздя следили сонными, ленивыми взглядами.
– Балдеет плесень? – грубо спросил Гвоздь.
Он с трудом сдерживал себя, чтобы не перевернуть стол.
– Я не понял, что за накат? – угрожающе возмутился Бантик.
Гвоздь окатил его презрительным взглядом.
– Ты чо быкуешь? Ты на кого буром прешь? – поднялся со своего места Макаш.
Он со всей силы врезал Гвоздю кулаком промеж глаз. Но только мысленно. Реально он этого сделать не мог. Страшно. И мощи не хватает. По сравнению с Гвоздем он выглядел жалким доходягой. И Бантик тоже такой же – плюнуть и растереть.
Но за этими ребятами стоял Страшила. – На тебя, сосунок, и наезжаю! – хищно блеснул взглядом Гвоздь. – Я тебя, козла, в говно сейчас сделаю!
– Я не понял, чо за дела? – жалко вякнул Бантик.
– Дела у прокурора!.. Ты на Аньку какого хрена наехал?
– На какую Аньку?
– А на ту, которую вы на пятьдесят баксов поставили.
– Так это, она ж без прописки работала…
– Она в моей банде прописана, понял?.. Ты прежде чем наезжать на нее, должен был узнать, кто она такая и кто за ней стоит…
– А кто за ней стоит?
– Я!
– А ты кто такой? – неосторожно спросил Макаш.
И тут же за это поплатился. Гвоздь срубил его мощным крюком справа. Под хруст сломанной челюсти бедняга без чувств рухнул под стол.
Гвоздь подорвался к Бантику, схватил его за грудки, подтянул к себе, дыхнул в нос вчерашним перегаром.
– А ты знаешь, кто я такой?
– Знаю, – испуганно закивал парень. – Ты Гвоздь. Ты из этого района… Только ты зря Макаша тронул. За него Страшила спрашивать будет.
– А ты меня, козел, Страшилой не страши! Я сам с него буду спрашивать. За то, что таких уродов, как вы, сюда поставил. За то, что с Анькой рамс вышел…
– Зачем ты так? Страшила шутить не любит…
– Насрать мне на твоего Страшилу, понял!
Гвоздь встряхнул Бантика так, что у того чуть глаза из орбит не выскочили.
– Короче, рули сейчас к Страшиле. Скажешь, что я ему предъяву выставляю. Мочить я его не буду. Но вокзал заберу. Если у него появятся какие-то вопросы, пусть приезжает сегодня в семь на песочный карьер за Рыхлой Балкой. С моей стороны будет десять пацанов. Вопросы?
– Ты сумасшедший…
– А это мы еще посмотрим, кто из нас сумасшедший!
Гвоздь отшвырнул от себя страшиловского братка. Пусть радуется, что не застрелили. А ведь можно было запросто прикончить выстрелом в упор. Гвоздю давно уже не терпелось опробовать оружие в реальном деле. И такое дело уже не за горами.
Гвоздь не слышал, чтобы на песчаном карьере за Рыхлой Балкой кто-то кому-то забивал стрелки. А зря. Место для разборов идеальное.
Разработки на карьере давно уже не велись. Но здесь полно было глубоких ям. И песка завсегда хватало. Если грохнуть человека, сбросить его в яму да присыпать песком – ни одна собака в жизнь не найдет. Да что там человек! Можно было запросто похоронить легковую машину вместе с пассажирами. Между прочим, неплохая идея…
Гвоздь прибыл на место за полчаса до назначенного времени. Правила «хорошего» бандитского тона не позволяли появляться на стрелке так рано. Но ему до фонаря. Ему наплевать на любые правила. Ему вообще на всех и на все наплевать.
– Интересно, на чем Страшила приедет? – расстроенно спросил Фофан.
Он не боялся Страшилу, а расстраивала его собственная тачка. Ржавая «тройка» с пробегом в полмиллиона километров никак не соответствовала имиджу крутых бандитов. – На «девятках» подъедут, – без тени сомнения ответил Гвоздь.
– На новеньких?
– Может, и на новеньких.
– Э-эх…
– Да чо ты киснешь, пацан? Скоро все в цвет будет. На новом «бимере» катать нас будешь. Сейчас на крутых «БМВ» могут разъезжать только авторитетные пацаны из команды Бекаса. Только они могут позволить себе такую роскошь. Зосим тоже в принципе не бедный. Но у него только один «мерс», его собственный. И то не новый…
Гвоздь неплохо разбирался в городских криминальных раскладах. И хорошо знал, что бригада Страшилы далеко не самая крутая. Всего два десятка пехоты. И пастбища так себе. Но его пацаны на жизнь не жаловались. И запросто могли позволить себе рассекать на новеньких «девятках».
– А может, они вообще не приедут? – спросил Ломовик.
Часы показывали ровно семь вечера.
Гвоздь прислушался. Тишина. Не слышно, чтобы кто-то подъезжал к карьеру. Получалось, что Страшила забил на него с прибором. Но ведь это можно расценить и по-другому. Если раскладывать эту ситуацию по понятиям, то выходило, что Страшила не смог ответить на предъяву, и теперь вокзал отходил под Гвоздя… Ну а если в глазах Страшилы Гвоздь вообще не вписывался ни в какие понятия? Что, если весь криминальный мир города считает его жалким ничтожеством для того, чтобы клеить с ним какие-то разборки… Очень даже может быть, что Страшила мысленно послал его и решил, что вопрос на этом исчерпан.
Время шло. Страшила все не появлялся.
В душе Гвоздя поднималась волна яростного возмущения. Ничего, пусть Пригорск не воспринимает его всерьез! Пусть его считают клоуном! Скоро все изменится. И сильные мира сего будут вылизывать асфальт под его ногами. Скоро, скоро он поставит на колени весь город, всю область!..
Злость затмевала разум. И когда из-за поворота показались три черные «девятки», Гвоздь остался без башни – приступ бешенства сорвал ее напрочь.
– Что-то их много, – забеспокоился Малышок. – Если по четыре хари на тачку, то получается…
– А по барабану, что получается! – заорал как резаный Гвоздь. – Чем больше, тем лучше!.. Всех гаси, братва!
Он первым выхватил из машины автомат, передернул затвор и быстро зашагал навстречу «девяткам». Его бешенство передалось и всем остальным. Грозно клацнули затворные рамы.
Все десять автоматов ощетинились в сторону вражеских машин. А те уже совсем близко. Прут как танки, оставляя за собой пыльные клубы.
Братки Страшилы увидели, какая туча надвигается на них. Им бы пуленепробиваемый зонтик от свинцового дождя. Но нет у них такого счастья. Бронежилет пылится где-то в багажнике – один на всю толпу. Стволы в наличии. Четыре пистолета «ТТ» на дюжину бойцов. Кто ж знал, что дворовая шпана представлена столь мощным арсеналом.
Грозовая туча надвигалась неумолимо. Водитель головной «девятки» резко взял руль вправо. За ним пошла на разворот вторая. Но это браткам уже не поможет. Машины все еще в опасной близости от штормового фронта. А пальцы отморозков уже выбрали свободный ход спусковых крючков.
Гвоздь веселился от души. Зато страшиловским браткам было не до веселья.
Пуля пробила бензобак первой машины. Грохнул взрыв, к небу закрутился огненный смерч. Пламя ворвалось в салон. Но все четыре братка еще до того нашли свою смерть под струями свинцового ливня.
Вторая машина также превратилась в решето. Но продолжала ехать. Автоматные очереди били вдогон. И не напрасно. Водитель ткнулся пробитой головой в руль. «Девятка» потеряла управление и на скорости влетела в огромную яму. Оттуда устремился в небо еще один смерч.
Самое время было переносить огонь на следующую машину. А она и не думает сворачивать. Со страшной скоростью несется прямо на Гвоздя. Он хорошо рассмотрел водителя, в памяти отпечатались его полные страха и ненависти глаза.
Еще бы немного – и кранты Гвоздю. Но он вовремя отпрыгнул в сторону. Сумел увернуться и Малышок.
Напрасно браток шел напролом. Напрасно пытался забодать их «рогами» на бампере… Хотя нет. Машина проносится мимо, с ускорением уходит по дороге. Еще минута-две, и она совсем скроется из вида. Но еще раньше, через полминуты, она будет на безопасном расстоянии. Тогда ее сможет достать только снайпер.
Но снайперов у Гвоздя нет. Зато есть автоматчики. Но никто не стреляет. Все меняют магазины. Кто-то делает это быстро, кто-то тормозит. «Девятка» пока еще не очень далеко. Но уже теряется в клубах пылевой завесы.
– Не уйдешь, сука! – заорал Гвоздь.
Он уже не надеялся на удачу. Но нет, ему сегодня везет.
Сначала изрыгнул из себя длинную очередь автомат Ломовика. Затем отличился Малышок. Кирпич тоже ударил вдогон. Не терялся и сам Гвоздь…
Все произошло в самый последний момент. Уже казалось, что машина на безопасном расстоянии. Пылевая завеса совсем поглотила ее. Страшиловские бойцы уже почти ушли. Но, видно, для полноты картины не хватало третьего взрыва. И он прозвучал. Взрыв бензиновых паров опрокинул машину. Какое-то время она по инерции ползла вперед на боку. Затем остановилась. Пыль оседала медленно. Но все равно было видно, как из машины выскочил человек, объятый пламенем.
– Фофан, ты сегодня за пожарника! – еще больше развеселился Гвоздь. – Гаси чувака!
Что ни говори, а день удался. Со Страшилой покончено. Теперь его никто не страшится. Гвоздь мог отпраздновать первую свою победу. Он радовался, веселились и его дружки.
2– Давай, братуха, по маленькой. Чтобы стоял и деньги были!
Пыжик церемонно, даже с какой-то рисовкой поднял хрустальную рюмку. Чокнулся с Кириллом.
– Деньги – это хорошо, – кивнул Кирилл.
– Любишь деньги? – слегка поморщился Пыжик.
– А кто их не любит? – Ну, в принципе ты прав. Счастье не в деньгах, а в их количестве… Хотя деньги – все-таки зло. А без них становишься еще злее…
– Деньги правят миром. Без них никуда. Но… Но расставаться с ними надо легко, – мудро рассудил Кирилл.
– Вот это верно, брат! – с одобрением посмотрел на него Пыжик.
Пыжик был самым натуральным бандитом. Но, как это ни странно, в нем не было гнилья. Во всяком случае, за месяц совместного существования у Кирилла ни разу не нашлось повода назвать его подонком.
Он умел казаться жутко крутым. Ему нравилось возвышаться над другими. Но вовсе не для того, чтобы оскорблять и унижать своих подчиненных. Да, он был строг, требователен. Но без этого не может быть авторитета. А он хотел быть уважаемым человеком. Казалось, его не волнуют ни деньги, ни материальные блага. И власть сама по себе стояла для него на втором месте. Во главу угла он поставил собственный авторитет. И поднимал его отнюдь не дешевыми методами.
Пыжик с особой тщательностью следил за собой. На тренировках чистый спортивный костюм. В быту – всегда отутюженные брюки, свежая рубаха светлых тонов, до блеска начищенные туфли. Всегда чистый, аккуратный, подтянутый.
Он не мог обходиться без бандитского новояза. Частенько подсыпал в разговор сальные слова. И при этом не возникало ощущения, что разговариваешь с существом грубым, безмозглым.
Как это ни странно звучит, но в нем угадывалось внутреннее благородство. Да, он был бандитом. Да, он убивал. Но разве знаменитые мушкетеры французского короля не дрались до смерти с теми же гвардейцами кардинала? Они ведь тоже убивали, вели разгульный образ жизни, любили женщин, власть и деньги. Но при этом считались благородными людьми – не только по праву рождения, но и по духу. И все потому, что они хорошо знали, что есть такое мужское достоинство и честь. Пыжик, похоже, знал об этом не понаслышке.
Может, Кирилл заблуждался в своих суждениях. Возможно, Пыжик – подлый и мерзкий человек. Может быть… Но пока что Пыжик нравился ему как человек. Хотя иногда становилось тошно при мысли, что ему симпатичен какой-то бандит.
Пыжик тоже ценил Кирилла. Поэтому в этот ресторан он взял не кого-то, а его…
Роскошная обстановка, великолепная кухня, вышколенные официанты. Кстати, Пыжик не называл их халдеями даже в разговоре. Хотя смотрел на них не без пренебрежения. Ведь они сами выбрали рабскую долю. И никогда не стоять им с Пыжиком на одной ступени. Он пират по своей сути, и это дает ему право считать себя хозяином жизни. В открытую Пыжик об этом не говорил. Но давал понять. И как это ни странно, иногда Кирилл с ним внутренне соглашался.