С ним трудно было не согласиться. Из пистолета до автоматчиков не дотянуться. Так что лучше не высовываться и переждать, когда схлынет огненная волна. Ствол понадобится, если Гвоздь со своими уродами решит взять подвал штурмом. А ведь это запросто может случиться. Этот урод отморожен от пят до самой макушки. Шутка ли: поднял пальбу во дворе спящих домов. И ничего ведь не боится.
На штурм Гвоздь не пошел. Но и прочь убираться не спешил. Где-то вдалеке взвыла милицейская сирена. Менты на всех парах спешили к месту происшествия. Но Гвоздя это не испугало.
Он оставил позицию только после того, как «луноход» ворвался во двор. А ведь этот ублюдок мог запросто расстрелять милицейский экипаж.
Машина остановилась прямо напротив подвальной двери. Из нее выскочили бравые ребята в «брониках» и с короткоствольными автоматами. Убегавших бандитов они преследовать не стали – боязно. Зато ломанулись в подвал.
Пыжик встретил их с приподнятыми руками. И Кирилл тоже не собирался сопротивляться. Вольник с Вакулой также проявили благоразумие. К этому моменту все они успели протереть стволы носовыми платками и сбросить их в укромное место между стеной и трубами парового отопления.
– Спокойно, мужики, спокойно! Мы здесь ни при чем!
Сам Пыжик был спокоен. Но нужно было утихомирить и ментов, чтобы они с неразберихи не постреляли их.
Стрелять «пэпэсники» не стали. Взяли всех на прицел, велели выйти из подвала и расставили вдоль стены. После шмона Кирилл остался без документов, денег и мобильника.
– Мужики, мы здесь ни при чем! – продолжал увещевать Пыжик. – Мы сюда просто зашли. А нас из автоматов…
– В отделении объяснишь, – беззлобно оборвал его патрульный сержант.
– А объясняться долго придется, – добавил лейтенант.
Он только что вышел из подвала.
– Хлыщев, там в подвале труп. Оперативную группу вызвал?
– Угу.
– «Скорую» и «пожарку»?
– Все нормально.
– Я с Мальцевым останусь здесь до прибытия группы. А вы давайте везите этих в отдел. И живо. Нигде не останавливаться. Сам видишь, какая обстановка.
Лейтенант тяжело дышал. Нервничал. Волновался. Обстановка в самом деле сложная. Какой-то урод со своим ублюдочным кодланом за каких-то несколько минут приравнял этот городской район к зоне боевых действий. Трупы, запах пороха, пылающие машины. Все как на войне. Только «боевые» лейтенанту не выплатят, пусть и не ждет.
Кирилла и Пыжика утяжелили наручниками и сунули в зарешеченный отсек. Для них двоих места были. Вольника с Вакулой усадили в салон, приковали наручниками к двери. Душевные попались менты.
– Короче, с нами все нормально, – сказал Пыжик. – А вот братаны наши… Вот козлы, трех пацанов положили. Базис, Чебот, Вадяра… Классные пацаны были. Не сволочье какое-то…
Базис, Чебот и Вадяра были самыми натуральными бандитами. Но в чем-то Пыжик был прав. Ангелами их невозможно было назвать даже с большой натяжкой. Но и сравнить их с какими-нибудь ублюдками вроде Гвоздя тоже язык не повернется.
Кириллу было жаль ребят. Правда, слезы на глаза не наворачивались. Все трое знали, какой финал ждет их на криминальной тропе. Никто не тянул их силком в бандитскую бригаду. Так что, в сущности, случилось то, что должно было случиться. Как говорится, за что боролись…
На месте этих парней мог оказаться и сам Кирилл. Тогда бы его труп обгорал в полыхающей машине. Эта мысль не испугала его. Только что-то щелкнуло в душе. Как будто какая-то внутренняя сила поставила его психику на предохранитель.
Он не бандит. За ним правда. И он просто не может погибнуть, пока не исполнит свою миссию. С ним все будет в порядке… Эта логика не выдерживала никакой критики. Зато она блокировала панические мысли, заглушала страх.
– Гадом буду, если не загашу этого ублюдка. Гвоздю – капец! Это я тебе говорю!..
Скорее всего, Пыжика тоже страшила мысль о возможной смерти. Но его страх перебивала жажда мести. Он должен был спросить с отморозков за своих пацанов. И те ответят за них своей кровью.
– Нам бы теперь от ментов отделаться, – сказал Кирилл.
– С этим, Игорек, без проблем. Я же дал вам всем установку. Базис, Чебот и Вадяра – просто наши друзья. Они искали жену какого-то Городецкого. Мы приехали сюда чисто за компанию. А так мы не при делах… Короче, мозги нам помурыжат, не вопрос. Ну, дня три в КПЗ проторчим. Это ж не смертельно.
2– Фамилия, имя, отчество?
– Барсуков Игорь Николаевич.
– Год рождения?
– Тысяча девятьсот шестьдесят девятый…
Следователь слушал, но не записывал. Его тяжелый, въедливый взгляд пытался влезть Кириллу в душу.
А на душе как раз было неспокойно. Все естество замирало в предчувствии большого подвоха.
На допросе в отделении милиции Кирилл придерживался общей установки. Следователь УВД старательно запротоколировал его показания, заставил его расписаться. Ничего такого страшного в протоколе не было. Ушлые адвокаты надеялись на легкую победу.
Но за дело вдруг взялся городской РУОП. Кирилла это только обнадежило. Там у него свои люди. И в следственный изолятор он ехал с легкой душой. Там его определили в спокойную камеру с нормальными условиями. В этом чувствовалась рука Сытина. Кирилл предполагал, что скоро полковник встретится с ним сам.
Но ни Сытин, ни Коншин на горизонте так и не появились. Вместо них перед Кириллом предстал какой-то рыжий пижон с водянистыми глазами. И сразу стало ясно, что на снисхождение рассчитывать не приходится. Этот следователь не был посвящен в его агентурную тайну.
– Итак, вы утверждаете, что не знаете гражданина Чеботарева, гражданина Базицкого и гражданина Ситчука.
– Кто вам такое сказал? Я их знаю. Не то чтобы хорошо, но знаю…
– Как вы оказались в подвале, где произошло убийство?
– Я уже сто раз говорил. Совершенно случайно. Мы встретили ребят. Они предложили нам проехаться с ними. Они какую-то женщину искали…
– Это уже тысяча первая… – насмешливо оборвал его следователь.
– Не понял.
– Это уже тысяча первая сказка, которую я слышу за свою жизнь.
– Я говорю вам чистую правду.
– Так ли? Вам уже такая ситуация знакома, гражданин Барсук?
– Как вы меня назвали?
– Ах, извините! Я должен был назвать вас просто Барсук. Без гражданина… Ну, чего вылупился, Барсук? Думаешь, я не знаю, кто ты такой?
– Конечно, знаете. Человек я.
– Да нет, браток, бандит ты. Самый натуральный. И все твои друзья тоже бандиты.
– У вас есть доказательства?
– Сколько угодно. Но это лишнее. Я не собираюсь ничего доказывать. Мне просто нужно знать правду.
– Значит, вам очень повезло. Я всегда говорю только правду.
– Тогда расскажи, как ты оказался в подвале?
– Так я же говорил вам. Мы случайно…
– Опять врешь! Стыдно, Барсуков!
– Стыдно. За вас стыдно. Зачем клевету на человека наводите? Не вру я.
– А я говорю, врешь! Хочешь узнать, как все было на самом деле?
– Зачем? Я и так все знаю.
– Правильно, ты знаешь, как вы убивали гражданку Городецкую.
– Убивали?! Гражданку Городецкую?! Мы?! Вы, наверное, шутите. Или просто не знаете результаты экспертизы. Ее убили за сутки до того, как мы ее нашли.
– Правильно. За сутки до того вы ее и убили. А потом вернулись на место преступления. Преступников всегда тянет на место преступления. Это доказано… Так вот, вы вернулись на место преступления и увидели возле подвала машину с вооруженными людьми.
– Это интересно.
– Нет, это не интересно, а очень интересно. Не знаю, какая вожжа попала вам под хвост, но вы взялись за оружие и начали стрелять…
– Так это мы стреляли из автоматов? – удивлению Кирилла не было предела.
– Вот видите! Вы сами в этом признались!
– Я ни в чем не признавался!
– Не признавались, так признаетесь. Я вам в этом помогу. Вы сочинили тысяча первую сказку. Знаете, я буду очень гордиться тем, что мне довелось пообщаться со сказочником, который скоро прославится на весь мир… Хватит ерничать, Барсуков. То, что вы говорите, совсем не смешно. Плакать надо. Вас обвиняют в убийстве!
– Вы собираетесь официально предъявить обвинение?
– Собираюсь. Как только вы признаетесь в совершенном вами преступлении, я немедленно сообщу об этом прокурору. И в самое ближайшее время появится постановление…
– Какое постановление? Что за бред?
– Это не бред. На самом деле все очень серьезно.
И ведь следователь совершенно не шутил. Он самым натуральным образом собирался подвести Кирилла под «мокрую» статью. И ему абсолютно наплевать, что дело высасывается из пальца.
– За галочкой гонитесь? – с грустной иронией спросил он.
– За какой галочкой?
– А за той, которая в отчетность ставится. Мокруху мне хотите пришить. Хотя прекрасно знаете, кто убил моих приятелей.
– А вы знаете?
– Знаю. Это бандит по кличке Гвоздь. Если вы из РУОП, вы хорошо должны знать это.
– Я из РУОП. Но ничего не знаю.
– Оно и видно… Короче, я понимаю, что на Гвоздя у вас нет доказательств. Понимаю, что вам неохота с ним возиться. Но ведь это ваши проблемы, правда? А меня к мокрухе белыми нитками шить не надо. И не надо меня грузить своими бредовыми версиями. Не надо смешить киску, она и так смешная… Короче, дело к ночи. Скажите, когда меня выпустят? Уже прошло трое суток с момента моего задержания. Обвинение мне не предъявлено. А я все еще не на свободе. Да еще в следственном изоляторе. Я буду жаловаться Генеральному прокурору!
– Ваш адвокат уже жалуется, – усмехнулся следователь. – Только, увы, его никто не услышит. Вы бандит, гражданин Барсуков, и попадаете под действие президентского указа. Так что вам еще долго сидеть.
– Я очень рад, что наш Президент принимает действенные меры по обузданию бандитизма. Но я к его указу не имею никакого…
– Закрой пасть, Барсуков!
– Как вы со мной разговариваете? – возмутился Кирилл.
– А как ты того заслуживаешь, так я с тобой и разговариваю… В общем так, времени на разговоры у меня нет. Убеждать я тебя не буду. Сейчас я дам тебе бумагу, и ты чистосердечно признаешься в совершенном преступлении. Напишешь, как ты убивал…
– Я никого не убивал!
– Это ты маме с папой расскажешь. А мне нужна правда!
– Вам не кажется, что вы зашли слишком далеко? Сейчас не тридцать седьмой год.
– Это вам так только кажется. Со времен тридцать седьмого года мало что изменилось.
– Вы будете меня бить?
– Еще чего. Я просто посажу вас в камеру к ворам.
– Нашли чем пугать.
– Слушай, Барсуков, хорош ломать комедию. Ты же прекрасно знаешь, как воры относятся к твоему боссу. В свое время они пытались опустить твоего бригадира Сырка. Сейчас же у них есть возможность опустить и тебя. Ты же у них и сам по себе в немилости. Кто помешал им опустить Сыркова?..
Кириллу стало не по себе. Этот следователь в самом деле не знает, кто он такой. В самом деле принимает его за настоящего бандита. И без всякого сожаления подводит его под «мокрую» статью. Ничто не мешает ему исполнить свою угрозу.
– Вы, наверное, шутите? – растерянно улыбнулся Кирилл.
Да нет, на самом деле не все так серьезно. Конечно же, этот следователь получил соответствующие инструкции от полковника Сытина. И сейчас выяснится, что их с Кириллом беседа не более чем розыгрыш.
– Какие шутки, Барсуков? Я предлагаю тебе сознаться в преступлении. Ты отказываешься. Я отправляю тебя в общую камеру. А там… Ты сам знаешь, что там будет. Но я-то здесь ни при чем…
– Ты хоть знаешь, чем это для тебя закончится?
– Ага, на угрозы перешел? Ну, ну… Только не надо мне угрожать. Я тебя не боюсь. И бояться никогда не буду… В общем так, даю тебе последнюю возможность чистосердечно во всем признаться. Учти, уговаривать я тебя не буду. Твой дружок Пыжиков уже во всем признался. Так что твое признание для следствия – чистой воды формальность.
Следователь брал его на понт. Он продолжает ломать Кирилла. Значит, он точно не знает, какую роль он играет в банде Бекаса.
Но ведь ему можно об этом сказать… Стоп! Это может быть провокация.
Кирилл знал, какой паутиной окутал город Бекас. У него везде свои люди. Возможно, они уже появились и в РУОП. Кто знает, может, этот следователь работает на Бекаса, поэтому и заманивает Кирилла в хитро расставленные сети… Нет, на провокацию поддаваться нельзя.
– Не знаю я ничего. И никого я не убивал. В подвале я оказался совершенно случайно…
– Тогда совершенно случайно окажись в сорок девятой камере, – хищно усмехнулся следователь. – Конвой!
С этого момента события развивались со скоростью курьерского поезда. И неудержимо вели Кирилла в пропасть.
Мрачные коридоры следственного изолятора, окрики конвоиров, грохот решеток, камеры, камеры, камеры… Камера номер сорок девять.
– Стоять! Лицом к стене!
Противно заскрежетал в замке ключ, тяжело открылась дверь.
– Заходи!
Он бы и сам вошел в камеру. Но вертухай толкнул его в спину. Кирилл едва удержал равновесие.
– Козел! – процедил он сквозь зубы.
Дверь закрылась, и Кирилл остался наедине с замкнутым арестантским мирком.
Камера не отличалась большими размерами. Квадратов двадцать, может, чуть больше. Вдоль стен шконки в два яруса. Посреди камеры стол, скамейки. В углу возле входа параша, закрытая занавеской.
«Пассажиров» было не так уж и много. И почти все они занимали отдельное ложе. Только на крайних двух шконках у параши ютились по три человека на койко-место. Под нижней из этих шконок размещался «вокзал», где обитали опущенные. Кирилл с внутренним трепетом глянул на «красный» угол. Неужели это место уготовано для него?
Следователь не врал. Камера была воровской. Во всяком случае, здесь преобладала блатная масть. Как минимум, человек семь-восемь «котов» – коренных обитателей тюрем. Их тела были густо испещрены татуировками. Ничего хорошего от этого люда ждать не приходилось. Кирилл усиленно соображал, как избежать позорной участи.
На него сразу обратили внимание. С верхней шконки у окна свалился крепкий парень с наколками на груди и плечах. Кирилл не силен был в тюремной живописи. Но то, что перед ним блатной, это он понял сразу.
– А-а, новичок, – ощерился тот.
Ему явно не терпелось сыграть с Кириллом в какую-нибудь злую игру. Или от скуки, или по чьей-то воле.
– Ну, проходи, проходи, чего стоишь?
– Так это, плацкарты свободной нет, – с достоинством ответил Кирилл.
– Плацкарты нет? Гы-гы! Но тут ты извиняй… На потолке можешь спать?
– Не, на потолке плохо. Одеяло спадает.
– Что, шутник, да? Ну, ну, шутник, мы ведь тоже шутить умеем… Гордей, к нам новичок заехал!
С нижней шконки у окна поднялся и сел средних лет мужчина с суровым морщинистым лицом.
– Этот, что ли? – глядя на Кирилла, спросил он. – Сюда пусть шагает.
На его ключицах синели звезды лагерного авторитета.
– По какой статье зачалил? – с видимым равнодушием спросил Гордей, когда Кирилл подошел к нему.
– По «мокрой». Но это все туфта. Я никого не валил…
– По первому разу закрыли?
– Нет. Уже закрывали. За гоп-стоп. Целый месяц кантовался…
– Месяц – это тьфу. Люди годами на киче сиживают. Зовут как?
– Игорь.
– Кличут как?
– Да так и кличут – Игорек, – соврал Кирилл.
– Фуфло, а не погоняло, – поморщился смотрящий. – А может, тебя как-то по-другому звали? Может, Аленой там или Таней?..
– Чего? – нахмурился Кирилл.
– А кто тебя знает, – оскорбительно хохотнул блатной, все это время стоявший за спиной у Кирилла. – Может, тебя по прошлому разу парафинили? Может, ты кочет?
– Я этого не слышал, ладно? – со злостью обернулся к нему Кирилл.
– Э-э, я не понял, ты чо, наезжаешь? – взъерепенился блатарь.
– Ша, Маркел, глуши базар! – осадил его законный.
– Да я чо? Я ничо! Просто узнать хотел… А пусть он булки раздвинет. Пусть докажет, что под хвост не балуется!
– А это дело, – кивнул вор. И, как бы радея за Кирилла, посмотрел на него. – Ну что, очко на показ выставляешь? Докажи братве, что ты не кочет!
Кирилл слышал о такой разводке. И знал, что есть олухи, которые на нее попадаются. Нельзя делать то, что предлагал пахан. Нормальный арестант никогда не станет доказывать свою безгрешность таким образом. Это может выйти не просто боком. Это может выйти задом…
– Извините, уважаемый, но я вас не услышал… А булки пусть чушки раздвигают. А я не чушок.
– Да вроде не чушок, – согласился вор. – На мастырку не ловишься… Но ведь ты по жизни можешь быть фуфлыжником. И если ты сейчас не откроешься, клеить ласты будешь долго и нудно. Ты меня понял?
– Да я-то понял. Но я не черт. Так что бояться мне нечего.
– Ну это мы посмотрим. Так, стало быть, тебя Игорьком кличут. Ладно, пробьем. А ты пока свободен. Маркел, покажи ему место.
Блатарь презрительно усмехнулся и отвел Кирилла к шконкам у самой параши. Но к шнырям не посадил. Заставил потесниться мужика на отдельной шконке.
Тот в ответ ничего не сказал. Только уныло вздохнул и неприязненно посмотрел на Кирилла. Уж очень ему не хотелось делить с ним шконку. Но делать нечего.
Кирилл сел на край койки, обхватил руками прутья спинки, уложил на них голову.
Блатные, похоже, еще не знают, кого к ним определили на постой. Но сейчас они зарядят малявы, «погонят коней» по «дорогам». Арестантская почта работает на зависть быстро. И скоро узнает законник Гордей, что к нему на хату заехал беспредельно настроенный бандит по кличке Барсук. Вскроется лажа насчет Игорька – Кириллу выставят предъяву. Но его и без того спросят по полной. За то, что против блатной масти пошел, Сырка в жестокой драке отбил. Такое не прощается. Так что неизвестно, сколько у него времени в запасе. Час, два, а может, и десяти минут нет.
Нужно как можно дольше тянуть время. Скоро Сытину доложат о том, что в камеру «сорок девять» определен бандит Барсуков. Он сразу все поймет и поспешит принять меры, чтобы вытащить Кирилла.