– Ринк? – спросил Сергей, зная, что не надо больше никаких вопросов.
– Конечно, Матерый!
Кнуров кивнул, соглашаясь и благодаря одновременно.
– Вероника?
– Да, я слушаю!
– Вам придется приехать за город. Запишите, куда и как добраться.
– Сейчас, подождите, – она повозилась, видимо, ища ручку и бумагу, – записываю.
Он продиктовал адрес и объяснил, как лучше добираться.
– Как долго вам ехать до вокзала?
– Я живу в центре, минут через двадцать буду на вокзале.
– Значит, через час-полтора доедете?
– Еще одно! – на этот раз быстро проговорила она. – Вы не объясните мне, как это у вас говорится… ах да, как уходить от «хвоста»?
– За вами следят? – позволив себе первый раз за весь разговор выказать заинтересованность, спросил он.
– Да, двое, они не прячутся, просто ходят везде за мной и сидят в машине у подъезда.
– А как вы планировали «уходить», чтобы встретиться со мной? – с усмешкой поинтересовался он.
– У меня есть ключ от чердака, войду в нашем подъезде, а спущусь в последнем. Там нет замка на двери, я проверяла и тот подъезд – оттуда не видно их машину. Но что делать, если они все-таки меня увидят?
– Думаю, перехода через чердак будет вполне достаточно! – улыбнулся непроизвольно Кнуров. – Но, чтобы подстраховать вас, мы сделаем вот что. У вас есть мобильный?
– Нет.
– Ну ничего. Сядете в первую же электричку, идущую в нужном направлении, в средний вагон, он останавливается напротив выхода с платформы. Постарайтесь выйти первой. Вас будет встречать… – Он спросил у компании: – Чья машина всех подпирает?
– Моя, – ответил Пират. – Встречу!
Сергей назвал Веронике номер, цвет и марку машины.
– Такой наголо бритый здоровый мужик, не пугайтесь! Вы бегом садитесь в машину, а дальше мы сами. Справитесь?
– Я постараюсь! Спасибо, Сергей Викторович, до свидания, – интеллигентно поблагодарила и попрощалась барышня.
– До свидания, – ответил он.
Сергей нажал кнопку отбоя, убрал телефон и откинулся на спинку скамейки. Пришла няня забрать Машку. Сашу с Иваном, тоже давно уснувших, еще раньше отнесли в дом любящие папаши. Кнуров осторожно передал ребенка из рук в руки, няня Леопольдовна, всем своим видом и поджатыми губками выказала недовольство нарушением распорядка дня детей и, забрав Машку, ушла.
Над столом повисло молчание.
– Ну что, бить или сам расскажешь? – спросил Антон.
– А что рассказывать, я пока не в теме! – улыбнулся от всей, так сказать, души Кнуров.
– Значит, бить! – пригрозил Мишка.
Сергей дословно пересказал весь разговор с загадочной барышней Вероникой Былинской.
– Так, по маленькой! – сказал Антон. – Кроме Пирата, ему даму встречать, и всем нанизывать следующую порцию.
Когда новая порция шашлыка уже шипела на мангале, у Сергея снова зазвонил телефон.
– Кнуров!
– Сергей Викторович, это Вероника. Я взяла телефон у попутчицы. Я в электричке, и мы уже проехали первые две станции.
– Хорошо! Делайте все как мы договорились. До встречи.
– До встречи, – ответила она, не забыв сделать паузу.
Шашлык готовился, все вернулись за стол, по умолчанию, не сговариваясь, отказались от выпивки, рассказывали анекдоты, шутили, не возвращаясь к теме неожиданной гостьи.
А что обсуждать?
Сергей почти не слушал общего разговора, он поймал себя на том, что внутри у него начинают тихо звенеть колокольцы азарта, интриги, которые он давно уже не слышал.
Все последние дела, которые они вели с его ребятами, попадались малоинтересные – трудные, рискованные, порой крайне рискованные, но неинтересные: не было интриги, загадки, которую всенепременно надо разгадать. Не хватало той игры умов между противниками, которая заставляет скрипеть от напряжения шарики в мозгу и разгоняет адреналин в крови.
Его интуиция обещала, что дело, которое предложила эта странная девушка, не просто интересное, а захватывающее.
И еще!
Ему по-мужски, вот до потрохов любопытно, как может выглядеть девушка с таким вишнево-шоколадным голосом и этим придыханием.
Прямо зацепила!
Он прекрасно знал, что портрет человека, составленный мысленно по его голосу и манере говорить по телефону, как правило, не совпадает с действительностью. Обладатель густого, насыщенного баса может оказаться хлипким коротышкой, а звонкий молодой девичий голос и смех принадлежать старушке под восемьдесят.
Как нормальный мужик, которого заводит все, что связанно с незнакомой, заинтересовавшей его женщиной, особенно если она еще и загадочна, а эта Вероника не просто загадочна, она сулит опасную загадку – вообще убойный для мужского воображения коктейль, – он представлял себе, как же она может выглядеть.
Посмеиваясь над собой, Кнуров одергивал свое расшалившееся воображение, готовое дойти до эротических сцен, чему немало способствовала природа вокруг, банька, пара рюмочек водочки в родной компании.
«Остынь! Она может оказаться какой угодно и совершенно неинтересной! Ничего, что бы зацепило, кроме голоса!»
Но никакие резоны не могли остановить предощущение, некое ухарство, которое ударило в кровь, делая праздник сегодняшней радостной встречи с друзьями более замечательным, добавляя в него эдакой искристости.
Да и мужики, невзирая на общую сдержанность, чувствовалось, что завелись в предощущении чего-то интересного, азарта.
Ната, заметив их переглядывания многозначительные, в момент поняв и расщелкав их настроения, тут же строго предупредила мужчин:
– Так, господа офицеры! Сбавили обороты, а то девушку ошеломите своим напором, а она, как я поняла, и так напугана. Поэтому призываю вас всех и напоминаю: сначала девушку накормим, успокоим и только потом расспросы! Договорились?
– Конечно, Наточка, тут же все джентльмены! – успокоил ее Антон.
– Ну да! А ваши «пушки», лежащие в сейфе в доме, это лайковые перчатки, я просто перепутала!
Вернувшись домой после разговора с Милкой, Ника постояла немного в прихожей, собираясь с духом, перекрестилась и, как в ледяную купель ухнула, – решительно приступила к осуществлению задуманного.
А!.. Как бог даст! Получится так получится, а нет…
Она постоянно ловила себя на мысли, что все это бред какой-то, что происходящее не может быть реальностью. Это просто ненормально – какие-то шпионские, криминальные глупые игры! Ну, на самом деле, если вдуматься – звонит какой-то неизвестный мужик, пугает смертоубийством и пытками и требует найти, ни много ни мало, слитки драгоценных металлов и какие-то жутко важные документы! Ну, бред!
И еще больший бред, что она ему верит! И воспринимает угрозы вполне серьезно! И вместо того, чтобы обратиться полицию, начинает суетиться и искать выход из ситуации. Да еще задумала с какими-то там крутыми мужиками связаться, чтобы они помогли!
Нет, ну если действительно здраво рассуждать нормальному человеку, то это смешно даже – какой-то дешевый развод!
Только вот Ника точно знала, что не развод и не бред!
Были у нее основания верить этому Михаилу Ивановичу – были! Да и стоило посмотреть в окно на круглосуточно стоявшую у подъезда машину, вспомнить, как профессионально был произведен обыск в ее квартире, и то, что за ней наблюдают откуда-то день и ночь, и приблизительно прикинуть стоимость таких вот, скажем так, оперативных действий….
Значит, как бы ни хотелось уверить себя, что все это фигня и чья-то неуместная шутка, но придется согласиться с наихудшим вариантом.
«А следовательно, будем действовать согласно придуманному плану!» – подбодрила себя Вероника. И, глубоко вдохнув-выдохнув еще разок, она оттолкнулась от двери, к которой так и стояла прислонившись спиной, и отправилась осуществлять задуманное.
Пунктом первым в ее плане стоял телефонный звонок еще одной бабулиной знакомой. Ника была уверена, да нет – точно знала, что ее телефон прослушивают, вот пусть и убедятся, что она всерьез озабочена поисками. Весь разговор со старушкой девушка продумала до мелочей, пока ехала в метро.
К телефону долго не подходили, но, когда она уже собралась положить трубку, ей все-таки ответили:
– Слушаю вас!
– Здравствуйте Ирина Павловна! Это Вероника.
– Никочка! – обрадовалась бабулина знакомая. – Как я рада тебя слышать! Как ты себя чувствуешь? Девочки мне сегодня звонили, рассказали, что ты к ним заходила.
– Спасибо, Ирина Павловна, я уже выздоровела. Вы извините, что я к вам не зашла, далеко ехать, да и устала я немного.
– Что ты, что ты, девочка, не извиняйся, я понимаю! Когда сможешь, заезжай, я всегда тебе рада.
– Обязательно! А как вы себя чувствуете? – не без умысла спросила Ника.
Дело в том, что Ирина Павловна из всех бабулиных подруг единственная любила долго, с удовольствием и артистизмом жаловаться на жизнь и подробно рассказывать обо всех своих болячках и делала это профессионально.
«Вот вам! Послушайте, «любезный» Михаил Иванович, старушкины стенания «за жизнь»!» – с хорошим таким, праведным злорадством подумала Вероника.
– Да, тяжело, – посочувствовала она, когда собеседница закончила скорбное повествование о своем житье-бытье.
На самом деле бабулька была еще та! Шустрая, боевая, вечно воюющая, часто не безрезультатно, с чиновниками за всякие там пенсионерские права, неплохо обеспеченная бывшими мужьями и детьми, да и со здоровьем у нее, слава богу, было куда как лучше, чем у большинства ее ровесников.
– Ирина Павловна, – приступила наконец к цели своего звонка Вероника, – мне Мария Гавриловна сказала, что бабуля давала какие-то бумаги или письма Григорию Владимировичу. Вы ведь с ним часто видитесь, может, знаете, что это за бумаги? Мне хочется собрать все, что касается жизни бабули.
– Конечно, знаю! Никакие это не бумаги и не письма. Она дала ему папку с вырезками из газет и журналов и распечатками из Интернета, которые собрала специально для него. Видишь ли, деточка, как бы это поделикатнее объяснить? – Старушка явно смутилась. – Дело в том, что Григорий Владимирович изучал проблему мужской силы, «потенции», как теперь это называют. Он интересовался нетрадиционными методами лечения мужской слабости и новыми достижениями медицины в этом вопросе.
– У него были проблемы? – не удержалась Ника, изо всех сил стараясь даже не улыбнуться.
– Понимаешь, деточка, нервы, плохая экология, трудная жизнь, а ведь он еще совсем не старый мужчина! – пояснила Ирина Павловна, смущаясь.
Ну конечно! Мужчине-то за восемьдесят, и, судя по явному смущению, именно Ирина Павловна вызвала в нем интерес к данному вопросу. Бывает.
– Значит, в папке не было никаких писем от бабушки? – уточнила Ника, мысленно цыкнув на себя за еле сдерживаемый смех.
– Писем не было, а записка была! – осуждающе повышая голос, ответила Ирина Павловна. – Кирюша очень обидела Григория Владимировича, они даже не разговаривали какое-то время.
– А что она написала? – заинтересовалась Ника.
– Как ты понимаешь, записка предназначалась не мне, но Григорий Владимирович дал мне ее прочесть, как другу, конечно. Так вот, там было написано: «Ты бы поберег себя, Гришенька, а то в твоем возрасте от таких занятий и помереть недолго, окончательно оконфузившись перед смертью, особенно если много лет не практиковался и с дамами общался только умозрительно! Может, лучше о Боге подумать? Оно и для здоровья полезней!» Кирюша иногда была очень нетактичной, хоть и нехорошо так говорить об усопших. Царствие ей небесное.
– Спасибо Ирина Павловна, что рассказали, мне пора, – торопливо принялась прощаться Вероника. – Я еще позвоню. До свидания.
– До свидания, детка. Надеюсь, ты меня как-нибудь навестишь.
Ника поспешила положить трубку и расхохоталась от души. Да, бабуля особенно не церемонилась ни с кем! Умела она точно и остро дать оценку.
Она позвонила еще нескольким бабушкиным знакомым с тем же вопросом – не передавала ли бабуля им какие-нибудь бумаги, документы, письма? Ника прекрасно знала, что ничего она никому не передавала, но играть активную розыскную деятельность для слушающих телефон старалась как можно достовернее.
Следующий пункт плана – входная дверь, вернее, подготовка оной к отступлению.
Ника прошла в ванную комнату, включила душ, задвинула занавеску, переставила какие-то баночки-скляночки на полочке, стараясь создать как можно больше шума и видимость своего купания. Черт их знает, но, скорее всего они не только наблюдают за ней, но и прослушивают квартиру! Вот и звенела-шумела, создавая звуковое сопровождение. Очень осторожно она открыла дверь, которую специально не прикрывала до конца, и прошмыгнула в коридор.
По дороге домой Вероника купила бутылку подсолнечного масла и, войдя в квартиру, оставила ее в прихожей. Если ее квартиру просматривают через окна, то часть коридора и прихожую наблюдателям не видно. Может, ведут и видеонаблюдение, но вряд ли. Когда Вероника проводила генеральную уборку квартиры после звонка этого Михаила Ивановича, то проверила абсолютно все стены, шкафы, углы, картины, закутки – да все-все на предмет обнаружения именно следящих средств. Не дурочка же, детективы смотрит и читает иногда.
Могли, разумеется, понатыкать всякой аппаратуры и позже, но вряд ли.
А зачем? Они абсолютно уверены, что жертва напугана, полностью под их контролем и сделает все, что они требуют. Тем более справки о ней навели, прекрасно знают, что она одна-одинешенька в этой жизни и заступиться за нее некому, да и сбежать ей некуда. Ну и на фига тратиться на дорогую аппаратуру, просматривать ее целыми днями, что она – агент какой или в тайнике клад прячет? Не-а, не станут они видеонаблюдение устанавливать, слушать – слушают, а чтобы смотреть, вряд ли.
«Надеюсь, что это именно так, – успокоила себя Ника, еще раз прокрутив все эти соображения в голове. – Значит, будем считать, что смотрят за мной через окна из соседнего дома». Собственно на этом был построен весь ее дальнейший план.
Она обильно полила дверные петли маслом и плеснула немного в замочную скважину. Выждав пару минут, очень осторожно вставила ключ и открыла замок.
– Давай, помоги мне, – шепотом попросила она у двери. Двумя руками ухватившись за ручку, приподняла дверь вверх и открыла.
Дверь не издала ни звука.
– Спасибо! – поблагодарила Ника и выскользнула из квартиры.
Так, теперь следовал пункт третий, очень важный, и если он не удастся, то, пожалуй, она пропадет!
– Не будем думать о плохом! – подбодрила себя Вероника.
Ей требовалось во что бы то ни стало связаться с Кнуровым Сергеем Викторовичем!
В их доме за последние годы сменилось много жильцов. Дом считается весьма и весьма престижным, в центре Москвы, поэтому квартиры в нем охотно покупали и, как поведала консьержка, даже очередь на покупку создали ставшие теперь уже не новыми и, наверное, не совсем русскими, а просто богатыми людьми. Но кое-кто из старых жильцов остался и проживал до сих пор, не поддаваясь соблазну продать квартиры за ну очень большие деньги, например, соседка напротив. У этой соседки имелась одна сложившаяся годами традиция – именно в это время суток она спускалась к консьержке, с которой они пили чай и сплетничали от души – каждый день полчаса, ни больше ни меньше. Ника всегда немного посмеивалась над этим, а сейчас была готова расцеловать соседку за пристрастие к сплетням.
Точно рассчитав время, она подождала пять минут, припав к дверному глазку, и, когда соседка вышла на площадку, выпорхнула из квартиры, изобразив ужасное разочарование на лице:
– Ой, тетя Лена, вы уходите, а я к вам!
– Что случилось, Никуша? – проявила искреннее участие женщина.
– Да я хотела позвонить от вас, у меня что-то с телефоном, надо дозвониться на телефонный узел и узнать, может, отключили, пока я в больнице лежала, – выдала заготовленную речь Ника. – Мобильный, знаете, у меня разбился…
– Меня Клавдия Ивановна ждет, как же быть? – озадачилась проблемой соседка.
– А вы идите, а я, когда дозвонюсь, дверь закрою и вам ключи принесу, – предложила девушка.
– Правильно, – кивнула соседка, – ты девочка хорошая, я тебе доверяю, так что могу спокойно одну в квартире оставить. Иди звони, как же без телефона.
Постояв над телефонным аппаратом, Ника вздохнула, задержала дыхание и решительно выдохнула:
– Ну, с Богом! Только ответь, пожалуйста!
Она набрала номер, написанный рукой Костика на обороте визитки, заранее решив, что по другим двум номерам, отпечатанным на карточке, и пробовать звонить не станет.
– Да, Кнуров! – ответили ей после четвертого гудка.
«Слава богу!» – облегченно выдохнула девушка.
После разговора с Кнуровым Сергеем Викторовичем Ника отнесла ключи соседке, как и обещала, минуты три постояла, поговорила с женщинами и практически бегом ринулась назад в квартиру и, соблюдая предосторожности, вернулась домой.
Проскользнула в ванную, выключив воду, присела на бортик, давая себе передышку и собираясь с силами перед осуществлением следующего по плану действия.
Ника вытянула перед собой руки и растопырила пальцы. Однако пальчики-то дрожали.
– Что-то я разнервничалась слишком? Надо собраться!
У этого Кнурова очень мужской, низкий, почему-то взволновавший ее голос, а манера говорить жесткая, отстраненная и холодная, словно он ее отчитывал за дела какие нехорошие или допрос вел, заранее не веря не единому слову.
– Да ладно тебе, «допрос»! По-моему, ты сильно перетрусила, что он откажет! – объяснила себе Ника свое странное волнение, стараясь не вспоминать те ощущения, которые вызвал в ней тембр его голоса. – Ладно, надо действовать дальше!