— Тише, тише, вы!
Но Алёша уже увлечён.
— Вот так яблочко! — развеселился он от души.
Мальчики заметили клубок. Класс весело загудел. Кто-то, самый смешливый, громко хихикнул.
А тут Алёша ещё выронил клубок, и тот покатился по полу.
Теперь никто не может удержаться от смеха. Тихон Иванович недовольно качает головой.
— Это что такое? — испуганно говорит студентка, с недоумением глядя на клубок.
— Можно, я скажу? — решает Никита заступиться за товарища. — Он не виноват, у него бабушка рассеянная. Она ему клубок положила вместо яблока…
Никита начал с жаром, но тут же умолк, взглянув на недовольное лицо студентки.
Она говорит строго:
— А при чём тут бабушка? Ты должен сам укладывать в портфель всё, что тебе нужно. Из-за тебя мы отвлеклись от урока.
— Строгая! Пятёрку получит… — шепчет маленький Коля.
А бабушка Оля, отчаявшись найти нужное ей письмо, решает узнать по телефону, когда приходит поезд. Она медленно и старательно набирает номер.
Справочная Курского вокзала занята. Бабушка снова набирает номер, но, о чём-то вспомнив, отходит от телефона, не положив трубку на рычаг.
В пустом классе за партой сидят Тихон Иванович и Алёша. Алёша опустил голову, нахмурился, молчит. По всему видно, что он очень огорчён. Почувствовав на себе взгляд учителя, Алёша говорит порывисто:
— Тихон Иванович! Почему некоторые люди встают утром, решают быть твёрдыми, собранными, но ничего у них не получается? Ничего!..
— Ну, я на их месте не падал бы духом, — понимающе говорит Тихон Иванович. — Я бы добивался.
— Не могут они! Всё им надо напоминать. Они стараются, но у них ничего не выходит! Они слишком горячие… — всё больше расстраивается Алёша.
Тихон Иванович советует:
— Знаешь, расскажи этим людям про Володю Ульянова. Он ведь всё делал с увлечением. И плавал, и с гор катался. А как он увлекался шахматами в детстве!
— Да! Он очень увлекался, — обрадовался Алёша. — У него такая исключительная настойчивость сделалась! — подчёркивает он понравившееся ему слово «исключительная».
— Верно… Вот ты и передай этим людям, что им надо волю укрепить, каждое своё решение доводить до конца. По-моему, это для них главное.
— Это главное… Хорошо, я им передам, — говорит Алёша.
Скорый поезд, окутанный дымом, всё мчится вперёд. По радио в вагоне звучит песня о Москве.
Пассажиры слушают, кто-то подпевает.
Серафима Васильевна и Саша стоят уже одетые, в шубах.
— Подъезжаем! — торжественно говорит Серафима Васильевна.
— Подъезжаем! — так же благоговейно повторяет Сашенька.
— Уже собрались? Рановато… Услышите, по радио скажут: «Граждане пассажиры, внимание! Скорый поезд № 6 прибывает к столице нашей Родины — Москве». Рановато… — качает головой проводник.
Открыв дверь своим ключом, в переднюю входит Андрей Андреевич. Он замечает, что телефонная трубка, из которой несётся безостановочный гудок, висит, покачиваясь, на шнуре. Пожав плечами, Андрей Андреевич кладёт трубку на рычаг.
— Кто там? — слышится из комнаты голос бабушки.
— Это я, мама. Решил сегодня забежать. Ты меня накормишь?
— Пожалуйста! У меня всё готово! Всё в порядке! — уверенно отвечает бабушка.
Андрей Андреевич входит в комнату и останавливается в недоумении — книги лежат на полу, выдвинуты ящики стола, шкафа, открыт сундук. Бабушка перетряхивает какие-то бумаги. Как видно, чтобы найти письмо, она перевернула весь дом вверх дном.
— Что с тобой, мамочка? Ты что-нибудь потеряла?
— Потеряла! Найду, тогда скажу, а то опять будете говорить — рассеянная.
— Алёша дома? — как бы между прочим, спрашивает Андрей Андреевич.
— Ещё рано, — оправдывается бабушка. — Он придёт ровно в час тридцать. Подождёшь его?
— Обязательно! Будем вместе обедать.
Никита и Алёша стоят во дворе большого дома, ждут кого-то. Алёша снимает с головы кепку, смотрит на неё с досадой.
— Как назло, сегодня эта история!.. Слушай, ты давно тут живёшь? — спрашивает он маленькую девочку, которая везёт на санках свою подружку.
— Давно. Всю жизнь! Шесть лет и три месяца! — отвечает девочка.
— Ты Генку знаешь?
— А у нас два Генки. Вам какой нужен?
— Такой длинный, вот его кепка, — объясняет Никита.
— У нас ни у кого из ребят такой кепки нет! Постойте, я знаю, у кого такая точь-в-точь!
— У кого? — заволновались мальчики.
— У моего папы.
— У папы, у мамы!.. — машет рукой Никита на непонятливую девочку.
Её подружка, сидящая на санках, вмешивается в разговор:
— Длинный Генка в нашей квартире живёт. Только он уехал!
На лице у Алёши написано возмущение.
— Уехал! В моей шапке!
— Ясно! Так я и знал! — сочувствует Никита. — Попадёт тебе за шапку! Хочешь, возьми мою. Она на твою похожа, — в порыве дружбы предлагает он, хотя его шапка даже не напоминает Алёшину.
— Пойду скорей, пока одна бабушка дома, — решает Алёша.
Вот он уже идёт по бульвару. На скамейках сидят мамы и няни с детьми.
Алёша то и дело поправляет злополучную кепку, которая лезет ему на глаза. Наконец, вспылив, он срывает её с головы и швыряет в снег. Потом, взяв себя в руки, поднимает её. Вдруг он замечает под скамейкой на снегу толстую клеёнчатую тетрадь. Протягивает тетрадь няне, которая сидит на скамейке и катает перед собой коляску.
— Вы уронили? Ваша тетрадь?
— Нет, мальчик, не наша, мальчик, — нараспев говорит няня, обращаясь не к Алёше, а к своему малышу. — Мы с Мишенькой тетрадь не роняли. Мы с Мишенькой ещё не учимся, мы ещё маленькие… Около нас гражданочка сидела, готовилась к экзамену, верно, она забыла… Рядом с Мишенькой тётя сидела… — снова начинает нянька нараспев, забавляя малыша.
Алёша листает тетрадь.
— Тут лекции, как у моей мамы, — догадывается он.
— Сейчас все учатся, все учатся, только мы с Мишенькой ещё не учимся, — распевает нянька.
— Адрес есть, — обрадовался Алёша. — И фамилия — Сергеенко, старший лейтенант… Я бы отнёс, но я обязательно должен быть дома точно вовремя.
— Отнеси, мальчик! Мы бы с Мишенькой отнесли, да нам кушать пора. Мишеньке кушать пора, нас мамочка ждёт, — распевает нянька.
Разговаривая со своим Мишенькой, она уходит, катит перед собой коляску.
Алёша с тетрадкой в руках стоит в раздумье.
…Детская комната отделения милиции. Дверь отворяется, входит Алёша, удивлённо рассматривает яркие плакаты на стене, детскую мебель, игрушки. За столом сидит молодая женщина. Она не в милицейской форме, а в обычном платье.
Алёша удивлённо оглядывается.
— Тут что, милиция? Мне старший лейтенант Сергеенко нужен…
— Ну, я Сергеенко, — говорит женщина.
— Вы? — снисходительно улыбнулся Алёша. — Какой же вы старший лейтенант?
Звонит телефон. Женщина снимает трубку.
— Старший лейтенант Сергеенко слушает! В Каховку? Понятно! У меня уже трое таких беглецов побывало… Отправили ко мне? Отлично…
Алёша удивлён:
— Вы лейтенант? Вы милиционер? А я думал, он мужского рода. — Алёша достаёт из кармана тетрадь. — Ваша тетрадка?
Сергеенко с недоумением рассматривает тетрадь:
— Да, моя…
Дверь отворяется. Милиционер вводит Генку. Алёша уже собрался уходить, но, увидев Генку, от изумления прирастает к полу.
— Вот, привёл беглеца, — говорит милиционер.
Но Генка сам решительно подходит к столу.
В глазах его ни страха, ни растерянности.
— Кто тут главный начальник?
— Я, — грозно говорит женщина.
Генка на секунду опешил:
— Вы? Тогда скажите им, чего они меня в Каховку не пускают.
— А зачем ты туда собрался?
— Как — зачем? Строителям помогать! Там люди нужны! — убеждённо, даже с пафосом, заявляет Генка, но, вдруг увидев Алёшу, невольно хватается за ушанку, снимает её с головы, мнёт в руках.
— Что ж, цель у тебя хорошая! А в школе знают, что ты в Каховку едешь? Нет! А родителям сказал? Нет! Всех обманул! А по какой ты туда специальности? — строго говорит Сергеенко.
Генка продолжает защищать свои позиции, исподлобья поглядывая на Алёшу:
— У пульта стоять на шагающем экскаваторе! Что, я не справлюсь? Нажимай кнопки — и всё!
Алёша делает движение в сторону Генки, хочет отнять у него шапку, но, взглянув на Сергеенко, останавливается.
Сергеенко повторяет насмешливо:
— Нажимай кнопки — и всё. А учиться тебе не надо? Что же, по-твоему, из тебя получится?
Генка не сдаётся:
— Ничего из меня не получится.
— Вот я тоже думаю, что «ничего». — Сергеенко показывает на плакат, висящий на стене: — Что тут написано?
На плакате стихи Маяковского:
Генка молчит. Меньше всего он ожидал, что дело примет такой оборот.
— Читай, я говорю! — приказывает Сергеенко.
Генка, чувствуя, что ему не отделаться от этой настойчивой женщины, что-то невнятно бормочет про себя.
— Громче, вслух читай! — продолжает требовать Сергеенко. — С выражением читай! Вникай в содержание! Наизусть выучи!
— Ну, я пойду, — говорит Алёша. — Я должен быть дома в час тридцать. А мне ещё кой-кого дождаться надо! — Он многозначительно смотрит на Генку.
— Постой, постой! — останавливает Сергеенко Алёшу, набирая номер телефона. — Катя? Скажи, где моя тетрадь, которую я тебе дала на один день? Ах, ты в отчаянии? А мне что прикажешь делать? Я три месяца конспект составляла… Ну, она у меня в руках. Как твоя фамилия? — спрашивает она Алёшу.
— Птицын Алёша.
— Школьник Алёша Птицын нашёл и принёс… Не знаешь, как его благодарить? — Сергеенко обращается к Алёше: — Моя сестра, Екатерина Ковалёва, мастер спорта по конькам, предлагает поучить тебя… Хочешь?
Алёша не может прийти в себя от восторга.
— Та самая Ковалёва? Вот здорово! Я же её из «Огонька» вырезал… Она у меня в комнате висит.
— Ты у него в комнате висишь, — говорит Сергеенко сестре и, улыбаясь, кладёт трубку. — Приходи сегодня в пять часов на Стадион юных пионеров. Ковалёва там занимается с детской группой.
— У меня каток как раз в пять часов! Я обязательно! — радуется Алёша.
На столе три прибора. Бабушка и Андрей Андреевич сидят на своих местах. Алёшин стул пустует.
— Не придёт он! — говорит отец.
Раздаётся звонок в передней. Бабушка радостно спешит открыть дверь.
Входит Галя:
— Это я! Мы сегодня раньше кончили. Алёша дома?
— Нет, — шепчет бабушка. — Папа пришёл проверить, а Алексея нет.
Городские часы на перекрёстке показывают 1 час 15 минут.
Под часами стоит Алёша. Он ждёт Генку, сердито поправляет ненавистную кепку.
Из детской комнаты выходит Генка, расстроенный, без рюкзака. Он сердито бормочет:
— Помни о школе… Только с ней… Дала она мне жизни с этими стихами! Велела маме за рюкзаком приходить.
Алёша подбегает к нему.
— На, возьми свою ушанку, она мне больше не нужна, — со вздохом говорит Генка.
Алёша резко выхватывает шапку у него из рук.
— Обманщик! Скажи спасибо, что я в милиции ничего не сказал! Кому ты в Каховке нужен!
— А что ты вырываешь? — рассердился Генка, снова схватив шапку. — Тогда не отдам.
Мальчики налетают друг на друга; сейчас начнётся настоящая потасовка.
Вокруг Алёши и Генки собрались зрители — любопытные мальчишки с соседнего двора: они с интересом ждут, как развернутся события.
Но вдруг Алёша вспомнил о чём-то, посмотрел на часы.
— Не буду я с тобой драться! Мне домой надо! Ладно, в этой пойду!
— У! Струсил! — торжествует Генка.
— Струсил! — повторяет один из зрителей.
Алёшино благоразумие вмиг улетучивается. Нет, будь что будет, насмешек над собой он не допустит!
— Кто струсил, ещё поглядим! — кричит он Генке, пылая от негодования.
На столе четыре прибора. Бабушка, Андрей Андреевич и Галя сидят на своих местах. Алёшин стул пустует.
— Давайте обедать, что-то я проголодался, — говорит отец.
Часы бьют половину второго.
Раздаётся звонок в передней. Бабушка спешит открыть дверь.
Входит Алёша в своей шапке-ушанке, завязанной под подбородком. Очевидно, он оказался победителем в бою, так как шапка снова у него на голове.
— Молодец! Пришёл! — шепчет бабушка.
Да, но если бы ты знала, чего мне это стоило! — мрачно отвечает Алёша.
В столовой Галя подаёт суп отцу.
— Папа, ты сдаёшься? Всё по расписанию! — торжествует она.
Бабушка в передней снова принимается звонить по телефону. Набрав номер, спрашивает обрадованно:
— Справочная? Наконец-то! Будьте добры, скажите, пожалуйста, когда приходит поезд из Никитовки: в пять часов или в шесть? Какой поезд? Сочинский или тбилисский? Понятия не имею… Подождите! Почему же вы кладёте трубку? — кричит бабушка.
Снова терпеливо набирает номер. Перекладывает трубку из одной руки в другую, при этом в рассеянности опирается локтем на рычаг. Говорит возмущённо: — Галя, надо позвать монтёра! Телефон не работает! Как же узнать, когда они всё-таки приезжают? Пятнадцатого в шесть или шестнадцатого в пять?
Объявление по радио на вокзале: «В 16 часов 5 минут к третьей платформе прибыл скорый поезд № 6, Сочи — Москва». Пассажиры высовываются с площадок вагонов, кого-то окликают, машут руками. Объятия, поцелуи.
Серафима Васильевна и Сашенька стоят на платформе около своих чемоданов. Серафима Васильевна подтянута, держится бодро.
— Ну, где же твоя подруга? Это она? Какая она? — волнуется Саша.
Серафима Васильевна внимательно оглядывает проходящих мимо пассажиров и встречающих.
— Помолчи, Саша, так я пропущу её. Может быть, я её не узнаю? Я же её молодой помню. Вот такой. — Она вынимает из сумочки фотографию молодой девушки, протягивает её Саше.
Саша рассматривает фотографию… Увидела на платформе похожую девушку.
— Вот она! — кричит Саша радостно.
— А правда, похожа, — растрогалась Серафима Васильевна. — Глупая ты девочка, она же такой была сто лет назад!
— Сто лет! Тогда она, конечно, не придёт.
— Не понимаю… Я ей написала: «Если хочешь меня видеть, приезжай на вокзал…» Может быть, она адрес переменила? Или сама переменилась? — вздыхает Серафима Васильевна. — Письмо не могло не дойти…
Саша чуть не плачет от огорчения.
— Кто же нам теперь Москву покажет?
— Успокойся. Выясним, в чём дело. — Серафима Васильевна смотрит на свои ручные часы. — Так… Наш поезд в Горький уходит в 19.5. В нашем распоряжении ровно три часа. Где тут камера хранения? Носильщик, возьмите вещи! — с подчёркнутой решительностью распоряжается Серафима Васильевна.
На стене расписание дня: «3–4.30 — приготовление уроков».
Алёша сидит за своим столиком, решает задачу.
За другим столом сидит бабушка, в руках у неё толстая книжка «Педагогика». Бабушка читает вслух:
— «Надо предоставлять ребёнку при каждом удобном случае, по возможности, проявить свою самостоятельность…» Ну что ж, — соглашается бабушка, — при удобном случае — это правильно…
Алёша заинтересовался:
— Бабушка, а ты что учишь?
— Я не учу, а читаю. Знаешь, что тут написано? На бабушку надейся, а сам не плошай! — шутит она.
Спрятав книгу в ящик стола, снова машинально начинает искать в ящике письмо.
— Нигде нет, исчезло! Ну, всё равно поеду к пяти часам на вокзал. Если сегодня её не встречу, завтра поеду, — решает она.
Алёша кончил готовить уроки, укладывает учебники и тетради в портфель. Смотрит на часы, радуется:
— Ого! Полтора часика просидел как вкопанный. Задачку решил! «Метелицу» выучил!
…Серафима Васильевна и Сашенька, уже без чемоданов, идут по шумной, многолюдной вокзальной площади. По тому, как они оглядываются по сторонам, сразу видно, что они приезжие.
Серафима Васильевна крепко держит Сашу за руку. Сашенька не перестаёт задавать вопросы:
— Это Москва? А где Кремль?
Серафима Васильевна оглядывает площадь, любуется:
— Москва! Подумать только, какое количество машин!
— Ой, бабушка! Мы ведь не знаем, куда идти! Без твоей подруги мы ничего не увидим!
Серафима Васильевна старается держаться независимо.
— Всё увидим!
Она направляется к будке телефона-автомата.
Мимо проезжает машина ОРУДа с рупором на крыше. Из рупора раздаётся:
— Гражданка с девочкой, вы нарушаете правила уличного движения!
— Бабушка, это он тебе! Он с тобой знаком? — удивилась Сашенька.
Серафима Васильевна, взяв Сашеньку за руку, входит в будку телефона-автомата.
Сашенька, встав на цыпочки, прижавшись носом к стеклу, с любопытством рассматривает площадь. Поворачивается к бабушке:
— Ты своей подруге звонишь?
Серафима Васильевна кивает головой:
— Удивительно! Всё время занято.
На столике, в передней Птицыных, лежит телефонная трубка. Её опять не положила на рычаг рассеянная бабушка Оля.
На платформе вокзала громкий голос объявляет по радио:
«Повторяю. Комната матери и ребёнка находится в центральной части вокзала. При вокзале имеется парикмахерская. Граждане пассажиры, не бегите по платформе, идите спокойно!»