Явгмот был явно озадачен… и заинтригован.
– И вы еще говорите о моих революционных методах?
– Этот силовой камень заменяет пульт управления.
Нажимая ладонью на всю поверхность кристалла, я поднимаю летательный аппарат в воздух. Чтобы повернуть, я просто нажимаю на одну или другую сторону камня. Чтобы поднять нос или корму, я нажимаю вот сюда.
– А что если пуститься в свободное плавание? – Явгмот убрал руку молодой женщины с кнопки управления. Кресло зависло в воздухе.
Ребекка улыбнулась:
– Это изобретение моего мужа. Вы не можете упасть на землю с небес. Кресло может провисеть в воздухе сколь угодно долго.
– А если откажет кнопка? – поинтересовался Явгмот, когда крыши снова поплыли назад.
– Силовой камень не может отказать.
– Все когда-нибудь начинает отказывать, – скептически пожал плечами Явгмот.
Видя его недоверие, женщина попыталась объяснить:
– Будучи заряженными один раз, они становятся прочнее и тверже алмаза. Это камни совершенной геометрической формы, но, даже если их геометрия будет слегка нарушена, они не потеряют своих свойств.
Явгмот указал на здание лазарета, туда, где копошились рабочие, перепачканные в песке и цементе.
– Там что-то случилось?
Ребекка удивленно взглянула на собеседника:
– Значит, вы уже кое-что слышали о несчастном случае? Ну… какие-нибудь досужие разговоры на дорогах?
– У меня было время, чтобы разобраться в пустых сплетнях… понять, почему меня вызвали в такой спешке…
– То, что произошло… это… невероятно. Неприкасаемый дотронулся до камня, который не успел остыть. Я думаю, кровь изменила свойства этого камня.
– Я слышал, кровь попала на многие камни. Вы избавились от них?
– Ну, вот мы и прибыли, – прекратила неприятный разговор Ребекка, нажала на кнопку, и кресло приземлилось на крыше лазарета.
Подхватив рюкзак с инструментами, Явгмот последовал за спутницей к одной из лестниц.
– Значит, вы все-таки используете их, не так ли?
Внизу сама собой раскрылась дверь, и Ребекка вошла в коридор больницы.
– Прежде чем использовать, мы очистили и проверили каждый камень. Бракованных не оказалось…
– Все дело в том, что вы не знаете, что стало причиной взрыва. – Уверенной походкой Явгмот шел рядом с Ребеккой по слабо освещенному больничному коридору. – Вы даже не знаете наверняка, как, собственно, работают ваши камни. Вы возвели город, который живет за счет источника энергии, принципа работы которого вы не понимаете! И это вы называете магией! Как это умно! А когда ваш магический трюк провалился, вы просто говорите: я должна быть еще более «магичной». Вы только взгляните на ваш изолятор! Да ведь это просто памятник предрассудкам и фарисейству. Вы связали ваши надежды с мошенничеством и плутовством. Неудивительно, что ваш гениальный муж умирает от неизвестной болезни!
Последние слова Явгмот произнес, когда они уже входили в одно из помещений.
Пациент – понуро опустив плечи, он сидел на стуле с колесиками, управляемыми волшебной кнопкой – был невероятно истощен и бледен. Взгляд больных, тусклых глаз скользнул по фигуре Ребекки и уперся в ее спутника.
– Вы, должно быть, Явгмот. А я и есть тот самый гениальный муж, который умирает от неизвестной болезни.
Явгмот разрядил неловкое молчание, повисшее в комнате:
– Больше не умираете:
Уверенным движением он снял с плеча рюкзак, стащил дорожный плащ и швырнул все это на пустую больничную койку, не обращая внимания на пыль, сыпавшуюся с его одеяния. Плеснув в таз воды из кувшина и тщательно вымыв руки до локтей, он извлек из рюкзака маленький нож, набор пинцетов и несколько пузырьков, наглухо заткнутых пробками.
– Больше никакого мошенничества. Я собираюсь докопаться до причины вашего заболевания. Я буду тебя лечить, – твердо сказал Явгмот, неожиданно перейдя на «ты».
Гласиан бросил долгий страдальческий взгляд на жену и тяжело вздохнул.
– Ты должен понять, ты вовсе не спаситель. У нас здесь полно настоящих целителей. Но они уже перепробовали все свои техники и умения. Мы обратились к тебе только от отчаяния. Мы не отказываемся от магии, мы призываем все силы, которые могут помочь нам. Твои так называемые «методы» нам хорошо знакомы. Я был среди тех старейшин, которые голосовали за твое изгнание. Если бы решать приходилось только мне, ты до сих пор маялся бы в своей далекой Ямураа, делая уколы сифилитическим мулам. Но моя жена беспокоится обо мне, а город и Совет не мыслят жизни без меня, так как, по сути дела, я единственный человек, который хоть что-то понимает в устройстве всех инженерных сооружений, которые обеспечивают жизнедеятельность Халциона. Поэтому они готовы обратиться за помощью к кому угодно. А ты, Явгмот… ты всего лишь квалифицированный специалист.
Взгляды мужчин встретились. И ненависть змеей проползла между ними.
– Ты прав только в одном, – продолжал Гласиан. – Я умираю от изнурительной болезни. Я ее раб. И только покорность болезни заставляет меня позволить тебе ковыряться в моем теле. Ты не можешь причинить мне большего вреда, чем смерть, которая скоро придет.
Явгмот закатил глаза и усмехнулся. Его явно раздражала многословность пациента.
– Будь ты сифилитическим мулом, ты бы этого не сказал.
Гласиан скривил рот, откашлялся и произнес:
– Нет, будь я смертельно больным мулом, я бы все равно сказал это.
– Тем не менее мне придется переубедить тебя. Тебя и весь Халцион. – Явгмот присел на корточки возле кресла. – Так… люди в дороге говорили… у тебя повреждение тканей. Я хочу взглянуть.
Глаза Гласиана вспыхнули.
– Дорожные сплетни?
– Вся Империя обеспокоена твоим здоровьем, – постарался загладить неловкость Явгмот.
Эти слова, словно бальзам, смягчили Гласиана, и вспыхнувшая в глазах ярость тут же погасла.
– По сути дела, ты не единственный с такими симптомами. В некоторых городах-государствах подобные заболевания становятся чуть ли не эпидемическими. Инфицированы многие бедные люди. В Пещерах Проклятых, говорят, это распространенное заболевание. Им страдают даже несколько высокопоставленных особ. Но ты национальное достояние, ты единственный такого уровня человек, заболевший этой болезнью. А теперь приступим к осмотру.
– Самая большая язва находится у него на спине, – подсказала Ребекка, торопливо снимая рубаху с плеча мужа.
– Ты можешь согнуться?
– Я не согнусь ни перед кем, – усмехнулся изобретатель. – Скоро ты это поймешь.
– Тогда придется уложить тебя в кровать, – сказал Явгмот, и пациент неожиданно оказался в его руках. Движения доктора были настолько быстрыми и такими уверенными, что у Гласиана не было возможности сопротивляться. Целитель быстро перевернул его на живот и одним рывком сдернул рубашку.
Гласиан лежал на кровати, маленький, беззащитный, задыхающийся. Ребра проступали сквозь мертвенно-серую кожу, сплошь покрытую гнойниками и ссадинами. Только на одной лопатке роились сотни грязных пятен, сочащиеся беловатой жидкостью. У каждого гнойника имелся черный хвостик, который уходил глубоко под кожу.
– Когда это появилось?
– Сразу после того, как в мужа попали камнем, – ответила Ребекка. – Они появились один за другим. Целители не смогли с ними справиться. С каждым днем их становилось больше, и они гноились все сильнее. На животе и левой ягодице есть целые сегменты гнойников.
– Боже, – охнул Гласиан, – сейчас он захочет повнимательнее рассмотреть мои нарывы.
– Нет, – смилостивился Явгмот. – Не сегодня. Что я хотел бы рассмотреть сегодня, так это вот что… – С этими словами он взялся за маленький ножик и соскреб беловатые подтеки, исторгаемые гнойниками. Осторожно, чтобы жидкость не попала на его кожу, Явгмот провел лезвием по краю заранее приготовленного пузырька и накрепко закрыл склянку. – Эта жидкость многое расскажет о состоянии лимфы и систем организма, отвечающих за его сопротивляемость. Исследовав ее, я узнаю, с каким заболеванием сражается ваш организм.
– Может, мне поплевать и помочиться в ваши пробирки? – ухмыльнулся Гласиан.
– Того, что есть, пока достаточно, – мягко улыбнулся Явгмот и, захватив пинцетом кончик сального волоска, торчащего из поврежденной ткани, стал слегка потягивать его то в одну, то в другую сторону, пока кожа вокруг гнойника не лопнула.
Каждое движение заставляло Гласиана вздрагивать, морщиться от боли и судорожно вцепляться в постель. Явгмот хладнокровно продолжал делать свое дело, пока волос свободно не вышел из луковицы, вытянув с собой окровавленные сгустки плоти. Целитель осторожно поместил свою добычу в другую пробирку.
– Вот фолликул, специализированная биологическая ткань организма. Состояние фолликула многое может сказать о способах распространения болезни в организме.
– Почему бы вам просто не содрать с меня кожу? – запротестовал Гласиан.
– Почему бы вам просто не содрать с меня кожу? – запротестовал Гласиан.
– И в самом деле, почему бы и нет? – ответил Явгмот и кончиком ножа поддел здоровую кожу, расположенную в непосредственной близости от черно-фиолетового нарыва. С методичной аккуратностью, которая была сродни смакованию, он сделал достаточно глубокий разрез, чтобы захватить хвост гнойника вместе с его телом. У Гласиана побелели костяшки пальцев. Явгмот взял щипцы и приподнял отделенную кожу. Небольшой надрез тут же наполнился темной кровью.
– А вот это… нездоровье в микромире. Это мне покажет, как оно развивается. – Собрав несколько капелек крови, он закупорил третью склянку.
– Вот что я скажу о вашем методе. – Гласиан почти хрипел. – Вы прекрасно знаете, как заставить человека страдать.
Ослепительная улыбка озарила довольное лицо целителя.
– Я знаю, как предупредить боль. У меня есть опиаты и прочие ухищрения. Но я не думал, что вы участвуете в чемпионате по этому виду колдовства.
– В следующий раз обязательно приму участие, – пообещал больной.
Явгмот кивнул и стал упаковывать склянки в свой потертый рюкзак.
– А вы, Ребекка, не должны касаться поврежденных участков кожи, лимфы или крови вашего мужа, не прикасайтесь даже к тому, что вам кажется вполне здоровым. Пока мы не знаем, как распространяется эта болезнь, как она передается от человека к человеку, вы рискуете заразиться сами.
– Но в течение почти года я прикасалась к мужу, и… – возроптала Ребекка.
– Вы должны прекратить это. – Явгмот был неумолим. – Никаких непосредственных контактов, никаких расчесываний волос или поглаживаний по голове, никаких поцелуев или объятий, или вас разлучит белый саван.
– Вы провели с нами всего несколько минут, а уже жаждете обрядить меня в погребальные одежды, – сказал Гласиан.
Явгмот быстро закутал его в одеяло и усадил на стул.
– Я стараюсь не сделать саван одеждой вашей жены. Те же инструкции я дам и целителям, которые пользуют вас. – С этими словами бывший ссыльный евгенист закрыл свой рюкзак и взялся за плащ. – Теперь я хочу принять ванну, отдохнуть, а потом приняться за изучение собранных образцов.
Ребекка нагнулась было над креслом супруга, но тут же отдернула руки от его волос.
– Ваши апартаменты находятся поблизости, – рассеянно сказала она Явгмоту. – Небольшая пешая прогулка – и вы у своего пациента. Вы можете посещать его в любое время дня и ночи. Там, где вы будете, жить места достаточно для всего – столы, оборудование, свет, прекрасный вид…
– Еще один ваш проект? – поинтересовался целитель. Ребекка улыбнулась, и он рассмеялся в ответ. – Вы сказали: «Держитесь меня, и город будет вашим». – Он взял ее за руку и решительно вывел из палаты Гласиана. – Итак, я держусь вас.
Глава 3
Явгмот проснулся и, обернувшись простыней, сел на кровати. В этих апартаментах он провел уже несколько месяцев, и они стали для него почти домом.
Рассветные лучи проникали в широкое окно, из которого открывался чудный вид на верхние террасы города. Дворец Советов, амфитеатр, дворцы и храмы словно плавали в золотом тумане. Типичный прием большинства проектов Ребекки. Ее архитектурные решения давали глазу простор и как бы предлагали сделать шаг вдаль. Вход в помещение всегда располагался на восточной стороне, месте происхождения всего сущего. Поднимаясь, входящий неизменно бросал восхищенный взгляд на запад, место предназначения, судьбы. Медленно восходя и любуясь постройками каждого уровня, можно было насладиться пышным празднеством для глаз и сердца.
Архитектура Вознесения, как называла этот стиль мышления Ребекка, преображала того, кто входил в это пространство.
Постель она считала чуть ли не самым важным местом в помещении. Именно отсюда начинал свой земной день человек, выходя из страны сновидений. Именно оттуда только что выскользнул Явгмот. Во сне он был с Ребеккой. Во сне она входила к нему и обнимала его. Это был бы прекрасный мир, если бы не ее больной муж.
– Лепра, – зевнул Явгмот.
Гласиан страдал от проказы в ее прогрессирующей дегенеративной форме. А магические манипуляции только обострили заболевание.
Из кресла на колесиках, при помощи которого он передвигался по палате, изъяли силовой камень, и гнойники на его спине зажили. Другие улучшения наступали очень медленно. Явгмот обнаружил у Гласиана множество видов болезнетворных микроорганизмов – он называл их домашними животными. Их высеяли из мокроты, мочи, слюны, крови и лимфы пациента. Но все они были проявлениями вторичной инфекции.
Первопричина заболевания оставалась невыясненной. Явгмот начал догадываться, что тот микроб, или некая структура, которую он ищет, связывает два мира – физический мир плоти и магический мир образов – и влияет на оба. Но никак не принадлежит ни к одному из них в полной мере.
«Может, сегодня удастся это понять», – подумал Явгмот.
В поисках ответа он направился в самое грязное и темное место Халциона – в Пещеры Проклятых, расположенные под магическим производством и ставшие прибежищем для криминальных и асоциальных элементов столицы – неприкасаемых. Среди них было полно больных туберкулезом. Без сомнения, Гласиана заразил человек, ударивший его. Надо найти этого человека, и тогда появится возможность выявить источник болезни.
Некогда Пещеры Проклятых были колонией для уголовных преступников, куда город высылал всех неисправимых. Воры и убийцы отправлялись вниз, в черноту, пропитанную серой. Здесь они должны были выращивать грибы, ловить слепую рыбу и обрабатывать обсидиан. Вскоре преступники поняли, что путь одиночек – это путь в иной мир и чтобы выжить, необходимо налаживать отношения друг с другом. Люди сбивались в банды, ниспровергали советников и мастеров и захватывали власть над пещерами. Все попытки городских властей добиться капитуляции мятежников и восстановить хоть какой-то порядок заканчивались смертью посредников. И тогда город объявил колонии войну, направив в пещеры войска.
Преступники сражались зло и самоотверженно. Наконец город осознал бессмысленность этой бойни, и старейшины приняли решение закрыть все выходы из пещер, кроме одного, у которого была выставлена стража, пресекавшая любые попытки отщепенцев прорваться наверх.
Потеряв контроль над уголовниками, город сохранил возможность избавляться от тех, кого отвергает большинство. Каждый день скованные цепью узники спускались почти в преисподнюю. Преступления, совершенные ими, были достаточно тяжкими, что давало властям право отказать им в гражданстве. Жителям города разрешалось спускаться в пещеры, чтобы навещать родственников, ухаживать за больными, то есть, по сути, делать все, что им заблагорассудится, лишь бы это не противоречило закону и здравому смыслу. Оружие каждого спустившегося подлежало учету и идентификации, и он не мог подняться на поверхность иначе, как только с тем оружием, с каким спустился вниз. Находились и такие, кто добровольно отправлялся в пещеры, чтобы остаться там навсегда. Среди них были страдающие лунатизмом и нищие, лентяи и недовольные порядком юнцы, извращенцы и скандалисты и многие другие, кому жизнь в раю казалась адской, а жизнь в аду – райской.
Однажды Ребекка сказала, что Халцион – это место восхождения, но некоторые люди предпочитают опускаться.
В тот день к «некоторым» примкнул и Явгмот. Он облачился в свой старый дорожный кожаный костюм, вычищенный и залатанный по настоянию Ребекки. Металлические пластины и кольчуга, подшитые к подкладке, делали «лохмотья» надежной защитой, не раз спасавшей Явгмота от нападений людей-ящериц. Без сомнения, этот наряд поможет защититься и от лепры.
В один из внутренних карманов целитель положил металлические колбы и набор скальпелей. В другой – три фонарика, работающих от чудо-батарей Гласиана. Длинные веревки, свитые в кольца, лежали в котомках у дверей. На поясе Явгмот защелкнул карабин ремня, к которому пристегнул кинжалы, дротики и пару коротких мечей, не забыв предварительно опустить в яд лезвия всех этих металлических игрушек.
Теперь он чувствовал себя своим и равным в обществе неприкасаемых.
* * *– Как только ты спустишься, мы ничего не сможем для тебя сделать! – кричал начальник стражи с парапета, уложенного вокруг входа в Пещеры Проклятых.
– Вы никогда ничего не могли для меня сделать, – огрызнулся Явгмот, стоя на верхней ступени крутой металлической лестницы, ведущей в глубокую темноту шахты.
Не обладая достаточным терпением, чтобы спускаться, как его предшественники, он нагнулся, проверил трос, закрепленный вокруг каменной колонны, а затем бросил кольцо вниз. Веревка начала быстро разматываться. Нижняя петля ее скрылась в гигантской каменной глотке. Натянувшись как струна, она упруго отскочила от стены шахты, Явгмот обернул конец другого троса вокруг пояса, закрепил на ремне фонарик и, надев перчатки со стальными когтями, приготовился к спуску.