- А ночь на что? - спросил я.
- А ночь на льва, - отвечал он, преспокойно укладываясь.
- Неужели сегодня?
- Именно, - проговорил он.
Меня бросило в жар, а Жирар захрапел прегромко.
Напрасно напрягал я все умственные способности, чтоб убедить себя, что лев, как говорил Жирар, не что иное, как корова; напрасно старался я думать о других предметах - сон не смыкал моих глаз, и сердце не успокоивалось.
В семь часов товарищ мой проснулся, вытянулся и приподнял голову.
- А вы не спите? - спросил он.
- Нет, не могу!
- Напрасно; ночи холодны; вы ослабнете, и чего доброго - заснете в кусте.
- Ручаюсь, что не засну, - отвечал я.
- То-то, смотрите!
Жирар стал одеваться; потом, осмотрев свое одноствольное солдатское ружье, зарядил его пулею, закинул на плечо, и, отобрав четыре патрона, положил их к себе в карман.
- Куда же? - спросил я, не зная, чему приписать его сборы.
- Как куда? к Горячему Ключу; и вам пора - я готов! - сказал Жирар совершенно спокойно.
- Но где же ваше оружие?
- Вот оно.
- Одно ружье и четыре патрона?
- Ну, да; три лишних.
- На льва!
- На четырех, если попадутся.
И он засмеялся.
Я вспомнил содержание открытого листа и успокоился. Одеться и вооружиться двумя двуствольными штуцерами было для меня делом одной минуты; потом, привязав длинный и острый нож к кушаку, я захватил железную рогатину, с которою никогда не расставался, и объявил Жирару, что готов следовать за ним хоть на край света. Мы вышли из шалаша, миновали вал и стали отдаляться от колонии рудокопов. Окрестности Сейбузского Ключа достойны особенного внимания своею разнообразною красотою. Вокруг его виднеются еще и до сих пор развалины очаровательных римских вилл, поросших миртовыми деревьями и густым плющом; из середины развалин струится прозрачный ручей студеной воды, которая, опоясывая долину, смешивается с кипучим потоком Сейбуза. Без всякого сомнения, целью львов была не свинцовая руда, а холодный ключ. Такого мнения был и Жирар, который, подойдя к развалинам, принял влево и направил шаги свои по песчаному берегу речки. Я следовал за ним, оглядываясь во все стороны. По прошествии некоторого времени, он остановился и подозвал меня, указывая на землю.
- Видите ли вы? - спросил он меня.
- Что?
- След льва; и не львенка, а настоящего льва!
Я нагнулся, и действительно, от самой воды тянулась вдавленная полоса шириною в фут; след этот терялся в траве и кустарнике.
- Теперь, - продолжал Жирар, - поверните вправо и, сделав большой круг, обойдите тот куст, что там, на холме, - он указал мне на куст.
- Вижу, - отвечал я, - а вы?
- Я поверну влево и подойду к вам с тылу.
- Но где же команда? - спросил я наивно у Жирара.
- Какая команда?
- Та, которая должна находиться при нас.
- Зачем?
- Как зачем?
- Команда помешает нам охотиться; лев считает людей, и двух не побоится, конечно; а за большее число не ручаюсь.
Я без возражения отправился по назначенному направлению, а он повернул влево.
Солнце село, и луна уже величественно поднялась на горизонте, когда мы сошлись близ куста, указанного Жираром. Кругом роскошно расстилалась долина, испещренная песчаными полосами. Жирар, сбросив с плеча ружье, прислонил его к кусту, вынул из кармана сигару и пригласил меня сделать то же.
Мы уселись рядом и стали преспокойно курить.
- Неужели львы дозволяют вам такие вольности, - заметил я, смеясь, моему товарищу.
- Далеко нет, - отвечал он, - но сегодня он не пожалует; мы репетируем свои роли для послезавтрашнего представления; потом, вы позволите мне, граф, не то чтоб дать наставление, но сообщить вам несколько замечаний, которые касаются до охоты за этими животными?
- Я прошу вас об этом, Жирар, - отвечал я.
- Они ничтожны, но могут пригодиться на случай; и потому, полковник, вы, как гость, займете этот куст, а я, с позволения вашего, спрячусь позади вас за тот курганчик, что вы видите; до него шагов пятнадцать, и мы можем переговариваться. Ружье ваше с взведенным курком должно лежать на коленях: я говорю ружье, потому что лев требует только одного выстрела.
- Вы слишком уверены в моем искусстве, - заметил я.
- Конечно уверен, граф; иначе не предложил бы вам подобной прогулки; но возвратимся к делу. Видите ли вы сосновый пень, что за речкой? - спросил он, указывая пальцем на черную точку, едва заметную вдали.
- Вижу.
- Около самого пня он пройдет непременно, спустится вправо и снова появится вот тут.
- Как, у этого обрыва?
- Не у обрыва, а из самого обрыва: ну да, пойдет по старому следу.
- Но до обрыва не больше двадцати пяти шагов, - заметил я с невольным трепетом.
- Глаз ваш верен, полковник; тут точно двадцать пять шагов; я их вымерял и воткнул маленький кол; он ясно виден, не правда ли?
Жирар показал мне кол.
- Зачем это?
- Это только обозначает последний шаг льва, - сказал, улыбаясь, Жирар.
- Не понимаю.
- Я хотел выразиться поэтически, а в прозе это значит, что, когда лев поравняется с колышком, вы, полковник, приподнимите ружье, он сделает еще шаг, то есть будет находиться от вас в пяти шагах, вы выстрелите - и курок со львом, надеюсь, падут в одно время.
- А если я промахнусь, - воскликнул я невольно.
- Быть не может!
- Однако ж допустим.
- О, тогда, тогда!..
Жирар замялся и увернулся от объяснений последствия.
Мы молча глядели друг на друга; наконец Жирар, все-таки улыбаясь, но принужденно, предложил мне сделать ему честь только присутствовать при охоте.
- Я, по совести, - сказал он, - не предвижу никакого рода неудач и не имею причины предвидеть их, потому что я, плохой стрелок, из девяти подобных охот вынес столько же львиных шкур; но кто же поручится, что гость после промаха сделает нам честь пожаловать вторично? А, право, жаль было бы, полковник, отпустить его в вожделенном здравии.
Я посмотрел на Жирара; он смешался.
- Вы говорите не то, что думаете, - сказал я ему с упреком, - вас страшит не потеря добычи, а опасность, которой я неизбежно подвергнусь, не правда ли?
Жирар молчал.
- О, слабость человеческая! - воскликнул я с жаром.
Молчание Жирара заставило меня забыть все до самого благоразумия, и, взяв его за руку, я принудил себя расхохотаться и сказать ему, что я не только не уступаю куста, но даже прошу его не брать с собою ружья, чтоб не подумали другие, будто лев пал не от моей руки.
Успокоенный моими уверениями, Жирар принял веселый вид и предложил мне возвратиться в шалаш, повторяя, что льва до послезавтра ожидать было бы напрасно.
Сон мой был тревожен: вторую ночь мы провели в кусте; а перед утром возвратились в колонию; наконец настала и третья ночь".
- Неужели вы убьете мышь, граф? - спросила, смеясь, Гризи, когда Шелахвич прервал рассказ.
- Хотя бы и мышь, сударыня, - отвечал со вздохом полковник, - но вообразите себе...
- Нет, нет, не говорите вперед! - закричали мы все, - мы требуем продолжения и не дарим вам ни одной секунды третьего дня, ни малейшего ощущения.
Полковник вторично вздохнул и продолжал:
"В третий вечер Жирар проснулся, как и в предыдущие, ровно в семь часов; снова осмотрел ружье, отсчитал четыре патрона и напомнил мне, что час настал.
Вооружась всем своим мужеством, я последовал за товарищем, который на этот раз повел меня по другому направлению.
Солнце еще не скрылось, когда мы достигли куста и расположились сообразно с планом Жирара; я поместился в самом кусте, а он в пятнадцати шагах позади меня.
Сумерек не существует на юге, и луна мгновенно заступила место солнца. Безмолвие ночи прерывалось по временам пронзительным писком шакалов и диким, жалобным криком ночных птиц, быстро носившихся по всем направлениям. Жирар подполз ко мне.
- Мы можем еще побеседовать, - сказал он вполголоса, - и время терпит, а сидеть молча - томительно.
- Я рад; но не развлекла бы беседа нашего внимания?
- О, не беспокойтесь! приближение льва ознаменуется явлением, которое заметить нам не трудно будет.
- А что это за явление? - спросил я с тревожным любопытством.
- Очень обыкновенное, - отвечал Жирар, - вы заметили, что зверя этого чуют лошади и верблюды на расстоянии целой мили? Лошади опускают голову и начинают дрожать, как в лихорадке; а верблюды ложатся и только что не закапываются в песок. За неимением тех и других указателей, судьба посылает нам шакалов, которых вы явственно слышите: не правда ли? Ну, а почуй они приближение желанного нашего гостя - все умолкнет, и тогда мы не только перестанем говорить, но притаим самое дыхание. Лев преаристократическое животное; натуралисты ошибочно причислили его к классу диких зверей, ползающих и пресмыкающихся. Лев раз навсегда составил свой маршрут и следует ему, не сворачивая ни вправо, ни влево; например, на самом пути его находится куст; куст занят чем-то незнакомым: не полагайте, чтоб он бросился в сторону; нет, он, вероятно, остановится; не ускорит, а напротив, убавит шаг, но все-таки пойдет за куст.
- А если бы я не стал стрелять по нем, что бы случилось?
- Не стрелять в пяти шагах? Зачем же вы не стали бы стрелять, граф? спросил наивно Жирар.
- Положим, что мне любопытно было бы знать, что сделает лев в таком случае.
- Вот этого я не умею вам сказать, потому что любопытство мое не заходило никогда так далеко. - И Жирар только что не сознался, что не чувствует в себе довольно мужества для подобного испытания. - Это правда, прибавил он, - что раз в окрестностях Брея я почти вынужден был отодвинуться, чтоб дать ему пройти; но это, поверьте, сделал не из любознательности, а из крайней необходимости.
Я просил Жирара рассказать мне этот случай.
- Извольте, и, мне кажется, мы успеем кончить, - сказал он. - Милях в трех от брейского лагеря подметили льва и дали мне о том знать; я выбрал удобное место - прегустой куст и провел в ожидании гостя четырнадцать суток. Посудите сами, какое терпенье устоит против тоски сидеть четырнадцать суток сряду одному и без малейшего результата. В пятнадцатый вечер я, почти нехотя, расположился на слишком уже знакомом месте и, под крик ястребов, заснул преспокойно: вдруг меня как будто кто-то толкнул в сердце; раскрываю глаза - шагах в семи от куста лев; я за ружье, лев лег; я прицелился ему в лоб - хлоп! - осечка. Тут только вспомнил я, что пистон старый...
- Что же лев? - спросил я.
- Лев медленно привстал и пошел прямо на меня; время терять было напрасно; я переменил пистон и выстрелил, правда, гораздо ближе, чем на пять шагов. Неосторожность, вот и все! Не позаботиться о подобных пустяках я считаю большою глупостью. - Однако позвольте; да, точно.
И Жирар понизил голос.
Я посмотрел на него с беспокойством; он показал мне пальцем на уши и бросился вон из куста.
Я догадался и стал вслушиваться; все звуки замолкли, и кругом нас воцарилась та мертвая тишина, которая обыкновенно предшествует шквалу на море. Я невольно взглянул на небо - ни одного облачка; вокруг нас ни одного живого существа, ни малейшего движения, ни признака жизни - и мне стало холодно. Первые полчаса ожидания показались мне веком; сколько тревожных мыслей пробежало в эти тридцать минут в моем воображении; сколько различных ощущений перечувствовал я в этот короткий срок. Но самолюбие и стыд взяли верх над робостию. Осмотрев штуцер и засучив рукава своего пальто, я стал дожидаться. Прошло еще несколько минут, и позади меня Жирар пошевелился; я повернул голову в его сторону. "Attention!"* - шепнул он и указал концом ружья по направлению речки.
______________
* Внимание! (фр.)
Рядом с тем пнем, о котором говорил мне Жирар, я увидел другую темную точку, другой пень, повыше первого.
- Le voyez-vous?*
______________
* Вы его видите? (фр.)
- Tres distinctement*.
______________
* Очень отчетливо (фр.).
- C'est bien*, - шепнул он и опустил ружье.
______________
* Вот и прекрасно (фр.).
Через минуту на том месте, где виднелись еще недавно два пня, остался только один; взор мой инстинктивно перенесся за черноватое углубление, отстоявшее от меня на расстоянии двадцати пяти шагов. В это мгновение я не мог больше отдавать себе отчета ни в мыслях своих, ни в ощущениях; сердце билось так сильно, что я слышал это биение. Прошло еще несколько минут, и в темном овраге блеснули два желтые круга; еще мгновение - и черная масса отделилась от земли, отбросив на золотисто-песчаную почву огромный львиный силуэт.
Я был убежден, что лев меня видит, потому что эти два фосфорические круга не отводили от меня ни на миг своих черных точек. Лев приближался медленно, шаг за шагом; широкий нос его был ниже туловища; он вытянул шею; он приподнял гриву; он не останавливался...
Я силился отвести от глаз его мои глаза - и не мог; я хотел целиться, хотел поднять ружье и не мог; лев подошел на пять шагов; я был недвижим.
- Feu, feu; faites feu, au nom de Dieu*, - раздалось позади меня; я явственно слышал голос и не двигался. Лев приостановился и поднял голову; хвост его пришел в движение, уши приподнялись.
______________
* Огонь, огонь, стреляйте, ради бога! (фр.)
- Excusez donc*, - крикнул Жирар, и в то же время лев осветился мгновенно и раздался выстрел.
______________
* Тогда извините (фр.).
Я вскочил на ноги.
- Votre arme, donnes moi votre arme!* - прокричал тот же голос, но уже возле самого меня, и Жирар вырвал у меня из рук ружье.
______________
* Ваше ружье, дайте мне ваше ружье! (фр.)
Эта мера была лишняя: лев мотнул головою, заложил ее между передних ног и, зевнув протяжно, перевалился вперед. Он был ранен смертельно.
Жирар, сняв картуз, обратился ко мне.
- Savez-vous, colonel, que vous poussez bigrement loin vos epreuves*, сказал он, смеясь, с тоном упрека.
______________
* Знаете, полковник, вы зашли в своем испытании дьявольски далеко (фр.)
- Quelles epreuves, s'il vous plai?* - спросил я, не понимая Жирара.
______________
* В каком испытании, что вы имеете в виду? (фр.)
- J'espere bien, en laissant approcher la bete a une distance de trois pas; diable!*
______________
* То, что вы подпустили зверя на расстояние трех шагов, черт возьми! (фр.)
- Mais c'est que j'ai eu peur, mon ami*, - шепнул я на ухо Жирару".
______________
* Но я просто испугался, мой друг (фр.).
Примечания
Кроаты - хорваты.
Гризи Карлотта (1819-1899) - знаменитая итальянская балерина.
...и несколько первых сюжетов... - т.е. ведущих певцов труппы.
Дюмон-Дюрвиль Жюль Себастьян Сезар (1790-1842) - знаменитый французский моряк и океанограф; совершил несколько кругосветных путешествий.
Штуцер - ружье с нарезным стволом, винтовка.
Лапландец - здесь: житель дальнего Севера.
Готенбург - имеется в виду шведский город Гётеборг.
Ротонда - круглое строение с куполом.
Бона (Бон) - город-порт на северо-востоке Алжира (ныне Аннаба).
Константина - крупный алжирский город.
Французская миля - 1949 метров.
Гельма - город на северо-востоке Алжира.
Страсская дорога (правильнее: Стораская) - ведущая к Сторе, предместью города Филиппвиля.
...жалкий остаток римского величия... - Алжир был римской провинцией с I в. до н.э. по V в. н.э.
Жирар (Жерар) Жюль (1817-1864) - французский офицер, прозванный за свои охотничьи подвиги "истребителем львов".
Открытый лист - здесь: разрешение на охоту.
Сейбузская долина - долина Сейбуз около города Боны.