Андрей поднялся:
— Что, сука, довы…ся? На кого дернулся, ишак карабахский? Сказал, выть в камере будешь, значит, будешь!
Сургин извлек из чехла рацию:
— Фаланга! Я – Бук!
Кравчук ответил немедленно:
— На связи.
— Что в лесу?
— Только принял доклад. Ребята обстреляли группу всадников, оставшихся в массиве, трех стреножили, двое ушли! Деревья и кусты помешали отстрелить всех.
— Понимаю. Трое стреноженных убиты?
— Двое убиты, один ранен. Также ранен и еще один, что успел скрыться! И ранен серьезно, капли крови отчетливо видны на тропе. Крупные капли. Далеко не уйдет.
Андрей переключился на Павлова:
— Слава?
— Да, Андрей?
— Прокол вышел! В усадьбу вместо Гулаева явился его заместитель Мулдашев.
— И что теперь?
— А хрен его знает! Будем разводить пленных. Их у нас двое, Мулдашев и урод из леса. Если, конечно, генерал не примет другого решения.
— Когда ты будешь связываться с ним?
— Немедленно.
Андрей вызвал на связь Потапова. Доложил ему обстановку, которая не особо порадовала генерала. Он приказал группе Кравчука с пленными и телами убитых предателей выдвинуться к водонапорной башне, куда вышлет вертолет. Сургину с Павловым предстояло совершить обратный путь до Моздока сначала пешком, потом на «УАЗе». Андрей спросил:
— А что в ущелье?
— Я отдал приказ на штурм вражеской базы. Думаю, на это уйдет не более часа. Все детали обсудим в Москве.
Сургин поинтересовался:
— Как нам со Славой добраться до столицы?
Генерал пояснил:
— В 21.00 из Моздока запланирован вылет борта на Москву. Вы должны успеть, но если припоздаете, командир экипажа имеет приказ без вас не взлетать. Все! Переключаюсь на Лемеха. До встречи!
— До встречи!
Андрей связался с Кравчуком, передал ему приказ Потапова насчет эвакуации, сам же двинулся следом за Павловым. Они встретились в лесу. В невеселом настроении спецагенты начали обратный марш. В Москву они прибыли в 23.10.
У трапа Сургина с Павловым ждала генеральская «Волга». Водитель развез офицеров по домам, передав приказ девятнадцатого июня в полдень быть на даче у генерала.
Часть III Операция «Узник»
Глава 1
Рита не ждала мужа в столь поздний час. Она, покормив и уложив дочь в крошечную кроватку, занялась стиркой, когда в дверь осторожно постучали. Маргарита прошла в прихожую, спросив:
— Кто там?
Андрей ответил:
— Тот, кого ты ждешь, любимая!
Рита воскликнула:
— Андрюша!
И распахнув двери, повисла на шее мужа, который обнял ее руками, в которых держал дорожную сумку и букет цветов, купленных в ларьке по дороге из военного аэродрома.
— Ты почему не сообщил, что приедешь сегодня?
— Хотел сделать тебе сюрприз!
— Вот теперь ты получил сюрприз – жену-растрепашу. Позвонил бы, я и со стиркой повременила, и себя в порядок привела, и стол накрыла бы, а так выгляжу клуша клушей!
Супруги прошли на кухню, Андрей сказал:
— Ну что ты на себя наговариваешь, Рита! Посмотри в зеркало, да прекраснее тебя нет никого на свете!
— Конечно!
Маргарита только на кухне увидела, каким уставшим выглядит ее муж. Его буквально валило в сон. Но он, как настоящий офицер, держался, стараясь показаться бодрым, что удавалось ему не очень. Рита села за стол напротив, взяла его руки в свои ладони, спросила:
— Тяжелой выпала командировка, Андрюш?
Сургин вздохнул:
— Да нет! Все было обычно. Просто сутки пришлось не спать, да еще в безделье. Это тяжело, плюс перелеты. В общем, устал!
— Тогда умойся, я быстренько приготовлю легкий ужин, перекусишь и спать! А я достираю!
Андрей улыбнулся:
— Ну уж нет! Ты завязывай со стиркой до завтра, ставь на стол шампанское, зажигай свечи, а я приму душ, переоденусь, приведу себя в порядок, и мы, перед тем как вместе пойти в спальню, немного посидим!
— А сможешь?
— Обижаешь? Ну что, договорились?
— Как скажешь! Ты муж, хозяин!
— Правильно. Освободи, пожалуйста, ванную, а я переоденусь да на дочурку взгляну, соскучился по вам сил нет!
— И когда же успел?
— Успел вот! Как она, ничего?
— Ничего!
— Так и должно быть!
— Слушай, Андрюша, нам надо бы дать ей имя и покрестить. А то как-то нехорошо получается.
Сургин согласился:
— Ты права! Предлагаю назвать дочь Ириной, а крестить в ближайшее время, если, конечно, оно у меня будет!
— Ты вновь можешь уехать?
— Не знаю! Все возможно!
— А почему Ириной? С этим именем у тебя связаны какие-то воспоминания из прошлой жизни?
Андрей улыбнулся:
— Нет! Просто хорошее имя, но если у тебя иное мнение, я приму его безоговорочно!
— Ладно, переодевайся!
Воскресенье, 19 июня
Генеральская «Волга» подъехала к дому Сургина ровно в 10.30. Андрей, ожидавший ее у подъезда, сел в салон. Прапорщик-водитель развернулся и повел автомобиль по знакомому маршруту.
К даче Потапова прибыли в 11.40. Всю дорогу водитель молчал, а как настало время офицерам покидать салон, неожиданно произнес:
— Николая Викторовича с утра вызвали наверх. Он просил подождать его.
Сургин удивился:
— Вызвали наверх в воскресенье? Странно, обычно наши генеральские чины выходные чтят, как священные праздники.
Прапорщик сказал:
— Потапова вызвал не директор службы, ему приказали прибыть в Кремль!
— Ничего себе? С чего бы это?
— А вот этого, товарищи офицеры, не знаю!
Андрей протянул, взглянув на Павлова:
— Дела! Чувствую, Славик, нам сегодня же вновь придется куда-то лететь или плыть! В Кремль так просто не вызывают.
Павлов пожал плечами:
— Что мы можем изменить? Так и нечего головы ломать, пойдем лучше по саду прогуляемся. Воздух-то здесь какой чистый!
Сургин согласился:
— Пойдем, раз все одно генерала ждать.
«Мерседес» генерала прибыл в Яровое в 14.20.
Потапов был за рулем сам. Завел машину во двор, вышел из салона. Спросил у прапорщика, сидевшего за книгой на заднем сиденье «Волги»:
— Где ребята?
Водитель указал на дом:
— Сначала гуляли по саду, потом вошли в дом. Телевизор, наверное, в фойе смотрят.
Сургин с Павловым действительно устроились в фойе, смотрели по телевизору какую-то развлекательную программу. При появлении начальника встали, поздоровались в один голос:
— Здравия желаем, товарищ генерал!
Потапов пожал обоим руки и предложил пройти в кабинет. Вскоре генерал и агенты сидели за круглым столом. Потапов, собираясь с мыслями, потер подбородок. Затем произнес:
— Так! То, что меня вызывали в Кремль, вам известно.
Сургин кивнул головой:
— Известно!
Потапов взял карандаш с чистого листа бумаги, который лежал перед ним:
— В общем, так, мужики, резко обострилась обстановка в Кунире!
Андрей не удержался:
— В смысле? Там-то чему обостряться?
Генерал бросил карандаш на стол, поднялся из кресла, прошелся по кабинету.
— Объясняю! Дело касается арестованного при ликвидации Усамбиева и не имеющего к ней никакого отношения сотрудника Службы внешней разведки Карнаухова Виктора Степановича. Буду краток. Вчера верховный эмирский суд Кунира признал его виновным в убийстве Алимхана и приговорил к расстрелу! Все попытки нашего МИДа и лично Президента повлиять на эмира Амад-бен – Веяни-аль-Гани, черт бы побрал эти арабские имена, язык сломать можно, никакого результата не принесли. Местный бай уперся и переговоры вести отказался. Есть информация, что он действовал под сильным давлением руководства США. Влияние янки на эмира велико. По законам эмирата Карнаухов может лично в течение десяти суток обратиться к эмиру с просьбой о помиловании, но, судя по нынешнему поведению главы Кунира, ни на какое снисхождение разведчику рассчитывать не приходится.
Сургин со злостью ударил кулаком по столу:
— Почему СВР или ФСБ не арестуют пару кунирцев в Москве? Не обвинят их в шпионаже и также не приговорят к вышке? А затем не предложат обмен на этого Карнаухова? Это же общепринятая практика! За бугром ловят наших, у нас берут их разведчиков, спокойно, без шума меняют – и все дела!
— Все, что было возможно, руководством страны сделано. Вам предстоит выполнить очень сложное и крайне ограниченное по времени задание, а именно вытащить из лап эмирской полиции и спецслужб нашего сотрудника внешней разведки подполковника Карнаухова. Вытащить из эмирата и доставить в Россию!
Сургин присвистнул:
— Вы считаете, это возможно?
Генерал развел руки в стороны:
— Считай, не считай, Андрюша, а выполнять приказ Верховного придется. Операция «Узник» – таково ее кодовое название. Для доставки тебя, Сургин, с капитаном Павловым в Кунир предполагается следующая схема. В настоящее время в Средиземном море проводит учения Черноморский флот, с привлечением атомных подводных лодок Северного флота. Во вторник двадцать первого числа из Новороссийска вас перебросят в район учений. Прямо на флагманский крейсер. Встретит лично командующий учениями контр-адмирал Лавров. Далее доставят на одну из подводных лодок. Оттуда с наступлением темноты вы доберетесь до берега Кунира и выйдете на него в районе небольшого поселка Скрит. В подводном путешествии вас будут сопровождать боевые пловцы группы морского спецназа, которые в дальнейшем поступят в твое, Сургин, распоряжение. Скрит находится в шестидесяти километрах от Эль-Саида. Побережье возле поселка высадки примечательно тем, что там сохранились, и неплохо сохранились, древние оборонительные, в основном подземные, в виде катакомб, укрепления берберов. Кто такие берберы, узнаете из энциклопедии. На берег вы выйдете в штатской одежде и гражданами Чехии.
Генерал указал на Сургина:
— Ты – Мартином Плевеком. Ты, – Потапов повернулся к Павлову, – Иржи Пенечем.
Сургин выказал удивление:
— Почему чехами? Лично я по-чешски ни бум-бум.
Павлов добавил:
— Я тоже!
Генерал улыбнулся:
— Вот-вот! И никто практически, кроме работников посольства Чехии в Кунире, по-чешски ни бум-бум, английский кое-как вы знаете. Как раз в объеме среднестатистического туриста. Но далее. Минуете линию древних укреплений. Выходите на автомобильную трассу прямо напротив небольшой пальмовой рощи. Она там одна среди пустыни, не заблудитесь. Увидите старенький «Бьюик». Смело садитесь в него. За рулем будет находиться араб Талал Халиф. Он человек нашей разведки, завербован еще во время учебы в Союзе. Сейчас он лавочник, живет в Эль-Саиде. Халиф доставит вас к себе домой, где вы встретитесь с представителем резиндентуры нашей военной разведки. С ним и обсудите дальнейший план действий. Кстати, брат Талала, Амал Халиф, старший следователь эмирской прокуратуры, что весьма немаловажно.
Павлов подал голос вопросом:
— Этот Амал тоже наш человек?
Генерал утвердительно кивнул:
— Да!
Андрей недовольно проговорил:
— Берберы, Талалы, Амалы – ну и имена!
Потапов съязвил:
— Ты бы, конечно, хотел, чтобы везде жили Иваны да Степаны!
— Я бы не был против!
— Ну уж извини, не получается по-твоему! Вопросы?
Сургин поднялся и так же, как Потапов ранее, прошелся по кабинету:
— Карнаухов в тюрьме Эль-Саида?
Потапов ответил:
— Да. В одиночной камере. В Эль-Саиде смертные приговоры в исполнение не приводятся. Для этого узника доставят в тюрьму Кайраун, этап в сорок три километра. Возможно, на этом этапе и придется отбивать подполковника.
Сургин, закурив, кивнул:
— Ясно. Почему вы, Николай Викторович, и словом не обмолвились о логове покойного Усамбиева? Ведь наверняка уже думали об этом? Как вместе с освобождением нашего разведчика зацепить и высокопоставленных чеченов, руководящих вылазками банд в Чечне?
Генерал вздохнул:
— Признаться, ты прав, Андрюша, и, узнав о той миссии, что Верховный возложил на управление, я тут же прикинул, как одновременно накрыть и шалман покойного Алимхана, но… мне запретили трогать его!
Сургин бросил быстрый взгляд на начальника:
— Запретили? Почему? Ведь если Сам решился на проведение операции за рубежом, которая вряд ли пройдет тихо, то отчего заодно не разнести осиное гнездо этого долбаного «правительства». Все равно, если наша работа пройдет успешно, ни у кого в мире не возникнет сомнения, КТО отбил российского разведчика. Это по-любому международный скандал. Так чего без толку страховаться? Одним больше, одним меньше, разницы-то по большому счету никакой!
Генерал согласился:
— И вновь ты прав. Но трогать чеченов в Кунире запретили по другой причине, которую мне раскрывать не стали. Думаю, что с Ризоевым, с тем, кто встал вместо Усамбиева, внешняя разведка планирует начать свою игру.
Андрей усмехнулся:
— А если, допустим, у нас нарисуется вариант освобождения Карнаухова, при котором захват кого-либо из «правительства» Ичкерии или их активных сообщников будет оперативно необходим? Тогда как? Все равно не трогать?
Генерал ответил:
— Если возникает такой вариант, ты должен сообщить о нем мне. А я уж тут буду решать вопросы по обстановке.
— Понятно! Что делаем дальше?
— Дальше вас отвезут домой. Завтра проведете день с семьей! В 20.00 выезд на аэродром! В 22.00 вылет в Новороссийск! Ну и далее по оговоренному плану.
Гулаев, находясь во второй группе всадников, оставшихся в лесу, внимательно следил за тем, как с его домом сближается группа Мулдашева. Нурпаша знал, что Зинченко с начфином уже прибыли, и прибыли «чистыми». Вряд ли спецслужбы, зная о предстоящей встрече, не организовали бы скрытое преследование оборотней, но по докладам постов, разбросанных по всему маршруту движения, от Урус-Мартана до Урус-Керта, таковое замечено не было. И в принципе Гулаев мог сам въехать в собственный дом, что и собирался сделать, но… в последнее мгновение чувство внезапно возникшей и необъяснимой тревоги остановило предводителя «Халифата».
Гулаев решил на всякий случай послать вместо себя Мулдашева, приказав в целях маскировки прикрыть боевикам лица платками. Нурпаша уже поднял руку, чтобы отдать приказ своей группе выдвинуться вслед Мулдашеву, как тишину селения разорвали четыре короткие пулеметные очереди. И тут же два передних всадника его группы, составляющие передовой дозор, свалились с седел, пораженные пулями бесшумного оружия спецназа. Кто-то другой, возможно, и промедлил бы, пытаясь разобраться в том, что произошло, но не Гулаев. Ни слова не проронив, развернулся, подняв лошадь на дыбы, и, пришпорив ее, направил в густые заросли кустарника. Сзади услышал вскрик, за ним второй. Не обернулся, изо всех сил нахлестывая своего породистого скакуна. Тот вынес главаря банды из зоны обстрела. И только тогда Нурпаша услышал топот коня сзади. Бросив взгляд через плечо, увидел перекошенное болью лицо одного из своих личных телохранителей, Умара. Проехав до ложбины, Нурпаша остановился. Конь с Умаром встал рядом. Телохранитель нагнулся к холке своего скакуна. Гулаев же слушал лес. Тот издавал обычные, присущие ему звуки. И ничто постороннее не тревожило эту своеобразную, полную звуков тишину. Убедившись, что преследования нет, Гулаев подъехал к чечену, который долго служил ему верой и правдой. Положил руку на плечо телохранителю, спросив:
— Как ты, Умар?
Бандит простонал:
— Плохо, Нурпаша! Легкие прострелены. Истекаю кровью, мне нужна помощь!
— Конечно, брат! Конечно! Сейчас я помогу тебе!
Умар начал сползать на землю. Он еще был в силах самостоятельно сделать это, ожидая, что хозяин окажет первую помощь и остановит кровь. А затем и доставит в глухой аул на окраине леса, где обитала семья Умара и жил врач из Грозного, обслуживающий раненых бойцов отряда Гулаева. Умар надеялся выжить.
Вместо санитарного пакета Гулаев извлек из ножен кинжал, присел и с силой вонзил клинок прямо в сердце верного охранника. Умар неестественно выгнулся, бросил взгляд на хозяина-убийцу, хотел что-то сказать, но ртом хлынула кровь. Тело обмякло и задергалось в предсмертных судорогах. Гулаев выдернул кинжал, вытер его о куртку телохранителя. Произнес:
— Прости, брат. Иначе я не мог. Тебе сильно не повезло. У меня нет времени возиться с тобой. Прости, я буду молиться о тебе.
Поднявшись, Нурпаша прыгнул на своего скакуна и, резко развернув его, погнал в сторону Урус-Мартана.
Лошадь же Умара сначала побежала за лошадью Гулаева, но тот длинным кнутом отогнал ее. Тогда она развернулась и вернулась к мертвому хозяину. Почувствовав запах крови, шарахнулась в сторону и, сориентировавшись по одной ей известным ориентирам, опустив голову и поводья, медленно пошла в сторону глухого аула, где находилась ее открытая конюшня. Где ждало свежее сено, чистая, холодная вода и отсутствовал неприятный, раздражающий и пугающий запах крови. Запах смерти!
Гулаев гнал лошадь до глубокого оврага, в низине которого паслась отара овец.
Чабан увидел гостя. К нему же бросились и собаки, молчаливые и свирепые для чужаков кавказцы. Пастух окликнул их, и псы потеряли к чужаку всякий интерес. Нурпаша подъехал к чабану, почтенному старцу, поздоровался:
— Ассалам аллейкум, уважаемый!
— Ва аллейкум, – ответил старик. – Издалека ли путь держишь?
Гулаев кивнул:
— Издалека!
— Что забыл в наших краях? Я не знаю тебя.
Нурпаша подтвердил:
— Ты и не можешь знать меня, я не местный, из Урус-Керта.
Аксакал спросил:
— Кто ты?
— Какая разница? Путник, попавший в беду!
Чабан переспросил:
— В беду?
— Да! В ауле русские проводили зачистку, ты знаешь, что это такое, всех мужчин арестовали. Сказали, что отправят в лагерь, проверять, не воевал ли кто из них. Дома грабили. Мой на отшибе, и я ушел с братом, брата убили. Увидели-таки гяуры нас и выстрелили в спину. Мне удалось уйти, и вот я здесь.
Старик понимающе покивал папахой, проговорив:
— Да, времена сейчас смутные. Совсем горцев прижали. Скоро бороды брить заставят, кинжалы отнимут, веры лишат! Плохие времена настали. Нет Джохара, нет того, кто защитил бы народ. Джохар был воином, остальные так себе. Все власть делят, между собой резню устраивают, своих убивают. А гяуры пользуются этим. Благодари Аллаха, что спасся.
— Я уже благодарил, буду молиться еще.
— Куда путь держишь?
Гулаев ответил:
— Мне в Грозный надо.
Старик зацокал языком:
— Грозный – опасно, я могу тебя на время укрыть. Потом домой вернешься.
Нурпаша отказался:
— Благодарю тебя, но мне нужно в Грозный. На лошади дальше хода нет, пешком не пройти. Помоги!
Чабан погладил бороду, оглядев скакуна: