Как только это было решено, Боэмунд, со свойственной ему энергией, приступил к делу. Вечером 2 июня он вывел часть своего войска в горы и в течение ночи скрытно привел свой отряд к подножию Башни Трех Сестер. Когда прошел очередной патруль, Фируз подал условный знак, и Боэмунд с тремя десятками отборных норманнских рыцарей взобрался по приставленной штурмовой лестнице в башню. Большая часть его отряда заняла тайную позицию против ворот святого Георгия, прилегающих к башне, и напряженно ожидала, чем закончится авантюра отважного тарентского князя. К счастью для крестоносцев, Фируз не подвел и сделал даже больше, чем ожидалось, проведя норманнских воинов к самым воротам. Дальнейшее было, как говорится, делом техники. Боэмунд и его рыцари в стремительной атаке перебили стражу и открыли ворота, в которые тут же хлынули его главные силы. В это же время (а уже занималась заря) другие крестоносные князья предприняли отвлекающую попытку штурма в ряде других мест. Защитники города, застигнутые врасплох, не смогли оказать серьезного сопротивления. Сам командир антиохийского гарнизона Багизьяни погиб при попытке вырваться из города, а его сын, собрав остатки защитников – около трех тысяч человек – заперся во внутренней цитадели (вскоре пала и она). К полудню 3 июня последние очаги сопротивления мусульман были подавлены.
Падение Антиохии и последовавшая вскоре победа в поле над армией Кербоги, фактически предопределили успех Первого крестового похода. Мусульмане после этих тяжелых поражений были деморализованы и не смогли оказать достойного сопротивления даже относительно небольшой армии крестоносцев, которая в июле 1099 года взяла штурмом Иерусалим. Основная цель похода была достигнута, и это стало началом почти двухсотлетнего периода христианского присутствия в восточном Средиземноморье.
Битва при Хаттине 1187 год
Во второй половине XII века на Ближнем Востоке стремительно восходит звезда выдающегося политика и полководца, курда по происхождению, – Салах ад-Дина, в Европе более известного как Саладин. Он был сыном талантливого курдского военачальника Ширкуха, которому в 1169 году удалось захватить фатимидский Египет. Через несколько месяцев после этого Ширкух скончался, но Саладину удалось удержать контроль над войском. В 1171 году, после смерти покорного ему султана аль-Адида, он окончательно отстранил Фатимидов от власти, сделал суннизм государственной религией Египта и сам объявил себя султаном, но… под верховной властью султана Нур ад-Дина – признанного вождя исламского джихада. А в 1174 году, когда Нур ад-Дин скончался, Саладин двинул своё войско на Дамаск, якобы с целью помешать междоусобице и в интересах сына Нур ад-Дина, аль-Малика. Дамаск был взят без боя, но умный курд не торопился уступать власть законному претенденту. А когда сыновья бывшего султана сами двинулись на него, Саладин разбил их поодиночке, оттеснил аль-Малика в Халеб и провозгласил себя основателем новой династии Эйюбидов. С этого времени и началась на Ближнем Востоке эра Саладина.
К 1177 году новый султан почувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать, наконец, с крестоносцами войну на уничтожение. Но первый блин вышел комом: его огромная армия была наголову разбита небольшой ратью семнадцатилетнего иерусалимского короля Балдуина IV Прокаженного. После этого было еще целое десятилетие чередующихся побед и поражений. Но если решительная победа над крестоносцами Сададину долго не давалась, то в борьбе с мусульманскими противниками удача оказалась на его стороне. В 1183 году он без боя овладел Халебом, а еще через три года уже и Мосулом. Можно сказать, что в исламском мире врагов у него больше не было. Крестоносные государства султан окружил почти со всех сторон и начал подготовку к решающему столкновению.
Важнейшей задачей было повышение эффективности армии, которая, хотя числом и превосходила крестоносную, но заметно уступала ей по боевым качествам. Здесь Саладин сделал ставку на дисциплину и личную преданность.
Султан Салах ад-Дин (Саладин). Рисунок XII века
С этой целью он полностью отказался от услуг добровольцев джихада, так называемых газиев, и, говоря современным языком, перевел армию на профессиональную основу. Ядро войска составляли воины-курды, для которых Саладин был не только султаном, но и родовым вождем.
Родственные связи у курдов-горцев чрезвычайно важны, и потому каждый курдский воин был готов идти за своим лидером хоть на край света и против любого врага, а при необходимости, не колеблясь, отдать за него жизнь. Большую часть армии представляли тюркские солдаты – потомки покорителей Востока, сельджуков. Тюркская кавалерия считалась одной из лучших в мире, была вооружена дальнобойными, сложносоставными луками длиной более одного метра. Но, быстрая и маневренная, при лобовом ударе она не могла выдержать натиск тяжелой рыцарской конницы, что не раз приводило мусульман к поражениям. Саладин прекрасно понимал, где самое уязвимое место в его войске, и для противодействия рыцарям создал специальный корпус мамлюков – тяжеловооруженных конников, которые при необходимости могли биться и в пешем строю. По своему социальному статусу мамлюки были рабами, лично преданными господину, который был владыкой жизни и смерти для любого из них. Но в первую очередь это были высокопрофессиональные воины, постоянно совершенствовавшиеся в воинском искусстве, и по боевой выучке они не уступали гордому франкскому рыцарству.
Вот с таким войском, подкрепленным наемными отрядами легкоконных туркмен и бедуинов, Саладин в июне 1187 года перешел Иордан – границу Иерусалимского королевства – и двинулся в район Тивериадского озера. По-видимому, в тот момент исламский лидер не имел намерения вступить с крестоносцами в решающую битву. Его целью была Тивериадская крепость, которая могла бы затем стать плацдармом для дальнейшего наступления. Но история рассудила иначе.
Недавно избранный король Иерусалимского королевства Ги де Лузиньян, получив известие о появлении под Тивериадой сравнительно небольшого войска Саладина (оно не превышало двадцать тысяч человек, крестоносцы располагали значительно большими силами), посчитал этот момент удобным для сведения счетов со старым врагом. В пятницу, 3 июля, он выступил со своим войском на помощь Тивериаде. Расстояние было небольшим – двадцать километров, но караван пятидесятитысячной (по другим данным, в армии было менее тридцати тысяч человек) армии растянулся на несколько миль.
Знойный и засушливый июль Палестины делал своё дело, и войска крестоносцев, с трудом продвигаясь по выжженной местности под палящим солнцем, не успели дойти до воды к закату. Поворачивать назад, к источникам, было слишком поздно, и по совету графа Раймунда Триполийского они остановились на отдых в местности, называемой Рога Хаттина. Едва они разбили походные шатры, как Саладин приказал своим войскам поджечь сухой кустарник, росший в изобилии на склонах гор. Едкий дым застилал небо, затрудняя дыхание, и страдания измученных долгим переходом и солнечным зноем войск короля усугубились жаром пламени, горевшим вокруг лагеря. В довершение этого султан скомандовал разместить возле лагеря кувшины, заполненные водой из Тивериадского озера, опустошая их на глазах измученных жаждой крестоносцев, а затем обстрелять лагерь из луков и арбалетов.
Битва при Хаттине. Гравюра Г. Доре
На военном совете, собранном королем Ги, было принято решение немедленно атаковать войска Саладина, и брат Ги де Лузиньяна – Амори – стал организовывать эскадроны для нападения. Раймунд Триполийский возглавлял дополнительные войска, а по прибытии к лагерю стал со своим отрядом в авангарде. Согласно существовавшей в те времена традиции, граф Триполийский как сеньор Тивериадских земель, на которых происходила битва, принял на себя командование войсками, возглавляя первую дивизию. Балиан д’Ибелин и Жослен Эдесский со своими рыцарями прикрывали тылы, создав арьергард.
Однако, как только дивизии были выведены на позиции и построены в боевом порядке, шесть рыцарей из войска графа Триполийского – Балдуин де Фортью, Раймонд Бак и Лаодиций де Тибериас с тремя своими товарищами, «охваченные дьявольским духом, сбежали к Саладину и, внезапно перейдя к сарацинам, донесли им обо всех особенностях текущего положения, намерениях и ресурсах христиан», призывая султана напасть на крестоносцев быстро и неожиданно первым, чтобы получить победу. Услышав эти слова, Саладин приказал своим войскам выстроиться в боевой порядок и двинуться вперед на рыцарей.
Пехота королевского войска, увидев наступление мусульман, поднялась на вершину горы и отказалась сражаться, несмотря на команду короля, мольбы епископов и требования баронов. Раймунд Триполийский со своей дивизией выступил навстречу эскадрону мусульман, но те, разделившись, создали сквозной проход, позволивший отряду рыцарей углубиться в него, а затем сомкнули свои ряды, окружив крестоносцев плотным кольцом. Спастись удалось всего десяти-двенадцати рыцарям, в том числе самому графу Триполийскому и его четверым пасынкам. Из окружения вырвались также Балиан д’Ибелин и Жослен Эдесский. Так в ту субботу, 4 июля 1187 года, «разверзлись облака смерти, и померк свет в этот день скорби, страдания, горя и разрушений». В битве, длившейся семь часов, погибло около семнадцати тысяч человек; король Ги, его брат Амори (коннетабль Иерусалимского королевства), Жерар де Ридфор, Рено де Шатийон, Онфруа Торонский и многие другие попали в плен.
Пехота королевского войска, увидев наступление мусульман, поднялась на вершину горы и отказалась сражаться, несмотря на команду короля, мольбы епископов и требования баронов. Раймунд Триполийский со своей дивизией выступил навстречу эскадрону мусульман, но те, разделившись, создали сквозной проход, позволивший отряду рыцарей углубиться в него, а затем сомкнули свои ряды, окружив крестоносцев плотным кольцом. Спастись удалось всего десяти-двенадцати рыцарям, в том числе самому графу Триполийскому и его четверым пасынкам. Из окружения вырвались также Балиан д’Ибелин и Жослен Эдесский. Так в ту субботу, 4 июля 1187 года, «разверзлись облака смерти, и померк свет в этот день скорби, страдания, горя и разрушений». В битве, длившейся семь часов, погибло около семнадцати тысяч человек; король Ги, его брат Амори (коннетабль Иерусалимского королевства), Жерар де Ридфор, Рено де Шатийон, Онфруа Торонский и многие другие попали в плен.
Катастрофа под Хаттином произвела ошеломляющее впечатление в христианском Леванте. Уныние и панику, охватившие франков, трудно описать словами. «Все погибло» – таким было господствующее мнение. Христианские крепости сдавались, едва завидев передовые разъезды султанской армии, замки крестоносцев гостеприимно распахивали ворота перед небольшими мобильными отрядами тюркской кавалерии. Уже 9 июля Саладину без сопротивления сдалась крупнейшая крепость и важнейший порт крестоносцев – Акра. Затем в течение нескольких недель пали Бейрут и Сидон, Арзуф и Хайфа, Яффа и Аскалон. А 2 октября под натиском Саладина пал и Иерусалим.
Хаттинский разгром не привел к полной ликвидации христианских государств в Святой Земле. Будет еще целое столетие борьбы, но именно с Хаттина стратегическая инициатива в этой борьбе переходит в руки мусульман.
Взятие Константинополя крестоносцами 1204 год
Падение Иерусалима повергло Европу в траур. Было ясно, что для возвращения «святого города» требуются серьезные усилия. Ответом стала организация новых крестовых походов. Третий поход, 1189–1192 годов, принес некоторый успех – крестоносцам удалось отвоевать важную крепость Акру. Но главная задача не была выполнена – Иерусалим оставался в руках мусульман. И в начале XIII века властный римский папа Иннокентий III организует еще один, четвертый крестовый поход. Цель его была очевидна, но закончился этот поход совсем не так, как предполагали его организаторы и сами участники…
Подготовка к походу длилась несколько лет. Она началась еще в 1198 году, но лишь весной 1202 года пилигримы начали отправляться из своих земель. Местом сбора была объявлена Венеция, так как планировалось отправиться в Святую землю морским путем. Однако к августу 1202 года в Венеции собралась только третья часть тех сил, которые должны были участвовать в походе. Вместо тридцати пяти тысяч, которых венецианцы обязывались перевезти по договору, на острове Лидо под Венецией сошлось от одиннадцати до тринадцати тысяч человек. Между тем Венеция потребовала выплаты всей оговоренной суммы за транспортировку (восемьдесят пять тысяч марок серебра, то есть около сорока тонн), хотя теперь такое количество кораблей было уже не нужным. Естественно, всю сумму собрать не удалось: таких денег у этой относительно небольшой части крестоносного войска просто не было. Дважды объявлялся сбор средств, и все же тридцати четырех тысяч марок не хватило. И тогда венецианцы предложили «выход» из положения.
В качестве компенсации за недостающую сумму крестоносцам было предложено принять участие в походе на город Задар – крупный порт на Адриатическом море, который уже давно являлся торговым конкурентом Венеции. Существовала, правда, одна маленькая неувязка – Задар был христианским городом, и война с ним никак не соотносилась с борьбой за веру. Но, оказавшись в безвыходном положении, крестоносцы были вынуждены согласиться на венецианские предложения. И в октябре 1202 года гигантский флот из двухсот двенадцати судов отплыл к Задару. Задар был сравнительно небольшой крепостью и долго сопротивляться такой силе не смог. 24 ноября город капитулировал.
Однако эта задержка под Задаром привела к тому, что крестоносцам пришлось здесь зазимовать – в те времена по Средиземному морю зимой не плавали. И в этот момент, в январе 1203 года, к крестоносцам прибыли послы от царевича Алексея, сына свергнутого византийского императора Исаака Ангела.
Прибыв в Задар, послы делают крестоносным вождям ошеломляющее и очень заманчивое предложение. Пилигримов просят отправиться к Константинополю и военной силой помочь вернуться на престол императору Исааку или его наследнику Алексею. За это от лица Алексея они обещают выплатить крестоносцам умопомрачительную сумму в двести тысяч марок серебром, снарядить десятитысячную армию для помощи крестоносцам в Святой Земле и, кроме того, содержать на византийские деньги большой отряд из пятисот рыцарей. А самое главное, царевич Алексей обещает вернуть Византию в лоно католической церкви, под власть папы римского. Перед такими посулами крестоносцы устоять не смогли. В мае 1203 года вся венецианско-крестоносная рать погрузилась на корабли и двинулась к Константинополю.
Прибыв под Константинополь, крестоносцы потребовали открыть ворота «законному императору Алексею». Однако византийцы, по количеству кораблей легко оценив незначительность сил крестоносцев (а их число едва ли превышало десять тысяч, защитники города могли выставить много больше), отказались это сделать. 2 июля, уяснив, что дальнейшие переговоры бессмысленны, крестоносцы начали высадку у стен Константинополя. Началась его первая осада. Здесь «Христовым воинам» сразу улыбнулась удача. Воспользовавшись нерасторопностью греков, они смогли захватить крепость Галату на противоположном от Константинополя берегу бухты Золотой Рог. Это отдало им в руки всю Константинопольскую гавань и позволило прекратить подвоз морским путем войск, боеприпасов и продовольствия осажденным. Затем город был окружен и с суши, причем крестоносцы построили укрепленный лагерь, что сослужило им немалую службу. Вскоре была разбита знаменитая железная цепь, преграждавшая путь в бухту, и венецианские суда вошли в гавань Золотой Рог. Таким образом, Константинополь был осажден и с моря, и с суши.
В течение десяти дней с 7 по 16 июля крестоносцы вели подготовку к штурму города. 17 июля наступил решающий день. С суши константинопольские стены были атакованы французскими крестоносцами во главе с Балдуином Фландрским; с моря на приступ двинулись венецианцы под предводительством Энрико Дандоло. Атака Балдуина вскоре захлебнулась, натолкнувшись на ожесточенное сопротивление императорских варягов, но нападение венецианцев оказалось довольно успешным. Ведомые бесстрашным слепым стариком, который лично возглавил штурм, итальянские моряки доказали, что умеют воевать не только на море. Им удалось захватить сначала одну башню, а затем еще несколько, и даже ворваться в город. Впрочем, их дальнейшее наступление застопорилось; а вскоре ситуация изменилась настолько, что заставила венецианцев отступить из города и даже оставить уже завоеванные башни. Виной тому было критическое положение, в котором оказались французские пилигримы.
После того как была отбита атака с суши, константинопольский базилевс Алексей III наконец решился нанести удар по крестоносцам. Он вывел из города почти все свои войска и двинулся на французский лагерь. Французы, однако, были к этому готовы и заняли позицию у укрепленных палисадов. Войска сблизились до расстояния арбалетного выстрела и… византийцы остановились. Несмотря на свое огромное численное превосходство, греческая армия и ее не уверенный в себе полководец опасались перейти в решительное наступление, зная, что в поле франки очень сильны. Несколько часов оба войска стояли друг против друга. Греки надеялись выманить крестоносцев подальше от прочных укреплений лагеря, те же с ужасом ждали неизбежной, как им казалось, атаки. Ситуация для крестоносцев была по-настоящему критической. Судьба греческой империи, судьба крестового похода и всего крестоносного движения решалась здесь, в этом многочасовом молчаливом противостоянии.
Нервы дрогнули у Алексея III. Так и не осмелившись идти на приступ, он дал приказ к отступлению в Константинополь. В ту же ночь византийский базилевс бежал из города, прихватив с собой несколько сот килограммов золота и драгоценностей. В Константинополе же бегство императора было обнаружено утром следующего дня и вызвало настоящий шок. Город, безусловно, был способен обороняться еще долго, но дезертирство базилевса окончательно сломило решимость византийцев. Верх взяли сторонники примирения с франками. Был торжественно освобожден из тюрьмы и восстановлен на престоле слепой Исаак Ангел. Сразу же с сообщением об этом были отправлены послы к крестоносцам. Эта весть вызвала небывалое ликование в войске пилигримов. Неожиданный успех объяснялся не иначе как Господним промыслом – ведь армия, еще вчера стоявшая на краю гибели, сегодня могла праздновать победу. Руководитель похода Бонифаций Монферратский отправляет послов к Исааку Ангелу с требованием подтвердить условия договора, подписанного его сыном. Исаак пришел в ужас от непомерности требований, но, находясь в безвыходном положении, был вынужден подтвердить договор. А 1 августа в торжественной обстановке был коронован царевич Алексей, ставший соправителем своего отца под именем Алексея IV. По существу, поставленная задача была выполнена.