– Да не знаю я! – с досадой ответила Светлана. – Я ведь как познакомилась с ним – сразу влюбилась! Такой большой, сильный… бесхитростный. Открытый, весь на виду.
– Угу, – заметила Надежда скептически.
– А мне сорок стукнуло, – продолжала Светлана, – чего еще ждать-то? В постели опять же… такая страсть, как в кино. Только по-настоящему. И поначалу хорошо мы жили, врать не буду. Дом строили, с нуля начинали, все вместе. Он работал много и дома все делал. И так хорошо нам вдвоем было… Я, конечно, плохая мать, Илью бросила. Денег иногда ему подбрасывала, а так навещала редко.
– Ничего, он парень неплохой, кота любит… – вставила Надежда.
– Ну а потом как подменили человека, – вздохнула Светлана, – нервный стал, дерганый, не своим голосом разговаривает, грубит. Однажды прямо в ярость пришел, да и избил меня в кровь. Что делать? Я завелась, конечно, думаю, такое раз простишь – будет каждый день лупить. Все, говорю, развод. Ну, он согласился, переехал на дальний участок в вагончик. А я решила ему отомстить, пригласила Вадима пожить.
– И это я знаю, – кивнула Надежда.
Светлана покосилась удивленно, но продолжала:
– Тут я, конечно, глупость совершила, нехорошо так делать, людьми манипулировать. Однако помогло, мужчины ведь как дети, самолюбие у них большую роль играет. В общем, приходит ко мне Валерий – так и так, я не прав был, прости, что руку на тебя поднял, клянусь, что такое больше не повторится.
– И ты поверила? – скривилась Надежда.
– А что мне делать было? – огрызнулась Светлана. – Я того и добивалась, чтобы он прочувствовал. А он, оказывается, нарочно вернулся, чтобы мне мстить. Значит, как прошла осень и все дачники уехали, так он и показал мне небо в алмазах. Измывался как хотел, вот, смотри… – Она закатала рукав свитера, и Надежда едва не вскрикнула.
Чуть выше тонкого запястья вся кожа была в ожогах от сигарет.
– После этого он ушел, я сама его на коленях просила. Но приезжал раз в неделю – инструменты у него тут, техника строительная… А я каждый раз от страха умираю – будет бить или не будет. Ну, в общем, весна прошла, потом летом поуспокоился он.
– Ага, девушек душить начал, – кивнула Надежда.
– Ну а мы дом на продажу выставили. Мне квартиру покупать нужно, а он половину денег требует – по закону положено.
В общем, за такую цену дом не продается, я точно решила, что на зиму тут одна не останусь – хоть к Илье, но уеду. И тут как-то приходит он поздно вечером весь в крови. Я, конечно, сделала вид, что сплю, а сама подглядела. Рубашку поменял, умылся, смотрю – лицо у него все исполосовано. Ясное дело – подрался с кем-то. А он на себя в зеркало смотрит и ругается страшно. И так по смыслу поняла я, что он с женщиной боролся. А он почувствовал, наверное, что я смотрю, оглянулся и так наверх зыркнул, что я со страха на месте чуть не умерла. Такими глазами смотрел – ну ничего человеческого! Думала даже бежать, а как мимо него проскочить? Не прыгать же со второго этажа…
А он, слышу, выпил, там бутылка коньяку в буфете стояла, посидел немного, потом в гараж пошел, что-то понес. Я в окно смотрю – долго он там копался, потом вернулся с пустыми руками. Сел на диван, руки вперед вытянул, а они дрожат. Потом усмехнулся так мерзко и стал руки сжимать, как будто кого-то душит, представляешь?
– Не представляю, – честно ответила Надежда.
– Ага, меня до сих пор жуть берет. А тогда слухи про маньяка уже вовсю ходили, мы ведь тут постоянно живем, слышали, что девушки пропадают. И тут как стукнуло меня – неужто, думаю, он и есть маньяк? Отгоняю от себя мысль эту, а перед глазами его лицо страшное. Улыбается так криво и руки сжимает…
– Выпей еще кофейку, – жалостливо сказала Надежда, – поддержи силы…
– В общем, он внизу на диване спать лег, а я до утра наверху протряслась, – продолжала Светлана. – Утром рано он уехал, а я себе говорю: «Так жить нельзя! Надо раз и навсегда правду выяснить!»
Пошла в гараж, едва по досочкам его не разобрала, но нашла тайник. А в тайнике та самая косметичка. А в ней – духи, помада дешевая, часы золотые дорогущие и ленточка копеечная. Сразу видно, что не одной женщине все это принадлежало. Ощупала я косметичку, да и обнаружила в ней карточку. Ну, отыскала в Интернете телефон того пансионата, позвонила. Нет, говорят, Колюшкиной, на работу не вышла, хотя должна была. Я упросила дать мне домашний телефон, там тетка волнуется – пропала, говорит, с концами, никто не знает, куда делась. Ну, тут я поняла, что дело нечисто. И еще одну вещь уразумела: как узна́ет Валерий, что я его захоронку нашла, так сразу меня убьет, чтобы свидетелей не было. А он непременно узнает, раз я в гараже все перевернула.
В милицию идти? С чем? С этими цацками, что в косметичке лежат? И потом у него в милиции знакомые остались, он ведь раньше там работал…
– Да уж… – вздохнула Надежда.
– В общем, собрала я вещички, да и рванула отсюда на поезде в город. Пришла к Илье, показала ему часы…
– Я в курсе, – вставила Надежда.
– Ну, как узнала я, чьи это часы, так и обмерла. Неужто, думаю, он и Алиску убил? А мы с Алисой давно знакомы были, когда я с первым мужем жила… Он…
– Да знаю я все, ты не отвлекайся!
– Как-то много ты про меня знаешь… – удивилась Светлана. – Это Вадим наболтал?
– Вот про это как раз он ничего не говорил, – заметила Надежда, – а у Ильи твоего я была. Хороший парень, и кот у него замечательный, только ест много…
– Кто – Илья? – поразилась Светлана. – Да он худой, как велосипед!
– Да я про кота…
– Ну да… В общем, позвонила я Алисе, убедилась, что с ней все в порядке. Встретились мы, она обрадовалась даже, я сказала, что с мужем развожусь, она сама предложила у нее пожить в домике для гостей. Никто, говорит, тебя не потревожит, а мне только этого и надо. Ну, между делом расспросила я Алису про часы, только ей их не показала. Она и выложила все, как ее горничная обокрала, а потом пропала, как в воду канула… Выяснила я, откуда эта Катя к ним попала, позвонила в агентство, выяснила адрес подружки ее…
– Лены Семушкиной…
– Господи, Надя, если ты все знаешь, зачем я тебе это рассказываю! – возмутилась Светлана.
– Приехала ты к ней поговорить и узнала, что Лену убили почти сразу после того, как Катька пропала, так?
– Так…
– И там от дворничихи услышала про то, что любовник Ленин от хлорки задыхался.
– Точно, Валерий здоров как бык, только на хлорку реагирует, может даже задохнуться… Тогда я поняла, что он всех их убил.
– Я так думаю, Лена послала его Катьку увезти, когда ее ночью из «Солнечной поляны» выгнали. А он не удержался и придушил девчонку. Потом пришлось и любовницу убить, чтобы не выдала. А вот зачем ты на презентацию духов «Евдокия» пошла?
– Я флакончик такой нашла в косметичке. Ну и случайно сунули мне листовку в магазине… Потолкалась я на этой презентации, послушала разговоры и узнала, что новая менеджер вместо Лиды, которая погибла, пропала без вести. И вспомнила я эту Лиду, она ведь заезжала как-то к нам в начале лета, о работе с Валерием договаривалась. В общем, все сошлось, собрала я доказательства, и куда с ними? Думала, думала и открылась Алисе. Она и говорит, что с мужем уезжает на неделю, а как приедет – найдем ходы к большому начальству милицейскому, чтобы Валерку по знакомству не отмазали тут у нас. А ты, говорит, пока сиди тихо. Я и сидела, от скуки записала все в тетрадочку… А тут ты…
– Ну извини… – Надежда вздохнула, – я ведь хотела как лучше. То есть меня Вадим попросил, я думала, что он тебя любит…
– Он? – Светлана даже привстала с места. – Да он никого, кроме себя, не любит! А уж меня-то после того случая, когда я его так использовала, просто ненавидит!
– Да? – усомнилась Надежда. – Он про тебя плохого ничего не говорил. Сказал – волнуется очень, как ты там, ты пропала, вестей о себе не подаешь… Мне бы, говорит, только узнать, что с ней все в порядке, а то душа не на месте…
– Так и сказал про душу? – прищурилась Светлана.
– Ну, примерно в таком духе… Я, во всяком случае, именно так поняла. Ты не думай, я не очень люблю в чужие дела вмешиваться, – тут Надежда слегка покривила душой, – но он так просил тебя найти… Слушай, а отчего вы с ним развелись? Он мне так и не ответил…
– Скучно с ним было, – подумав, сказала Светлана, – вот до того скучно… И вроде бы человек неплохой – не ругались мы с ним никогда, не ссорились, грубого слова он мне за шесть лет не сказал, а такая с ним скука… и днем и ночью… Не жадный, денег мне давал, правда, я на себя у него не просила, сама зарабатывала… Вот с Ильей он так и не смог общего языка найти, вечно его шпынял. Правда, у Ильи тогда такой возраст был трудный…
Я, когда с Валерием познакомилась, потому и не стала их вместе сводить, чтобы ссор и скандалов не было, стали мы дом за городом строить.
В общем, с первым мужем мы недолго жили, я совсем молоденькой за него вышла, ничего в жизни не понимала. Он весь в творчестве, характер был неуживчивый, резкий… Потом осталась одна с ребенком на руках, долго бедствовала, потом Вадим подвернулся. Ну, симпатичный, деньги кое-какие у него были… Я потому и за Валерия сразу вышла, что показалось мне – встретила наконец своего, единственного… А оно вон как обернулось… Не везет мне с мужиками!
– Не ной, – сурово оборвала ее Надежда, – все могло еще хуже быть. А так ты жива, здорова, маньяка этого поймали. Давай лучше проясним вопрос, для чего ты Вадиму понадобилась. Что-то мне подсказывает, что не все тут так просто… Ты позвони ему!
– До того ли мне теперь? – вяло отмахнулась Светлана.
– Звони! – сурово приказала Надежда. – Это важно!
Светлана послушно взялась за трубку.
– Про меня не упоминай… – вполголоса бормотала Надежда, – скажи, что от Ильи узнала, что он тебя искал. Вообще поменьше говори, побольше слушай…
Светлана отмахнулась: сама, мол, знаю.
– Вадим? – спросила она холодно-отстраненным голосом, когда ей ответили. – Это Светлана. Мне передали, что ты меня разыскивал и очень волновался… Да, дорогой, со мной все в полном порядке, так что не надо беспокоиться, свои проблемы я улажу сама… Уже уладила… Встретиться? Зачем? Слушай, я очень занята. Срочно? Вадим, ну какие у нас могут быть срочные дела? Мы с тобой не виделись почти год… Пока не скажешь зачем, я не собираюсь с тобой встречаться! Документы? Какие документы? Господи, неужели это так срочно?
При слове «документы» Надежда навострила уши и теперь написала прямо на столе: «Завтра, ресторан «Спагетти», в 14.00».
Светлана без возражений назвала Вадиму координаты.
– Ну и зачем я туда попрусь? – спросила она устало.
– Не ты, а мы, – поправила Надежда, – и не в два, а в час. Ты вот что скажи, о каких документах шла речь? Ты что-то подписывала раньше?
– Ну да, еще давно, когда у него имущество кое-какое на меня записано было… а потом, как мы развелись, он мне деньги выплатил, все честно.
– Много денег? – скептически спросила Надежда.
– Не очень… но все же… И знаешь, он все наврал, что за меня волновался, он ни капельки не обрадовался. То есть обрадовался, но не тому, что я жива.
– Ты ему для чего-то очень нужна, – кивнула Надежда, – и завтра мы это узнаем.
Раздался звонок – это к воротам подъехала милицейская машина.
– Ну, дамы, – сказал вошедший капитан Поползнев, – вам от всего нашего милицейского коллектива большая благодарность. Такое дело раскрыть помогли! Долго вас не задержу, быстренько управимся. А потом следователь вас вызовет, там уж будете подробно разговаривать…
Надежда правильно уловила его голодный взгляд и налила кофе. Капитан кофе выпил, сказал, что рассиживаться ему некогда, и быстро дал подписать нужные бумаги.
– Как там… он дает показания? – осторожно спросила Надежда, несмотря на то что Светлана страдальчески морщилась и потирала виски.
– Раскололся, – капитан отчего-то вздохнул, – взялись за него мы здорово. Признал убийства. Места обещал показать, где еще двоих зарыл.
– Катерину Михаленок и Лидию Осетрову, – вставила Надежда. – И, заметив, что Поползнев удивленно поднял брови, быстро спросила: – А отчего же вы, Виктор Степанович, такой смурной? Что не так?
– Ох, Надежда Николаевна, вы прямо, как рентгеновские лучи, насквозь видите! – заметил капитан, и Надежда не поняла, можно ли считать это комплиментом. – Правильно заметили, есть одна закавыка. Не признает он одно убийство – той женщины, что мы в котловане нашли. Эту, говорит, не трогал, на участке том никогда не был. Ну, начальство, конечно, и слушать ничего не хочет – почерк тот же, кто, как не маньяк? А я вот что-то засомневался. Ну какая ему разница? Какой смысл упираться? Одним убийством больше, одним меньше…
Светлана вздрогнула и зябко обхватила себя руками за плечи.
– А ведь и верно… – медленно проговорила Надежда, – не сходится что-то… Убийств-то было пять… «в этой маленькой корзинке есть помада и духи, ленты, кружева, ботинки – что угодно для души».
– Он тоже эту считалочку все бормочет… – Капитан глядел пристально.
– Он все делал по плану, ему очень важно было собрать все мелочи по этой считалке, понимаете? Ну, бзик у него такой, навязчивая идея!
Она быстро написала на листке пять фамилий и проставила возле каждой ту вещицу, что лежала в косметичке.
– Вот видите, а эта, что в котловане нашли, явно тут лишняя…
– Я-то с вами согласен, но вот как это начальству изложить? – закручинился Поползнев. – Не могу же я им эту вашу считалочку рассказывать. Они меня в лучшем случае на смех поднимут.
– Слушайте, может, вы уже пойдете? – взмолилась Светлана. – У меня сил никаких нет!
– Ладно, – согласилась Надежда, – значит, завтра жду тебя в том ресторане…
– Уж простите, Надежда Николаевна, снова на работу еду, никак вас до дома доставить не смогу, – каялся капитан Поползнев.
– Ничего, сейчас еще не поздно, и на маршрутке доеду, – отмахнулась Надежда.
В машине произошел с ней конфуз. Как только села она на переднее сиденье, так и заснула мертвым сном – сказалось нервное напряжение. Так что Поползнев едва растолкал ее на кольце маршрутки. Она осоловело хлопала глазами и даже не попрощалась.
Очухавшись на подъезде к городу, Надежда устыдилась своего невежливого поведения, а потом подумала, что все к лучшему, поскольку капитан так и не успел спросить, каким боком она оказалась замешана в это дело и почему знает о нем так много.
Вернувшись в свой кабинет, Виктор Степанович достал присланный из городского управления список пропавших за последнее время женщин.
И в этом списке снова нашел Ольгу Остудину, тысяча девятьсот восемьдесят девятого года рождения, до своего исчезновения проживавшую по адресу улица Профессора Лифшица, дом сорок, квартира двадцать четыре.
– Вот оно как! – Поползнев удовлетворенно потер руки. – Все сходится!
– Ты что, Степаныч, сам с собой разговариваешь? – спросил его беззвучно появившийся в дверях Метелкин.
– Ну, это я так, мысли вслух… – смутился капитан. – Вроде установил личность той жертвы, что мы в котловане на стройплощадке нашли. Ну помнишь, той, у которой медальон был на шее… – И он рассказал коллеге о своей поездке в садоводство и о том, к какому результату привел разговор с бухгалтером Нинелью Спартаковной.
– Так что теперь Павлюченко не сможет от этого трупа откреститься, – подвел он итог. – Ольга эта в том же садоводстве бывала, где он жил, так что прямая связь с жертвой просматривается…
– Погоди, Степаныч, – перебил его Метелкин, усаживаясь на свободный стул. – Это, конечно, хорошо, но ты же знаешь, по правилам нужно, чтобы жертву эту кто-то официально опознал. До тех пор нельзя считать ее личность окончательно установленной.
– Ох, правда! – огорчился Поползнев. – Только кто же ее может опознать? Близких родственников у нее не осталось, а пока дальних найдем – столько времени пройдет…
– Ну, порядок есть порядок!
– А я знаю, кто ее опознает! – оживился вдруг Виктор Степанович. – Бухгалтерша говорила, что после смерти матери председатель садоводства с ней часто общался, наставлял на путь истинный. Вот его и пригласим для опознания!
Он нашел номер мобильного телефона председателя и тут же позвонил ему. Владимир Прохорович находился неподалеку, в Рощине, решал какие-то вопросы в местной администрации, и обещал, как только освободится, зайти в милицию для опознания.
Поползнев удовлетворенно отложил трубку и взглянул на Метелкина, который все еще сидел в его кабинете.
– А ты что? Спросить что-то хочешь или так?
– Я тебе, Степаныч, напомнить хочу, что у нас сидит тот бомж, которого взяли по подозрению в убийстве. Срок задержания истек, нужно или предъявлять ему обвинение, или отпустить.
– Ох ты! – Поползнев схватился за голову. – А я про него и забыл! – Он вскочил из-за стола и побежал на первый этаж, где находилась камера предварительного заключения.
Дежурный прапорщик открыл камеру, Виктор Степанович заглянул в нее и недоуменно оглянулся на прапорщика:
– Да это же не тот! Куда ты того бомжа дел?
В камере сидел чистенький, аккуратно подстриженный мужчина лет сорока в потертом, но довольно чистом пиджачке, который был ему немного коротковат. Мужчина этот с сосредоточенным видом вязал что-то бесформенное пластмассовым крючком.
– Это он и есть, – подтвердил прапорщик. – Курослепов Тимофей. Просто над ним уборщица наша шефство взяла – постригла его, отмыла, одежку поприличнее из дому принесла…
– Уборщица? – удивленно переспросил Виктор Степанович.
– Она, Муравеевна… то есть Неонила Матвеевна, – подтвердил прапорщик.
– Ну надо же! – восхитился Поползнев. – Вот что можно с бомжом сделать при помощи мыла и ножниц! Просто другим человеком стал! И спокойный такой…
– Насчет того, что он спокойный, – это результат правильного лечения, – раздался рядом довольный голос.
Виктор Степанович обернулся и увидел старшего эксперта Мухоморова.
– Я его сразу после задержания осмотрел, – продолжил эксперт. – И определил, что у него в результате стресса развился реактивный психоз с циклоидными отклонениями…
– Леонид Иваныч, не мучь меня своими умными словами! – взмолился Поползнев. – У меня от них зубы болеть начинают! Объясни как-нибудь попроще!