И вся команда поддержит Спартака. Если надо будет, костьми ляжет. Ради Жанны… Нет, нельзя подводить пацанов. Нельзя лезть на рожон из-за бабы. Осторожней надо быть. Подъехать к этим горячим кавказским парням… Именно подъехать, а не наезжать. Спросить, что за дела. Строго спросить, но без лютой злобы. Кавказцы поймут, что не правы, извинятся перед Жанной. Им же тоже не нужна война из-за бабы. Конфликт будет исчерпан, никто из пацанов не пострадает…
Жанна ждала его возле института, у своей машины. Яркая, стильная, свежая, как после утреннего макияжа. Не похоже, что ее только что пытались изнасиловать. Но, глядя на нее, можно было в это поверить. Вид у нее провокационный. Нижний срез короткой юбки едва выглядывал из-под полушубка, черные лосины соблазнительно обтягивали стройные ножки. Говорил ей Спартак, что нельзя так вызывающе одеваться. Как об стенку горох.
Она печально улыбнулась, села к нему в машину. Юбка совсем исчезла из виду, остались только ноги, в лосинах они как голые. Правда, она положила на них сумочку, будто бы для того, чтобы Мартына не смущать. Тот сидел справа от Спартака и, в общем-то, мог прогуляться глазами по ее ножкам… А кто-то по ним лапами своими прогулялся, когда к машине своей тащил.
– Где? – сухо спросил Спартак.
– Там, за поворотом. Ресторан «Терек»…
– «Терек»? Осетины там? Или чечены? – напряженно спросил Мартын.
Сейчас он меньше всего был расположен любоваться женскими ножками. Как и сам Спартак, парень предчувствовал беду. Лучше с осетинами отношения выяснять, чем с чеченами. Те более цивилизованные, а с детьми гор лучше не связываться.
– Я не знаю, не разбираюсь… Но один другого Шамханом назвал… Смотри, говорит, Шамхан, какая телка. На мангал ее, говорит, надо, и жарить…
– Ну, чего ты стоишь? – рыкнул на водителя Спартак. – Тебе сказали, за поворотом кабак? Пошел!.. Ну!..
Ресторан представлял собой кирпичное здание между двумя пятиэтажными домами. Железобетонное крыльцо, неказистые двери, арочные окна с промерзшими окнами, открытая терраса на втором этаже. Вывеска на русском языке, но в буквах угадывалась арабская вязь. У входа стоял слегка подержанный «триста восьмидесятый» «Мерседес». Крутая тачка, не вопрос.
Двери открыты, в холле никого, в гардеробной какой-то смуглый молодец с жиденькими усиками.
– Эй, вы куда? В одежде нельзя!
Говорил он на хорошем русском языке, но в голосе угадывался кавказский акцент.
Спартак глянул на Мартына, но тот и без подсказки понял, что на входе нужно оставить пару бойцов. И обстановку взять под контроль, и за молодцем приглядывать. Мало ли, вдруг у него где-нибудь под лавкой спрятана пищаль, наследие первой русско-кавказской войны?
В зале за столом сидели трое. Двое взрослых мужиков, один с бородой, другой с усами. Третий – совсем еще молодой, но, похоже, не по годам зрелый. Жесткий взгляд, хищный оскал. Да и мужики казались матерыми волками, хотя агрессии в них было поменьше. И волчья в них суть, и лисья – все вперемешку. Судя по всему, замес этот крутой.
Продвигаясь к их столику, Спартак нарочно сбил на пол стул. В его движениях должен быть напор. Взбунтовалась русская душа, возмездия за зло требует. Один из его бойцов взял на прицел бармена за стойкой, двое других – вход в подсобное помещение. Пистолеты достать не постеснялись. Бережеными нужно быть, чтобы не оплошать…
– Кто из вас Шамхан? – зло, ревущим голосом спросил Спартак.
Он уже напрочь забыл о том, что не собирался буйствовать. Сам же себя к осторожности призывал, но сразу разошелся на всю катушку.
– Я Шамхан! – отозвался усатый. – А что такое?
Кавказцы поднялись со своих мест, чтобы стоя встретить удар. Но Спартак пока не собирался их атаковать. Хотя Протас и Простофил готовы были его поддержать. Мартын больше заботился о тылах и флангах, и пацанов своих на это нацеливал. Хотя, конечно, он тоже вступит в драку.
Шамхан пристально смотрел на Спартака. Замешательство во взгляде, растерянность, но робости нет. Темно-русые с рыжиной волосы, широкое лицо, высокий, переходящий в лысину лоб, нос без горбинки, глаза маленькие, с бездной в черных зрачках, нижняя губа пухлая, а верхняя спрятана в гуще усов. Он больше был похож на славянина, чем на кавказца, но все-таки было в нем что-то горское. Борцовская шея, покатые плечи. Наверняка мужик занимался борьбой. Что, впрочем, вовсе не смущало Спартака. Он готов был пустить в ход кулаки прямо сейчас, так сильно обозлил его рассказ Жанны.
– Ты кого на мангале жарить собирался?
– Какой мангал? Кого жарить? – с едва уловимым акцентом возмущенно спросил Шамхан.
– Девчонка, красивая, светловолосая, в полушубке. Ты ее в свой «мерс» пытался затащить.
Спартак уже не нуждался в объяснениях: чтобы все понять, достаточно было увидеть, как Шамхан переглянулся со своим бородатым дружком. Мужики поняли, о ком разговор, сейчас выкручиваться начнут.
– Какая девчонка? Никто никого никуда не тащил.
– Чего ты юлишь, как баба? – в презрительной гримасе скривился Спартак. – Натворил дел, отвечай.
– Никто никого никуда не тащил, – зло, сквозь зубы процедил Шамхан. Ему явно не понравилось сравнение с бабой. – Просто шли, короче, смотрим, стоит девчонка. Ну, да, красивая, да, светлые волосы. Подошли, давай, говорим, знакомиться. В кабак пойдем, посидим… А она кричать стала! Вырываться!
Спартак должен был сдержать себя. Должен был… Но об этом он подумал, когда Шамхан уже оказался на полу после мощного бокового удара.
Поднимался он медленно, рукой ощупывая челюсть. В глазах у него недоумение. Как же так, он борец, и сам физически мощный, и на ногах держится крепко, а удар выдержать не смог! Слишком сильным оказался удар. Даже для него слишком сильный. Трудно не уважать человека с таким ударом. И очень легко его возненавидеть.
Спартак унизил кавказца, и тот обязан теперь ответить ударом на удар. Не обязательно сейчас, но когда-нибудь это случится.
– Значит, вырываться она стала? – свирепо спросил Спартак.
И сам Шамхан, и его дружки смотрели на него волками, но не дергались. Понимали, что сила не на их стороне. И еще правды за ними нет. Они сами во всем виноваты. И не они, а с них спрашивали. И спрашивали очень жестко. По закону силы. А этот закон горцы очень уважают…
– Ты ее в машину тащил, козел, а она вырывалась, да?
Спартак резко замахнулся, но бить не стал. И все равно Шамхан подался назад, в готовности перехватить ударную руку. Так и застыл в боевой стойке. Страшно ему стало, хотя виду вроде бы не подавал.
– Слышишь, ты кто, вообще, такой? – спросил его друг.
– Это не я у тебя в гостях, чтобы назваться. Ты в гостях на моей земле. И мне до фонаря, как тебя зовут. Но не все равно, что ты здесь творишь… Езжай к себе в аул, своих баб лапай. Если руки не оторвут…
– Истмал я. И я называюсь. Хотя ты у меня в гостях, а не я. Только ты ведешь себя не как гость…
– А ты, Истмал, в гости меня не приглашал. Ты, Истмал, на гостя нарвался. Потому что беспредел творишь… Я так понимаю, ты мою Жанну жарить собирался?
– Ты это, не рычи. Не надо здесь рычать, – занервничал бородач.
– Я спрашиваю, ты или не ты?
– Зачем жарить? Она что, овца, да, чтобы ее жарить? Просто в кабак позвали…
– А она вырываться стала?.. Ты, козел, в машину ее тащил? Да или нет, честно отвечай. Если ты мужик.
– Да, тащил… Ты спросил, я ответил. Теперь мы спрашивать будем, а ты отвечать…
Спартак обозначил удар слева, а ударил справа. Истмал тоже был неслабого десятка, но кулак остановить не смог и в полный рост растянулся на полу. Молодой джигит резко шагнул к Спартаку, но Протас наставил на него ствол.
– Убери пушку, – осадил его Спартак. – Я с ним сейчас по-мужски, без железа… Ты, козлина, тоже мою Жанну лапал?
– Нет… Но я тебя запомнил! – злобно прошипел молодчик.
По-русски он говорил чисто, без акцента.
– Бить я тебя не стану. Незачем. А то, что запомнил, хорошо. И ты, Истмал, запомни. Я тебя и ушатал, чтобы ты помнил. Спартак я. Знаменские мы. Если я в чем-то не прав, жду вас в гости. Поговорим. Только обещаю, разговор будет очень серьезный. Очень-очень. Так что сто раз подумайте, надо вам это или нет. Я вас предупредил?
– Предупредил, – люто посмотрел на него Шамхан. – И мы тебя предупредили. Ты за все ответишь!
– Смотри, не обожгись…
Спартак резко повернулся к нему спиной и вышел из ресторана.
Машины уже отъехали от стоянки перед «Тереком», когда там появился еще один «Мерседес» и «девятка». Оглянувшись назад, Спартак увидел, как из автомобилей выходят чернявые ребята в кожаных куртках. Одни остались на месте, другие отправились в ресторан. Быстро их усатый чеченец вызвонил. Но все равно припозднились кавказские бойцы. Ох, и огребут они за это! Спартак нутром чувствовал, что Шамхан – первая скрипка в этом оркестре.
– Надо Гобоя настропалить, пусть пробьет этих ребят, – озадаченно сказал Мартын. – Похоже, на чеченскую братву наехали. Эти от нас не отстанут…
– Надо Гобоя настропалить, пусть пробьет этих ребят, – озадаченно сказал Мартын. – Похоже, на чеченскую братву наехали. Эти от нас не отстанут…
– Что-то серьезное? – забеспокоилась Жанна.
Она не выходила из машины, в ресторане не была и не могла знать, что там происходило.
– Серьезное. Спартак всех там ухохотал. – В голосе Мартына звучало и восхищение, и осуждение разом. – Как бы нам все это боком не вышло… Ты это, юбки бы подлиннее носила. Сами «зверей» кормите, а потом жалуетесь…
– Тебя забыть спросили, – мрачно глянул на него Спартак.
Мартын, конечно, прав, но не его это дело – учить уму-разуму чужих женщин. Своих подружек пусть воспитывает.
– Как нам теперь от «чехов» отбиваться? – угрюмо спросил Мартын.
– Отобьемся.
Прав Мартын, надо будет Гобоя озадачить, чтобы он «Терек» под наблюдение взял. Если это, конечно, штаб-квартира чеченской группировки. Квартиру в доме напротив надо будет снять или комнату, человека своего посадить. Спартак должен знать, куда и зачем – ну, хотя бы куда – выезжают люди Шамхана. С кем он сам встречается, с кем дружбу водит, с кем враждует…
– Не надо было себя называть, – не унимался Мартын.
– Если они серьезные люди, по-любому вычислят. А не назвался бы, они б решили, что я боюсь. А я не боюсь…
– Жанну дома спрячь, пусть сидит, не высовывается.
– А институт? У меня сессия, между прочим!
– Сколько экзаменов? – сурово посмотрел на нее Спартак.
– Один.
– С охраной поедешь. А потом дома сидеть будешь. Пока с чеченами не разберемся…
– Ну, пока каникулы, можно и дома… А еще лучше в жаркие страны съездить. Я тут подумала…
– Здесь и без этого будет жарко, – оборвал ее Спартак.
Он и сам бы не прочь смотаться куда-нибудь на Канары с их вечной весной, но пацаны его не поймут. Сам кашу заварил, сам должен и расхлебывать.
2На столе зашипела «Моторолла».
– Спартак, тут к нам гости! – сквозь шум в эфире пробился голос наблюдателя.
Спартак взял в руки радиостанцию:
– Кто?
– На сером «БМВ». Четверо. Похоже, «чехи». Может, просто приехали. А может…
– Номер машины?
Наблюдатель назвал номер, и все встало на свои места. Эта машина принадлежала бандитам Шамхана. Гобой, насколько это было в его силах, разрабатывал эту группировку и знал номера всех машин, на которых ездили чеченцы. Около сорока бойцов у Шамхана, с десяток машин. Занимались горячие южные парни рэкетом, разбоями, крадеными автомобилями. Объектов у них много – банки, рестораны, кафе, магазины по всей Москве. Работали очень жестко, непослушных вывозили в лес, зверски пытали. Шамхан не принадлежал ни к рязанским, ни к лобненским, ни к останкинским. Сам по себе. Но поддержкой своих братьев-чеченцев пользовался. Впрочем, он не считал Спартака с его «спартанцами» настолько сильным противником, чтобы просить помощи со стороны. Он сам должен был разобраться со своим врагом, собственными силами. И он вполне способен на это. Поэтому Спартак и не спускал с него глаз.
Сам Шахман тоже присматривался к нему. В окрестностях рынка и в самом городе уже видели его людей. Пока шла разведка, но вот, похоже, пожаловал авангард. Спартак, однако, начеку. И люди его не спят, потому и не пропустили посланцев Шамхана.
А это действительно были они. Четыре молодых горца с орлиными взглядами. «Взвились соколы орлами…» Спартак мог опустить их до уровня рожденных ползать, но не стал этого делать. Люди пришли к нему без оружия, а то, что спесь из них лезла, как тараканы из щелей, так это натура у них такая гордая.
Одного джигита Спартак узнал. Это был Аслан, особо приближенная к Шамхану особа. Молодой, но ранний. Впрочем, Спартак и сам далеко не старик.
За чеченцами он наблюдал из окна, что выходило на территорию рынка. К себе впустил только Аслана, а его свиту оставил в кафе.
– Это беспредел, – не здороваясь, сказал парень.
Спартак сидел в кресле своего кабинета, немигающе глядя на него.
– Объясни.
– Всех должны были впустить…
– Это ваши барыги тебе должны. А я ничего не должен… Это у вас в «Тереке» бардак, а ко мне так просто не пройдешь.
– Так мы ничего и не боимся, потому и охраны нет, – язвительно усмехнулся парень.
– И я не боюсь. И оправдываться перед тобой не собираюсь. Чего ты хотел?
– Ничего личного.
– Ух ты!
– Шамхан тебя простил.
– Ну, тогда у меня сегодня праздник, – ехидно усмехнулся Спартак.
– Ты поступил как мужчина. Ты защитил свою женщину. Шамхан был не прав, и он свою вину признал.
Аслан высоко держал голову, плечи гордо расправлены, как у орла крылья. Не было в нем раскаяния за своих боссов, да и те не чувствовали за собой никакой вины. Все это игра. Может, и не особо хитрая, но со зловонной начинкой, которая вот-вот полезет наружу.
– Я сейчас растаю.
– Короче, ничего личного. Но Шамхан хочет сделать тебе деловое предложение. Ты уходишь с этого рынка, а мы приходим и делаем здесь свои дела.
Ну вот, полезло.
– Прямо сейчас уходить или до завтра можно потерпеть?
– Можно и до завтра потерпеть. До утра.
– Передай своему хозяину, что свои дела он пусть в сортире делает, – нахмурился Спартак.
– Значит, нет? – пристально посмотрел на него Аслан.
– Нет. И передай Шамхану, что зря он все это затеял. Мы шутить не будем. У нас все по-взрослому…
– Сам ему скажешь.
– Когда?
– Завтра.
– Где?
– Можно у вас на пустыре. Стрелять не будем, поэтому все равно где.
– А у вас есть из чего стрелять?
– Зачем нам это? – хитро усмехнулся Аслан. – Мы люди мирные. Зачем нам стрелять, если всегда можно миром договориться?
– Со мной миром договаривайся. Прямо сейчас. И передай, что Шамхан очень сильно рискует. Очень-очень.
– Я же говорю, сам скажешь.
– Значит, завтра… Во сколько?
– В полдень. И не рано, и не поздно. В самый раз. У нас еще дел на завтра много…
– Ну да, у нас тоже… Хорошо, пусть будет в полдень… Значит, без стволов, да?
– Вы можете со стволами, а нам это ни к чему.
– Ну, нет, если вы без стволов, то и мы пустыми будем. Надо же все по-честному…
На этом разговор и закончился. Мартын со своими бойцами выпроводил послов за территорию рынка и вернулся к Спартаку. И Гобой уже здесь.
– Шамхан меня простил, – с усмешкой сказал Спартак.
– Бойся чеченцев, прощенье приносящих, – неожиданно проявил свою начитанность Мартын.
– И рынок просящих, – ухмыльнулся Гобой.
– Ну, этого следовало ожидать, – сделал вывод Мартын. – Не простил тебя Шамхан. И нас не простил. Резня будет… Где? Когда?
– Завтра в полдень, на пустыре. Трактор нужно туда загнать, чтобы снег счистил…
– Чечены не церемонятся. Что не так, сразу стрелять…
– Аслан сказал, что стрелять не будут. Они мирные люди.
– Если так сказал, значит, будут стрелять…
– Ну, может быть, – пожал плечами Спартак.
– Причем сразу стрелять начнут. Тактика у них такая. Подъехали – и сразу шмалять, без всяких базаров… А зачем говорить? Аслан с тобой говорил, ты все сказал. Да и зуб на тебя Шамхан держит. Оружия не будет… Мы соберемся, а нас из автоматов в капусту. Там в Чечне сейчас автоматов больше, чем людей, за копейки взять можно. Здесь у них целые арсеналы…
– Нет, скорее всего, не будут они стрелять, – вслух подумал Спартак. – Пустырь, считай, в городе, здесь стрелять нельзя. У чеченов и без нас проблемы, менты их, говорят, шерстить начали…
– Ну да, нелегко им. А кому сейчас легко?
– И нас менты могут прижать. Шестой отдел, говорят, разошелся… Может, чечены подставить нас хотят? Мы со стволами выйдем, а тут раз – и ОМОН. Всех разом повяжут, и «чехи» рынок без боя возьмут… Не думаю, что они будут стрелять. Не думаю, – покачал головой Спартак.
Задал ему задачу Шамхан. Но ничего, он постарается ее решить.
3Марина крепко взяла его за руку, порывисто прижала ее к своей груди.
– Не уходи!
В глазах у нее тревога, в голосе – предчувствие беды. Аслан ничего не боялся в этой жизни, но ему вдруг стало не по себе.
– Что такое?
– Не знаю. Сон плохой снился…
– Вы, русские, смешные. В сны верите.
– А чеченцы не верят? Брось.
– Ну, верим, – пожал плечами Аслан.
Примета есть у чеченских девушек – человек, который подаст ей воды во сне, в реальности будет ее мужем.
– Все люди одним миром мазаны, что русские, что чеченцы… Да ты и сам русский.
– Не русский я.
– Ты в русской школе учился, в русской армии служил…
– Не в русской, а в советской.
– Не важно.
– Молчи, женщина!
– Да пошел ты!..
Марина не овца какая-нибудь, умная, дерзкая на язык. Из тех русских женщин, которым все равно, на какой стороне у мужа тюбетейка. И плевать ей на традиции чеченской семьи, к тому же Аслану она не жена. Марина могла и дальше крыть его матом, но вдруг заплакала, зарыдала, размазывая слезы по щекам.
– Ну, что на тебя нашло? – ласково спросил Аслан.