– Какого хрена? – злобно спросил Мартын.
Он был на голову ниже Хазара, но это не мешало ему смотреть на него сверху – вниз. Сильный у него взгляд, пронзительный. Такое ощущение, что он до сих пор чувствует за собой личную мощь Спартака. Может, поэтому и не отходит от морга, чтобы подпитываться его хоть и мертвой, но все еще ощутимой энергией.
– Что-то не так? – глядя на него, хищно сощурился Хазар.
Круто смотрится Мартын, не вопрос. И его дружки выглядят солидно. Но Хазар не очень-то их и боится. Поэтому и чувствует себя вполне уверенно. Разумеется, это не может не отражаться на его поведении. Он чувствует в себе силу, поэтому может давить ею на собеседников.
– Слетелись, стервятники, – презрительно сплюнул ему под ноги Угрюм.
– Ну почему же стервятники? – ехидно ухмыльнулся Хазар. – Может, мы соболезнования принесли?
– Тогда посыпь голову пеплом и удавись, – скривился Гобой.
– Чьим пеплом? Спартака?
– Не дождешься.
– Он что, жив?
– Живее всех живых. Как Ленин. И сжигать его никто не станет. Мавзолей для него построим.
– Ух ты!
– Ехал бы ты отсюда, Хазар, – с мрачным видом посоветовал Мартын.
– Нарываешься?
– Ну, нарываюсь, и что?
– Опасное это дело. Я понимаю, Спартак рядом, ты от него греешься. Но ведь он готовенький и на стрелку с вами не поедет.
– Ну, вот и стрелкой завоняло, – поморщился Гобой.
– Раз нарвались, значит, будет стрелка. Я просто на Спартака глянуть хотел, а вы нарвались…
– Стрелка так стрелка. А тема? Рынок?
– Люблю иметь дело с понятливыми людьми.
– Это ты нам потом скажешь, когда мы тебя на понятия натянем, – ухмыльнулся Мартын. – Учти, больно будет.
– Ему не привыкать, – фыркнул Гобой. – И Носорог его натягивал, и Спартак.
– Ну, и где сейчас Спартак?
– Давай на стрелу подъезжай, мы тебя к нему отправим.
– Да нет, ему вы нужнее. С друзьями на том свете веселее. Сами к нему отправитесь, – свирепо глянул на Мартына Хазар. – Мы со стволами будем, всех вас положим…
– Ты меня уже уложил, – скривил губы Гобой. – Я уже со смеху валяюсь.
– Валяется тот, кто лежит с пулей в башке. Завтра валяться будешь. Встречаемся у Гнилого озера, в четырнадцать ноль-ноль. Сколько сможете выставить бойцов, столько и выставляйте. Все равно всех положим…
– Да мы уже сейчас на тебя ложим…
– Завтра за свой базар и ответишь. Завтра… Хотя… – Хазар сделал вид, что задумался.
Он ждал, что знаменские оборвут эту его искусственно затянутую паузу, но они сурово молчали, с презрением глядя на него. Хазар ждал, что они переспросят насчет «хотя», но, увы, вопрос так и не прозвучал. Пришлось продолжать самого себя:
– Хотя можно договориться миром. Я понимаю, что ребята вы крутые, полюбовно с вами проблему не решить, придется стрелять. Но я по своей натуре человек не кровожадный. И не хочу вас убивать. Не хочу, но придется. Если вы рынок не отдадите. Это мой рынок. Спартак его у меня на время взял, за долги. В пожизненную аренду. Но его больше нет, аренда закончилась. Так что ловить вам здесь больше нечего.
– Трещотка ты, – презрительно скривился Мартын. – Балабол. Тебе только баб уговаривать… Не надо нам свои тексты вставлять. Завтра поговорим. Если у тебя очко не сыграет.
– За свое очко…
– Пошел в задницу! – резко оборвал Хазара Гобой.
Если знаменские хотели разозлить его, то это им удалось. Завтра они пожалеют о своих словах. Очень пожалеют!..
Хазар знал, что у «спартанцев» есть оружие, причем автоматы у них, а не помповые дробовики. Но именно эта огневая мощь и сыграет против них.
Глава восьмая
1Воронья стая темным крылом кружила над свалкой у Гнилого озера. Но вот резко подул ветер, разметал галдящую свору, зашвырнул ее за смердящую кучу, на вершине которой работал бульдозер. То ли от радости по этому случаю, то ли по какой-то другой причине тракторист заглушил двигатель, и вдруг стало тихо. Только шелестели деревья, танцуя на ветру. Сгинуло воронье, и на душе стало легче.
Гобой поправил на плече автомат. Легкий он слишком, не хватает ему тяжести, чтобы ремень продавил кожаную куртку на плече, закрепился на нем.
– Кажется, едут, – вглядываясь в даль, сказал Бабай.
Действительно, вдалеке показались черные машины. Одна, вторая… пятая… шестая… Это мог быть только Хазар со своей ордой.
Угрюм в засаде, с ним еще четыре бойца. Пять пулеметов – очень серьезная огневая мощь, так что Гобой спокоен. Относительно спокоен. Слишком все серьезно для шапкозакидательского настроения.
Машины все ближе, идут одна за другой, но вот они расходятся веером, насколько это позволяет местность. Метров пятьдесят до них. Но еще рано открывать огонь, сначала надо выяснить намерения противника. Слишком высока вероятность того, что Хазар устроил им ловушку. Рожок и Донбасс выследили вчера Хазара, видели, куда он ездил, с кем контактировал…
Лишь бы только Угрюм не дернулся раньше времени. Но это вряд ли. Нервы у парня крепкие. Даже чересчур крепкие. Как бы не запоздал он с огнем по этой причине.
Но нет, «бумеры» остановились, из них повалила серая масса. Не понять пока, омоновцы это или новомодные собровцы, но факт, что вместо своих бойцов подлый Хазар пригнал ментовской спецназ. Но Гобою бояться нечего: пулеметные точки замаскированы отлично, ментам до них не добраться. А то, что автомат у него самого, так это не страшно. Пацаны сильно пострадать не должны, это молодняк из Знаменки, погоды они не делают, а побывать в ментовке для них – своего рода подвиг. И важный шаг по пути в основную бригаду Спартака.
Ощетинившись автоматными стволами, как партизаны вилами, менты с ревом ринулись на толпу знаменских. Гобой первым вскинул руки, подавая пример остальным. Автоматы полетели на землю, а вслед за ними легли и сами пацаны. Никто не хотел получить прикладом по фейсу, да и установка была такая, чтобы ментам сдаваться без боя.
Гобой тоже лег на землю, подобрав под себя руки. Но кто-то из ментов все-таки ударил его по почкам. И руки ему помогли уложить на затылок. Обыскали, забрали неполную пачку пятидесятидолларовых купюр.
– Я не понял, это что такое? – услышал он возмущенно-удивленный голос.
Кто-то из спецназовцев поднял с земли автомат:
– Что это такое, я спрашиваю?
Чьи-то сильные руки оторвали Гобоя от земли, поставили на ноги.
– Что это такое? – спросила красная физиономия с выпученными глазами, показывая на деревянный автомат.
– Ты что, начальник, в американской армии служил? – ухмыльнулся Гобой. – Не можешь «АКМ» от «М-16» отличить?
– Почему деревянный?
– Так у нас в стране все деревянное. И деньги деревянные, и менты… э-э, извините, милиция…
Увы, но извинения не были приняты. Милицейский начальник ударил Гобоя в живот – прикладом деревянного «АКМ». Но ударил не очень сильно, да и макет автомата совсем не тяжелый, так что Гобой даже в поясе не согнулся.
– Что вы здесь делаете?
– Да погулять вышли. Воздухом свежим подышать. Ну, и в войнушку поиграть…
И все остальные автоматы тоже деревянные, так что у ментов полный облом вышел. Лишь бы только они по сторонам рыскать не стали, пулеметные точки не обнаружили.
– И с кем войнушка?
– Да так, тихо сами с собою.
– Только прикидываться не надо!
– Как можно, гражданин начальник!..
– И дуру мне тут не валяй.
Спецназовский офицер с тоской посмотрел на «ЛАЗ», что катился по дороге. Автобус ехал забрать задержанных, но мент уже понял, что и в обратный рейс этот транспорт отправится пустым. Не было у Гобоя запрещенных вещей вроде оружия и наркотиков, не за что его брать под белы рученьки. И с пацанами ситуация такая же.
Впрочем, менты могли поступить и вопреки здравому смыслу. Именно поэтому выбор пал на Гобоя. Он три года отмотал, ему легче будет в неволе, чем другим. Впрочем, и с Мартыном ничего бы не случилось за три дня в КПЗ. Задержать его могут, но предъявить будет нечего, поэтому освобождение – лишь вопрос времени.
– Что, командир, осечка вышла? – со смесью ехидства и сочувствия спросил Гобой. – Не тех повязали? И план не выполнили, да? Премии не видать?
– Заткнись!
– А ты мне рот не затыкай. Ты послушай. Может, я дело хочу сказать… И от начальства благодарность будет, и от нас.
Офицер ничего не сказал, но с интересом и внимательно посмотрел на него.
– Ты пацанов забирай, – сказал Гобой, кивком головы показав за плечо. – Скажи, что они сопротивление при задержании оказали, все такое. Не с пустыми же руками возвращаться, да? А мы возмущаться не будем. Ну, подержите их дней десять за решеткой, от них не убудет. Как говорится, нам поют, а мы крепчаем…
– А смысл в чем? – непонимающе нахмурился офицер.
– Ну, кто-то же нас заказал. Вот этот кто-то пусть и думает, что у вас все хоккей. Нам так надо. И вам будет выгодно… И деньги, что у меня забрали, я вам прощаю. Ну а чего шум поднимать? Все же люди, все хорошо жить хотят…
– Кто люди?! Вы люди?! – презрительно скривился офицер. – Бандиты вы!
– Так это еще доказать надо, – ничуть не смутился Гобой. – В суде.
– Без доказательств ясно.
– Ну, это тебе ясно… И мне тоже… У каждого свое место в этой жизни, начальник.
– Хреновое у тебя место.
– Спорить я с тобой не стану. Ты же не спорить сюда приехал? Ты за добычей сюда приехал. Забирай добычу и уезжай. Только не говори сразу, что автоматы деревянные. Ну, если там пресса… Или ты перед Хазаром отчитаться должен?
– Перед кем?
– Ну, кто машины вам эти дал, – кивком головы Гобой показал на «бумеры».
– Куда показали, туда и сели…
– Кто показал? Начальство? Если начальство, то Хазар с ними договаривался. Им заплатил, а не тебе…
– Я тебе сейчас так в грудину заплачу, всю жизнь кровью харкаться будешь!
– Значит, договорились, да?
– Какой с тобой может быть договор, урод?
С презрением глянув на Гобоя, офицер распорядился грузить задержанных в автобус. Его самого, правда, не тронул, и Бабая отпустил. Но это еще не значило, что Хазара удалось перехитрить.
2Ностальгия, дыхание весны, шум рынка – эта смесь кружила голову похлеще молодого вина. Хазар был пьян без водки. Он снова на коне, под копытами которого гниют кости врага, а в животе приятно урчит репчинская барахолка, этот утраченный и возвращенный приз.
Его хитроумный план сработал. Спартак в морге, его друзья и прочие «спартанцы» в ментовке, и рынок просто некому охранять. Поэтому барахолка сдалась без боя. Теперь здесь новый хозяин.
Хазар смотрел на заднее кафе, которое когда-то строил Спартак. Он все-таки довел начатое до конца, кафе уже вовсю работает, на летней площадке перед ним расставлены столики, за которыми пьют пиво все двадцать три бойца новой репчинской бригады. Мощные ребята, выглядят внушительно, и оружие у них есть, а еще у Хазара связи в ментовке – все это должно отпугнуть Носорога. А он где-то рядом. Ведь рынок был обещан ему, а он не мог не знать о гибели Спартака. Все-таки это не последняя фигура в криминальных раскладах столицы, хотя далеко и не первая.
– Ну, что делать будем? – спросил Артемон. Он только что осмотрел здание кафе изнутри и вернулся к боссу.
Хазар и сам не прочь был глянуть, как там обустроено, но его больше интересовал сам рынок. Растет барахолка, развивается, стройка масштабная, площадь намного увеличилась, и это, судя по всему, только начало. Видать, у Спартака были далеко идущие планы… Что ж, Хазар не гордый, он их продолжит. И еще вдобавок ко всему компьютерный рынок здесь организует, а это такие навары, что родная мать обзавидуется.
– А что ты предлагаешь?
– Ну, «спартанцы» съехали, нам номера освободили. Там качалка конкретная и кабинет для тебя. И номера…
– Номера… Давай людей организуй, пусть по рядам пройдутся, народ премиальных ждет.
Рынок увеличился раза в два, и все места за прилавками заняты, толпы между рядами ходят. Наверняка дневной навар будет такой, что подмосковная братва обалдеет. Они на фурах и автобусах за месяц столько не зарабатывали, сколько здесь за день поднять можно…
Но только Хазар запустил «шапку» по кругу, как появились гости. Он вздрогнул, когда увидел Носорога. Ждал этого урода, но все-таки к встрече с ним полностью не был готов.
Носорог шел небрежной развалистой походкой. Плечи расправлены, грудь колесом, руки в брюки. И целое стадо «быков» за ним. Даже менты расступились перед этой массой. Смотрят мусорюги на толпу, носы чешут, не знают, как им быть. Наверное, с начальством свяжутся, известят, что намечается большая разборка. Значит, дело до драки лучше не доводить. И стволы надо бы спрятать. Но как без них быть, если Носорог вдруг круто наедет прямо здесь, на рынке? У Хазара «дезерт игл» под мышкой, у Артемона, у Данилы такие же стволы; у остальных, не у всех, правда, железо попроще – «ТТ» китайской штамповки. Пока ОМОН подтянется, всех варшавских перестрелять успеют… Если те это позволят. Не исключено, что и у Носорога стволы, он предупреждал. Да и на разборке со Спартаком у него были пушки.
Хазар поднялся на летнюю площадку, только тогда развернулся к Носорогу лицом. Так спокойней, когда братва по бокам и с тыла.
Носорог шел, не замечая его; но вот он показал пальцем, засмеялся, рукой поглаживая живот. Как будто клоуна увидел. Только его веселье со страхом смешано. Понимает Носорог, что Хазар – реальная сила, не считаться с которой нельзя.
– Ты чего ржешь, как конь? – грубо спросил Хазар, когда Носорог приблизился к нему. – Давно в стойло не ставили?
– Ничего себе наезд! – оторопел авторитет. – Ты ломовой лошадью не прикидывайся, это тебе не идет…
– Короче!
– Короче говоря, ты мне армию напомнил. Стоишь, как часовой на посту. Помнишь, как смена караулов проводится? Пост сдал – пост принял… Я так понял, ты мне свой пост сдал, да?
– Какой пост?
– Ну, барахолку.
– Гонишь?
– А что такое? – вскинулся Носорог.
– Я устав караульной службы знаю. Без разводящего пост не сдашь. А где разводящий?
– Я – разводящий! А пост мои пацаны примут.
– Ну, так и я тебе не лох, чтобы ты меня разводил…
– Не хочешь, значит, барахолку отдавать? – побагровел от злости Носорог.
– С какой это радости?
– С той радости, что у нас договор был.
– Какой договор?
– Ты решаешь проблему со Спартаком, я забираю рынок, а ты живешь спокойно.
– Но рынок я первый забрал. И проблему со Спартаком не решал. Он сам по себе помер, если ты не знаешь. Честно тебе скажу, людей нашел, двух спецов, они в Афгане снайперами были, – соврал Хазар. – Но не успел… С ментами номер прошел, тут я постарался – скормил им знаменских. Знаю, что не по понятиям. Но ты же не станешь с меня за это спрашивать?
– Я с тебя сорок процентов спрошу, – сквозь зубы пригрозил Носорог.
– Может, на два поделишь?
– А почему не на три?
– Так я же сказал, что у меня всего два снайпера. Было бы три, на три бы и делил. Было бы четыре, на четыре бы делил. А так их у меня всего два. И деньги они свои получили. Ждут, когда я им отмашку дам. Вот я и думаю, может, мне на тебя махнуть, а? – насмешливо и свысока глянул на него Хазар.
– Это что, угроза?
– Ты не Носорог. Ты Баран. Думаешь, сделал меня? А хрен тебе на закусь!
Хазар отвел в сторону полу куртки, обнажая торчащий за поясом пистолет. И его бойцы поступили так же. Носорогу было чем побить этот козырь: у него под курткой обнаружился пистолет, вложенный в ментовскую кобуру под мышкой, и его «быки» были подкованы не хуже. Но все-таки эта демонстрация подняла Хазара, ведь у него бойцов было раза в полтора больше. И откуда Носорогу знать, какие силы у него в резерве?
– За базар ответишь!
– Да хоть сейчас! Давай спрашивай.
– Не могу, – заметно стушевался Носорог. – Народу много… Менты… Да и асфальт здесь, как яму для тебя потом рыть?
– Давай на Гнилое озеро, здесь недалеко. Ты на тачках, мы на тачках. Ну, что, погнали?
– А ты ментам уже стуканул?
– Я тебя и без них стукану! Сначала по балде тебе стукану, а потом по крышке твоего гроба… Так чо, слабо на Гнилое озеро ехать? Если слабо, так и скажи…
– Стукач ты ментовский! Не хочется с тобой связываться, – сплюнул под ноги Носорог.
– И озеро Гнилое, и отмазы у тебя гнилые… Можешь не говорить, что очко сыграло. Я и сам вижу, что жим-жим у тебя конкретный! Фу! – Хазар поморщился и помахал рукой перед носом.
– Слышь, ты!..
Носорог дернулся от отчаяния, но Хазар оказался быстрей. И пистолет он раньше из-за пояса выдернул, и ствол к его животу приставил. Другой рукой он взял бандита за его бычью шею.
– Слушай сюда, носорогий! – глядя куда-то в сторону, прошипел он. – Ты сейчас тихонько отвалишь в сторону, как будто ничего не было. А я, так уж и быть, не стану давать отмашку киллерам. Ты забываешь про меня, я забываю про тебя. Договорились?
Носорог напрягся так, что, казалось, вот-вот лопнет, как паровозный котел от чрезмерного давления. И столько силы в нем было, такая вибрация от него пошла, что самого Хазара затрясло. Самому страшно стало. Но все-таки победа осталась за ним.
– Договорились, – пробурчал Носорог.
И куда только делся его молодецкий задор, с которым он тыкал в Хазара пальцем? С рынка он убрался с видом побитой собаки. Даже его «быки» смотрели на него с презрением.
3Угольно-черная муха взбудораженно нарезала круги вокруг люстры. Отогрелась в лучах майского солнца, пробудилась от зимней спячки, ожила, потому и озорует. По законам природы она живет, и не за что ее осуждать. И тем более убивать…
Но вот она устала, села на клейкую ленту, что свисала с потолка. И намертво прилипла к ней. И снова все по закону дикой природы. Жизнь, она сплошь состоит из ловушек, и если не хватает ума их обходить, то не обессудь, если попался.
А ленту к потолку подвесила Юля. Она умница, она знает, как устроить быт, как насытить его уютом. Жанна оказалась дьяволом, а ей пришлось стать ангелом-хранителем. Да она и по жизни такая. И светлая, и добрая. Может часами сидеть у изголовья, нисколько не надоедая и не раздражая.