— Но мы доберемся! — голосом, полным решимости, отозвалась хитана. — И, в сущности, верблюд вовсе не был нам нужен.
С нами нет никакого груза. И мне было бы стыдно ехать верхом, когда остальные идут пешком!
В путь, сеньоры! Я докажу, что женщина моего племени ни в чем не уступает вам, мужчинам!
Маленький караван тронулся в путь, направляясь от берега в глубь страны.
После двух или трех часов пути, правильнее сказать, почти беспрерывного подъема по холмам, наши странники остановились для отдыха. В мешке молчаливого Янко нашлись солдатские галеты. Карминильо метким ударом камня сбил с ветки небольшую птицу, оказавшуюся, по его словам, африканским фазаном. Злополучного лесного красавца выпотрошили, ощипали, развели костер и на его огне зажарили добычу. Мясо оказалось несколько жестким, но разыгравшийся молодой аппетит был великолепнейшей приправой, и в очень короткий промежуток времени от фазана остались лишь начисто обглоданные кости.
Покончив со своей долей, Педро стал оглядываться вокруг, словно ища чего-то.
— Чего ты? — осведомился Карминильо.
— Ищу, нет ли где поблизости кондитерской. Привык после жирного мяса непременно закусывать чем-нибудь сладким!
— Подожди. Кажется, я знаю, чем угодить тебе, сластена, — засмеялся Карминильо. — Так тебе хочется сладенького? А? А что ты думаешь насчет меда, лакомка?
— Мед? Тут можно достать мед? — встрепенулся Педро.
— Если только я не ошибаюсь, то мед лежит в двух шагах от нас.
— Где? Где? Ни одной пчелы не видно! Ты шутишь!
— Ничуть! Я вовсе не обещал угощать тебя именно пчелиным медом! Здесь мы можем удовольствоваться медом муравьиным!
На лице лакомки-юриста появилось выражение горького разочарования.
— Ну вот, я так и знал! — жалобным тоном заявил он. — Это так на тебя похоже, Карминильо! Пообещать меду, а потом предложить какую-то гадость!
— Да ты подожди отчаиваться, — остановил его товарищ, — сначала попробуй этот муравьиный мед, оцени все его достоинства, а потом уже и решай, стоит ли тебе плакать.
— Да где же ты найдешь хотя бы муравьиный мед? — заинтересовался Педро.
— Вот в этой куче.
— Кажется, это нечто в стиле построек термитов?
— Да, нечто в этом роде, — ответил Карминильо, нанося сильный удар навахой по небольшому глиняному конусу, возвышавшемуся в нескольких шагах от места привала каравана.
Острая сталь, словно разрезая глыбу масла, вошла в мягкую глину, начисто отсекая всю верхушку конуса.
— А где же мед? — разочарованно воскликнул Педро. — Кроме муравьев, больших и маленьких, да этих противных личинок, которыми хорошо кормить соловьев, тут ничего нет!
— Ошибаешься, — возразил Карминильо. — Видишь этих муравьев?
— Которые разбухли, словно от водянки? Фу, гадость!
— Это и есть «африканский мед». Смотри, как с ним надо управляться.
Карминильо вытащил из гнезда десяток огромных черных муравьев странного вида.
Да, Педро был прав: насекомые казались лишенными способности двигаться и распухшими как от водянки.
Собственно, раздутыми были только их брюшки, тогда как передняя часть тела с защищенной, словно блестящей стальной броней, грудью и крошечной головкой отличалась миниатюрными размерами. Собственно, грудь и голова казались принадлежащими какому-то другому насекомому…
Ловко оторвав голову пальцами, Карминильо взял брюшко муравья в рот.
— Что ты делаешь? — изумился Педро.
— Ем мед, — хладнокровно ответил инженер. — Попробуй, и тогда увидим, что ты скажешь.
Недоверчиво и нерешительно юрист последовал примеру инженера и взялся за ближайшего муравья. Но едва тело насекомого коснулось его уст, как крик изумления вырвался из его груди.
— Но, Мадонна, да ведь это во сто раз слаще и ароматнее гранадского меда! Что за штука?
И лакомка принялся без пощады истреблять странных медоносных африканских муравьев.
Однако Карминильо не дал ему насладиться муравьиным медом вволю.
— Довольно, довольно! — остановил он товарища. — Надо быть умеренным!
— А что? — осведомился Педро, поглядывая жадными глазами на беспомощно копошившихся муравьев-брюхачей.
— Всякий мед, друг мой, — наставительно сказал Карминильо, — обладает свойством вызывать сильную аллергическую реакцию. У многих даже от незначительной порции пчелиного меда высыпает крупная розовая сыпь по всему телу.
— А от муравьиного меда? — испуганно спросил Педро.
— А от муравьиного меда ты рискуешь опьянеть, как от целой бутылки агуардиенте8. И куда мы с тобой будем годиться в этом случае? Не забывай, что мы в стране, где друзей нет, а врагов — сколько угодно, и нам надо держаться начеку.
Со вздохом Педро покорился благоразумному совету.
Быстро все собрались и тронулись в дальнейший путь, пробираясь по кустам. Но едва сделали несколько сот шагов, как шедший впереди Янко подал сигнал остановиться.
— В чем дело? — приблизившись к нему, шепотом осведомился Карминильо.
— Арабы! Рифы! — ответил шепотом же цыган. — Целый отряд. И будь я проклят, если этот отряд не вышел разыскивать именно нас! Впереди едет на махари тот самый араб, товарища которого я ночью уложил моей навахой. Узнаешь ли ты его, Заморра?
Припав на одно колено, цыган показывал рукой в ту сторону, где далеко внизу, по склонам холмов, медленно, словно ползущая змея, двигался большой отряд конных арабов. В центре отряда виднелась фигура закутанного в бурнус человека на красавце-махари.
— Надо бежать! — прервал общее молчание Карминильо. — Они доберутся сюда через четверть часа, и если мы не успеем спрятаться, нашему путешествию придет конец.
— Я знаю эти места! — отозвался Янко. — Тут поблизости, на гребне этой скалы, есть кубба, могила одного колдуна, священное место. Там обитает женщина нашего племени, которую арабы считают колдуньей. И если мы доберемся туда раньше, чем они отыщут наши следы, то, может быть, мы будем спасены.
— Да, но как же мы можем туда забраться? Нужны крылья! — покачивая головой, возразил Педро.
Карминильо внимательно осмотрел колоссальную стену, преграждавшую странникам путь. Сначала его взор был озабочен, но потом просветлел.
— Вздор! — решительно вымолвил он. — Кому дорога жизнь, тот не будет нуждаться в крыльях! Мы взберемся на эту скалу!
— Но как? — почесывая затылок, протестовал Педро.
— Стыдись! Я тебя не узнаю! — ответил ему Карминильо. — В дни нашей юности мы с тобой лазали, как кошки. Помнишь? Ну, так наши горы ничуть не лучше африканских скал. Смотри! Вот подобие тропинки, по которой можно, конечно, с трудом и не без риска, забраться…
— Хоть на небо? — засмеялся Педро. — Ты забываешь, что с нами Заморра.
— Обо мне не беспокойтесь, сеньоры! — вмешалась девушка. — Я ведь не сеньорита! Я простая цыганская девушка, привыкшая к странствованиям и скитаниям. Где пройдете вы, мужчины, там пройду и я, хитана-танцовщица!
И беглецы, уходя от неминуемой опасности, поползли по почти отвесной скале, пользуясь каждым выступом, каждой трещиной, цепляясь за ветви выросших из щелей в камне деревцев. Нельзя сказать, чтобы восхождение отличалось легкостью и удобствами: буквально каждый момент грозила опасность сорваться и упасть с головокружительной высоты.
Янко лез впереди. Вторым полз Карминильо, прокладывая дорогу для следовавшей за ним хитаны, помогая ей подниматься.
Шествие замыкал Педро, который, вспомнив свою молодость, оказался заправским альпинистом и показывал чудеса ловкости.
На его долю досталось немало труда помогать Заморре подниматься, и не один раз девушка, чуть-чуть опираясь стройной ногой на плечо Педро, висела в воздухе, поддерживаемая сильной рукой Карминильо.
Но всему бывает конец. Пришел конец и этому головокружительному подъему.
Совершенно выбившиеся из сил, задыхающиеся, с бьющимися с неудержимой силой сердцами и помутившимися от изнеможения взорами, беглецы добрались наконец до верхней площадки.
Идти дальше уже не было сил.
Один Янко, передохнув всего несколько минут, мог продолжать путь.
— Я пойду на разведку! — сказал он. — Мне надо знать, жива ли «Царица Ветров». Может быть, ее нет, и тогда нам нельзя будет искать убежища в куббе.
Никто не возразил на предложение цыгана, и Янко исчез в кустах.
Товарищи остались дожидаться его возвращения, не без комфорта расположившись на площадке над обрывом, откуда открывался вид на необозримое пространство — на прибрежную полосу земли, на море.
Там, в море, показались три черные точки.
Присмотревшись, Карминильо сказал:
— А ведь это наши канонерки! И, кажется, так близко — стоит крикнуть, и голос долетит! Но на самом деле до них добрых двадцать километров…
Впрочем, они идут, кажется, к берегу. Может быть, пройдут совсем близко отсюда. Но нам от этого не легче!
Впрочем, они идут, кажется, к берегу. Может быть, пройдут совсем близко отсюда. Но нам от этого не легче!
Заморра прикоснулась к его плечу кончиками пальцев и, улыбаясь, тихо вымолвила:
— Друг, не печалься! Ты знаешь, ведь мы, хитаны, обладаем чудесным даром видеть будущее! Хочешь, я скажу, что ждет нас с тобой? У меня есть колода карт, я могу погадать. Смотри!
И она умелой рукой разложила карты прямо на траве и склонилась над ними, что-то шепча.
— Ну, предсказывай, дитя! — обратился к ней Карминильо. Брови красавицы цыганки нахмурились. Алые губы зашевелились.
— Кровь, кровь! — вымолвила она беззвучно.
— Гм! Не очень приятно, дитя! Значит, меня убьют?
— Нет, друг! Я вижу целый ряд событий из твоей грядущей жизни. У тебя будет жена, готовая отдать свою жизнь для тебя. У тебя будут дети, и ты увидишь внуков. Значит, твоя жизнь будет долгой.
— Спасибо и на этом, — рассеянно отозвался Карминильо.
— Погадай, хитана, мне! — вмешался в разговор Педро. Заморра снова разложила карты и долго смотрела на них, потом весело рассмеялась.
— Чего ты смеешься? — не без досады осведомился Педро.
— Потому что мне смешно! — ответила цыганка. — Тебя тоже ждет долгая-долгая жизнь.
— Прекрасно!
— Ты будешь пользоваться общим уважением.
— Отлично!
— Но никогда ни одно женское сердце не забьется сильно в твоем присутствии.
— Вот тебе на! Это за что же такая немилость?
— Не знаю! Может быть, потому что ты не холодный и не горячий, а только теплый, друг! Ну, и твоя голова слишком занята всяческими думами…
— О разного рода яствах и питиях! — улыбаясь, выдал тайну товарища Карминильо.
Пока трое оставшихся беглецов развлекались гаданием Заморры, покинувший место привала Янко быстро пробирался по чащобам, вползал с ловкостью ящерицы на скалы. Он шел почти по прямой линии, и это доказывало, что идет он по хорошо знакомой ему дороге.
Вот он спустился в неглубокий овраг, вскарабкался по крутому склону преграждавшей ему дорогу скалы и очутился на гребне этой скалы, скрывавшей до этого момента очаровательный уголок с богатейшей субтропической растительностью — уголок, богатый живительной влагой и на редкость живописный.
Прямо под его ногами на отдельно стоящем пригорке высилось оригинальное здание арабской архитектуры: кубической формы строение с куполообразной крышей и сбоку словно неимоверно толстая белая колонна. Но это была не колонна, а обрушившийся минарет.
— Зизи-Сабба дома! — пробормотал Янко, видя, как из неуклюжей трубы поднимается голубой дымок.
Янко свистнул.
На пороге дома показалась горбатая старуха с бронзовым морщинистым лицом и с головой, прикрытой ярко-красным платком. До Янко донесся ее хриплый крик:
— Это ты, сыночек? Ты все-таки вернулся? Спускайся сюда! Цыган быстро сбежал по тропинке, ведшей с вершины скалы к дому старухи. Зизи-Сабба радушно приветствовала его.
— Я ждала тебя, сыночек, — твердила она. — С тех пор как ты побывал здесь и принес мне вести о нашем племени, я так скучала! Почему так долго не приходил ты ко мне? Ведь я же люблю тебя, как если бы ты был в самом деле моим родным сыном! Ты так похож на покойного Джурбу, Янко! Мне иной раз чудится, что ты не Янко, а Джурба, который потонул вместе с экипажем своего парусника…
Скажи, что привело тебя сюда, сыночек?
— Дела, мать Сабба. Серьезные дела! У тебя никого сейчас нет?
— Хи-хи-хи! Кто может быть у меня? Глупые арабы боятся меня, как самого дьявола! Они верят, что я «Госпожа Ветров» и «Царица Града», и боятся, боятся бедной старухи! Хи-хи-хи!
Но это к лучшему: эти разбойники давно зарезали бы меня, если бы не боялись моего колдовства!
Надеюсь, сыночек, тебе-то нет нужды ни в моих гаданиях, ни в моих чарах? Но почему у тебя такое мрачное лицо?
Стиснув зубы, Янко ответил:
— Гадать я умею не хуже тебя, Сабба! И не хуже тебя я умею творить заклинания…
Но в твоей помощи я нуждаюсь, и обойтись без тебя мне будет трудно.
— Скажи, чего ты хочешь?
— Сначала войдем в твое помещение, мать.
Старуха, любовно глядя на цыгана выцветшими, но все еще зоркими глазами, повела его внутрь куббы, усадила на скамье, покрытой какой-то пестрой тканью, подала на стол блюдо какого-то остро пахнувшего месива и кувшин с пивом.
Утолив голод и жажду, Янко приступил к разговору.
— Привет тебе, мать, от твоего народа!
— Спасибо, сыночек! Разве есть на свете люди, которые не забыли Зизи-Саббу?
— Их немного, мать, но те, которые помнят тебя, тем больше привязаны к тебе. Кланяется тебе кровник твой, Архаз, наш вождь.
— Спасибо Архазу! Это — мудрый вождь!
— Он нуждается в твоем содействии, мать.
— Я готова помогать Архазу! Скажи, что нужно сделать?
— Опять племени грозит опасность позора, мать: одна из «Детей Месяца», из рода Заморры, египтянки, хочет уйти из племени.
— Убейте ее!
— Правнучку египтянки, мать? Ты забыла наш закон!
— Да, да, правда, сыночек! Я забыла наш старый закон! Те, в жилах которых течет хоть капля крови египтянки, «Матери Тайны», — неприкосновенны.
Но тогда помешайте ей, девушке из дома Аменготена, уйти от племени.
— Трудно, мать! Времена изменились. Мы живем не так, как жили наши предки. Половина племени возмутится, если мы допустим малейшее насилие над дочерью «Высокого Дома».
— Выдайте непокорную замуж за родича, и муж сумеет заставить ее забыть свои грезы о свободе.
— Она не такова, мать! Это — гордая девушка, которая не покорится нелюбимому человеку. Кроме того, мать…
— Ну? Что еще?
— Она знает «Закон Семи», мать! Она знает о талисмане и о том, какие права дает обладание священным символом вождя Семи Соединенных племен: цыган Испании, Египта, Абиссинии, страны Полумесяца, страны Льва и Солнца, Венгрии, России.
— Но она не знает, где найти этот священный талисман!
— Знает, мать! В ее руках находится Священный Платок Царицы Семи племен, на котором вытканы таинственные знаки — план местности, где погребен вождь Семи племен. Это — здесь, мать. Это — на вершине Гуругу.
— Тогда чего же ты хочешь от меня, сыночек?
— Помощи, мать! Ну, слушай!
Эта девушка хочет выйти из племени. Для этого она должна сделаться царицей цыган Испании. То есть исполнить закон и добыть талисман, похороненный в могиле вождя Семи племен.
У девушки нашлись два помощника: полоумные испанцы, потомки идальго, сжигавших наших родственников на кострах и гноивших наших вождей в тюрьмах.
Их, этих испанцев, надо уничтожить. Тогда, быть может, мать, у Заморры пропадет желание выйти из племени, и она возьмет себе мужа из нашего рода.
— То есть тебя, сыночек?
— Почему бы и нет? Я ее молочный брат. Я люблю ее и ненавижу, и я сумею покорить ее!
— Так, сыночек! Значит, сначала нужно уничтожить двух испанцев? Почему же ты не уничтожил их?
— Пробовал, но неудачно. Однажды в гостинице, где они остановились, я впустил в их комнату дюжину скорпионов, но они случайно обнаружили гадин и передушили всех.
В другой раз я нанял одного бедняка — угостить ударом ножа одного из испанцев, того…
— Того, которому Заморра отдала свое сердце? Янко скрипнул зубами и молча кивнул головой.
— Дурак ошибся и зарезал какого-то иностранца, за что его повесили, — продолжал он. — Я лично два раза едва не расправился с врагами по пути в Марокко. Но оба раза срывалось. Их словно дьявол хранит! Вчера, например, я поджег сухую траву в пещерах, где они спрятались, и думал, что они изжарятся заживо, сгинут раз навсегда. Но они отыскали запасной выход, мать, и выбрались на поверхность… Словом, они тут, совсем близко, мать!
— И девушка с ними?
— Да. Но до девушки, мать, тебе нет дела! Ты мне помоги уничтожить испанцев. Оставшись одинокой в чужой стране, Заморра станет искать моей помощи, — я стану тем, чем был для нее раньше. Почему бы и нет? Разве я не хорош собой? Разве я не богат, как принц? Разве я не из древнего рода вождей? И ведь рано или поздно, но я тоже смогу стать вождем цыган Испании и пользоваться царскими почестями от всех детей древнего погибшего царства!
— Так, так, сыночек, — монотонно твердила старуха, качая в такт речи седой головой. — Ты будешь вождем, и тебя ждут царские почести… Я помогу тебе уничтожить твоих врагов! Хочешь, я опою девушку таким зельем, что она полюбит тебя?
— Она — дочь «Высокого Дома», мать!
— Да, да! Я опять забыла, сыночек! Но как же ты хочешь погубить испанцев?
— Натрави на них рифов, мать! Горные разбойники напьются крови моих врагов!
— Хорошо, сыночек! Кстати, рифы восстали на этих днях. Между ними и испанцами — кровь!.. Хорошо, хорошо! Мне достаточно сказать, что она — моя внучка и что она тоже умеет творить заклинание града и заклинание ветра — и ей уже не будет грозить опасность попасть в гарем какого-нибудь шейха рифов!.. Теперь отдыхай, насыщайся. Я обдумаю, как все устроить. Твоя приемная мать позаботится обо всем, сыночек! Талисман вождя Семи племен останется в могиле вождя, девушка станет твоей женой или твоей наложницей — как тебе будет угодно, испанцы сгинут!